Записки и воспоминания о пройденном жизненном пути - читать онлайн книгу. Автор: Захарий Френкель cтр.№ 53

Страница

Ярким воспоминанием осталась в моей памяти старая рюриковская крепость на берегу Волхова… Огромная, полуразвалившаяся, с толстыми стенами, с окнами-бойницами и с башнями по углам, — она царила над всею окрестностью, возвышаясь на высоком берегу реки. В шёпоте трав и зелёных кустарников, покрывавших её старые стены, в шуме волн, разбивавшихся о крутой берег, чудились поэтические сказки и легенды о былых боях, о полудиких славянах, скользивших в своих лёгких челнах по широкой реке, о их покорителях-варягах… Но, заглушая рокот волн, проносится чёрный, закопчённый пароход и своим резким свистом нарушает очарование старой крепости…». (Из «Тетради воспоминаний» Е. Г. Левицкой).

Одним из крупных событий в это время была для меня поездка в Москву в августе 1897 г. на Международный медицинский съезд. В Москве я не был с февраля 1890 г., когда прямо из Бутырской тюрьмы был выслан в сопровождении жандарма с пакетом, на котором значилось: «Черниговскому губернатору, с приложением студента Зах. Григ. Френкеля». С тех пор Москва сильно изменилась. Она предстала передо мною, залитая лучами августовского солнца. Огромные просторы Манежа против здания университета, того самого Манежа, из которого нас провели под конвоем казаков в Бутырскую тюрьму, теперь были местом записи на съезд, получения членских билетов и программ общих собраний и секций. Здесь толпились не сотни, а тысячи врачей, съехавшихся на съезд из разных концов мира и всех городов и губерний нашей родины.

Ещё в пути из Петербурга в Москву, в вагоне поезда, я познакомился с таким известным учёным, как Жак Бортильон из Парижа и профессор Эрб ^[51] из Праги. Я случайно оказался с ними в одном купе. Оба они совсем не владели русским языком, и я помогал им в качестве переводчика, а заодно слушал оживлённый рассказ Бортильона-младшего о его плане добиться единой для всех стран номенклатуры и классификации причин смерти, без которых невозможно научно определить санитарное состояние каждой отдельной страны. Без сравнения нельзя правильно оценить значение статистических санитарных показателей, а сравнение невозможно без единой, одинаковой классификации причин смерти.

Большой торжественностью было обставлено открытие съезда в Большом театре. После большого числа приветственных речей с огромным вниманием был выслушан замечательный доклад И. И. Мечникова о завоеваниях медицинской и биологической науки в борьбе с наиболее страшными бичами человечества — с эпидемиями чумы и холеры. Доклад Мечникова ^[52] звучал как гимн науке, которая одна оказалась способна путём прививок и сывороток освободить человечество от таких болезней, от которых бессилен был освободить его естественный отбор на протяжении десятков тысяч лет.

Моё внимание было сосредоточено в секции гигиены на докладах Гюппе и Гертнера ^[53] по гигиене воды, Буйвида — по дезинфекции, Жбанкова ^[54] — о состоянии и основах земской медицины и др. Для иностранных гигиенистов были устроены экскурсии по Москве и Московской губернии для ознакомления с санитарно-гигиеническими учреждениями и устройствами. Мне было поручено сопровождать группу, в которой были французские, немецкие и английские профессора гигиены, в Мытищи — для осмотра водопровода и ряда земских больниц. В Мытищах московский городской голова предложил гостям завтрак. Вместо шампанского в бокалах была налита мытищинская ключевая вода. Городской голова провозгласил тост за процветание и развитие гигиенических наук. С огромным интересом осматривали зарубежные учёные земские участковые больницы, которые в статье Ф. Ф. Эрисмана ^[55], вышедшей перед съездом, были названы главным каналом проведения в массы населения гигиенических знаний. Для зарубежных светил было полной неожиданностью оснащение сельских больниц такими санитарными устройствами, как канализация и поля орошения. Показывая ряд сельских больниц группе немецких учёных, я сам получил огромное удовлетворение от знакомства с лучшими больницами Московского земства.

