Дипломатия греха - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Леонтьев cтр.№ 5

— Ты мне политинформацию не читай, ты мне на вопрос ответь: за этих и других негодяев тоже молиться надо и всяческих благ им желать?

— Молиться, — кивнул иерей и лукаво улыбнулся. — Только молиться по-разному можно. Кому за здравие, а кому и за…

— Значит, тоже «нарушаете»… Грех, однако.

— Дипломатия, однако, — пожал плечами Разумовский.

Мы посмотрели друг на друга, одновременно вздохнули и разом взялись за стопки…

* * *

— Не может так случиться, — спросил я, — что приходивший к вам человек только назвался Соловьевым?

Мы разговаривали с Разумовским у входа в офис принадлежавшей Соловьеву фирмы.

— Нет, это он. Я приезжал сюда после кражи и наблюдал, как он выходил из подъезда.

— Что ж… Тогда я пошел. А ты поставь машину вон на ту стоянку, там тебя не будет видно. На обратном пути я не сразу подойду к тебе, мне могут приделать «хвост», так что я сперва дойду до метро, проверюсь, если что оторвусь и только после этого вернусь. А ты, пока я петляю, оглядись вокруг…

— Давай, давай, двигай, «Штирлиц», я сам разберусь. Прижми его там хорошенько.

Я кивнул и выбрался из машины. Шансов у нас практически не было, поэтому напортачить я не боялся. При той игре, которую предложил Разумовский, необходимо иметь хорошую технику, не менее полудюжины людей и, по крайней мере, начальную информацию, чтобы фиксировать действия подозреваемого. Чтобы найти похищенные иконы, требовалось чудо, а в чудеса я не верил.

К моему удивлению, офис оказался почти пустым. Было непонятно, почему предприятие, имеющее контракты с зарубежными партнера, так плохо заботится о своем имидже, тем не менее, жертвуя значительные суммы на благотворительность.

— Извините, мы не работаем, — объявила мне молоденькая секретарша в тесной полупустой приемной. — Предприятие закрыто.

— Бизнес не идет? — посочувствовал я. О нас удивлением взглянула на непонятливого посетителя, колеблясь, стоит мне отвечать или нет.

— Бизнес шел превосходно, — наконец ответила она. Иностранцы едва не дрались за наш лес. Директор продал дело и уезжает за границу. Как раз с последней партией груза. Мы объявили через газеты о своей ликвидации и уже распродали всю мебель и технику… Что Вы хотели?

— Я тоже хочу за границу. Сейчас все хотят за границу. Я хочу быть богатым и свободным. Хочу обедать в ресторанах, завтракать в постели, в своем номере шикарной гостиницы… Девушка, поехали за границу? Откроем в Америке свое дело и будем поставлять в Россию безвкусный ликер, просроченные консервы и окаменевшие — «сникерсы»? На жадности и подлости наших, местных коммерсантов сделаем миллионы, а сюда будем приезжать на экскурсии?

— Благодарю, нет. Я люблю этот город, уже научилась выживать в этой стране и даже успела договориться о работе в одной турецкой фирме. Придется вам ехать без меня.

— Жаль. Тогда пойду предлагать эту идею Соловьеву. Вы никуда не уходите, я вернусь, и, может быть, попытаюсь придумать что-нибудь другое. Например, приглашу Вас не в Америку, а хотя бы в ресторан… По крайней мере, в пирожковую, что на углу…

Она улыбнулась, нажала кнопку селектора связи и на раздавшееся из динамика хрипение и бульканье сообщила:

— Сергей Константинович, к вам гость.

— Какой еще гость?

Она искоса взглянула на меня, но я лишь состроил в ответ потешную гримасу.

— Сумасшедший гость.

— Какой-какой?!

— Вы его сами спросите, — «какой», мне он в ответ предлагает лишь рестораны и Америку.

Динамик долго задумчиво молчал, затем неуверенно распорядился:

— Ну, тогда… Пусть проходит.

— Можете не волноваться, — успокоил я секретаршу, ему предлагать пирожковую я не буду. Это только для вас.

— Шалопай, — ласково — укоризненно улыбнулась она, и я прошел в кабинет.

Кабинет директора выглядел несколько лучше приемной. Кожаная мебель и картины на стенах явственно давали понять, что на заре «хапализации» их обладатель успел отхватить свой жирный кусок. Соловьев был совсем невзрачным и непредставительным мужчиной лет сорока-сорока пяти, в огромных очках, увеличивающих умные, проницательные глаза, и являлся обладателем «ульяновского» лба. Впрочем, я уже привык к тому, что истинные преступники редко стараются внешне соответствовать избранному пути. В последнее время спортивный костюм и кожаная куртка стали пропуском на право посещения без очереди местного отдела милиции. Сергей Константинович более всего напоминал творческого или административного работника. Но уж если кому и заводить разговор о внешности, то не мне, я мало чем напоминаю комиссара Катаньи или пресловутого Джеймса Бонда. Мои знакомые в один голос твердят, что у меня физиономия карточного шулера, девушки, долго раздумывая, как бы меня не обидеть, льстят мне, утверждая, что у меня — «лицо умного авантюриста». Но зеркало убеждает меня, что льстят не только вторые, но и первые…

Обо всем этом я не торопясь размышлял, стоя посреди кабинета под пристальным взглядом директора. Наконец он не выдержал:

— Я слушаю вас.

— Сергей Константинович, — попросил я, — возьмите меня с собой в Америку. Я очень хочу кушать три раза в день и спать хотя бы по восемь часов… А еще рассказывают, что у них в мясных консервах, — я сделал «страшные» глаза, — есть мясо! В отличие от наших жил и сухожилий. А ещё я слышал…

— Я думал, Леночка шутит, — приподнял бровь Соловьев. — Оказывается, вы и впрямь… Во-первых, я уезжаю не в Америку, а в Голландию, а во-вторых, перестаньте дурачиться, присаживайтесь в кресло и объясните, зачем пришли.

— Я же сказал: хочу быть богатым и надеюсь, что вы мне в этом поможете.

— Понятно, — он спокойно снял трубку телефона и посоветовал мне: — Если я сосчитаю до трёх, и всё ещё буду иметь неудовольствие вас видеть, то вызову милицию.

— А если я крутой рэкетир? Вы меня сдадите, а потом неприятностей не оберётесь. Может, это и не шантаж вовсе, может, это искреннее желание поехать в Голландию? А возможностей нет… На Вас одного и надежда, — я всхлипнул, утирая навернувшуюся слезу.

— Это Ваши трудности, любезный, — сухо сказал Соловьев, поднося трубку к уху. — А у рэкетиров не бывает столь убогих физиономий. У вас осталось две секунды!

На нарочито-хамский тон я не обратил внимания, а вот на «убогую физиономию» обиделся всерьез. Ну, валяет человек дурака, ну отрывает от работы, ну шантажирует немножко, но, как говорил так и не сменивший профессию Иван Васильевич: «Лица попрошу не касаться!» Досадливо крякнув, я извлек из кармана удостоверение и продемонстрировал. Моей роли это не мешало.

— Вижу, — не меняя тона, сказал Соловьев. — И что дальше?! Кто вам дал право врываться в офис и хулиганить?

— Какая-то дежурная фраза: «Кто Вам дал право врываться?!» Я вошел. Врывается ОМОН. Но про них почему-то говорят: «Заходили высокоуважаемые сотрудники ОМОНа, вежливо проверили документы, извинились за причиненные неудобства и тихо ушли»… Где справедливость?!