Примечания книги: Русская нация. Национализм и его враги | Сергей Михайлович Сергеев | LoveRead.ec

Переработанный вариант статьи «Нация в русской истории» (Москва. 2009. № 6).

Долбимов М.Д. «…Считая себя обязанным в сем участвовать». Почему М.Н. Муравьев не отрекся от «Союза благоденствия» // Декабристы: Актуальные проблемы и новые подходы. М., 2008. С. 211.

Рогов К. Декабристы и «немцы» // Новое литературное обозрение. 1997. № 26.

Парсамов В.С. Национальная идея П.И. Пестеля.

Бокова В.М. От составителя // Декабристы и их время. М., 1995. С. 13.

«Патриотизм членов Общества был не только либеральный, но и русский <…> В некоторых мнениях это были непосредственные предшественники славянофилов»; «чувство русской народности» «господствовало в тайном обществе» (Пыпин А.Н. Общественное движение в России при Александре I. 5-е изд. Пг., 1918. С. 408, 422). Первое издание цитируемого труда вышло в 1871 г. См. также: Довнар-Запольский М.В. Идеалы декабристов. М., 1907. С. 259, 278, 282.

Покровский М.Н. Русская история с древнейших времен // Его же. Избранные произведения. Кн. 2. М., 1965. С. 227. В другом месте, цитируя слова В.И. Семевского о том, что некоторые декабристы не были чужды национализму, Покровский иронически (и риторически) вопрошает: «Многие ли были ему чужды?» (Там же. С. 229).

Для Н.М. Муравьева «идея национализма <…> сделалась руководящим началом его жизненного мировоззрения» (Дружинин Н.М. Декабрист Никита Муравьев. М., 1933. С. 62).

Одно только «общее число архивных материалов», связанных с декабристским движением, «составляет полмиллиона листов» (О’Мара 27. К.Ф. Рылеев. Политическая биография поэта-декабриста. М., 1989. С. 28).

Впрочем, иногда приходилось с сожалением констатировать: «Надо признать, что в соответствии с объективно-буржуазным содержанием политической идеологии Пестеля его взгляды на национальный вопрос носили на себе печать великодержавности <…> Пестель не понимал значения национального развития угнетенных народов и не сумел найти путей к разрешению национального вопроса» (Нечкина М.В. Движение декабристов. Т. 2. М., 1955. С. 83).

«Декабристы были людьми XVIII века по всем своим политическим целям, по своему социальному оптимизму и по форме военного заговора, в которую вылилась их революция. Целая пропасть отделяет их от будущих революционеров: они завершители старого века, не зачинатели нового. Вдумываясь в своеобразие их портретов в галерее русской революции, видишь, до чего они, по сравнению с будущим, еще почвенны. Как интеллигенция своего века, они тесно связаны со своим классом и с государством. Они живут полной жизнью: культурной, служебной, светской. <…> Их либерализм, как никогда впоследствии, питается национальной идеей. <…> На них в последний раз в истории почил дух Петра» (Федотов Г.П. Трагедия интеллигенции // Его же. Судьба и грехи России. Т. 1. СПб., 1991. С. 84). Известный советский исследователь декабризма мягко и обтекаемо формулирует: «В движении декабристов более, нежели в других (например, разночинском), освободительные идеи были связаны с патриотическими настроениями и в значительной степени вытекали из них» (Федоров В.А. Декабристы и их время. М., 1992. С. 42).

Отдел письменных источников Государственного исторического музея (ОПИ ГИМ). Ф. 249. Д. 2. Л. 6.

Подобное умонастроение не было монополией лишь членов тайных обществ, оно господствовало среди значительной части военной и интеллектуальной элиты русского дворянства александровской эпохи. Широко известен эпизод, когда А.П. Ермолов в 1814 г. в минуту раздражения сказал младшим братьям императора, что русские войска служат не государю, а Отечеству и пришли в Париж защищать Россию, а не для парадов. См. также строки из письма легендарного поэта-партизана Д.В. Давыдова (видимо, примыкавшего поначалу к Ордену русских рыцарей, но затем отошедшего от него и более не участвовавшего в тайных обществах) П.Д. Киселеву (1819): «Люди прошедшего столетия не поймут меня <…> Слова: отечество, общественная польза, жертва честолюбия и проч. – известны были только в отношении к власти, от которой ждали взгляда, кусок эмали или несколько тысяч белых негров» (цит. по: Ланда С.С. Дух революционных преобразований. Из истории формирования идеологии и политической организации декабристов. 1816–1825. М., 1975. С. 157).

См. подробнее: Парсамов В.С. К генезису политического дискурса декабристов. Идеологема «народная война» // Декабристы. Актуальные проблемы и новые подходы…

Восстание декабристов. Т. 9. С. 117. (Далее этот источник – ВД.)

Из эпистолярного наследства декабристов. Письма к Н.Н. Муравьеву-Карскому. Т. 1. М., 1975. С. 100.

Например, из дневника. «Нещастны, нещастны те, кот[орых] кровь не волнуется при мысли об Отечестве и которые хладнокровно смотрят на происшествия, действующие на судьбу оного. Человек может всего лишиться: имения, друзей, родных; но Отечество для него всегда остается. Благо оного может его утешить, и при собственном нещастии он отрет гор[ь]кие слезы, видя Отечество в благоденствии. Благо общее заменяет для него благо частное» (ноябрь 1811 г.). «Вся цель жизни моей, все, что привязывает меня к жизни, все, что делает ее мне сносною, – есть надежда о щастии и истинном величестве России. Начало сего щастия составит и все щастие собственной моей жизни. Спокойно оставлю землю, естьли при смерти можно будет видеть, что святая, великая Россия начала наконец идти к своему назначению, к своему гражданскому благополучию» (февраль 1816 г.) (Дневники Н.И. Тургенева за 1811–1816 годы. СПб., 1913. С. 143–144, 319). «Итак с мыслию о тебе, о Россия, мое любезное и несчастное отечество! провожаю я старый и встречаю новый год. Ты – единственное божество мое, которое я постигаю и которое ношу в моем сердце, – ты одна только можешь порождать сильные чувства в моем сердце. Что люди? Где они? Я их не знаю. Я знаю только сынов твоих!» (31 декабря 1819 г.) («Их вечен с вольностью союз»: Литературная критика и публицистика декабристов. М., 1983. С. 315). Брат Николая Ивановича Сергей, не принадлежавший к декабристскому движению, но близкий к нему идейно, записал в своем дневнике в 1816 г.: «Пусть мир погибает, лишь бы Россия оставалась. Но пусть и Россия погибнет, если не может быть знаменитой и процветающей, то есть свободной» (цит. по: Ланда С.С. Указ. соч. С. 348).

Бокова В.М. Эпоха тайных обществ. Русские общественные объединения первой трети XIX в. М., 2003. С. 462.

Поджио А.В. Записки, письма. Иркутск, 1989. С. 130.

Слова А.В. Поджио (см.: Довнар-Запольский М.В. Мемуары декабристов. Киев, 1906. С. 192).

Записки, статьи и письма декабриста И.Д. Якушкина. М., 1951. С. 10.

Дружинин Н.М. Указ. соч. С. 338. Среди прочих аргументов этого запрета: «В отделении от отечества Император может скорее следовать внушениям иностранных завистников и сделаться орудием их злоумышлений» (Там же). Советский историк комментирует: «Непопулярные поездки Александра I и предполагаемое влияние могущественного Меттерниха были несомненным источником этого националистического параграфа» (Там же. С 223). Запрет на выезд императора за границу содержится и в документах Ордена русских рыцарей (см.: Из писем и показаний декабристов. СПб., 1906. С. 145).

Муравьев-Апостол М.И. «Непостижима дерзость безумцев» // Родина. 1991. № 11–12. С. 90. В упомянутой басне И.А. Крылова «Туча» (1815) рассказывается о том, как дождевая туча, пролетев над «изнуренною от зною стороною», «большим дождем на море пролилась».

В.И. Штейнгейль писал из заключения Николаю I: «Если Москва отрясла так скоро пепел с главы своей и вознеслась в новом великолепии, то не столько помогла тому сия помощь, сколько состояние внутренней коммерции и промышленности, оживотворенных тарифом 1810 г., который издан был при увещевательном манифесте, чтобы все обращали капиталы свои не в пищу чужеземной роскоши, но в пользу Отечества. Внезапно сей самый тариф в 1816 г. изменен в пользу Австрии, Польши и Пруссии изданием нового тарифа на 12 лет. Коммерсанты могли по крайней мере располагать свои спекуляции на сие Императорским словом определенное время; но и в этом ошиблись: в 1819 г. последовало новое всеобщее разрешение ввоза иностранных товаров, коими вскоре наводнили Россию. Многие купцы обанкрутились, и народ через то лишился способов к пропитанию и к оплачиванию податей. Вскоре увидели ошибку, исправили ее тарифом 1823 г., но причененный вред невозвратен. <…> Таким образом коммерция наша находится в паралитическом состоянии, тогда как у всех других держав преуспевает и процветает, особенно во Франции, которая в 1815 г. едва ли не в худшем состоянии была, нежели Россия» (Штейнгейль В.И. Соч. и письма. Т. 1. Иркутск, 1985. С. 211–212).

Торговля Царства Польского «поддерживалась единственно путем транзита, разрешенного в ущерб русской торговле <…>. Дороги Царства, его каналы, мосты, города, его храмы и крепости ремонтировались или строились за счет России. Вплоть до 1821 года доходов Царства не хватало для покрытия бюджетных расходов; и опять-таки именно Россия постоянно пополняла бюджет» (Лунин М.С. Письма из Сибири. М., 1988. С. 118).

Цит. по: Довнар-Запольский М.В. Тайное общество декабристов. М., 1906. С. 113.

Мемуары декабристов. Южное общество. М., 1982. С. 221.

См.: Эрлих С.Э. История одного мифа. («Декабристская легенда» Герцена). СПб., 2006. С. 129.

Жители которой с жителями подвластной России Бессарабии «одно племя составляют, между тем, как двум различным государствам принадлежат и по произведениям природы имеют большую необходимость во взаимных вспоможениях, между тем как от постановления границы государства всякого свободного сообщения лишены, а также и потому, что Прут составляет довольно длинную и весьма худую границу, что Карпатские Горы на запад от Молдавии образовали бы отличную государственную межу, что разстояние от Дуная до Карпатских гор чрез Фокшаны, будучи весьма короткое, удобно бы означало границу и, наконец, что турки, собрав войско в Молдавии, могут чрез Хотин, миновав Бессарабию, вдруг очутиться за Днестром в недрах России» (ВД. Т. 7. С. 124).

Ибо «все опыты, сделанные для превращения горских народов в мирные и спокойные соседы, ясно и неоспоримо уже доказали невозможность достигнуть сию цель. Сии народы не пропускают ни малейшего случая для нанесения России всевозможного вреда, и одно только то остается средство для их усмирения, чтобы совершенно их покорить; покуда же не будет сие в полной мере исполнено, нельзя ожидать ни тишины, ни безопасности и будет в тех странах вечная существовать война. Насчет же приморской части, Турции принадлежащей, надлежит в особенности заметить, что нет возможности окончательно усмирить хищные горские народы кавказские, пока будут они иметь средство чрез Анапу и всю вообще приморскую часть лежащую получать от турок военные припасы и все средства к беспрестанной войне» (Там же).

«Сии прекрасные места, изобилуя всеми произрастениями, могли бы обратиться в отличную страну, которая бы обогащала Россию многими произведеньями природы и многими способами для самой выгоднейшей и деятельнейшей торговли, между тем как ныне сие все совершенно теряется от необузданности и невежества киргизов» (Там же. С. 124–125).

«Сии места <…> большие бы доставили России выгоды и преимущества для ее торговли, а равно и для устроения флота на Восточном океане» (Там же. С. 125).

Подробнее см.: Сыроечковский Б.С. Балканская проблема в политических планах декабристов // Очерки из истории движения декабристов. М., 1954. О планах Пестеля насчет войны с Турцией для создания Царства Греческого, которая бы отвлекла общественное мнение на первых порах строительства нового государства, Герцен также сознательно умолчал (см.: Эрлих С.Э. Указ. соч. С. 133). Поджио надеялся, что после изгнания Турции с Балкан «торговля наша южная от упадка своего <…> перешла бы к самому цветущему положению, господствованием, ничем уже не затрудняемым, над торговлею всего Востока». О геополитике декабристов вообще см. слабую концептуально, но богатую фактическим материалом монографию О.В. Орлик «Декабристы и внешняя политика» (М., 1984) и краткие, но чрезвычайно содержательные рассуждения В.Л. Цымбурского (Цымбурский В.Л. Остров Россия. М., 2007. С. 475–478).

ВД Т. 3. М.-Л., 1927. С. 228. Но, конечно, наибольшим размахом отмечены геополитические мечтания лидера ранней декабристской организации «Орден русских рыцарей» М.А. Дмитриева-Мамонова, среди прочего: «присоединение Венгрии, Сербии, всех славянских народов к России», «изгнание Турков из Европы и восстановление греческих республик под протекторатом России», «учреждение флота в Архипелаге и постановление возможных препятствий английской торговле в оном краю», «учреждение торговой компании для Китая, для Японии и Сибири», «построение гавани при устье реки Амура», «Сочинение проекта выгодной войны против Персиян и вторжения в Индию» и даже «присоединение Норвегии» (Из писем и показаний… С. 145–147). При очевидной фантазийности (и даже бредовости) некоторых пунктов, в других поразительна преемственность с более поздними внешнеполитическими проектами декабристов.

«Теперь в официальных бумагах называют меня: государственный преступник, находящийся на поселении. <…> В Англии сказали: Лунин, член оппозиции. В самом деле таков мой политический характер» (Лунин М.С. Указ. соч. С. 6).

Там же. С. 145. Одобрил ряд внешнеполитических акций Николая, в особенности «пренебрежение Священным союзом», и Н.М. Муравьев (см.: Воспоминания и рассказы деятелей тайных обществ 1820-х годов. Т. I. М., 2008. С. 152).

См.: Фонвизин М.А. Сочинения и письма. Т. 1. Иркутск, 1979. С. 175.

Штейнгейль В.И. Указ. соч. С. 291. Штейнгейль еще в 1811 г. подавал проект об экспедиции для исследования Амура (Там же. С. 413).

Батеньков Г.С. Сочинения и письма. Т. 1. Иркутск, 1989. С. 364.

Трубецкой С.П. Материалы о жизни и революционной деятельности. Т. 2. Иркутск, 1987. С. 353.

Давыдов В.Л. Сочинения, письма. Иркутск, 2004. С. 310. В комментариях к данному пассажу говорится, что подобные же чувства по поводу победы над венграми испытывал Е.П. Оболенский и «другие декабристы» (Там же. С. 471).