Между заседаниями были организованы встречи земских врачей с приезжими санитарными врачами, гигиенистами. На эти встречи приходил и И. И. Мечников. Мне участие в заседаниях гигиенической секции, поездки для санитарных осмотров, знакомство и общение со многими врачами и учёными с гигиенических кафедр дали очень много.

В январе 1897 г. я принял деятельное участие в подготовке и проведении первой народной всероссийской переписи в Новоладожском уезде: участвовал в подборе счётчиков, в проработке переписных формуляров и инструкций, в проверке результатов переписи и в общих ориентировочных подсчётах и сводках. Вся эта работа служила для меня очень ценной практической школой освоения техники народных переписей и возможных методов использования материалов переписи для санитарно-гигиенических исследований и обобщений. Появилась возможность составить ориентировочные данные о количестве населения по волостям и по некоторым населённым пунктам с распределением по полу с выделением детского возраста. Эти данные, между прочим, были мною положены в основу составления картограммы распространения сифилиса по отдельным волостям и населённым пунктам уезда.

Поражённость населения сифилисом в некоторых волостях — например, в Шахновской, откуда особенно много работников отходило на летние заработки, была исключительно велика. Порой возникало впечатление о поголовной поражённости населения этой болезнью. Проявления её из-за отсутствия систематического противосифилитического лечения носили исключительно тяжёлый характер. Всё население, даже в самых глухих деревнях Шахновской или Субботинской волостей знало, что облегчение может наступить при приёме иодистых препаратов. Поэтому если даже ночью приходилось проезжать по многим сёлам, то из домов выходили люди и убедительно просили дать им «иодовой соли». Достать иодистый калий в Новоладожской аптеке было невозможно. Его не было обычно не только на фельдшерских пунктах, но и в земских лечебницах, где запасы иодистого калия быстро истощались.

Но было совершенно невозможно отказать людям в просьбах дать «иодовую соль», когда приходилось приезжать для санитарного обследования, для осмотра школ и т. д. Насколько удавалось, я приобретал иодистый калий в петербургских аптеках и аптечных складах, развешивал его пакетами по 4 грамма и давал для растворения порошка на бутылку воды и приёма по три-четыре ложки в день. Впрочем, не было никакой надобности объяснять, как принимать иодистый калий — все хорошо это знали. Вспоминаю поразивший меня случай целой эпидемии свежего сифилиса. Я получил от участкового врача сообщение, что по полученным им карточкам фельдшерского извещения в одной небольшой деревне — всего в 17 дворов — Шумской волости развилась эпидемия натуральной оспы. Налицо имелось семь или девять больных. Но в то время оспы в уезде уже не было. Я поехал по последнему санному пути (это было в 1897 г.). Обследовав больных, я убедился, что никакой оспы нет и в помине. Эскулап из ротных фельдшеров за оспенную высыпку (!) принял свежую популёзную сифилитическую сыпь. Обойдя все дворы этой глухой заброшенной деревни, я нашёл более двадцати заболевших свежим сифилисом. Оказалось, в октябре, после навигации, вернулся в деревню один отец семейства, проживший несколько месяцев на стоянке судна в Петербурге, где он и заразился сифилисом. В январе уже вся его семья была с явлениями болезни: мокнущие папулы на губах и пр. А в феврале-марте заболевание перешло к соседям. Удручающая картина целого эпидемического очага бытового сифилиса! У меня остался на всю жизнь неизгладимый ужас от такой беззащитности населения вследствие полного отсутствия близкой осведомлённой медицинской помощи. Даже ротный фельдшер, признавший сифилис за оспу, заехал в деревеньку только случайно со своего пункта, отстоявшего от неё на 10–12 километров.

Страница