Всё как у людей - читать онлайн книгу. Автор: Шамиль Идиатуллин cтр.№ 62

Он уставился в Малака, но тот снова изучал невидимую Иблису прозрачную красоту.

– Нет, скажи, серьезно? И из-за этого хотели Суд досрочно спровоцировать? Из-за недостаточного окисления и духоты?! Из-за того, что клиенты недовольны?! Ребята, вы больные. Вы больные, как… А, отложили временно, мне нравится этот термин, отложили, лежит он где-то, значит, до часа, а сами… Малак!.. Так это ты, что ли? Киотский протокол, сокращение производства, смертность – это ты?! Лично?!

Малак молчал.

Иблис восторженно ухнул, натянул прическу до выползших клыков, стянул ее на макушку, оглушительно щелкнул хвостом и закричал так, что по всей преисподней на мгновение взметнулись высоченные колонны бесцветного, самого жгучего пламени, миллионы грешников досрочно разорвались на куски до следующего утра, на скорую помощь этого света накатил вал вызовов по случаю приступов и кризов, а крепко спавшие младенцы зашлись безутешным плачем.

– Ты! Малик аль Малак, величайший из великих, десница и око, дарующий спасение и кару, – ты, могучий и непревзойденный! Ты бегал по Земле! По грешной, ножками, год за годом! И учил это глиняное мясо не спиливать себе голову, учил вере, красоте, бессмертию! И распихивал в телевизоры своих големов с поучениями есть морковку и дышать одной ноздрей! А глина тебя обманывала, предавала, выгоняла с работы, раздевала, морила голодом, била и унижала!!! И ты – все вы – ничего не могли с этим поделать, да? Да?! И теперь вы расписались в беспомощности, потому что это не Иблис такой пропащий и неумелый, это люди ваши такие, что не нужно им будущее, плевали они на детей, внуков, на себя и на!…

Крылья Малака коротко шелестнули воспрявшими маховыми перьями, Иблиса окатило ужасом, он привычно вывернул на смежную тему:

– На вечность, на все, на все им плевать! И скоро ад превратится в рай, а рай – в ад, и чего ради, спрашивается, все… Ой.

Дьявол застыл, потом попытался схватить ангела за плечи и развернуть к себе – по рукам будто ударили ломом, Иблис зашипел, скорчился, баюкая ушибы под пальто, но сразу забыл про боль, выпрямился, вытянул шею, почти коснувшись губами уха Малакка, и прошептал, стараясь не обращать внимания на одуряюще свежий запах крыльев:

– Вы серьезно? Это вообще возможно? Вас – сюда, а нас – к вам?

Малак медленно кивнул.

Иблис обмяк, почти целиком втянулся под плед, расправился и торопливо зашептал, нервно косясь на соседа:

– Ну да, полтора градуса в год здесь и там, влажность, уровень ферментизации – все на встречных курсах, уровни сравняются через пять поколений… Потом зачистка здесь, доводка там, переезд – и вуаля, с ног на голову, мы вам рады. А если ускоряем нефтедобычу и этот дырчатый эффект… То есть… Почти ничего не делать, просто дать им жить в свое удовольствие, слегка подсказывать – и все. Два поколения – это же хвостом щелкнуть…

Он застыл, и довольно долго дьявол и ангел сидели рядышком, совершенно одинаково уставившись в такую разную перспективу.

Страшно разную.

Полвечности спустя Иблис без выражения сказал:

– Небо. Я вернусь в небо.

И впервые за сорок тысяч лет заплакал.

Остальные заплакали потом.

Это первый из трех рассказов, написанных именно что «на слабо». «Слабо» называется «Рваная грелка». Это организованный журналистом и писателем Вадимом Нестеровым в начале нулевых сетевой литературный конкурс, в рамках которого надо быстро-быстро, как правило за пару суток, написать рассказ на только что заданную тему.

Конкурс сразу стал популярным среди литературоцентричной и фантастиколюбивой молодежи и подарил отечественной словесности нескольких заметных авторов, оттачивавших стиль в суровых грелочных условиях. Любят вписываться в конкурс и некоторые мэтры – «Грелка» анонимна, что позволяет счастливо не заметить конфуза, зато с триумфом поступить обратным способом.

Другое дело, что значительная часть «грелочных» триумфаторов начисто сбила себе нюх.

В отзыве на текст одного из таких авторов я бурчал: «Рассказы на “Грелку” пишутся именно так: схватил заданную тему, нашвырял персонажей поколоритней и деталей посмачней, присыпал экзистенциальным отчаянием, над финалом тоненько провесил щемящую надежду – все, успел». Впрочем, в набивании руки единственным приемом повинен не прием, а сам набивающий. Так что «Грелка» не виноватая.

А я вот виноватый, дважды.

Первый раз случился в марте 2008 года. Тогда я впервые наткнулся на «Грелку» и был очарован техзаданием, в рамках которого тема впервые задавалась рисунком (варианты были представлены в ассортименте).

Я, естественно, выбрал этюд Ильи Комарова с бомжеватого вида ангелом и чертом, понуро сидящими на высокой стене, и оказался, как всегда, неоригинальным – этот этюд выбрали просто-таки все.

«Обмен веществ», понятно, дальше стартового тура не ушел, зато оказался самой публикуемой частью моего бессмертного творческого наследия: две журнальные публикации, теперь уже две книжные плюс перевод на английский. Заодно это самая массово ненавидимая широкой публикой часть моего портфолио: редкий любитель хоррора, наткнувшийся на иронический «Обмен веществ» посреди честного сборника ужасов, удерживается от того, чтобы поставить рассказу кол и разразиться гневной тирадой по поводу неуместности подобного соседства.

А я и рад.

Принцесса, надсадно всхлипывая, попыталась сдвинуть с места кровать, отворить обитую выпуклым железом дверь, допрыгнуть до витражного окна, игриво уперевшего в пол косые столбы издевательски радужного света, – света, которого она не увидит больше никогда, никогда! – и забилась в угол, комкая в ободранных руках ворот свадебного платья. Папа одел дочку в лучшее – да и что теперь с этим платьем делать?

Дракон наблюдал за перемещениями принцессы из дальней бойницы, в которую с трудом пролезла его матово блестящая голова. Желтые глаза, рассеченные фиалковыми зрачками, были спокойными и неподвижными. А чего беспокоиться – дракон прекрасно знал, что деваться из Дворца Оставленной Надежды некуда. Его специально так построили, безвыходным образом: дверь была фальшивой, а дальняя стена разборной. Жертву, напоив до равнодушия, привозили во дворец – хотя какой уж там дворец, каменный короб, – примащивали в пуховые матрасы под пологом из полуслойного шелка и закладывали стену оставленными рядышком валунами. Только одну смотровую щель оставляли. Дракон приходил в назначенный час, будил жертву свистом или запахом, некоторое время любовался ее метаниями, потом вышибал валуны и сжирал несчастную.

Так умерли обе старших сестры принцессы (каждая оставляла свадебное платье младшей, а принцессе оставлять его было некому), а до того – дочки предыдущего короля, которого добрейший наш народ богоносец после этого отпустил с престола, освободив королеву из Башни Осиротевшей Королевы. Вместо нее в башню водрузили маму, и папе пришлось стать королем, чтобы маму не убили, – а ведь она говорила: «Давай переедем, кроме нас, столько девочек ни у кого уже не осталось», – но будущие принцессы хныкали и просили не оставлять их без подружек. Дохныкались.