См.: Назимов М.А. Письма, статьи. Иркутск, 1985. С. 45.

Письма С.Е Волконского // Записки отдела рукописей [ГБЛ]. Вып. 24. М., 1961. С. 383.

Из эпистолярного наследства декабристов. Т. 2. СПб., 2008. С. 244. В.М. Голицын, по свидетельству Н.Р. Цебрикова, в то время «думал непременно взять Константинополь» (Воспоминания и рассказы… Т. I. С. 304).

Муравьев А.Н. Сочинения и письма. Иркутск, 1986. С. 341.

Пущин И.И. Сочинения и письма. Т. 2. М., 1999. С. 124.

Из эпистолярного наследства декабристов. Т. 2. С. 259, 262.

Бриген А.Ф. Письма. Исторические сочинения. Иркутск, 1986. С. 329, 328. Не радовался Бриген и присоединению Амура: «<…> зачем? И без того велика Федора да дура» (Там же. С. 280).

На мятеж 1830 г., вожди которого провозгласили, что борются с николаевским режимом, а не с русским народом, и устроили панихиду по мученикам 14 декабря, последовала реакция менее однозначная. Была серединная, взвешенная позиция Лунина, о которой говорилось выше. Но были и крайние точки зрения. С одной стороны, А.Н. Муравьев писал: «Надобно же быть таким безмозглым и неблагодарным, каковы поляки, чтобы сметь поднять знамя бунта против Руси непобедимой! Вот кстати пословица: от жиру собака бесится/» (Из эпистолярного наследства декабристов. Т. 1. С. 255). С другой – известны приветственные стихи А.Н. Одоевского «При известии о польской революции». Правда, Н.А. Котляревский сомневался, что Одоевский – автор этого стихотворения (Котляревский Н.А. Декабристы. Кн. А.Н. Одоевский и А.А. Бестужев-Марлинский. Их жизнь и литературная деятельность. СПб., 1907. С. 86).

Из эпистолярного наследства декабристов. Т. 2. С. 296–298.

Декабристы. Материалы для характеристики. М., 1907. С. 96, 109.

«До слуха всех беспрестанно доходили изречения императора Александра, в которых выражалось явное презрение к русским <…> на похвалы Веллингтона устройству русских войск император Александр во всеуслышание отвечал, что в этом случае он обязан иностранцам, которые у него служат» (Якушкин И.Д. Указ. соч. С. 10). «Русских оскорбляло явное предпочтение, оказываемое императором всем вообще иностранцам перед его подданными, к которым он не скрывал неуважения» (Фонвизин М.А. Указ. соч. Т. 2. С. 182). «Главные места в государстве вверены иностранцам, не имеющим никакого права на доверии народное» (Лунин М.С. Указ. соч. С. 66). «Положение нас, русских, было довольно щекотливое в Вене во время конгресса. Наш император, при беспрестанных отличительных приветствиях ко всем иностранцам, не тот был к нам, и казалось нам, что он полагал, что мы в образовании светском отстали от европейского. Полный учтивости к каждому прапорщику, не носившему русского мундира, он крутенько с нами обходился, так что мы нехотя отказывались от приглашений дворцовых и высшего круга и более жили в среде соотечественников и вели жизнь шумную между собой и не обидную для народной гордости» (Волконский С.Г. Записки. С. 309). «Чтобы понравиться властелину, нужно было быть иностранцем или носить немецкую фамилию» (Муравьев А.М. Мой журнал // Воспоминания и рассказы… Т. I. С. 134).

Вигель Ф.Ф. Указ. соч. Кн. 2. С. 820. В письме брату Сергею (август 1819 г.) Николай Иванович, например, сетует на ситуацию в Министерстве иностранных дел: «Получить место в чужих краях по дипломатической службе <…> будет трудно. Большого не дадут, а остальные сделались, кажется, исключительно принадлежностью детей здешних докторов, аптекарей, акушеров. Странно, что теперешнее поколение медицинское в России непременно хочет оставить после себя поколение дипломатическое. Гр[аф] К[аподистрия] человек весьма благорасположенный, но, кажется, и он не понял еще необходимости иметь в дипломатической службе, в особенности при посольствах, одних только русских. Это бы полезно было для службы, и вместе с тем споспешествовало образованию России. Питомцы германских эскулапов остаются для России чуждыми и без всякой практической пользы» (Декабрист Н.И. Тургенев. Письма к брату С.И. Тургеневу. М.; Л., 1936. С. 291–292).

Цит. по: Из писем и показаний декабристов. СПб., 1906. С. 20–21.

Цит. по: Лотман Ю.М. Матвей Александрович Дмитриев-Мамонов – поэт, публицист, общественный деятель // Его же. Избранные статьи. Т. 2. Таллин, 1997. С. 290.

См. замечания К.Ю. Рогова о сочетании в культурном мире Пестеля и В. Кюхельбекера «идеологического русофильства» и «домашне-лютеранского пласта» (Рогов К. Указ. соч. С. 119–120).

По мнению Свистунова, Пестель «сердцем был вполне русским» (Воспоминания и рассказы… Т. II. С. 276).

См. интересное наблюдение М.Н. Покровского: «Когда вы просматриваете списки бойцов за “правое дело” против “бунта” декабристов, вас поражает изобилие остзейских фамилий: Бенкендорфы, Грюнвальды, Фредериксы, Каульбарсы мелькают на каждой странице» (Покровский М.Н. Указ. соч. С. 265).

Они служат «не русскому отечеству, а фатерлянду или, еще вернее, источнику личных доходов, личного честолюбия, личных расчетов на обогащение и возвышение», отстаивают интересы «не русские, а императоров российских и царствующей династии»; «остзейские дворяне на коренной службе России всюду держатся совершенно особняком от природных русских и составляют своего рода братство, покровительствуя друг другу, и не без причины их обозначает глас народа названием “немцев”». (Декабристы. Новые материалы. С. 77, 78, 83).

Бурцов в одном из писем 1816 г. пишет об обстановке в Генеральном штабе: «Чертежная наша хотя и состоит, как тебе известно, из самых лучших немцев, но все не то, что было в прежнее время; когда и язык, и обычаи, и правила русские господствовали. Теперь находишь ты хороших офицеров; тогда видел отличных людей, искреннейших и друг другу преданных товарищей. Теперь, что производится с поспешностью, есть действие зависти, соревнования: тогда работа текла от единодушия, пособия друг другу; от общего порыва, на один конец устремленного» (Из эпистолярного наследства декабристов. Т. 1. С. 96).

Из эпистолярного наследства декабристов. Т. 1. С. 72. Думается, что под «немецкой династией» в данном случае имеются в виду все же не Романовы, а «немецкая партия» в армейском руководстве. Штатский Н.И. Тургенев также выражал неудовольствие немецким засильем в армии, например, в марте 1820 г. он раздраженно записывает в дневнике: «В два первые гвардейские полка определяют командирами двух дрянных немчурок, из которых один известен жестокостью» («Их вечен с вольностью союз». С. 316).

«Немцеедство» оставалось свойственно многим декабристам до конца дней. Скажем, в мемуарах М.А. Бестужева читаем о морском министре А.В. Моллере: «Немец Моллер, как и всякий немец, сосущий сок Руси <…> Моллер, как истинный немец, низошел до низости» (Воспоминания Бестужевых. С. 298–299). В.С. Толстой так аргументирует свою отставку из армии: «Во время управления Нейгарда внушенный своею нелюбовью к немцам я вышел в отставку, так что не был свидетелем всех безумных, своеобразных, беззаконных мер, введенных немецким авантюристом в управление славным Кавказским корпусом и по гражданской части Заквказа» (Российский архив. Вып. VII. М., 1996. С. 234).

Орлов вспоминал позднее: «Государь изволил отправиться в Вену, и вскоре разнеслись слухи о восстановлении Польши. Сия весть горестно меня поразила, ибо я всегда почитал, что сие восстановление будет истинным несчастием для России» (Довнар-Запольский М.В. Мемуары декабристов. С. 3). По мнению Якушкина, царь надеялся, заигрывая с Польшей, найти в ней «опору в случае сопротивления в России угнетениям, угрожающим ей при учреждении военных поселений) (ВД. Т. 3. С. 53).

Завалишин Д.И. Указ. соч. С. 140. См. также у А.М. Муравьева: «Польша получила конституцию, а Россия в награду за свои героические усилия в 1812 г. получила – военные поселения!» (Воспоминания и рассказы… Т. I. С. 132). Весьма близкие чувства по этому поводу испытывали и самые крайние консерваторы: Ф.В. Ростопчин «приходил в негодование при мысли, что побежденный поляк будет иметь то, в чем отказано победившему русскому» (цит. по: Пыпин А.Н. Указ. соч. С. 402–403).

«Их вечен с вольностью союз». С. 307. Вяземский укорял Орлова за то, что он смотрит на поляков «глазами <…> ненависти предрассудительной» (Переписка Александра Ивановича Тургенева с кн. Петром Андреевичем Вяземским. Т. 1. Пг., 1921. С. 379).

Декабрист Н.И. Тургенев. Письма к брату… С. 258.

Давыдов В.Л. Указ. соч. С. 125. Чувства Вани понятны, ибо отец его то и дело восклицал: «Поляки, поляки! Бельмо они у нас на глазу» (Там же. С. 272).

Раевский В.Ф. Материалы о жизни и революционной деятельности. Т. 2. Иркутск, 1983. С. 446.

Декабристы. Материалы для характеристики. С. 89.

Бокова В.М. Эпоха тайных обществ. С. 615. Интересен также еще один (скорее всего) мифологический сюжет (но хронологически более ранний), рассказанный М.А. Фонвизиным в письме П.Н. Свистунову (1839), о некоем тайном обществе в армии, состоявшем из русских и поляков, где, в конце концов, «две национальности столкнулись враждебным образом, и, не сумев достичь взаимопонимания и действовать согласно, некоторые польские члены донесли о плане правительству» (Фонвизин М.А. Указ. соч. Т. 1. С. 168). Комментаторы данного издания пишут, что найти подтверждения этому рассказу не удалось. Впрочем, в контексте нашей темы это не важно, важно, что Фонвизин повествует об этом событии без всякого удивления, уверенный, что от поляков всего можно ожидать.

ВД. Т. 7. С. 147–148. Любопытны настроения подчиненных Пестеля, солдат Вятского пехотного полка, «Русскую правду», конечно, не читавших, но уверенных, что их полковник был намерен «окончательно» решить еврейский вопрос: уже после ареста Павла Ивановича «один рядовой говорил: “ежели бы был с нами Пестель, то мы бы всех евреев вырезали”» (Киянская О.И. Указ. соч. С. 182).

У него встречаются примеры антисемитизма как политического, так и бытового. «Я был того мнения о жидах, как и ты теперь; но с некоторого времени переменил его, в особенности посмотрев на привилегированных жидов во Франкфурте и Пруссии. Они портят торговлю и вредят доброй промышленности христиан. В юных государствах, какова Россия, они никогда существовать не должны. Пример вреда их представляет Польша. В Германии все того мнения, чтобы нигде им не давать равных прав с другими гражданами; так думают там и либеральные люди и [реакционеры]. А там жиды лучше наших, и народ промышленнее нашего» (Декабрист Н.И. Тургенев. Письма к брату… С. 225–226). «Я ехал вместе с двумя нездоровыми дамами. Я уступал им место, не курил для них. Удостоверившись, что они жидовки, снисхождение мое пресеклось. Я сел как надобно и курил табак»; «в Пфальцбурге гости не были довольны ужином. Один из них, коего отвратительное лицо ясно показывало израильское его происхождение, начал шуметь и бранить хозяина»; «та часть герцогства Варшавского, кот[орую] я проезжал, состоит в степях и в скверных деревнишках, населенных по большей части жидами, этим гадким народом» (Дневник Н.И. Тургенева… С. 39, 40, 227).

Басаргин Н.В. Указ. соч. С. 256–257. Ср. у Н.И. Тургенева: «Потребность в расширении движет цивилизацию вперед, побуждая ее вторгаться в пределы варварства, всеми средствами подрывать его, прибегая даже к такой ужасной мере, как война <…> Разве не следовало всем цивилизованным народам Европы приветствовать завоевания Франции в Африке <…> Разве все просвещенные правительства не должны были бы не только желать успеха, но и по возможности помогать действиям англичан в Китае и даже в Восточной Индии» (Тургенев Н.И. Россия и русские. М., 2001. С. 373–374).

«Их вечен с вольностью союз». С. 215. Раевский акцентировал и другой ущерб от «рабства» – порчу национального характера. «Нельзя без содрогания смотреть на быстрый переход от невинности и простоты к закоснелости развращения нравов народа русского» (Там же. С. 214). Вернувшись из ссылки в Центральную Россию, он высказался о крепостном мужике еще более резко: «Хитрость, подлость, дерзость, наглость так и отражается на пьяном облике и в его рабских кривляньях и ухватках» (Раевский В.Ф. Материалы… Т. 2. С. 436).

Из эпистолярного наследства декабристов. Т. 2. С. 275.

Научно-исследовательский отдел рукописей Российской государственной библиотеки (НИОР РГБ). Ф. 20. К. 12. Ед. хр. 32. Л. 2.

Декабристы. Материалы для характеристики. С. 68.

Декабристы. Новые материалы. С. 88–89, 80. Некоторые декабристы возмущались даже самим названием Остзейский край, ибо он находился на востоке от Германии, а не от России. «“Московские ведомости”, “День” стоят за Россию, а между тем Прибалтийские губернии называют Остзейским краем, в угоду немцам, против которых они ратоборствуют» (Муравьев-Апостол М.И. Указ. соч. С. 89). См. ранее: Лунин М.С. Указ. соч. С. 25–26.

Декабристы. Материалы для характеристики. С. 109, 106–107.

Поджио в одном из поздних писем иронически проходится по поводу «обрусения посредством русской грамматики» на Украине (Поджио А.В. Указ. соч. С. 357). Но более развернутых комментариев на проблему русификации вообще мне у него не удалось найти.

См.: Дружинин Н.М. Указ. соч. С. 81; Рогов К. Указ. соч. С. 111–117.

Цит. по: Парсамов В.С. Национальная идея П.И. Пестеля. Забавно, что эти русофильские призывы писались Орловым по-французски.

Парсамов В.С. Указ. соч. Недавно О.И. Киянская обнаружила в фондах Военно-исторического архива список книг из тульчинской библиотеки Пестеля, которые отсутствуют в старом ее описании. Среди них имеются пять книг А.С. Шишкова: «Рассуждение о старом и новом слоге», «Прибавление» к нему, «Разговоры о словесности», «Прибавление» к ним, «Рассуждение о красноречии Священного Писания» (Там же).

