Русская революция. Ленин и Людендорф (1905–1917) - читать онлайн книгу. Автор: Ева Ингеборг Фляйшхауэр cтр.№ 77

Как показывают записки подполковника в отставке Зиферта о собственном военном опыте, для устранения неугодных политиков за рубежом сотрудники секции IIIb прибегали к услугам иностранных коллаборационистов, которые, со своей стороны, задействовали в качестве исполнителей местные силы. Полковник Апис, о котором говорили, что он сотрудничает с германским Генштабом, воспользовался готовностью младобоснийских террористов к покушению как поводом поручить осуществление убийства своему подручному Малобабичу, работавшему, по сведениям сербов, на австро-венгерский Генштаб. Здесь можно провести параллель, заключив, что русские эмигранты — заграничные агенты заинтересованных генштабов, австрийского (Троцкий) и германского (Парвус, Раковский и др.), функционируя как звенья командной цепочки, тянущейся из Вены или Берлина, могли увлечь младобоснийских националистов идеей покушения, подстрекать их к покушению, а позже, когда шеф сербской секретной службы Апис узнал об их влиянии и захотел свернуть операцию, укрепить решимость убийц.

Преступная энергия снова понадобилась, когда после убийства эрцгерцога прошел месяц, а Россия все еще не собиралась давать повод к войне. Приграничные разведцентры секции IIIb тщетно высматривали по ту сторону границы передвижения, которые означали бы военные приготовления и могли быть использованы как предлог для провокаций. Российские войска упорно не покидали своих гарнизонов. Отдельные донесения немецких агентов от 2, 3 и 4 августа передавали «общее впечатление, что в России никакой переброски войск в район развертывания не производится и ничто не говорит о наступательных намерениях» ^[679]. Рейхсканцлер с растущим нетерпением 28 июля 1914 г. указал циркуляром прусским посланникам при германских дворах на внешне- и внутриполитическую необходимость, чтобы Россия «одна несла ответственность, если… начнется европейская война» ^[680]. В тот же день он телеграммой потребовал от германского посла в Австрии фон Чиршки усилить нажим на Вену, объясняя, что «нежелание заслужить дурную славу виновницы мировой войны» мешает Германии начать и успешно вести «войну на три фронта»; поэтому «настоятельно необходимо, чтобы ответственность за распространение конфликта на тех, кто в нем непосредственно не участвовал, при любых обстоятельствах легла на Россию» ^[681]. Знатоки России и ее правителей, в том числе бывавшие там Вильгельм II и начальник Генерального штаба фон Мольтке, не ждали от русской армии первого удара, большинство дипломатических и военных наблюдателей отрицало стремление к войне у русских ^[682]. Даже частичная мобилизация тринадцати армейских корпусов четырех южнорусских военных округов с целью отражения вероятного нападения австро-венгерских войск, по императорскому указу от 29 июля 1914 г. ^[683], не предоставляла достаточных оснований для решительных действий; к тому же российский министр иностранных дел С. Д. Сазонов убедительно заверил германского посла графа Пурталеса, что эта мера продиктована мобилизацией восьми австрийских корпусов, нацеленных на Россию, не направлена против Германии и не является неотменяемой. Ибо в России, сказал Сазонов в полном соответствии с известной немецким военным русской концепцией ^[684], «мобилизация еще долго не означает войну, как в западноевропейских государствах»: «…русская армия может неделями стоять под ружьем, не пересекая границы. Россия хочет по возможности избежать войны» ^[685].

Это объяснение заведомо не устраивало императора, со времен отклонения российского Мирного манифеста 1898 г. полагавшегося на то, что «никто из них не сумеет мобилизоваться так быстро, как мы» ^[686], а в тот день еще и напуганного социал-демократическими антивоенными демонстрациями на улицах Берлина ^[687]. На него с одной стороны наседал начальник Генштаба, которому требовалась как можно большая пассивность России для запуска механизмов плана Шлиффена на западе, а с другой — рейхсканцлер, нуждавшийся в каком-нибудь агрессивном действии России, хотя бы полной мобилизации, чтобы предъявить немецкой социал-демократии вескую причину для войны. Частичная мобилизация против Австрии тут не годилась. Вильгельм II уже 26 июля приказал приступить к работе подготовительной военной разведке ^[688] и жаждал услышать о дополнительной мобилизации российских войск, дислоцированных на северо-западе, которую можно было истолковать и использовать как косвенное объявление войны Германии.

С этой целью заинтересованные силы в Берлине на следующий день после заседания Коронного совета в Потсдаме (29 июля 1914 г.) пошли на беспрецедентную уловку. «Никогда, — писал позже тогдашний российский министр иностранных дел, — уровень дарований и политического творчества не падал в Германии ниже, чем в эту эпоху» ^[689]. Около 13.00 30 июля официозная берлинская «Локаль-анцайгер» выпустила экстренный номер с сообщением: «Мобилизация в Германии. Принято решение в том смысле, какого следовало ожидать после известий последних часов: как мы узнали, император Вильгельм только что объявил срочную мобилизацию германской армии и германского флота. Этот шаг Германии — вынужденный ответ на угрожающие военные приготовления России, которые, по положению вещей, направлены против нас не меньше, чем против нашей союзницы Австро-Венгрии» ^[690].