— Как же сегодня душно и жарко… Пахнет дождем. Скоро наверняка пойдет сильный дождь.
Хисайо достала из своей небольшой кружевной сумочки хлопковый платочек и помахала на шею. Она очень приятно пахла.
— Как это «пахнет дождем»?
— Хмм… как бы объяснить. Это запах приближающихся дождевых облаков.
Хисайо слегка наклонила голову. Возможно, именно потому, что она лишилась зрения в юном возрасте, остальные ее чувства были обострены. Слух, обоняние, осязание. Привычные для других людей вещи становились особенными, стоило ей заговорить о них.
— Мамы дома нет? — Прислушавшись, Хисайо повернулась к девочке.
— Да! Как ты узнала?
— Я не слышу звуков, которые обычно есть, когда женщина дома. Звуков разных домашних дел. Звуков, которые женщины издают, когда они двигаются по дому, расслабленные и спокойные.
Для девочки голос Хисайо звучал как красивая музыка.
Она как-то слышала, будто Хисайо может видеть руками и лицом.
Говорят, за границей есть люди, которые умеют читать кончиками пальцев. Не шрифт Брайля, а обычный текст; в их пальцах нашли нервные окончания, похожие на те, что есть в глазах. Возможно, во всем ее теле были такие же окончания. Так с серьезным видом говорила одна из одноклассниц девочки.
Девочка однажды видела, как Хисайо и Сей-ити играли в сёги.
— Это просто, если запомнить расположение шашек на доске. Их легко отличить, если потрогать. Так же с шахматными фигурами. Все просто, — говорила Хисайо, но все вокруг знали, что она обладает феноменальной памятью и способностью в голове выстраивать трехмерные модели окружающей обстановки.
Конечно, Сей-ити проиграл в тот раз — возможно, потому, что слишком волновался в ее присутствии.
Девочка очень хотела бы заглянуть в голову Хисайо — узнать, что там внутри. Как же она «видит» окружающий мир? Каким в ее голове предстанет их город и другие люди? Наверняка это был огромный таинственный мир, который никто не мог представить или понять.
Девочка не отрываясь смотрела на маленькую голову Хисайо. В ней было столько всего интересного…
Хисайо вдруг заговорила:
— Кстати, недавно заходил Дзюн. Я слышала его у черного хода.
— Ну конечно! — с обидой ответила девочка. Ее никогда не брали с собой в дом с круглыми окнами! Брат всегда ходил туда, где весело, в одиночку, оставляя сестру дома, как бы она ни просилась пойти с ним.
Вдруг выражение лица Хисайо изменилось.
Девочка почувствовала, как по ее коже побежали мурашки.
Словно температура воздуха резко понизилась, стоило ей заметить, что Хисайо стала серьезной и строгой.
— Маки-тян, тебе не стоит приходить сегодня к нам.
— Что? — Девочка заглянула в лицо Хисайо. Та, стоя в гэнкане, повернулась к двери, незрячие глаза смотрели на улицу. В профиль она была похожа на мраморную статую.
— Но почему? — спросила девочка. Хисайо никогда прежде не была так строга с ней.
— Просто предчувствие, — коротко ответила Хисайо с той же интонацией, с которой говорила о запахе дождя. — Передай Дзюну и остальным. Сегодня в доме полно взрослых, приехавших отовсюду, они будут не рады детям. Приходите в гости как-нибудь в другой раз. Я даже торт-полено специально куплю.
Дети любили шоколадное полено из европейской кондитерской неподалеку — оно было очень вкусным и удобно делилось на всех.
— Угу, — ответила девочка, неуверенно кивая.
— Сегодня не приближайтесь к нашему дому. Пообещай мне. — Взяв трость, Хисайо уверенно встала.
— Но почему? — не унималась девочка.
Хисайо замерла с задумчивым выражением лица.
— Просто. Кажется, я чувствую летучих мышей, — загадочно произнесла она.
А когда ее таинственный ответ потонул в тишине, вышла из гэнкана.
Напоследок Хисайо повернулась в сторону индийской сирени с крупными красными цветами, что росла во дворе. Похоже, она поняла, что дерево цветет. Без белой трости при ней мало кто мог бы догадаться, что она слепая — настолько острыми были остальные ее чувства.
«Я чувствую летучих мышей».
Хисайо довольно часто так говорила. У нее было несколько загадочных выражений; летучие мыши, как правило, были связаны с беспокойными предчувствиями чего-то плохого.
Она никогда не пыталась объяснить окружающим смысл этих выражений — наверное, потому что те все равно вряд ли поняли бы. Впервые услышав нечто подобное, люди приходили в замешательство, но со временем привыкали, по мере своих возможностей пытаясь представить, что же на самом деле имела в виду Хисайо. Хотя и это, должно быть, мало походило на истинный смысл ее слов. Несомненно, загадочность, с которой она выражала мысли, только усиливала ее притягательность.
Видела ли хоть раз летучих мышей Хисайо, потерявшая зрение в столь юном возрасте?
Девочка представила их крылья, похожие на большие черные зонтики…
Их часто видели по соседству, рассекающих воздух в закатных лучах солнца. Глядя на их полет, девочка почему-то вспоминала о картинках с созвездиями, виденных в книгах. Возможно, траектория их полета напоминала ей линии, соединявшие звезды в созвездия на этих картинках.
Девочка так и сидела в гэнкане, обдумывая сказанные Хисайо слова и вспоминая ее краткий визит и удаляющуюся фигуру.
Прохладный ветерок коснулся ее щек, принеся с собой сладкий аромат.
— Ох, Маки-тян, опять читаешь в такой темноте… Испортишь глаза!
Мама вернулась домой, держа в руках маленькую коробку. Заметив дорогую оберточную бумагу, девочка поняла, что мама, должно быть, ходила на праздник к Аисава. Она оделась наряднее обычного — ей очень шла белая блузка и синяя юбка-карандаш.
Стоило маме вернуться домой, как тот наполнился ее аурой.
Девочка захлопнула книгу и зашла в дом.
Наблюдая за тем, как мама кипятит воду для чая, она аккуратно открыла маленькую коробку, оставленную на столе. В ней аккуратно лежали два маленьких печенья мандзю
[41] белого и красного цвета.
— Маки, не ешь! Они из дома Аисава, сначала хочу показать папе. Иногда я жалею, что у нас нет семейного алтаря для таких изысканных угощений! — строго сказала мама, заметив девочку, открывающую коробку.
— Я и не ела. — Девочка закрыла крышку. Она всего лишь хотела заглянуть внутрь.
В этот момент в дом с топотом забежал Дзюндзи.