Парсамов В.С. Указ. соч. Любопытно, что «шишковизм» Павла Ивановича был наследственный. Его отец И.Б. Пестель (знакомый Шишкова) писал сыну: «Сообщу нечто такое, что доставит тебе удовольствие, как русскому, а никто не усомнится в том, что ты настоящий русский. Шишков (президент Российской академии, тот самый, долг которого очищать российский язык от иностранных слов) сказал мне, что один русский крестьянин сообщил ему чисто русское слово (которое он никак не мог найти), которое выражает капитал. Этот крестьянин сказал о деньгах, которые он отдал под проценты: «Я деньги отдал в рост, но мне не только не платят ростовых денег, но и истенника не отдают». Это слово истенник превосходно выражает слово капитал в этом смысле. Да здравствует русская нация!» (Там же).

См. подробнее: Прокофьев ЕЛ. Борьба декабристов за передовое русское военное искусство. М., 1953. С. 140.

В «Думах» «Рылеев стремился показать не зависящую от времени национальную и духовную цельность характера русского народа» (О’Мара П. Указ. соч. С. 185).

Волк С.С. Исторические взгляды декабристов. М.; Л., 1958. С. 51. Из более поздних работ об исторических взглядах декабристов см. содержательный раздел в книге: Стенник Ю.В. Идея «древней» и «новой» России в литературе и общественно-исторической мысли XVIII – начала XIX века. СПб., 2004. С. 246–262.

В ссылке любимым чтением А. Одоевского были русские летописи. М. Муравьев-Апостол, Н. Бестужев, М. Фонвизин, Е. Оболенский неоднократно сообщают в письмах о том, что читают новинки исторической литературы (труды С.М. Соловьева, Д.А. Милютина и др.).

Фонвизин М.А. Указ. соч. Т. 2. С. 106–107. М.Ф. Орлов, впрочем, нападал на Карамзина и за недостаточный патриотизм, поскольку тот не стал доказывать славянское происхождение варварских племен, разрушивших Римскую империю, в чем был совершенно уверен Орлов: «Воображение мое, воспаленное священной любовию к отечеству, искало в истории Российской, начертанной российским гражданином, не торжества словесности <…> но родословную книгу нашего до сих пор для меня еще не понятного величия. Я надеялся найти в оной ключ всей европейской истории» («Их вечен с вольностью союз». С. 305).

П. Каховский: «Петром I, убившим в отечестве нашем все национальное, убита и слабая свобода наша» (Из писем и показаний… С. 11). Лунин: «Петр не собирал Земской Думы, пренебрегая мнением своего народа и отстраняя его от непосредственного участия в своих делах» (Лунин М.С. Указ. соч. С. 77). Поджио: «Он, как вотчину точно любил Россию, но не терпел, не выносил и, что еще более, не уважал собственно русских <…> Нет, он не творитель, а подражатель и, конечно, могучий; но как подражатель полуобразованный и вместе полновластный, введенные им преобразования отзываются узким, ложным воззрением скороспелого государственного человека <…> его нововведения были и насильственны, и несовременны, и не народны. Не восстают ли теперь так гласно, так ожесточенно против так называемой немецкой интеллигенции, подавляющей русскую вконец? А кто же выдумал немцев, как не тот же Петр? <…> он подчинил не свободную, а раболепную церковь государству, не свободному, а раболепному! Таким образом, русское духовенство утратило навсегда право на приобретение возможности влияния на общество и осталось так же невежественно, как оно было и как сие и требовалось!» (Поджио А.В. Указ. соч. С. 84, 87–88, 90).

Это, впрочем, не исключало ссылки на «позитивный» западный опыт строительства национальных государств. Например, тот же Н. Муравьев сравнивал тайное общество с «союзом патриотов, которому Англия обязана Великой хартией» (Воспоминания и рассказы… Т. 1. С. 153). Лунин также припоминал Англию: «Русские превзошли англичан, отражая завоевателей от родной земли; и должны сравниться с ними утверждением законов конституционных и народной свободы» (Лунин М.С. Указ. соч. С. 66). С точки зрения декабристов здесь нет противоречия: содержательно политическая свобода и демократия едина для всех европейских народов, но у каждого из них она вырабатывается в своих национальных формах.

Там же. С. 327. Когда Пушкина сослали в Михайловское, сразу два декабриста отправили ему письма похожего содержания. Рылеев: «Ты около Пскова: там задушены последние вспышки русской свободы – настоящий край вдохновения, и неужели Пушкин оставит эту землю без поэмы». Волконский: «Соседство и воспоминание о великом Новгороде, о вечевом колоколе и об осаде Пскова будет для вас предметом пленительных занятий, а соотечественникам вашим – труд ваш – памятником славы предков и современника» (Там же).

НИОР РГБ Ф. 20. К. 12. Ед. хр. 32. Л. И об. – 12. М. Фонвизин разъясняет смысл этого изречения так: «Часто упоминаемая в летописях поговорка: великий Новгород, государь наш! не есть фикция, а показывает ясно, что источник всякой власти находился тогда в народе» (Фонвизин М.А. Указ. соч. Т. 2. С. 108).

Уже в документах Ордена русских рыцарей предполагалось Сенат переименовать в «Народную Вечу» (так!), где председательствовать должны два посадника (Из писем и показаний… С. 150–153).

Аргументация этого переноса разнообразна, «аргумент от истории» в ней тоже отчетливо присутствует: «сей Город в средине России расположен»; «стоя на Волге и Оке он всех прочих удобнее для внутренней торговли и для привоза всяких припасов в столь большом количестве для столицы необходимых»; «Макарьевская ярмарка соединяет Европу с Азиею в сухопутных торговых отношениях»; «освобождение России от ига иноплеменнаго чрез Минина и Пожарского из сего города изошло»; «все воспоминания о древности Нижегородской дышут свободою и прямою Любовью к Отечеству, а не к тиранам Его» (ВД. Т. 7. С. 129).

Уже члены Священной артели, «враги всякой немчизне» (братья А.Н., М.Н. и Н.Н. Муравьевы, И.Г. Бурцов) писали в своих письмах «Петроград», а не «Петербург» (инициатором этого был, похоже, Михаил Муравьев, будущий граф Виленский). Среди них также был популярен «указ» царя Алексея Михайловича об изгнании немцев из России (См.: Из эпистолярного наследства декабристов. Т. 1; Муравьев АН. Указ. соч. С. 73).

Довнар-Запольский М.В. Идеалы декабристов. С. 281.

ВД Т. 1. С. 444. «Во многом прокламируемые декабристами идеалы оставались на уровне романтической мифологизации прошлого. Но в ряде случаев они составили органичную ступень в процессе дальнейшего движения общественной мысли по пути укрепления почвеннических тенденций» (Стенник Ю.В. Указ. соч. С. 262).

Пущин И.И. Указ. соч. Т. 2. С. 61. Панславистскими настроениями пронизана поэзия А. Одоевского, под некоторыми его стихотворениями «охотно подписался бы любой из членов кружка Хомякова» (Котляревский Н.А. Указ. соч. С. 86).

Цит. по: Довнар-Запольский М.В. Идеалы декабристов. С. 280–281.

«Киселев слушал отрывки из нее с глубоким удовольствием», – свидетельствует М. Муравьев-Апостол (ОПИ ГИМ. Ф. 249. Д. 2. Л. 32).

См. об обоих этих персонажах в декабристском контексте содержательные статьи М.Д. Долбилова и П.В. Ильина (Декабристы: Актуальные проблемы и новые подходы…).

Подробнее об этом см. мою статью «Дворянство как идеолог и могильщик русского нациостроительства» // Вопросы национализма. 2010. № 1. См. также старую, но совершенно замечательную, не утратившую своего научного значения работу А.Н. Шебунина «Из истории дворянских настроений 20-х гг. XIX века // Борьба классов. 1924. № 1–2, в которой показано, что «экономическое положение дворянства и его настроение в 1825–1826 гг. находит поразительное выражение в требованиях и чаяниях декабристов» (с. 73).

Оболенский в 1864 г. за «желание честное и чистое отделить или, лучше сказать, освободить наш русский край от полонизма» готов был простить «множество его грехов» (Декабристы. Материалы для характеристики. С. 106). М. Бестужев в 1869 г., оговариваясь, что «сердце мое не влечет к нему», воздавал Каткову должное: «Я уважаю его литературную деятельность и его заслугу в том, что в своей газете он ратует, хотя иногда и слишком яро, за интересы русские» (Воспоминания Бестужевых. С. 466).

См.: Штейнгейль В.И. Указ. соч. С. 321; Поджио А.В. Указ. соч. С. 313.

Впервые: в 2012 г. на сайте «Русская платформа», ныне не существующем.

Подробнее о рождении русского национализма из духа дворянской оппозиции самодержавию см.: Сергеев Сергей. Дворянство как идеолог и могильщик русского нациостроительства // Вопросы национализма. 2010. № 1. С. 33–35.

См.: Андреева Н.С. Прибалтийские немцы и российская правительственная политика в начале XX века. СПб., 2008. С. 42.

См., напр.: Пресняков А.Е. 14 декабря 1825 года. М.; Л., 1926. С. 26.

Леонтьев К.Н. Поли. собр. соч. и писем: В 12 т. Т. 8. Кн. 2. СПб., 2009. С. 31–32.

Цит. по: Ширинянц А.А. Русский хранитель. Политический консерватизм М.П. Погодина. М., 2008. С. 227.

Самарин Ю.Ф. Православие и народность. М., 2008. С. 544.

Цит. по: Березкина С.В. «Немцы» против «Европейца» // Москва. 2009. № 3. С. 206.

Цит. по: Духанов М.М. Остзейцы. Политика остзейского дворянства в 50–70-х гг. XIX в. и критика ее апологетической историографии. 2-е изд., перераб. Рига, 1978. С. 499.

Цит. по: Виграб Г.И. Прибалтийские немцы. Их отношение к русской государственности и к коренному населению края в прошлом и настоящем. Юрьев, 1916. С. 96–97.

Тютчев Ф.И. Поли. собр. соч. и письма: В 6 т. Т. 6. М., 2004. С. 101.

Самарин Ю.Ф. Указ. соч. С. 545–546. Любопытно, что остзеец В. Ген, эмигрировавший в Германию, в дневнике 1862 г. также проводит параллель между «русскими немцами» и швейцарцами «в Италии в конце Средних веков» (см.: Виграб Г.И. Указ. соч. С. 128–129).

Цит. по: Соловьев С.М. История России с древнейших времен // Его же. Соч: В 18 кн. Кн. 13. М., 1994. С. 70.

Петрухинцев Н.Н. Немцы в политической элите России в первой половине XVIII в. // «Вводя нравы и обычаи Европейские в Европейском народе». К проблеме адаптации западных идей и практик в Российской империи. М., 2008. С. 66.

Цит. по: Стенник Ю.В. Идея «древней» и «новой» России в литературе и общественно-исторической мысли XVIII – начала XIX века. СПб., 2004. С. 28. Еще раньше, в 1698 г. участники последнего стрелецкого бунта, по свидетельству одного из живших в Москве иезуитов, намеревались «истребить совершенно немцев и их слободу, этот удар всегда грозит этой народности и всем нам с ней, если, не дай Бог, умрет светлый царь…» (цит. по: Зеньковский С.А. Русское старообрядчество. М., 2006. С. 301). Вождь казацко-крестьянского восстания в 1707–1709 гг. Кондратий Булавин призывал своих сторонников бороться против «князей, бояр, прибыльщиков и немцев» (Там же. С. 304).

Зутис Я. Остзейский вопрос в XVIII веке. Рига, 1946. С. 19.

Ключевский В.О. Курс русской истории // Его же. Соч.: В 9 т. М., 1989. С. 272.

Например: «Никакой “немецкой партии” при российском дворе во времена Анны Иоанновны не было – было вполне очевидное преобладание иноземцев и среди них немцев в тех областях управления, военного дела и т. д., которые нуждались в коренном преобразовании; придворная и правительственная среда была ареной борьбы личных честолюбий или каких угодно интересов, но только не борьбы национальных элементов – “русской партии” во главе с А.П. Волынским (выдвиженцем Бирона) – с немцами» (Искюль С.Н. Немцы в российской государственности XVIII – нач. XX вв.: историко-культурные аспекты // Немцы в государственности России. СПб., 2004. С. 12).

О феномене «мамелюкства» как одном из способов «оскопления» опоры централизованной власти, дабы первая состояла из людей или групп, «которые оказались бы беспомощными без поддержки пользующегося их услугами государства», см. интересные и прямо относящиеся к нашей теме замечания: Геллнер Э. Нации и национализм. М., 1991. С. 50–56.

Петрухинцев Н.Н. Царствование Анны Иоанновны: формирование внутриполитического курса и судьбы армии и флота. СПб., 2001. С. 51. О том, что русским вельможам отнюдь не было чуждо восприятие придворной борьбы через призму «национальных интересов», свидетельствует интереснейшее письмо И.М. Волынского А.П. Волынскому от 7 июля 1730 г.: «О князе Алексее Михайловиче [Черкасском] здесь ничего не слышал и думаю, что неправда, токмо у них, у Семена Андреевича [Салтыкова] и у прочих россиян с немцами несогласно, токмо у Юсуповых с немцами мило имеет, а паче с Остерманом. Токмо они сильны Бироном, а всех немцев двое – Левольдов [Левенвольде], да Остерман и Бирон, да еще курляндцев двое, и сверх того еще введены Остерманом из его служителей двое в пажи, и сколько нашим не думать, их не пересилить» (Там же).

Там же. С. 58. См. также у Соловьева: «Опала [А.И.] Румянцева [в начале 1731 г.] <…> произвела страшное раздражение против немцев. Польский посланник Потоцкий в разговоре с секретарем французского посольства Маньяном сказал: “ Боюсь, чтоб русские не сделали того же с нецами, что сделали с поляками во времена Лжедмитрия, хотя поляки и не подавали таких сильных причин к ожесточению”. Маньян отвечал ему: “Не беспокойтесь: тогда не было гвардии, а теперь у русских нет вождя по смерти фельдмаршала Голицына”» (Соловьев С.М. Указ. соч. Кн. 10. М., 1993. С. 259).

Петрухинцев Н.Н. Царствование Анны Иоанновны… С. 63–64.

Цит. по: Анисимов Е.В. Россия в середине XVIII века: Борьба за наследие Петра. М., 1986. С. 27.

Ему, в частности, вменялись в вину разговоры о преобладании немцев при дворе (см.: Павленко Н.И. Птенцы гнезда Петрова. М., 1989. С. 320–325).

В 1738 г. в результате конфликта с Бироном и Шембергом Татищев был отстранен от руководства Оренбургской экспедицией, лишен всех званий и взят под домашний арест (см.: Кузьмин А.Г. Татищев. 2-е изд., доп. М., 1987. С. 255–256). Ранее Татищев сталкивался с Бироном в связи со своей попыткой «русифицировать» Горный устав: «Усмотри, что от бывших некоторых саксонцев в строении заводов все чины и работы, яко же и снасти, по-немецки названы, которых многие не знали и правильно выговорить или написать не умели», а также «сожалея, чтобы слава и честь отечества и его труд теми именами немецкими утеснены не были, ибо по оным немцы могли себе ненадлежащее в размножении заводов честь привлекать», Татищев «все такие звания оставил [отменил], а велел писать по-русски». Бирон «так сие за зло принял, что не однова говаривал, якобы Татищев главный злодей немец [против немцев]» (Там же. С. 221–222).

Корсаков ДА. Артемий Петрович Волынский и его «конфиденты» // Его же. Из жизни русских деятелей XVIII в. Казань, 1891. С. 310. Прусский посланник А. Мардефельд сообщал в Берлин 16 июля 1740 г.: «Волынский хотел прежде всего умертвить герцога Курляндского [Бирона], если ему не удастся отделаться от него иначе, и изгнать фельдмаршала графа Миниха, его брата, тайного советника, графов Остермана и Левенвольде и вообще всех немцев…» (Там же. С. 316).

После прихода к власти Елизаветы Остермана судили за то, что он «употреблял чужих наций людей, а не российских природных». 18 апреля 1742 г. в Петербурге произошла пьяная драка между солдатами Семеновского полка и офицерами-иностранцами, солдаты, нападая на них, кричали: «…у нас указ есть, чтоб вас всех перерубить, надобно всех вас, иноземцев, прибить до смерти; вас, немецких собак, всех сегодня перевешают», причем собравшийся вокруг петербургский люд явно поддерживал эту идею, крича: «Надобно иноземцев всех уходить» (Соловьев С.М. Указ. соч. Кн. 11. С. 135, 141–142). Сразу же после елизаветинского переворота «в лагере под Выборгом против немцев поднялся открытый бунт гвардии, усмиренный только благодаря энергии генерала Кейта…» (Ключевский В.О. Указ. соч. Т. 4. С. 278).

См.: Анисимов Е.В. Иван VI Антонович. М., 2008. С. 185–186.

По свидетельству Манштейна, эти полки «должны были служить противодействием остальным старым и сдерживать народ от попытки к мятежу…» (цит. по: Петрухинцев Н.Н. Царствование Анны Иоанновны… С. 110).

Петрухинцев Н.Н. Царствование Анны Иоанновны… С. 111.

Вигель рассказывает трагикомический эпизод о том, как в начале 1800-х гг. жена курляндского губернатора А.А. Арсеньева, придя к гробнице Бирона, «велела открыть гроб <…> и плюнула ему в лицо». Комментируя этот случай, Вигель склонен оправдать Арсеньеву соображениями национальной мести: «Не знаю, до какой степени можно осудить это бабье мщение; конечно, оно гадко, но тут не было личности, а наследственное чувство ненависти ее соотечественников» (Вигель Ф.Ф. Указ. соч. Кн. 2. С. 851).

См.: Курукин И.В. Указ. соч. С. 262, 268. «…Елизавета не пошла навстречу желаниям солдатской массы. <…> Своей последовательной политикой Елизавета довольно быстро убедила всех, что не намерена изгонять иностранцев из России» (Анисимов Е.В. Россия в середине XVIII века. С. 51). Даже такой «русофил» в елизаветинском окружении, как И.И. Шувалов, считавший, что все сенаторы, президенты коллегий и губернаторы должны быть только из русских, предполагал оставить за лифляндцами и эстляндцами одну треть мест в офицерском корпусе (Там же. С. 71).

См.: Каппелер А. Россия – многонациональная империя. Возникновение. История. Распад. М., 1997. С. 98.

Русский архив. 1885. Кн. 3. С. 48–49. Факт «немецкого засилья» в штабе Барклая подтверждает немец-русофил остзейский барон Т.Э. фон Бок, отказавшийся в нем служить, потому что там «не услышишь никакого другого языка, кроме немецкого» (см.: Рогов К. Декабристы и немцы // Новое литературное обозрение. 1997. № 26. С. 120).

Любопытно, что позднее мстительный Дибич, участвуя в следствии над декабристами, явно «копал» под их покровителей из «антинемецкой партии» – Ермолова и Раевского (см.: Рогов К. Указ. соч. С. 109).

Сборник Императорского русского исторического общества (РИО). Т. 73. СПб., 1890. С. 173.

Серьезные позиции в армии и флоте немцы сохранили до самой Первой мировой войны – более 20 % генералов и адмиралов (см.: Меленберг А.А. Немцы в российской армии накануне Первой мировой войны // Вопросы истории. 1998. № 10. С. 127–130).

Большинство послов были курляндцами. См.: Курукин И.В. Указ. соч. С. 185.

См.: Иванова Н.Н. Немцы в министерствах России XIX – начала XX веков // Немцы в государственности России. С. 50–51.

Меньшиков М.О. Письма к русской нации. М., 2005. С. 54.

См.: Булдаков В.П. Красная смута. Изд. 2-е, доп. М., 2010. С. 742. Еще один немецкий «заповедник» – Министерство почт и коммерции, где немцы в конце XIX в. занимали 62 % высших постов (в Военном министерстве тогда же – 46 %) (Там же). Министерство финансов возглавляли почти исключительно немцы: Е.Ф. Канкрин, П.Ф. Брок, М.Х. Рейтерн, С.А. Грейг, А.А. Абаза, Н.Х. Бунге, С.Ю. Витте, Э.Д. Плеске, П.Л. Барк. Естественно, что там заметно обилие германских фамилий (см.: Иванова Н.Н. Указ. соч. С. 55).

Михайловский Г.Н. Записки. Из истории российского внешнеполитического ведомства. 1914–1920. Кн. 1. М., 1993. С. 27–28.

Куликов С.В. Российские немцы в составе Императорского двора и высшей бюрократии: коллизия между конфессиональной и национальной идентичностями в начале XX в. // Немцы в государственности России. С. 60–61. Из 70 человек, являвшихся в 1905–1917 гг. членами Совета министров, немецкое происхождение имели 13 сановников, то есть более одной седьмой (Там же. С. 61).

Гурко В.И. Черты и силуэты прошлого: Правительство и общественность в царствование Николая II в изображении современника. М., 2000. С. 106.

Дмитриев М.А. Главы из воспоминаний моей жизни. М., 1998. С. 444.

Самарин Ю.Ф. Указ. соч. С. 541. В письме М.П. Погодину Самарин утверждает, что в Остзейском крае все дышит «гордым презрением выжившего из ума учителя к переросшему ученику» (Нольде Б. Юрий Самарин и его время. М., 2003. С. 479).

Цит. по: Ширинянц А.А. Указ. соч. С. 203. Сравнение немцев с евреями в годы Первой мировой войны активно использовал в своей публицистике М.О. Меньшиков.

Переписка Александра Ивановича Тургенева с кн. Петром Андреевичем Вяземским. Т. 1. Пг., 1921. С. 71. Кстати, именно в этом письме помещено сатирическое стихотворение Вяземского «Русский бог», где есть такие строки: «Бог бродяжных иноземцев, / К нам зашедших за порог, / Бог в особенности немцев, / Вот он, вот он русский бог».

Следует тем не менее заметить, что Лермонтов, предвосхищая Герцена, делает этнонимы «русский» и «немец» обозначением «хорошего» и «плохого»: «…его имя Вернер, но он русский. Что тут удивительного? Я знал одного Иванова, который был немец» (Лермонтов М.Ю. Соч. Т. 2. М., 1990. С. 516).

«Андрей Антонович фон Лембке принадлежал к тому фаворизованному (природой) племени, которого в России числится по календарю несколько сот тысяч и которое, может, и само не знает, что составляет в ней всею своею массой один строго организованный союз. И уж, разумеется, союз непредумышленный и не выдуманный, а существующий в целом племени сам по себе, без слов и без договору, как нечто нравственно-обязательное, и состоящий во взаимной поддержке всех членов этого племени одного другим всегда, везде и при каких бы то ни было обстоятельствах. <…> Андрей Антонович имел одного дядю инженер-подполковника, а другого булочника; но в высшую школу протерся и встретил в ней довольно подобных соплеменников» (Достоевский Ф.М. Собр. соч.: В 15 т. Т. 7. Л., 1990. С. 291).

В романе «Обойденные» (1865) один из персонажей говорит: «Они ведь, эти лифляндцы, знаете, не так, как мы русские; мы все едим друг друга да мараем, а они лесенкой <…> Один за другим цап-царап, цап-царап – и все наверху» (Лесков Н.С. Поли. собр. соч.: В 30 т. Т. 5. М., 1998). Большое место в наследии Лескова занимает и публицистика по остзейскому вопросу, недавно отдельно изданная: Лесков Н.С. Иродова работа. Русские картины, наблюдения, опыты и заметки. Историко-публицистические очерки по Прибалтийскому вопросу. 1882–1885 / Вступ. ст., сост., подготовка текстов и коммент. А.П. Дмитриева. СПб., 2010.

Цит. по: Бокова В.М. Эпоха тайных обществ. М., 2003. С. 595.

Цит. по: Декабристы и их время. М., 1951. С. 244. Любопытно, что и весьма консервативный М.А. Дмитриев подчеркивал немецкое происхождение Романовых, разумеется, с иных позиций: «…мы [Дмитриевы] происходим по прямой линии от Владимира Мономаха, и по мужской линии, а не по женской, как Романовы, мнимые родоначальники наших государей, которые совсем не Романовы, а происходят от голштинцев. <…> потомки немцев сидят на всероссийском престоле…» (Дмитриев М.А. Указ. соч. С. 24).

Либерал Ключевский в дневнике 1911 г. также акцентирует «немецкость» династии: «На Сенатской площади голштинцы живо почувствовали свое нравственное отчуждение от страны, куда занес их политический ветер, и они искали опоры в придворном кругу, в котором Николай старался напихать как можно больше немцев» (Ключевский В.О. Соч.: В 9 т. Т. 9. М., 1990. С. 362). Стоит заметить, что в аристократическом «Готском альманахе» Романовы действительно числились как Гольштейн-Готторп-Романовы.

Дельвиг А.И. Мои воспоминания. Т. 2. М., 1913. С. 122.

Чтобы не быть голословным, В. Ген в своих заметках «О нравах русских» (1892) писал о том, что русские не способны к созидательному труду, что у них господствует изначальная склонность к разрушению; русская литература – сплошной плагиат; у Пушкина – «отсутствие нравственности и души», ему «недостает глубины мысли и прежде всего души чувства». Э. Брюгген (1885): «Взгляд на русское прошлое побуждает сомнения в способности этого народа к самостоятельному развитию». Т. Шиманн: «…творческая, регулирующая живительная сила культуры, свойственная другим племенам индогерманской расы, не присуща этому народу» и т. д. (См.: Духанов М.М. Указ. соч. С. 428–430).

Цит. по: Ламанский В.И. Ломоносов и Петербургская Академия наук. М., 1865. С. 2–3.

Подробнее см.: Лебедев Е.Н. Ломоносов. С. 453–468, 471–494. Один из оппонентов Ломоносова А.Л. Шлецер писал: «Русский Ломоносов был отъявленный ненавистник, даже преследователь всех нерусских» (Там же. С. 492).

Никитенко записал о нем: «Ему <…> хочется <…> насолить немцам, которых он смертельно ненавидит…» (Там же. Т. 2. С. 502).

Современники воспринимали эти строки как завуалированный намек на современность. «Стихи хороши, только сильно направлены против немцев. Тут видно влияние Л[аманского]. Я заметил Майкову: “Вы бросаете перчатку немцам”» (Там же. С. 503). Тютчев прислал текст этого стихотворения А. Горчакову, что стало поводом для его цитировавшихся выше размышлений «по немецкому вопросу» (см.: Тютчев Ф.И. Указ. соч. Т. 6. С. 101, 456).

12 ноября 1880 г. в националистическом «Новом времени» А.С. Суворина появилась статья «Немцы-победители», завершавшаяся призывом: «Нам немцев довольно. Есть русские ученые, и если немцы крепко становятся особняком против русского ученого, то они делают это, конечно, для того, чтобы подать пример. Да последуем же этому примеру». Либеральный «Голос» (16 ноября) писал в том же духе: «Нужно постановить, что академиками могут быть только русские ученые. Зачем нам, русским, нерусские академики? <…> Они найдут себе места в германских ученых учреждениях. Пусть идут с Богом!» Бутлеров в аксаковской «Руси» в статье с характерным заголовком «Русская или только Императорская Академия наук в С.-Петербурге?» (1882) (название, скорее всего, придумано самим Аксаковым) писал об одном из менделеевских супостатов – Вильде: «Вильд, выписанный из-за границы в 1868 году, до сих пор не овладел русским языком настолько, чтобы в заседаниях можно было обращаться к нему с русской речью, рассчитывая быть понятым. Времени выучиться по-русски было достаточно, и если г. Вильд еще остается при своем незнании, то трудно не видеть в этом порядочной доли презрения с его стороны к званию, которое носит, и к нации, которой он служит». В издаваемом Сувориным журнале «Исторический вестник» в 1881 г. была опубликована специальная историческая статья Ф.И. Булгакова «Немецкая партия в русской Академии». Ф.М. Достоевский записал в связи с этим скандалом: «Проект Русской Вольной Академии Наук. По поводу отвергнутого Менделеева почему не завести нашим русским ученым своей Вольной Академии Наук (пожертвования)». Сам Менделеев в наброске статьи о ситуации в Академии, опубликованной только в 1966 г., отмечал, что «в современной Академии собралось много иностранцев, чуждых России» и что «принципы императорской Академии взяли верх над началами русской Академии». Весьма симптоматично, что Менделеев был персоной нон грата не только для академических «русских немцев», но и для правительственных «немецких русских». Сменивший Литке на посту президента Академии граф Д.А. Толстой, умирая в 1889 г., внушал ее непременному секретарю К.С. Веселовскому: «Только помни, Менделеева в Академию ни под каким видом…» Подробнее о «менделеевском инциденте» см.'.Дмитриев И.С. «Скучная история (о неизбрании Д.И. Менделеева в Императорскую академию наук в 1880 г.)» // Вопросы истории естествознания и техники. 2002. № 1–2. Оттуда взято и большинство приведенных выше цитат. Автор старательно отвергает толкование описываемого им эпизода как этноконфликта, всячески выгораживает академиков-немцев, но приводимая им фактура говорит сама за себя.

См. подробнее: Найт Н. Наука, империя и народность: Этнография в Русском географическом обществе, 1845–1855 // Российская империя в зарубежной историографии. Работы последних лет. М., 2005. С. 159–166. Один из участников этого конфликта Д. Милютин в своих мемуарах описывает его как «войну с “немцами”», когда, «по всякому поводу, при каждом новом вопросе проявлялся антагонизм и велась борьба между двумя лагерями» (Милютин Д.А. Воспоминания 1843–1856. М., 2000. С. 139, 140).

