Буря настигнет - читать онлайн книгу. Автор: Нари Орлан cтр.№ 74

Я поднялся и навис над кудрявой головой вокалиста.

— После концерта я ухожу из группы. Не хочу видеть ни твою рожу, ни остальных. Сейчас, только ради фанатов, которые с нетерпением ждали выступление, я сделаю вид, что вы мои закадычные друзья. Только ради них.

Арвид не окликнул меня, когда я широким шагом двинулся к двери и вышел.

Репетиция прошла в спешке и под давлением. Такие волны ненависти, как сегодня, музыканты не посылали мне даже на первой встрече. Не ощутят ли поклонники, что между нами сгустился воздух? Получат ли удовольствие от концерта? Не испортит ли ссора атмосферу? Удастся ли скрыть эмоции?

Видимо, Арвид тоже беспокоился. Ибо в гримерке, пока визажисты накладывали штукатурку на наши лица, твердил: мы должны оставить разногласия за кулисами, на сцене быть единым организмом, выкладываться на тысячу процентов. Никто не перечил. Герт кивал, хотя у него, я уверен, как и у меня чесались кулаки.

За полчаса до выступления мандраж уже не покидал ни на секунду. Нереальность происходящего бурлила шампанским в венах. Вокруг нас постоянно кто-то крутился, поправлял прическу, подтирал черные тени, вытирал пот со лба. Костюмы сидели как влитые. Арвид распевался, Герт ходил по комнате, как заведенный, бормоча под нос, Сакари и Луис разминали пальцы на струнах. Я в том числе. Повторял до посинения самое сложное соло. Пока менеджер не сказал:

— Пора. Поднимайтесь на сцену.

На других планетах огромные водные просторы. Я смотрел фильмы, где морская буря гнала волны с рокочущим шумом к берегу, разбивалась о скалы. Сейчас я слышал море вдалеке, бурю криков, идя следом за Арвидом.

Говорили, стадион на сто тысяч человек забит под завязку. Месяц назад никто из группы не верил, что соберется треть. Конечно, ребята благодаря искреннему общению с поклонниками постепенно заглушили шквал ненависти, но моя заслуга в раскупленных билетах есть. И это безумно тяжелая ответственность.

Я выложусь полностью и до остатка, как бы ни резали лезвия сердце.

Перед сценой мы впятером собрались в круг, кинули боевой клич и улыбнулись друг другу. Все распри дохнут в гримерке. Мы едины.

Шум заглушили ушные мониторы — индивидуальные проводные наушники. Я впервые с ними выступал, в пятом секторе такой роскоши не водилось. Впервые весь звук пойдет прямо в уши. Фанатов будет почти не слышно.

Зато видно! У меня перехватило дыхание, когда мы поднялись на сцену. Софиты ослепляли, но я, ошарашенный, не моргал. Так выглядит космос. Десятки тысяч звезд в черной бесконечности. Десятки тысяч огоньков смартфонов в черноте огромного стадиона.

И множество дронов, что летали по сцене с камерами. Шла прямая трансляция. Мы сразу взялись за инструменты и сыграли одну из самых известных песен. Тонны энергии обрушивались на меня — я пропускал ее сквозь себя и вкладывал все в музыку. Казалось, сердце вот-вот лопнет.

Ошибки случались. Как у меня, так и у других. Но мы не останавливались ни на долю мгновения. Мы двигались по четко отработанному сценарию. Одна песня, третья, седьмая. Короткая передышка, спуск со сцены, смена костюмов, фен в уши, глаза, по торсу, чтобы высушить пот. За кулисами силы мгновенно вытекали, мы шли на передышку, шатаясь. Затем через десять минут поднимались обратно — и за спиной словно вырастали крылья.

Нет, ничто в мире не поднимает выше небес. Только сцена.

Я был так счастлив, что едва не плакал. Я. С ума сойти. Мне срывало крышу.

Правда, одна ошибка дорого обошлась. Вернула на землю. В конце мы оставили инструменты и подошли к краю сцены, чтобы произнести речь. Конечно, мы еще выйдем на бис, если фанаты будут очень громко нас звать, но уже прощались.

Я не написал благодарственную речь. У меня отняло язык, когда дошла очередь до меня. Зал затих в ожидании. Я всматривался в лица, до которых доставал взор. Многие плакали, с замиранием сердца смотрели на сцену. Сто тысяч глаз прикованы ко мне.

— Переволновался, — прошептал Арвид в микрофон. По залу пронесся смех. Вокалист подошел, приобнял меня за плечи и вытащил монитор из моего уха. — Скажи, что ты очень рад выступить здесь и…

— Я сам.

Рука дернулась, чтобы потереть лицо, но я вовремя остановился — сейчас размажу штукатурку. Надо говорить. Я прочистил горло и поднес микрофон ко рту:

— Знаете, иногда совершенно не подозреваешь, куда заведет тот или иной поворот в жизни. Месяц назад я и мечтать не мог о том, что выступлю в составе группы, песни которой любил всей душой. Просто знайте, что иногда мечты сбываются так потрясающе, как и не мечтаешь. Главное, никогда не опускайте руки. Верьте и двигайтесь туда, куда тянется ваша душа.

Шквал криков и аплодисментов ворвался в меня и забурлил в крови. Я вернул все самой искренней улыбкой.

— Спасибо вам, что стали частью моей мечты.

Беатриса… Именно благодаря ей я стою здесь. Сыграло роль агентство отца, мое музыкальное прошлое, но… она подарила вдохновение для песни, которую подпевали сегодня громче всего — для моей песни.

Я смотрела в одну точку — угол стола, за который меня усадили со скованными руками. Слезы закончились. Чувства сгорели. Невозможно пылать страхом и гневом долго — в один миг нервные окончания гаснут.

В моем случае так быстро… Всего за двенадцать часов в тюремной камере. Потому что каждая секунда могла стать последней или полностью сломать мою жизнь.

В камере нет воздуха — моего воздуха, пуха. Мне не выйти на улицу и не надышаться. Я чахла, как забытая роза на полу. Сорвали и бросили усыхать.

Ожидание по кусочку разгрызало сердце. Лучше бы Дух скорее пришел с заданием, окончательно растоптал меня и отобрал способности. А так маленький огонек надежды еще горел — тупой огонек. Никто мне не поможет.

Дверь щелкнула. Я не подняла голову, мне до дикости комфортно в отрешении. Ошиблась в чувствах. Я еще боялась. Всегда может быть хуже, чем способен представить разум.

— Беатриса Гилмур?

Говорил тот светловолосый мужчина, который курировал мое задержание. Главный. Голос у него как сталь. Как лезвие ножа. Порежет, смахнет кровь и вновь засияет угрозой.

Заскрежетали ножки стула. Мужчина сел. Боковым зрением я видела, как он положил на стол планшет, а к ножке прислонил большой бумажный пакет.

— Я к вам не пришел раньше, потому что ждал, когда вы успокоитесь. Сложно вести серьезную беседу с девушкой, у которой истерика. Не хотелось применять седативные препараты.

Я сглотнула тугой комок в горле. До того, как перевести в комнату допроса, мне в камере предлагали попить воды, но я отказывалась. Вдруг в жидкость подсыпали бы что-то… Пусть глупо, ведь они могли скрутить меня и уколоть, если бы хотели.

Язык стал шершавым от жажды. Я с трудом пошевелила им, голос мой шелестел, будто ветер: