— Нет! — она едва ли не бросается в воду вслед за чертовой таблеткой, и я хватаю ее за руку. Нужно успокоить ее, прежде чем она совершит какую-то глупость.
— Как давно он дал тебе наркотик? — не ослабляю хватки.
— Что? — Ее взгляд мечется, пока она пытается сосредоточиться. — Не знаю. Тридцать, может, сорок минут назад?
— Очень скоро твой организм сам избавится от наркотика. С тобой все будет в порядке. Просто присядь и попытайся успокоиться.
Когда я отпускаю ее, она послушно садится, и, обнимая колени руками и пряча в них лицо, начинает раскачиваться. Скрючившись, она кажется крошечной, а ее длинные, прямые волосы развеваются по ветру. Во мне поднимается незнакомое ранее сочувствие, и я отворачиваюсь от нее.
Хочется ей верить, но настороженность не отпускает. Не хочу оказаться в ловушке тайны, окружающей ее. Я не могу позволить себе беспокоиться о ней.
Я присаживаюсь на край причала, пока она приходит в себя.
Спустя десять минут она поворачивается ко мне, наблюдая за выражением моего лица с новоприобретённой внимательностью. Ее аура начала вновь наполняться цветами: серым и оранжевым.
— Почему все проходит так быстро? — спрашивает она. Я рад, что она набралась мужества, чтобы открыться и спросить меня о чем-то, пока трезва.
— Наши тела сопротивляются всему инородному. Бактериям, раку, инфекциям — всему набору болезней. Наркотики и алкоголь сгорают очень быстро. Эффект вряд ли стоит потраченных усилий. Я пробовал курить. Днями кашлял черной смолой.
— Очень привлекательно, — говорит она, стряхивая невидимые пылинки с колена.
Я фыркаю в ответ на ироничность ее комментария.
— В точку. Не могу позволить себе непривлекательность.
— Итак… — Она все еще осторожничает. — Ты такой же, как и я?
— И да, и нет, кажется.
Она склоняет голову на бок, рассматривая меня. Как будто именно меня стоит разглядывать. Я хочу задать ей много вопросов, но не делаю этого. В моей голове все еще звучит тихий, недоверчивый голос, предупреждающий не казаться слишком заинтересованным. Обычно Нефы чихать хотят на других Нефов, да и на всех остальных, раз уж на то пошло. На самом деле, наверное, мы достаточно времени провели сегодня вместе.
Я растягиваю слух на всю территорию дома, чтобы проверить, не разыскивает ли меня Радж, но нет. Он у себя в машине раскуривает косячок вместе с Рокершей, и это, несомненно, уже после того, как он принял экстази. Не стоило бы ему так усердствовать, иначе он, скорее всего, продемонстрирует Рокерше, как не надо действовать на заднем сиденье.
Ай-ай-ай.
— Почему вокруг тебя нет облачных штуковин? — спрашивает Анна. Она присматривается к пространству вокруг меня, а я мотаю головой. О чем она, черт возьми? Потом до меня доходит, что ей, должно быть, только-только исполнилось шестнадцать, и она обрела способность видеть ангелов-хранителей.
— Облачных штуковин? — фыркаю я. — Да ты, небось, шутишь. — Конечно, конечно она знает, что у людей есть ангелы-хранители. Это же основа основ.
Пряча свой слух обратно, я натыкаюсь на потасовку в доме — крики.
— Ты знаешь, о чем я? — Она садится ровнее и кажется, что собирается вцепиться в мою футболку. — Знаешь, ведь так?
Внутри дома дерутся Джей и Скотт. Похоже, Джей напился и защищает честь Анны. Замечательно.
Поднявшись на ноги, спрашиваю:
— Твои чувства уже восстановились?
Она открывает рот, явно желая разузнать побольше об "облачных штуковинах", но я отмахиваюсь от нее и она моргает.
— Вроде, да, — говорит она.
— В доме драка. Думаю, тебе лучше послушать.
Она поднимается на ноги и закрывает глаза, с огорченным видом напрягая слух. Затем резко распахивает глаза.
— О Боже мой, Скотт и Джей! — Ага. Джей только что нанес отличный удар, за которым последовал приятный хруст и вой Скотта.
Анна срывается на бег, и я смотрю ей вслед. А у нее хорошие формы. И отличная попка.
И она может оказаться врагом, хотя мне требуется все больше и больше усилий, чтобы убедить себя в этом. Если эту девушку прислали Князья, чтобы испытать меня, я не могу себе позволить купиться на ее впечатляющую игру.
Не спеша возвращаюсь к дому и захожу внутрь. Я слушаю, сбитый с толку, когда Анна спасает ситуацию и оттаскивает пьяного Джея к машине. Она заботится о нем, с нежностью и терпением. Единственный Нефилим, на моей памяти, кто делал что-то подобное — одна из близняшек, Марна. Но она так относится только к нескольким из Нефов — ее друзьям, никак не к людям.
Я встаю возле опустевшей кухни — все массово передислоцировались в переднюю часть дома, чтобы посмотреть на драку. Когда толпа расходится, я слышу, как Анна шепчет что-то в машине, видимо, себе под нос.
— Я еще не закончила с тобой, Кайден Роу.
Это как тот случай, когда щенок угрожает кобре. По лицу растекается ухмылка, и я быстро стираю ее, после чего произношу в воздух:
— Взаимно.
Спустя две секунды передо мной возникает Рокерша, с упертыми в бедра руками и недовольным видом.
— Эх, — говорю. — Радж таки перебрал?
Она раздраженно щурится.
— Он говорит, что его руки весят тысячу фунтов, и у него не получается их поднять.
В течение двух ударов сердца мы смотрим друг на друга, а затем взрываемся хохотом. Рокерша прикрывает рот рукой, пока не успокаивает свое веселье.
Я накручиваю ее розовые пряди себе на пальцы, и она смотрит на меня с каменным лицом, делая вид, будто сейчас никакого веселья не было. Затем я наклоняюсь и шепчу ей на ушко:
— Ты чертовски сексуально смеешься, Мэнди.
Не уверен, благодаря моим словам или ощущению моего дыхания на коже, она вздрагивает. Просовывает пальцы в шлевки моих черных джинсов и поднимает на меня глаза.
— Так как там тебя зовут? — спрашивает она.
— Кайден Роу.
У нее отвисает челюсть и глаза вылезают из орбит.
— Блин. Bay. Как же я не догадалась, когда Радж говорил про группу. Ты барабанщик. Кай.
Я киваю.
Ее пальцы сжимаются на шлевках, и она тянет меня к себе.
— Репутация тебя опережает.
— Что, правда? И какая же у меня репутация? — я медленно прижимаю ее к тумбе, у всех на виду.
Ее голос становится еще более хриплым.
— Говорят, ты очень, очень плохой мальчик.
Я пожимаю плечами.
— Хороший. Плохой. По ведь это так субъективно? — Я прижимаюсь к ней бедрами, и она прикрывает глаза. Я склоняюсь к ее уху.
— У тебя два варианта. Выбирай. Комната наверху или пустой сарай для лодок.