Бодянский О.М. Указ. соч. С. 109. См. там же комментарии Т.А. Медовичевой – с. 271.

Киреевский И.В. Критика и эстетика. М., 1998. С. 126–127.

Признания на сей счет нередко встречаются у остзейских публицистов. Некто Брашен (1880): «Да, мы не принимаем участия в духовной жизни русского народа» (цит. по: Виграб Г.И. Указ. соч. С. 98).

Из писем К.С. Аксакову и М.П. Погодину. См.: Самарин Ю.Ф. Соч. Т. 12. М., 1911. С. 200; Нольде Б. Указ. соч. С. 479. Один из многочисленных примеров, приводимых Самариным: «У русского купца, живущего в Риге, производилось дело в Сенате; оттуда прислан был указ в губернское правление, разумеется, писанный по-русски. Узнав об этом, купец явился с просьбой сообщить ему решение Сената в копии, но ему отказали и объявили, что он должен заплатить несколько рублей за перевод с русского, родного языка просителя, на немецкий, которого он не понимал, и этому он должен был покориться» (Самарин Ю.Ф. Православие и народность. С. 595).

Современные исследования подтверждают выводы Самарина об ущемленном положении русских в Риге: там до 1877 г. избирательное право «отстраняло от участия в политической жизни всех не являвшихся немцами»; русские до того же периода «играли в жизни Риги лишь маргинальную роль. Узкой прослойке солидных купцов и лиц свободных профессий <…> было запрещено принимать участие в политической жизни города, и, за исключением некоторых высокопоставленных чиновников, этот небольшой круг не оказывал никакого влияния на культуру и общество Риги», по свидетельству современника, «чиновники не знали, что в городе имелись русские», даже в 1880 г., «в то время как немцы и латыши имели в своем распоряжении сотни союзов самого разнообразного толка, в рижской адресной книге <…> насчитывалось только 7 русских союзов, преследовавших почти исключительно благотворительные цели». И это при том, что русских вообще-то было не так уж мало: в 1867 г. – 25 % (немцев – 42 %, латышей – 24 %) (Хиршхаузен У. фон. Сословие, регион, нация и государство: Одновременность неодновременного в локальном пространстве Центральной Восточной Европы. Пример Риги 1860–1914 гг. // Российская империя в зарубежной историографии… С. 474–475, 488–489).

Чего стоит факт тайной насильственной высылки рижского епископа Иринарха в 1841 г. за то, что тот принимал прошения от латышских крестьян с просьбами о присоединении к православию, чему активно препятствовал генерал-губернатор барон Пален! (См.: Самарин Ю.Ф. Православие и народность. С. 634–636).

См.: Исаков С.Г. Остзейский вопрос в русской печати 1860-х гг. // Ученые записки Тартуского государственного университета. Вып. 107. Тарту, 1961. С. 6. Н.С. Андреева ставит под сомнение это разделение на «партии», но никаких аргументов в пользу своей точки зрения не приводит (см.: Андреева Н.С. Указ. соч. С. 16–17).

Милютин Д.А. Воспоминания. 1865–1867. М., 2005. С. 498–499. О том же пишет в своих мемуарах главноуправляющий по делам печати Е.М. Феоктистов: «…государь как будто одобрял программу, выставленную национальной партией, но на деле не предпринимал ничего в ее духе и относился с полным доверием к таким людям, как Шувалов, Валуев и Тимашев, которые не хотели об этой программе и слышать» (Феоктистов Е.М. За кулисами политики и литературы // За кулисами политики. 1848–1914. М., 2001. С. 189).

Александр II, по свидетельствам современников, вообще отличался несколько даже экзальтированным германофильством: «…он <…> унаследовал от своего отца нежные чувства к прусскому царствующему дому и шел даже дальше его». Во время визита в Петербург германского императора Вильгельма I (с которым русский самодержец буквально мечтал встретиться) «среди всяких торжеств и празднеств происходил в честь его парад; [И.В.] Гурко рассказывал мне, что когда появились верхом оба государя, то Вильгельм пришпорил коня, быстро понесся вперед, стал во главе полка своего имени и салютовал приближавшемуся Александру Николаевичу. “Надо было видеть выражение лица нашего государя, – говорил Гурко, – это было какое-то неизречимое блаженство; кажется, ему хотелось бы воскликнуть: ныне ты отпущаещи раба твоего с миром”» (Феоктистов Е.М. Указ. соч. С. 79, 81).

В первые дни своего пребывания в Риге в качестве остзейского губернатора Шувалов выступил перед немцами с речью на немецком языке и демонстративно отказался принять участие в обеде, устроенном для него русскими купцами (см.: Духанов М.М. Указ. соч. С. 48). Близкий ко двору адъютант великого князя Константина Николаевича А.А. Киреев рассказывает в своем дневнике (декабрь 1869 г.) о том, как Шувалов на заседании Комитета министров резко выступил (сославшись на мнение императора) против увлечения «ультрарусскими тенденциями», в связи с уставом одной из железных дорог, в котором было записано, что там могут служить «только лица русского происхождения». В качестве главного аргумента против этого пункта шеф жандармов выдвинул следующий: «Немцы этим недовольны». Когда ему объяснили, что данный пункт направлен против поляков и немцев не подразумевает, Шувалов «закусил немного язык, однако потребовал, чтобы дело было отложено, чтобы это затруднение было представлено на усмотрение барона Палена [возможно, имеется в виду министр юстиции граф К.А. Пален], и что ежели он будет доволен этим объяснением, то оставить дело без последствий…» (Научно-исследовательский отдел рукописей Российской государственной библиотеки (НИОР РГБ). Ф. 126. К. 6. Л. 31).

Валуев, еще только начинавший столичную карьеру, записал в дневнике (1857): «Сильны немцы в Петербурге» (Духанов М.М. Указ, соч. С. 45). Феоктистов вспоминает, что министр народного просвещения Д.А. Толстой в своей деятельности «старался игнорировать Прибалтийский край по той причине, что не хотел восстановить против себя сильную при дворе немецкую партию <…> объехав почти всю Россию для осмотра учебных заведений, он ни разу не заглянул в Остзейские губернии» (Феоктистов Е.М. Указ. соч. С. 125).

Шувалов подтверждает это в своем патетическом обращении к барону Г. Лилиенфельду (1870): «Вы вправе на долгое время сохранить историческую славу Ваших провинций как арены битв по вопросам высшей политики, находясь в состоянии борьбы против демократических и анархистских партий, консервативная партия России поддерживает Вас ради укрепления своих позиций» (цит. по: Духанов М.М. Указ. соч. С. 456). Характерно сочувствие к «немецкой аристократии» и такого последовательного традиционалиста, как К.Н. Леонтьев. См. его статью «Наши окраины» (1882) (Леонтьев К.Н. Указ. соч. Т. 8. Кн. 1. СПб., 2007. С. 36–42).

Вообще, с самого начала кампании цензура постоянно одергивала русские газеты. Так, в 1868 г. по требованию Тимашева (инициированному императором) московский генерал-губернатор В.А. Долгоруков вызвал «на ковер» Аксакова и Каткова. О состоявшемся разговоре Аксаков написал Самарину: «Князь неоднократно повторял, видимо, только что привезенное из Петербурга внушение: и очень ведь все эти бароны там сердятся…” Распространился здесь и действительно слух, будто служащие бароны грозят выйти в отставку и эта угроза (которую они никогда не исполнят) очень смущает в Петербурге» (Исаков С.Г. Указ. соч. С. 157).

Духанов ММ. Указ. соч. С. 212–214. Характерна программа остзейского генерал-губернатора в 1867–1870 гг. П.П. Альбединского: «Оставляя в различных преобразованиях исторически сложившиеся особенности этого края, сообразно со степенью их общего назначения, сохраняя в силе частное гражданское право этих губерний, не касаясь ни языка, ни религии, ни национальности жителей прибалтийских губерний, равно поземельных между ними отношений, правительство не должно, однако, связывать себя в дальнейших предначератаниях» (Там же. С. 214). О чем, казалось бы, еще можно мечтать остзейцам?

Миллер А.И. Империя Романовых и национализм. М., 2006. С. 35–36.

Сам Манассеин и многие другие члены его комиссии были сторонниками «национальной партии» и находились под влиянием славянофильских идей (см.: Андреева Н.С. Указ. соч. С. 71–72).

Андреева Н.С. Указ. соч. С. 73. Никакого желания «слиться» с русскими бароны все так же не обнаруживали. Эстляндский губернатор в 1902–1905 гг. А.В. Бельгард вспоминал их «очень большой снобизм» «не только по отношению к эстонцам, которые по-прежнему считались низшей расой, но и по отношению к русскому чиновничеству. Для губернатора делалось, конечно, исключение, но почти с оговоркой: “Вы, конечно, – другое дело, но со всеми остальными мы не имеем ничего общего”. <…> Об отношении местного дворянства к русскому купечеству и православному духовенству, конечно, и говорить не приходится…» (Бельгард А.В. Воспоминания. М., 2009. С. 54).

При вступлении на престол Николай амнистировал около двухсот пасторов, привлеченных к уголовной ответственности за незаконное окормление православных эстонцев и латышей (см.: Андреева Н.С. Указ. соч. С. 103).

Там же. С. 99–100. «Процент рабочих и крестьян среди прибалтийских немцев был незначителен. <…> Фактически эти две социальные группы в среде остзейцев отсутствовали» (Там же. С. 79). Любопытно, что планы о переселении в Прибалтику немецких крестьян-колонистов обсуждались и раньше, в 1860–1870-х гг., но тогда классовый эгоизм баронов победил идею немецкого единства, они предпочли эксплуатировать гораздо более дешевый труд латышей и эстонцев (см.: Духанов М.М. Указ. соч. С. 405).

В 1796 г. немцев в России проживало 262 тыс. человек (0,8 % населения страны), в 1860 – 840 тыс. (1,7 %), в 1917 – 2 млн 448,5 тыс. (1,4 %) (см.: Кабузан В.М. Немецкоязычное население в Российской империи и СССР в XVIII–XX веках. М., 2003. С. 37, 72).

Он цитирует некое прошение, подписанное 58 украинскими крестьянами: «Немцы окружили нас со всех сторон, забрали наши сенокосы и пастбища, стеснили нас и всех жителей до крайности; скот наш не имеет выпаса, и мы сами, коренные жители, не имеем свободного проезда и прохода, ибо все старые дороги перегорожены немцами, а если кто проходит через их землю, то немцы бьют и убивают даже до смерти. Так они перебили массу скота (приведены цифры [примеч. Велицына]), а также убили одного нашего односельчанина (приведено имя [примеч. Велицына]) – кроме сего почти ежедневно нападают на нас толпой и наносят личные обиды, калечат скот и угнетают и всячески разоряют нас. Что нам делать, где искать защиты и справедливости, мы уже не знаем» (Велицын А.А. Немцы в России. СПб., 1893. С. 24).

В одном из официальных документов 1810 г. говорилось, что семья колонистов при своем водворении «стоит казне слишком 5000 руб., тогда как крестьяне, природные подданные <…> никакой ссуды не имеют» (Там же. С. 110).

«…Ассимиляционные процессы среди немецкого колонистского населения не получили распространения» (Кабузан В.М. Указ. соч. С. 65). См. также: Костюк М.П. Колонисты Волыни: адаптация в инонациональной среде и взаимоотношения с окружающим социумом (XIX – начало XX вв.) // Российское государство, общество и этнические немцы: основные этапы и характер взаимоотношений (XVIII–XXI вв.). М., 2007.: «Анализ архивных источников по истории немецкой колонизации на Волыни дает основания считать, что основной формой адаптации немцев-колонистов данного региона, по сравнению с другими местностями компактного проживания российских немцев, был именно изоляционизм. Не случайно, очевидно, в 1887 году попечитель Киевского учебного округа, лично посетив целый ряд немецких колоний Волынской губернии, составил довольно объемный отчет, в котором среди прочего имеется такая характеристика: «Немцы на Волыни представляют собой изолированную массу от окружающего украинского населения, которая, сплотившись кучками в колониях, образует из себя одно неразрывно целое по вере, языку, общественному строю жизни, традициям, симпатиям и антипатиям и что все вместе взятое, несомненно, выделяет этих пришельцев в особую национальность с сильным духом и могучим характером». Небезосновательно, очевидно, и в отчете волынского губернатора за 1911 г. подчеркивалось, что немецкие колонисты «даже через 50 лет остаются обособленными от массы коренного населения Волыни» (с. 100).

См.: Деннингхаус В. Русские немцы: Общественные настроения в Поволжье в период Первой мировой войны // Военно-исторические исследования в Поволжье. Вып. 7. Саратов, 2006; Вибе 27.27. Немецкие колонии в Сибири: Социально-экономический аспект. Омск, 2007.

В 1890 г. они составляли до 20,1 % основателей кампаний и 19,3 % их управляющих (см.: Булдаков В.П. Указ. соч. С. 742).

Соловей Т.Д., Соловей В.Д. Несостоявшаяся революция. Исторические смыслы русского национализма. М., 2009. С. 138–139, 150, 152, 155. Ср.: Кабузан В.М. Указ. соч. С. 72.

См. подробнее: Оболенская С.В. Образ немца в русской народной культуре XVIII–XIX вв. // Одиссей. Человек в истории. М., 1991.

Несколько примеров этой пропаганды. В.В. Розанов в «Новом времени» (сентябрь 1914 г.): «Поистине, Петроград и Россия – какая-то колония для Германии, колония богатейшая естественными произведениями, но безлюдная в смысле культурного элемента, – и вот немцы посылают своих “молодцов” сюда, младших сыновей патриархальных семейств, “обучать уму-разуму русских” и извлекать выгоды из богатой “первобытной страны”. Но молодцы не обучают, потому что какая же им выгода обучать? Чем темнее и невежественнее Россия, чем порочнее и пьянее русские – тем все это хлебнее и выгоднее для немца» (Розанов В.В. Последние листья. М., 2000. С. 305).

Еще круче у коллеги Розанова по «Новому времени» М.О. Меньшикова (декабрь 1914 г.): «Лояльность некоторых немцев, вообще говоря, не есть заслуга: это долг, столь же обязательный, как налоги. Какой-нибудь исключительной, неоценимой пользы я не вижу от лояльности той или другой группы подданных, а вижу несомненный вред, когда за лояльность одного Шмидта прячется предательство целой кучи Миллеров и Шиллеров. <…> Чуть не двести лет в отношении немцев мы дремали, завороженные безграничным к ним доверием, но тяжкий гром Божий заставляет нас проснуться. С ужасом и негодованием мы всматриваемся в напавших на нас разбойников и между ними узнаем многих, многих, которые прикидывались друзьями нашими, нашими земляками, верными слугами России. Разве не из прибалтийских немцев вышли самые яростные клеветники на Россию, поджигавшие немецкий народ к войне с нами? <…> Как бы ни окончилась война, – доверию русскому к немцам пришел конец. <…> Пусть немецкие колонисты, осквернившие законы гостеприимства подлою враждой и изменой, убираются вон из России. <…> Хорошо сделали бы и остальные немцы, бесчисленные промышленники и торговцы, если бы понемногу очистили Россию от своего присутствия.

