Последний жрец богини Лу. Том I - читать онлайн книгу. Автор: Александр Якубович cтр.№ 5

Городок, в который сейчас я, Илий и Лу держали путь, назывался Сердон. Один из последних пограничных городов Клерии — далее, еще более убогой дорогой, только шахтерский поселок Живобар, который расположился в самом подножье Восточного Хребта, что служил естественной южной границей между Клерией и Гонгорским Королевством на юго-западе и западе, Нельской Короной на юге и Паринией — еще одним осколком былой империи — на юго-востоке. Это если идти на юго-запад от нашего местоположения. На юго-востоке был еще один поселок — Никка, тоже шахтерский.

Строго говоря, в моей классификации жителя Москвы, исходя из численности населения, это были скорее деревеньки. Илий же на полном серьезе говорил о двухтысячном Сердоне, как о крупном южном городе Клерии.

Урбанизация не добралась до этого мира, хотя я был уверен, что столица какой-нибудь обширной империи способна впитать в себя сотню-другую тысяч жителей, если площадей хватит и император не психанет раньше времени. Плотность же сельского населения была достаточно высока. Почти на всех полях, мимо которых мы проходили, что-то выращивали. Правда, непонятно, были это земли крестьян, трудились ли там рабы или просто вольные люди отрабатывали барщину.

В Сердон мы шли по простой причине: это был ближайший населенный пункт, до которого можно было добраться пешком сравнительно быстро и безопасно. Места тут глухие, дорога ныряла в рощи и также стремительно выходила к бескрайним полям и лугам, а прямо перед нами, где-то вдалеке, виднелись вершины Восточного Хребта.

Сейчас я шагал, изнывая от жары в ногах — на улице было градусов двадцать и немного припекало майское, как я полагаю, солнышко — так что в своих зимних ботинках я чувствовал себя не слишком комфортно. Почти сразу же пришлось отказаться от носков, которые теперь томились где-то на дне рюкзака, придавленные курткой, а рабочую рубашку я без зазрений совести пустил на портянки. Потому что если я натру мозоли и не смогу идти вслед за нашим предводителем, богиней Лу, она меня самым буквальным образом придушит.

При мыслях об удушении я поморщился и невольно потянулся к шее, где разместился мой невидимый, но весьма ощущаемый в моменты гнева и раздражительности Лу, рабский ошейник с ментальным поводком. Старик Илий краем глаза заметил мой жест, но ничего не сказал, только раздражительно поджал губы и поправил котомку на плече. В чем-то я мог его понять, но уж обеспечивать этому склочному алкашу комфортное путешествие не собирался. Я еще раз демонстративно погладил шею, будто в поисках невидимой застежки, после чего память рывком вернула меня в мое первое утро на новом месте.

Я долго не приходил в сознание. Казалось, что я лежу в своей постели, в законный выходной, и никуда, совершенно никуда не собираюсь выходить. Мне было спокойно, тепло и уютно.

— Госпожа… Может он того… Помер ваш герой? — Голос бы смутно знаком, но я только внутренне поморщился, пытаясь нырнуть глубже в сон.

— Илий, сходи к ручью, возьми воды. — Второй голос был молодой и звонкий, с надменными нотками, как у моей одногруппницы Ани Кузнецовой, у которой отец был то ли помощником депутата, то ли еще каким бандитом.

Эти слова не вызвали у меня никаких подозрений и я уже почти было обратно уснул, нежась в своей теплой постельке, как кто-то окатил меня холодной водой.

Дыхание перехватило, я попытался резко встать и сразу же понял, что лежу на земле, в чистом поле, а передо мной стоит памятная студентка-ролевичка и алкаш-извращенец, который по ее команде и окатил меня водой из небольшого походного котелка.

В следующую секунду голову разорвало от острой боли в затылке. Я пощупал его и понял, что, скорее всего, очень хорошо обо что-то приложился и потерял сознание. Касаться головы было больно, я даже нащупал какое-то рассечение. Вот так и на тебе, приплыли.

— Вы нормальные вообще? — В моем голосе сквозило негодование и непонимание.

Я попытался встать, что далось с трудом. По ощущениям, получил как минимум средней тяжести сотрясение, так что сейчас все перед глазами немного плыло. Состояние мое было препаршивым. Все то время, что я пытался принять вертикальную позу, становясь на колени и грузно заваливаясь на бок в процессе подъема, будто сильно пьян, студентка молча уничтожала меня взглядом, а старик мелко подергивался у нее за спиной и нервно сжимал ручку своего котелка. Вот ему я бы сказал пару ласковых: куртка теперь была насквозь мокрая и вся в грязи.

Как только я встал, то понял еще одну вещь: на улице тепло, а скоро станет совсем жарко. Судя по краю неба, уже вовсю светало, а окружающая температура была градусов десять-пятнадцать. Собственно, по этой причине, а не потому что старый алкаш окатил меня из котелка, рубашка на мне насквозь промокла и неприятно прилипала к спине и пояснице. Я одним махом расстегнул куртку, сбросил шарф, следом рубашку и начал копаться в рюкзаке в поисках футболки. Надо быстрее переодеться в сухое, пока не подхватил какое-нибудь воспаление легких. Судя по всему, меня оглушили и оттащили в поле. До ближайшей цивилизации может быть несколько часов, а то и дней пути.

Почему в подмосковье, а дальше за ночь мы уехать не могли, резко наступила весна, я старался не думать. Очень-очень старался не думать, но получалось плохо.

Краем глаза наблюдая за тем, как закипает гнев в глазах студентки при виде моего обнаженного торса с пивным животиком и медленно, но неуклонно сжимается в страхе дед-алкаш, я все же выудил из недр рюкзака черную майку и быстренько натянул ее на свою кое-как обтертую шарфом и сырой рубашкой тушку. Брюки мне полоумный дед не вымочил, так что джинсы остались лежать в сумке.

— Что-то не так? — Грубо спросил я девицу, намеренно смотря ей прямо в глаза. — Переодевающихся людей никогда не видела? Или тебе еще что показать?

От этих моих слов глаза алкаша буквально увеличились вдвое, и мне показалось, что он сделал какой-то жест, похожий на тот, каким у нас крестят покойников в гробу. Резкий, чуть заметный и с огромным сожалением, мол, покойся с миром.

Я не успел осознать, от чего дед начал меня внезапно крестить — то ли от вида моего пивного пуза, то ли из-за моих резких слов — мне прилетела вторая оплеуха за последние сутки.

Знаете, это только в американских боевиках противники могут бесконечно лупить друг друга по морде с крайне сосредоточенным выражением лица. При этом переломным моментом противостояния становится презрительное вытирание крови из едва рассеченной губы. Реальность намного прозаичнее и я точно знаю, что один хороший удар в голову может заставить человека потерять сознание, а один плохой — убить на месте.

Эта оплеуха была очень плохой, потому что в голове у меня до сих пор гудело от полученного после падения сотрясения, и стоял я на ногах нетвердо. Не знаю, то ли студентка эта была мастером спорта по какому-нибудь каратэ, то ли я слишком сильно ударился затылком в первый раз, но как все произошло, я даже толком не разглядел.

Вот она стоит прямо передо мной и ее взгляд не обещает мне ничего хорошего. В следующий момент она уже на шаг ближе, а моя голова свернута направо из-за мощной пощечины, которую она мне отвесила всей ладонью. Я был уверен, что это была именно оплеуха: если бы студентка с такой силой ударила сжатым кулаком, мне бы пришлось сплевывать зубы.