Пусть между ними есть честные и невраждебные России, но кто же их разберет? Какой-нибудь ощутимой нужды в немцах, даже честных и невраждебных нам, не замечается. Немецкая культура, даже в ее полезных проявлениях, приносит в России серьезный вред, подавляя развитие русской культуры и предприимчивости. Как тут подняться русскому гению и русской энергии, если повсюду они натыкаются на захваченные немцами “лучшие позиции”? <…> Они у нас решительно всюду укореняются, как в враждебной стране, они окружают себя оборонительно-наступательной обстановкой против русской стихии, – и это одинаково – в науке, искусстве, государственной жизни, промышленности и торговли. Вместе с другими некоторыми инородцами немцы, видимо, хотят сделаться господствующим в России классом, обрекая великий коренной народ на один лишь зависимый и черный труд» (Меньшиков М.О. Письма к ближним. 1914 год. Пг., 1914. 785-786).

Заголовки передовиц «Голоса Москвы» 1915 г. говорят сами за себя: «Борьба с тайным влиянием немцев», «Мирные завоеватели», «Анонимное просачивание немцев», «Немецкое засилье в музыке» (о том, что 90 % всех армейских капельмейстеров – немцы), «Спрут, высасывающий соки всего мира», «Неуязвимость австро-немецких предприятий», «Отвергайте помощь врагов России», «Можно ли защищать немцев?» (последний вопрос обращен к адвокатам) и т. д. (см.: Айрапетов О.Р. Немецкий погром в Москве в июне 1915 г. в контексте боев на внешнем и внутреннем фронте // Русский сборник. Исследования по истории России. Т. 8. М., 2010. С. 116–118).

См.: Соболев И.Г. Борьба с «немецким засильем» в России в годы Первой мировой войны. СПб., 2004. С. 30–36.

См.: Деникин А.И. Путь русского офицера. М., 1990. С. 245–246.

См.: Меленберг А.А. Указ. соч. С. 129; Куликов С.В. Указ. соч. С. 60. Бывший министр внутренних дел А.Н. Хвостов, один из вождей «антинемецкой партии» в правительстве на допросе в марте 1917 г. недобрым словом поминал «группу остзейского дворянства», представители которой «с малолетства получают придворные чины и высокие звания, которые получаются обыкновенно через двадцать-тридцать лет службы» (цит. по: Куликов С.В. Указ. соч. С. 72). Заступницей остзейского дворянства была императрица Александра Федоровна, «она болезненно реагировала на его преследования со стороны Ставки и в письмах к супругу не раз просила побудить великого князя Николая Николаевича прекратить гонения на прибалтийско-немецкое высшее сословие» (Андреева Н.С. Указ. соч. С. 229).

Там же. С. 70. В 1916 г. С. Сазонов в ходе заседания Совета министров, реагируя на требования устранить из госаппарата «лиц немецкого происхождения», завил, что это «равнялось бы тому, чтобы [половину?] служилой России устранить» (Там же. С. 72).

В апреле 1915 г. Николай Николаевич, тогда Главковерх, отправляя генерала М.Д. Бонч-Бруевича в Петроград, напутствовал его следующим образом: «Вы едете в осиное гнездо немецкого шпионажа, одно Царское Село чего стоит» (цит. по: Айрапетов О.Р. Указ. соч. С. 140). Великая княгиня Милица Николаевна, сестра жены Николая Николаевича и жена его брата, писала Кривошеину (1915) по поводу переполненности МИДа немцами, что «корпорация вся слишком сплочена и солидарна», и ратовала за «определенно-русский, национальный взгляд на все те вопросы, которые всплывают в это вещее время» (Куликов С.В. Указ. соч. С. 77). Янушкевич обвинял полицию в Прибалтике в том, что «именно по ее вине не удалось выявить фактов шпионажа: полицейские власти якобы в силу немецкого происхождения и зависимости от остзейского дворянства не проявляли должной активности при расследовании дел» (Андреева Н.С. Указ, соч. С. 229–230).

Цит. по: Саввинова Н.В. Антинемецкие настроения населения Российской империи в 1914–1917 гг. // Вестник Санкт-петербургского университета. 2007. Сер. 2. Вып. 2. С. 181.

Цит. по: Бахтурина А.Ю. Окраины Российской империи: государственное управление и национальная политика в годы Первой мировой войны (1914–1917 гг.). М., 2004. С. 63–64.

Гильфердинг А.Ф. Россия и славянство. М., 2009. С. 194.

Катков М.Н. Собрание статей по польскому вопросу. Т. 1. М., 1887. С. 221.

Неменский О.Б. Поляки и русские: народ разных веков и разных пространств // Вопросы национализма. 2010. № 3. С. 26.

Погодин М.П. Вечное начало. Русский дух. М., 2011. С. 634.

Гильфердинг А.Ф. Указ. соч. С. 183–184. У Ф.М. Достоевского в «Братьях Карамазовых» пан Врублевский соглашается пить с Митей Карамазовым только «за Россию в пределах до семьсот семьдесят второго года» (Достоевский Ф.М. Собр. соч.: В 15 томах. Т. 9. Л., 1991. С. 474).

Горизонтов Л.Е. Парадоксы имперской политики: Поляки в России и русские в Польше (XIX – начало XX в.). М., 1999. С. 158–159.

Западные окраины Российской империи. М., 2007. С. 193.

Дусинский И.И. Геополитика России. М., 2003. С. 101.

Каппелер Андреас. Россия – многонациональная империя. Возникновение. История. Распад. М., 1997. С. 214.

Струве П.Б. Patriotica: Политика, культура, религия, социализм. М., 1997. С. 58.

Миллер А.И. «Украинский вопрос» в политике властей и русском общественном мнении (вт. пол. XIX в.). СПб., 2000. С. 143–144.

А.Ф. Гильфердинг возмущался: «…где видела история пример, чтобы народность, господствующая в государстве, народность, его создавшая, была в одной части этого государства подавлена другой, покоренной народностью? Чтобы народность, завоеванная и потому играющая в официальной жизни государства и перед лицом других стран роль жертвы, на самом деле попирала народность господствующего в государстве племени? Такого диковинного явления не сыскать в летописях древнего и нового мира, его дано было осуществить России, которая в течение трех поколений могла сносить, чтобы под ее властью, в пространных областях ее державы, русская народность была подавляема, преследуема и даже уничтожаема меньшинством иноземцев. И это она допускала в тех самых странах, где началось гражданское развитие русского народа, где так долго сосредотачивалась его государственная жизнь и его просвещение!» (Гильфердит А.Ф. Указ. соч. С. 200).

Бовуа Д. Гордиев узел Российской империи: Власть, шляхта и народ на Правобережной Украине (1793–1914). М., 2011. С. 928, 939.

Шульгин В.В. Последний очевидец. М., 2002. С. 33, 52.

Миллер А.И. Империя Романовых и национализм. М., 2006. С. 66.

Петров Ф.А. Формирование системы университетского образования в России. Т. 1. М., 2002. С. 240–241.

Каппелер Андреас. Указ. соч. С. 177. См. также: Соловей Т.Д., Соловей БД. Несостоявшаяся революция: Исторические смыслы русского национализма. М., 2009. С. 36–49; Сергеев Сергей. Пришествие нации. М., 2010. С. 174–188.

Пайпс Ричард. Россия при старом режиме. М., 1993. С. 233; Западные окраины… С. 104.

Корелин А.П. Дворянство в пореформенной России. 1861–1904. Состав, численность, корпоративная организация. М., 1979. С. 49.

Катков М.Н. Собрание передовых статей Московских ведомостей. 1864 г. М., 1887. С. 646.

Фадеев Р.А. Указ. соч. С. 404. Но показательно, что В.П. Платонову, фактическому министру-статс-секретарю в 1860-х гг., даже сосредоточение всех поляков в пределах ЦП, предусматривающее массовое переселение поляков из ЗК, казалось «мерою беспримерною в истории просвещенных народов» (см.: Горизонтов Л.Е. Указ. соч. С. 56).

Мещерский В.П. Воспоминания. М., 2001. С. 174. Колоритный эпизод, ярко иллюстрирующий позицию Валуева. В.П. Мещерский в 1864 г., находясь в ЮЗК с официальным поручением самого шефа МВД, оказался свидетелем того, как на одной из почтовых станций «два польских пана самым бесцеремонным образом на дворе станции ругали по-польски станционного смотрителя при ямщике. Между тем по всему краю было объявлено предписание генерал-губернатора в публичных местах по-польски не говорить». Мещерский сделал полякам замечание, каково же было его изумление, когда по возвращении в Петербург на аудиенции у Валуева «оказалось, первое, о чем он заговорил, был этот эпизод с двумя поляками на станции. Два этих нахала оказались какими-то ясновельможными панами, которые не только признавали себя вправе ругать русского чиновника и нарушать распоряжение генерал-губернатора, но вломились в амбицию на меня, что я смел им сделать замечание, и пожаловались Валуеву. Валуев, к изумлению моему, принял их сторону и высказал при этом, что он находит распоряжение генерал-губернатора относительно польского языка варварством и насилием. Как бы мелок ни был этот эпизод, но он весьма характерно и живописно иллюстрирует тогдашние политические нравы: министр внутренних дел называет варварством распоряжение генерал-губернатора в двух краях, и культ польского пана доводит до признания за ним права, на другой год после мятежа, на польском языке ругать русского станционного смотрителя» (Там же. С. 177–178).

Милютин Д.А. Воспоминания. 1860–1862. М., 1999. С. 332–333.

См. примеры: Бовуа Д. Указ. соч. С. 309–312, 338–339. К.П. Победоносцев в сентябре 1864 г. с гневом писал А.Ф. Тютчевой о том, «как русское правительство в Киеве засекает русских крестьян за неисправность перед польскими панами, и крестьяне, собирая окровавленные обрывки розог, кладут их к образам в передний угол» (цит. по: Полунов А.Ю. К.П. Победоносцев в общественно-политической и духовной жизни России. М., 2010. С. 73).

«Готов собой жертвовать…» Записки графа Михаила Николаевича Муравьева об управлении Северо-Западным краем и об усмирении в нем мятежа. 1863–1866. М., 2008. С. 169–170, 145. Муравьеву вторит Д. Милютин: «Ополячиванию Западного края способствовали чрезмерная доверчивость и близорукость начальства местного и центрального. Правительство привыкло само считать этот край польским» (Милютин Д.А. Указ. соч. С. 53). О политике «русского дела» в ЗК см.: Комзолова А.А. Политика самодержавия в Северо-Западном крае в эпоху Великих реформ. М., 2005.

П.Б. Струве критиковал идею национальных курий, наоборот, с последовательно демократических позиций, акцентируя противоречие между столыпинским национализмом и сословным характером империи: «Для демократической России поляки не страшны ни в малейшей степени, но Россия, в которой властвует земельное дворянство и бюрократия, должна защищаться от поляков искусственными мероприятиями, загородками “национальных курий”. Официальный национализм вынужден прибегать к этим методам в стране, где существует несомненное русское большинство, потому что дворянская и бюрократическая Россия не может прикоснуться к земле и черпать силы из русской крестьянской демократии» (Струве П.Б. Указ. соч. С. 168).

Научно-исследовательский отдел рукописей Российской государственной библиотеки (НИОР РГБ). Ф. 126. К. 1. Л. 222.

Цит. по: Горизонтов Л.Е. «Польская цивилизованность» и «русское варварство»: основания для стереотипов и автостереотипов // Миф Европы в литературе и культуре Польши и России. М., 2004. С. 69. Там же приводится сходное по смыслу высказывание другого видного русского чиновника той эпохи С.Е. Крыжановского.

Горизонтов Л.Е. Парадоксы имперской политики… С. 218–219.

В частности, польский след был явным в идеологии «украинства», грозившей расколом Большой русской нации. См. подробнее: Неменский О.Б. «Чтобы быть Руси без Руси». Украинство как национальный проект // Вопросы национализма. 2011. № 5. С. 94–100.

Катков М.Н. Собрание передовых статей «Московских ведомостей». 1864. С. 731–732.

Аксаков И.С. Отчего так нелегко живется в России? М., 2002. С. 189.

А.В. Никитенко назвал «Роковой вопрос» статьей «самого непозволительного свойства»: «Статья эта не только противна национальному нашему чувству, но и состоит из лжей» (Никитенко А.В. Дневник. Т. 2. М., 1955. С. 335); В.Ф. Одоевский вообще решил, что автор статьи (подписанной псевдонимом) – поляк, ибо она пропагандирует «понятия польские» (см.: Горизонтов Л.Е. «Польская цивилизованность» и «русское варварство»… С. 65).

Милютин Д.А. Указ. соч. С. 322. Коллега Милютина, шеф МВД П.А. Валуев, по свидетельству В.П. Мещерского, обосновывал свою снисходительность к полякам именно уровнем их цивилизованности: «Избытком цивилизации мы хвастаться не можем, а потому, мне кажется, что везде, где она есть, ее надо уважать» (Мещерский В.П. Указ, соч. С. 174).

Цит. по: Бовуа Д. Указ. соч. С. 571. А.И. Деникин упоминает схожую ситуацию, вспоминая о времени учебы (1880-е гг.) во Блоцком реальном училище (Варшавская губерния). Для десятилетнего мальчика (кстати, мать у него была полькой) стало неким вопросом принципа говорить с соучениками-поляками по-польски, а с русскими – только по-русски. Многие его русские товарищи «действительно ополячились», и он «не раз подтрунивал над ними, поругивал их, а иногда в серьезных случаях и поколачивал» (Деникин А.И. Путь русского офицера. М., 1990. С. 14–15).

Гильфердинг А.Ф. Указ. соч. С. 194–195. В близком славянофилу Гильфердингу духе высказывался и западник Б.Н. Чичерин: «…когда в Европе поднимется славянский вопрос <…> судьба поляков ляжет веским элементом в его решении. Тогда Россия увидит, какую фальшивую роль она играет, выступая освободителем одних братьев и угнетая других» (Чичерин Б.Н. Указ. соч. С. 89).

Катков М.Н. Собрание статей по польскому вопросу. Вып. 1. С. 163.

Суворин А.С. В ожидании века XX. Маленькие письма (1889–1903). М., 2005. С. 579.

См., напр.: «Что такое поляки в России? Кроме немногих обрусевших польских фамилий, среди которых встречаются иногда пламенные русские патриоты, огромное большинство поляков представляют как бы тайный политический орден, в роде иезуитов и масонов. Цель этого ордена явная: “отбудование ойчизны”, возвеличивание Польши и унижение России» (Меньшиков М.О. Письма к ближним. 1910 год. СПб., 1910. С. 325).

См.: Амфитеатров А.В. Жизнь человека, неудобного для себя и для многих. Т. 1. М., 2004. С. 475.

В частности, в отличие от того же Меньшикова, видевшего чуть ли не в каждом поляке на русской службе потенциального диверсанта, Суворин относился к работающим в России полякам весьма благосклонно, полагая в них залог дальнейшего русско-польского сближения: «…у нас им, культурным людям, так хорошо, что нередко через одно, два поколения они становятся русскими. Часто уже дети смешанных браков прямо бравируют русским чувством и желают быть русскими. <…> необходимость работы, браки, русский язык делают дело сближения помимо всяких политических партий, помимо вражды и исторической ненависти, и идущие к нам поляки – примиренные. Историю нельзя отмахнуть как докучливую муху, но история тем хороша, что она идет и идет непрерывно и что-то неведомое таит в своих недрах» (Суворин А.С. Указ. соч. С. 582).

В стихотворении «Славянам» («Привет вам задушевный, братья…»), посвященному открытию Славянского съезда 1867 г., проходившего в Петербурге и в Москве, поэт указывает на Польшу как на единственное исключение из правила европейской славянофобии, обусловленное ее предательством:

А между нас – позор немалый, —

В славянской, всем родной среде,

Лишь тот ушел от их опалы

И не подвергся их вражде,

Кто для своих всегда и всюду

Злодеем был передовым:

Они лишь нашего Иуду

Честят лобзанием своим.

В статье 1848 г. «Россия и революция» Тютчев назвал Польшу «фанатичной приспешницей Запада и всегдашней предательницей своих» (Тютчев Ф.И. Поли. собр. соч. Письма: В 6 т. Т. 3. М., 2003. С. 153).

Самарин Ю.Ф. Православие и народность. М., 2008. С. 342.

Самарин Ю.Ф. Православие и народность. С. 349, 351, 354.

Катков М.Н. Собрание статей по польскому вопросу. Т. 1. С. 224.

Долбилов М.Д. Полонофобия и политика русификации в Северо-Западном крае империи в 1860-е гг. // Образ врага. М., 2005. С. 163.

Трезво мыслящий С.А. Тучков очень точно объяснил происхождение этих якобы природных польских свойств; как и везде, обман – оружие слабых: «Многие называют то подлостью и низостью в поляках, что они при малейшей для них надежде оказывают всю ненависть и презрение к русским, но едва скроется луч ее, как становятся к ним почтительны, ласковы и учтивы до унижения. Но я скажу, что это есть естественное следствие состояния народа, в котором он находится. Как им не ненавидеть лишивших их отечества и как не унижаться притом перед ними, когда многие из их соотечественников за твердость, непреклонность характера и за привязанность к своим правам погибли без пользы» (цит. по: Бокова В.М., Филатова Н.М. Польское восстание 1830–1831 гг.: взгляд с двух сторон // Война женскими глазами: Русская и польская аристократки о польском восстании 1830–1831 гг. М., 2005. С. 10). См. также у Б. Чичерина: «Говорят о ненависти к нам поляков; но разве поляк, сохранивший искру любви к отечеству, может любить Россию? Я чувствую, что если бы я был поляк, я бы ото всей души ненавидел русских» (Чичерин Б.Н. Указ. соч. С. 89).

Милютин Д.А. Воспоминания. 1863–1864. М., 2003. С. 147.

М.Д. Долбилов отмечает, что пока никак не доказана подложность этого текста, не обнаружено никаких конкретных свидетельств о его изготовлении «кем-либо из русских чиновников, публицистов или просто добровольных помощников властей в подавлении мятежа» (Долбилов МД. Русский край, чужая вера: Этноконфессиональная политика империи в Литве и Белоруссии при Александре II. М., 2010. С. 838).

«Я не имею никакого сомнения, – писал в 1879 г. К. Победоносцев Е.Ф. Тютчевой, – что весь нынешний террор того же происхождения, как и террор 1862 г.: тот же польский заговор, только придуманный искуснее прежнего, а наши безумные, как всегда, идут, как стадо баранов…» (цит. по: Полунов А.Ю. Указ. соч. С. 173). Предельно далекий по своим идейно-политическим предпочтениям от Победоносцева Д. Милютин полагал, что «агенты польской крамолы везде действовали на учащееся юношество, возбуждая среди него беспорядки и смуты, стараясь подорвать в нем всякое уважение к начальству, ко всему государственному строю» (Милютин Д.А. Воспоминания. 1861–1862. С. 52).

Цит. по: Горизонтов Л.Е. Парадоксы имперской политики… С. 258.

Типичное на сей счет высказывание Д.В. Давыдова: «Низкопоклонная, невежественная шляхта, искони подстрекаемая и руководимая женщинами…» (Давыдов Д.В. Военные записки. М., 1982. С. 15). В совершенно ином контексте эта же тема неожиданно звучит у Н.А. Бердяева: «В польской душе есть страшная зависимость от женщины, зависимость, нередко принимающая отталкивающую форму…» (Бердяев Н.А. Судьба России. Опыты по психологии войны и национальности. М., 1918. С. 164).

См. подробнее о стереотипе «польского нрава» в русской культуре: Лескинен М.В. Поляки и финны в российской науке вт. пол. XIX в.: «другой» сквозь призму идентичности. М., 2010. С. 195–241.

Цит. по: Фалькович С. Восприятие русскими польского национального характера и создание национального стереотипа поляка // Поляки и русские в глазах друг друга. М., 2000. С. 53–54.

См. подробнее: Хорев В.А. Польша и поляки глазами русских литераторов. М., 2005.

У того же Достоевского Митя Карамазов оговаривается по поводу малосимпатичного пана Врублевского: «Если я ему сказал подлеца, не значит, что я всей Польше сказал подлеца. Не составляет один лайдак Польши» (Достоевский Ф.М. Указ. соч. С. 492). На это я обратил внимание благодаря указанию С.М. Фалькович (см.: Фалькович С. Указ. соч. С. 51).

Из письма к Е.М. Хитрово от 21 янв. 1831 г. // Пушкин А.С. Поли. собр. соч. Т. 9. М., 1954. С. 190.

Цит. по: Горизонтов Л.Е. Парадоксы имперской политики… С. 38.

Вяземский П.А. Записные книжки. М., 1992. С. 152–153.

Чаадаев П.Я. Поли. собр. соч. и избранные письма. Т. 1. М., 1991. С. 515.

А.А. Киреев в июле 1862 г. так излагал программу этой русификации: «Для истребления влияния тех 720 000 поляков, которые денационализируют русский элемент, необходимо: 1) поддержать органы полемической литературы в Западном крае (“День” etc.). 2) Образовать духовенство, могущее бороться с латинским (необходимы академии), поднять изучение русского языка и латышского, и литовского в народных школах; преподавать все на сих языках, а в университете в Вильно (который необходимо открыть) преподавать по-русски. <…> 3) Стараться поднять крестьян (эмансипации недостаточно еще) на такую степень, чтобы их голос имел влияние на судьбы всего края. 4) Восстановить братства православных, которые существовали прежде и которые чрезвычайно сильно <…> поддерживали русский православный элемент. <…> 5) Образование ни в коем случае не вверять полякам. 6) Даже чиновников (в особенности мировых посредников) лучше бы выбирать из русских (нам, правда, это трудно, но австрийцы это с успехом делают в Венгрии. Мы, к сожалению, для этого недовольно образованны). 7) Прусское правительство давало (дает?) немцам деньги взаймы по 2 (?) процента, чтобы они покупали земли в Познани, в городах. Они совершенно оттеснили поляков <…>. У нашего правительства денег нет, но мы могли бы употребить с успехом систему конфискаций при первом политическом движении» (НИОР РГБ. Ф. 126. К. 1. Л. 104–105).

См. подробнее: Ширинянц Л.Л. Русский хранитель. Политический консерватизм М.П. Погодина. М., 2008. С. 149–156.

См. о ней: Воронин В.Е. Польское восстание 1863 года: Опыт «примирительной политики» русского правительства. М., 2008.

Который переживал польский вопрос чрезвычайно остро. В 1863–1864 гг. «он только и говорил что о Польше; польский вопрос не сходил у него с языка; некоторые из его приятелей даже жаловались, что беседа с ним постоянно вертится на одном и том же предмете, что нет никакой возможности направить ее в другую сторону». На одном из светских вечеров в Павловске «оркестр Штрауса заиграл мазурку из “Жизни за царя”, исполнена была эта пиеса с таким совершенством, что публика два раза сряду требовала ее повторения. Милютин вскочил с места вне себя. “Хорошо общество, – воскликнул он, – которое восторгается польским танцем, ведь это не случайность, а умышленная демонстрация…”» (Феоктистов Е.М. За кулисами политики и литературы // За кулисами политики. 1848–1914. М., 2001. С. 215).

Б. Чичерин отмечал двусмысленную позицию по отношению к Н. Милютину и его помощникам даже самого Александра II: «…пославший их государь, которого волю они честно и усердно исполняли, одною рукою поддерживал их, а другою давал оружие их злейшим врагам, подставлявшим им бесчисленные препятствия на их пути»; «нельзя без боли и негодования вспоминать о том невыносимом положении, в которое русская самодержавная власть ставила доверенных своих людей, которых она посылала поддерживать русские интересы в усмиренном крае. Это был целый ряд ежедневных мелких неприятностей, которые сыпались со всех сторон и заставляли человека, заваленного работой, постоянно быть настороже, не против чужих, а против своих, действовавших у него за спиною с авторитетом и власти, и положения» (Чичерин Б.Н. Указ. соч. [Т. 2.] С. 85; [Т. 1.] С. 332).

Горизонтов Л.Е. Парадоксы имперской политики… С. 185.

Глембоцкий Хенрык. Александр Гильфердинг и славянофильские проекты изменения национально-культурной идентичности на западных окраинах Российской империи // Ab Imperio. 2005. № 2. С. 148–149.

Катков М.Н. Собрание статей по польскому вопросу. Т. 2. М., 1887. С. 227.

Миллер А.И. Империя Романовых и национализм. С. 161.

Катков М.Н. Собрание передовых статей «Московских ведомостей». 1864 г. С. 646.

Он же. Собрание статей по польскому вопросу. Т. 2. С. 724.

Погодин М.П. Указ. соч. С. 689. В другом месте Погодин выражался более радикально: «Из западных русских областей должны быть выжиты поляки, во что бы то ни стало, выкурены, высланы, выпровожены по казенной надобности, с деньгами, с заемными на нас письмами, с ксендзами, со всем скарбом и трауром, со всем движимым имуществом», причем не обязательно в Польшу, их можно расселить и «во внутренних русских губерниях, на Кавказе, на Амуре, в Минусинском округе, в Оренбургской стороне» (цит. по: Горизонтов Л.Е. Парадоксы имперской политики… С. 56).

Меньшиков М.О. Письма к ближним. 1910 год. СПб., 1910. С. 321.

См.: Скрынченко Д.В. Минувшее и настоящее. Избранная публицистика. Воронеж, 2009. С. 101, 107.

См.: Бахтурина А.Ю. Указ. соч. С. 74. Тем не менее некоторые русские националисты-панслависты даже в 1921 г. (год Рижского мира!) продолжали лелеять надежду о русско-польском единстве, причем даже польский католицизм им уже не казался преградой для союза, а, напротив, его важнейшей предпосылкой. П.П. Перцов в неопубликованном сочинении «Куда идет Россия?» писал: «Только объединение Всеславянства возвращает нам наши надежды и смысл русской истории. Это есть прежде всего – соединение православных (византийских) и католических (зап[адно] – европейских) элементов в одно целое <…>. То есть здесь фактическое и невольное объединение Востока и Запада, античности и европеизма, то есть рождение 3-го типа Арийства – Славянского <…>. В одной России не может быть преодоления Европы: мы слишком византийцы для этого. Но мы + Польша преодолеваем ее. Только Всеславянство <…> соборно создаст свое исповедание христианства. Софианство есть Восток + Запад. И Царьград будет дан всему Славянству, а не России только» (Российский государственный архив литературы и искусства. Ф. 1796. On. 1. Ед. хр. 28. Л. 5–5 об.). Следует добавить, что Перцов дожил до 1947 г. Так что он мог вполне прийти к выводу, что его мечта о России как объединителе «Славии» начинает сбываться…

Якушкин И.Д. Записки, статьи и письма декабриста И.Д. Якушины. М., 1951. С. 17.

Долбилов М.Д. Полонофобия и русификация… С. 131.

Анненков П.В. Письма к И.С. Тургеневу. Т. 1. М., 2005. С. 139.

Боткин В.П. и Тургенев И.С. Неизданная переписка. 1851–1869. М.; Л., 1930. С. 180.

Толстой Л.Н. Переписка с русскими писателями. Т. 1. М., 1978. С. 365, 366.

Английский посол лорд Нэпир в одной из депеш на родину сообщал: «В случае вмешательства или угрозы со стороны иностранных держав, воодушевление будет чрезвычайно сильное. Все национальные и религиозные страсти русского народа затронуты польским вопросом. Рекруты спешат стать в ряды войска с небывалым рвением, твердо уверенные в неизбежности войны за веру…» (цит. по: Милютин Д.А. Воспоминания. 1863–1864. С. 249). «Общество решилось принять войну», – констатировал Анненков, уточняя, что настроение общества «не то, что в Крымскую кампанию» (Анненков П.В. Указ. соч. С. 139.).

См.: Платонов С.Ф. Лекции по русской истории. М., 1993. С. 710. Приверженец Каткова Е.М. Феоктистов полагал, что его роль «в событиях 1863 и 1864 годов представляла великое и еще небывалое у нас зрелище. Это был первый пример в России, чтобы человек без связей и покровительства, единственно силой своего таланта и горячего убеждения, приобрел неслыханную диктатуру над умами. Кто пережил это время, тот никогда его не забудет. Отрадно было видеть, как под влиянием громовых статей “Московских ведомостей” рассеивался мало-помалу хаос в понятиях общества и как проникалось оно сознательным участием к своим интересам. О Каткове можно без преувеличения сказать, что он создал здравое общественное мнение <…>. Имя его гремело во всей России, едва ли кто после Пушкина пользовался такой славой» (Феоктистов Е.М. Указ. соч. С. 90–91). Яростный недруг Михаила Никифоровича – Б.Н. Чичерин тем не менее отдавал ему в этом случае должное: «Это был набат, гремевший во все колокола и призывавший всех на защиту отечества. <…> во время польского восстания он был самым видным органом общих чувств, так же как Сергей Глинка в двенадцатом году» (Чичерин Б.Н. Указ. соч. [Т. 2.] С. 69). В.А. Маклаков вспоминал, что его отец, человек умеренно либеральных воззрений, до конца жизни продолжал оправдывать Каткова «как политика; напоминал, что Катков всегда стоял за интересы России. <…> Патриотический подъем общества в ответ на нападение Польши, очевидно, переживал вместе с другими 25-летний отец. Этого чувства он терять не хотел и за это многое Каткову прощал» (Маклаков В.А. Воспоминания. М., 2006. С. 22).

Корнилов А.Л. Курс истории России XIX века. М., 1993. С. 25.

См.: Горизонтов Л.Е. Парадоксы имперской политики… С. 141.

См. подробнее: Зеньковский С.А. Русское старообрядчество. М., 2006. С. 516–521.

См., напр., о смене политических ориентиров среди русского офицерства: Айрапетов Олег. Утраченные иллюзии // Родина. 1994. № 12. С. 56–59. Определяющим считает влияние событий 1863 г. на окончательный отказ К.П. Победоносцева от либеральных увлечений молодости его современный биограф (см.: Полунов А.Ю. Указ. соч. С. 72–73).

Соловьев В.С. Соч.: В 2 т. М., 1989. Т. 1. С. 334–335. (Далее: Соч. 1989).

См., напр.: Балуев Б.П. Споры о судьбах России: Н.Я. Данилевский и его книга «Россия и Европа». М., 1999; Ефремов А.В. Борьба за историю: Концепция Н.Я. Данилевского в оценке современников. М., 2006; Фатеев В А. «…В Страхове я вижу миниатюру современной России»: Полемические заметки об отношениях Н.Н. Страхова и Вл. С. Соловьева // Вестник Русской христианской гуманитарной академии. 2010. Т. 11. Вып. 1.

Подробнее см.: Фатеев В.А. Указ. соч. С. 123–125. Там же (с. 125) дается ссылка на Мак-Мастера: MacMaster R. Е. The Question of Heinrich Ruckert’s Influence on Danilevsky // American Slavic and East European Review. Feb. 1955. Pp. 59–66.

Розанов В.В. Собр. соч. Литературные изгнанники: Н.Н. Страхов. К.Н. Леонтьев. М., 2001. С. 127.

Кожев А. Атеизм и другие работы. М., 2007. С. 182, 187 и др.

См.: Самарин Д.Ф. Поборник вселенской правды. М., 1890. С. 34–55.

«В. Соловьев в своем “Национальном вопросе” и не ставил задачей решить вопрос, хороши или дурны славянофильские взгляды…, а просто сокрушал ребра Каткову и К0» // Эрн В.Ф. Соч. М., 1991. С. 164.

Трубецкой Е.Н. Миросозерцание Вл. С. Соловьева. Т. 1. М., 1995. С. 487.

Лосев А.Ф. Владимир Соловьев и его время. М., 1990. С. 303.

Киреев А.Л. Славянофильство и национализм. Ответ г. Соловьеву. Пг., 1890. С. 10–11.

Ардашев П.Н. Национализм на Западе. Его историческое происхождение и главнейшие моменты его развития. Киев, 1911. С. 9.

См. выразительное описание пророческой мании Соловьева в воспоминаниях Л.А. Тихомирова: Тихомиров Л.А. Тени прошлого. М., 2007. С. 599–605.

К.Н. Леонтьев иронизировал по поводу этого пассажа: «Кто ему открыл, что думает Бог об России?» // Пророки Византизма. Переписка К.Н. Леонтьева и Т.И. Филиппова (1875–1891) / Сост. О.Л. Фетисенко. СПб., 2012. С. 559.

Подробнее об истории написания, изданиях «Национальной политики…» и общественной реакции на нее см. комментарии О.Л. Фетисенко к современному академическому переизданию работы: Леонтьев К.Н. Полное собрание сочинений и писем: В 12 т. Т. 8. Кн. 2. СПб., 2009. С. 1123–1145. (Далее: ПСС).

Подробнее о «позитивной» программе Леонтьева см.: Сергеев Сергей. «Окончательное смешение» или «новое созидание»? Проблема социализма в мировоззрении К.Н. Леонтьева // Роман-журнал. 2003. № 7.

Киреев А.А. Народная политика как основа порядка. (Ответ г. Леонтьеву). СПб., 1889. С. 15–16.

Цит. по: «Преемство от отцов». Константин Леонтьев и Иосиф Фудель: Переписка. Статьи. Воспоминания (сост. О.Л. Фетисенко) // ПСС. Приложение. Кн. 1. СПб., 2012. С. 526.

«Мои пророчества тем уже лучше его – пророчеств, что <…> я не берусь говорить за Бога, а говорю только от себя <…>» // Пророки византизма… С. 560.

Соч. 1989. Т. 2. С. 607. Кстати, Леонтьев весьма неодобрительно отзывался о книге Самарина «Окраины России», близкой по своему пафосу «Письмам из Риги» («нелюбезные мне “Окраины”). См.: Леонтьев К.Н. Избранные письма. 1854–1891. СПб., 1993. С. 330.

Соловьев В.С. Собр. соч. 2-е изд. Т. 10. СПб., 1914. С. 5.

См. об этом подробнее: Межуев Б.В. Вл. С. Соловьев и петербургское общество 1890-х годов. К предыстории «имперского либерализма» (http://www.archipelag.ru/geopolitics/nasledie/anthropology/12/).

Новый мир. 1989. № 1. С. 198. Из новейших либеральных восхвалений «Национального вопроса…» см.: Кантор Владимир. Владимир Соловьев о соблазне национализма (http://magazines.russ.ru/ slovo/2011/69/kal.html).

Россия между Европой и Азией: Евразийский соблазн: Антология. М., 1993. С. 95–97 (все курсивы в цитатах – авторов, выделения мои. – С. С.).

Цит. по: Русский узел евразийства. Восток в русской мысли. М., 1997. С. 431.

«Евразийство сходится с большевизмом в отвержении не только тех или иных политических форм, но всей той культуры, которая существовала в России непосредственно до революции и продолжает существовать в странах романо-германского запада, и в требовании коренной перестройки всей этой культуры». Цитата из программной статьи Трубецкого «Мы и другие» (1925 г.) // Россия между Европой и Азией… С. 85.

Трубецкой Н.С. История. Язык. Культура. М., 1995. С. 261.

Трубецкой Н.С. Письма к П.П. Сувчинскому: 1921–1928. М., 2008. С. 109. Замечательно, что в этом году «Наследие Чингисхана» было переиздано популярными издательствами «Алгоритм» и «Эксмо» в серии «Подлинная история Руси».

Цит. по: Соболев А.В. О русской философии. СПб., 2008. С. 334–335, 337–339.

Полемически резкая, но существенно верная характеристика евразийцев у П.Б. Струве (1927): «Несколько наивных людей, предводимых лукавцами и карьеристами, учеными озорниками и полуучеными снобами, вообразили, что они могут перехитрить историю и ее хитрости тем, что они – переплюнут большевизм и коммунизм» (Струве П.Б. Дневник политика (1925–1935). М., 2004. С. 329).

Ильин И.А. Собр. соч.: Статьи. Лекции. Выступления. Рецензии. (1906–1954). М., 2001. С. 307.

«Поведение Петра, под некоторым углом зрения, предстает не как культурная революция, но как антитексты, минус-поведение, находящееся в пределах той же культуры. <…> Поведение Петра, как это ни парадоксально, в большей степени не выходило за рамки традиционных представлений и норм: оно вполне укладывается в эти рамки, но только с отрицательным знаком» (Успенский Б Л. Historia sub specie semioticae // Из истории русской культуры. Т. 3. М., 1996. С. 525).

Алексеев Н.Н. Русский народ и государство. М., 1998. С. 120.

Павлов-Сильванский Н.П. Проекты реформ в записках современников Петра Великого. СПб., 1897. С. 22, 30.

Клосс Б.М. О происхождении названия «Россия». М. 2012. С. 78.

Цит. по: Долбилов М. Русский край, чужая вера: этноконфессиональная политика империи в Литве и Белоруссии при Александре II. М., 2010. С. 186–187.

Струве П.Б. Patriotica: Политика, культура, религия, социализм. М., 1997. С. 206.

Забелин И.Е. Опыты изучения русских древностей и истории. Ч. 1. М., 1872. С. 333–335.

Олейников Д.И. Классическое российское западничество. М., 1996.

Русское общество 30–40-х гг. XIX в. Люди и идеи: Мемуары современников. М., 1989. С. 161.

См.: Мильчина В.С. Печерин В.С. // Русские писатели. 1800–1917. Биографический словарь. Т. 4. М., 1999. С. 593.

Чаадаев П.Я. Поли. собр. соч. и избранные письма. Т. 1. М., 1991. С. 514–515.

Сергеев Сергей. «Не хочу быть даже французом…». Виссарион Белинский как основатель либерального национализма в России. К 190-летию со дня рождения // Фигуры и лица. Приложение к «Независимой газете», № 11 (74). 2001. 14 июня.

См. подробнее: Миллер А.И. История понятия нация в России // «Понятия о России»: К исторической семантике имперского периода. Т. 2. М., 2012. С. 25–28.

Белинский В.Г. Поли. собр. соч.: В 10 т. Т. 10. М., 1954. С. 21, 19.

Белинский В.Г. Поли. собр. соч.: В 10 т. Т. 10. С. 19.

Причем порой в неожиданно биологизаторской трактовке. Так в тургеневских воспоминаниях о Белинском последний описывается следующим образом: «Его выговор, манеры, телодвижения живо напоминали его происхождение; вся его повадка была чисто русская, московская; недаром в жилах его текла беспримесная кровь – принадлежность великорусского духовенства, столько веков недоступного влиянию иностранной породы» (Тургенев И.С. Собр. соч.: В 10 т. Т. 10. М., 1962. С. 78).

Цит. по: Кан Г.С. Наталья Климова. Жизнь и борьба. СПб., 2012. С. 142.

Бунин И.А. Окаянные дни. Воспоминания. Статьи. М., 1990. С. 42, 59, 60.

Розанов В.В. Собр. соч. Апокалипсис нашего времени. М., 2000. С. 337, 347, 357.

Переписка священника П.А. Флоренского со священником С.Н. Булгаковым. Томск, 2001. С. 186.

Меньшиков М.О. Материалы к биографии // Российский архив. Т. 4. М., 1993. С. 12–13.

Веселовский С.Б. Семейная хроника. Три поколения русской жизни. М., 2010. С. 229, 235.

Горький М. Несвоевременные мысли. М., 1990. С. 96.

См. подробно об этом широко распространенном умонастроении: Агурский Михаил. Идеология национал-большевизма. М., 2003. С. 19–56.

Цит. по: Вдовин А.И. Русский народ в XX веке. М., 2013. С. 74.

См.: Мартин Терри. Империя «положительной деятельности». Нации и национализм в СССР. М., 2011.

Л.Я. Гинзбург отметила в своих записных книжках (1926): «У нас сейчас допускаются всяческие национальные чувства, за исключением великороссийских» (Гинзбург Л.Я. Записные книжки. Воспоминания. Эссе. СПб., 2011. С. 380).

Баберовски Йорг. Красный террор. История сталинизма. М., 2007. С. 70.

Пришвин М.М. Дневники 1920–1922 гг. М., 1995. С. 116, 169.

«Уже Ленин отмечал, что большевики подобны меньшинству оккупантов в завоеванной стране и соответственно ведут себя. <…> Советское государство с самого начала приобрело исключительно антинародный характер, что дало Николя Верту полное право озаглавить свою <…> статью <…> “Государство против своего народа”» (Грациози Андреа. Война и революция в Европе: 1905–1956. М., 2005. С. 215).

Ленин В.И. К вопросу о национальностях или об «автономизации» // ПСС. Т. 45. С. 359.

Цит. по: Хоскинг Джеффри. Правители и жертвы. Русские в Советском Союзе. М., 2012. С. 90.

По замечанию знавшего ситуацию не понаслышке советского поэта еврейского происхождения Д. Самойлова, если до революции «еврейские интеллигенты шли в Россию с понятиями об обязанностях перед культурой», то евреи-большевики «шли с ощущением прав, с требованием прав и реванша» (цит. по: Костырченко Г.В. Сталин против космополитов. Власть и еврейская интеллигенция в СССР. М., 2010. С. 37).

«Бухарин испытывал подлинную ненависть к русскому прошлому и, пожалуй, из всех лидеров большевистской партии наибольшим образом олицетворял антинациональные идеи раннего большевизма. <…> Это было нечто экзистенциальное, некая национальная самоненависть, национальный нигилизм» (Агурский М. Указ. соч. С. 207). В 1924 г. эмигрант из России И. Британ опубликовал за рубежом текст письма, авторство которого рядом авторов приписывается Бухарину, в котором очень ясно определено отношение большевиков к России и русскому народу (и даже если письмо – апокриф, разница формулировок, содержащихся в нем, и большевистского официоза не столь уж велика): «Для меня современная Россия, то есть С.С.С.Р., это – случайная, временная территория, где пока находимся мы и наш Коминтерн <…> Как вы не понимаете, что то, что дорого вам, некая абсолютная самоцель (“Россия”, “Русь”), нас интересует, лишь поскольку речь идет о материале и о средствах для мировой революции? <…> Да, ваша Россия, конечно, погибает, в ней теперь нет ни одного класса, коему когда-либо и где-либо жилось пакостнее, чем в нашем совдепском раю <…>; мы экспериментируем над живым, все еще, черт возьми, живым народным организмом, как первокурсник-медик “работает” над трупом бродяги, доставшимся ему в анатомическом театре… <…> “Народ безмолвствует”… И будет молчать, ибо он, голубчик, не “тело Христово”, а стадо, состоящее из скотов и зверей. <…> На Россию мне наплевать, слышите вы это – наплевать, ИБО Я БОЛЬШЕВИК!!» (Наш современник. 1990. № 8. С. 156–157, 159).

Впрочем, Г.В. Свиридов вспоминает, что и во второй половине 1930-х «слово “русский” было совершенно под запретом, как и в 20-е годы. <…> Впервые я услышал это слово в названии пьесы Симонова “Русские люди” уже во время войны, когда потребовалась (и обильно!) кровь» (Свиридов Георгий. Музыка как судьба. М., 2002. С. 423, 210).

Впервые: Вопросы национализма. 2014. № 4 (20). Здесь публикуется дополненный вариант.

Примечания книги: Русская нация. Национализм и его враги - читать онлайн, бесплатно. Автор: Сергей Михайлович Сергеев

Онлайн книга - Русская нация. Национализм и его враги