|
1
По тексту «Повести временных лет», Аскольд и Дир были боярами (дружинниками) новгородского князя Рюрика («И бяста у него два мужа, не племени его, но боярина»), отпустившего их в поход на Царьград. Они обосновались в Киеве, захватив власть над полянами, которые в это время не имели своего князя и платили дань хазарам.
2
В хронике царствования византийских императоров (так называемой Брюссельской) содержится упоминание о походе русов и называется точная дата — 18 июня 860 г.
3
Венецианская хроника Иоанна Диакона (ок. 1008 г.) определяет численность флота русов до 360 единиц. — Кузенков П.В. Поход 860 г. на Константинополь и первое крещение Руси в cредневековых пиcьменных источниках // Древнейшие государства Восточной Европы: 2000 г. — М., 2003. — С. 8.
4
Норманны (нормандцы, нурманы, викинги, букв. «северные люди») — термин, использовавшийся жителями Западной Европы по отношению к скандинавам, опустошавшим морскими разбойничьими набегами государства Европы в VIII–XI веках.
5
Кузенков П.В. Указ. соч. — С. 35.
6
Лаврентьевская летопись // Полное собрание русских летописей. — Т. I. — М., 1997. — Т. 1. — С. 22. Сп. 1377 г. (далее — Лаврентьевская леиопись).
7
Повесть временных лет (Подгот. текста, перевод и комментарии О. В. Творогова) // Библиотека литературы Древней Руси / ИРЛИ РАН; Под ред. Д. С. Лихачева, Л. А. Дмитриева, А. А. Алексеева, Н. В. Понырко. — СПб., Наука, 1997. — Т. 1: XI–XII века. (Ипатьевский список Повести временных лет (ПВЛ) на языке оригинала и с синхронным переводом). — С. 77 (далее — Повесть временных лет).
8
Кузенков П.В. Указ. соч. — С. 60.
9
Там же. С. 58–59.
10
Карпов Алексей. Владимир Святой. — М., 2015. — С. 223–224.
11
Там же. С. 228.
12
Повесть временных лет… — C. 253–254.
13
Карпов Алексей. Указ. соч. — С. 229.
14
Шахматов А. А. Корсунская легенда о крещении князя Владимира. — СПб., 1906. — С. 46.
15
Там же. С. 46–47.
16
Карпов Алексей. Указ. соч. — С. 73.
17
Роменский А.А. Корсунский поход князя Владимира: обстоятельства осады и захвата города // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. — М., 2016. — № 1. —С. 5–15.
18
Словарь русского языка XI–XVII вв. — Вып. 1. — М., 1975. — С. 288, 307.
Словарь русского языка XI–XVII вв. задуман как общедоступное справочное пособие при чтении памятников русской письменности XI–XVII веков. Материальной базой Словаря является уникальная по своему составу картотека выписок из различных памятников русской письменности указанного периода. К моменту издания первого выпуска Словаря в 1975 г. картотека содержала до полутора миллионов словарных цитат из памятников письменности. Словарь по своему типу относится к двуязычным, переводно-толковым словарям. Значения слов в нем раскрываются путем перевода на современный русский язык, или, если перевод не возможен, путем толкования, разъяснения, определения на современном языке. В словаре выделены три основные группы лексики: — часть лексики исчезла из языка вместе с реалиями, понятиями, обычаями, верованиями, которые она выражала; — другая часть лексики, хотя и сохранилась, но имеет в современном русском языке иные значения и употребляется в ином словесном окружении; — наконец, значительная часть слов, имевшая в прошлом широкое употребление, сохранилась в своем основном значении и в современном языке, где также широко употребляется. — Словарь русского языка XI–XVII вв. — М., 1975. — Вып. 1. — С. 5–16 (далее — СлРЯ); «История картотеки. Авторский состав (биоблиографический словарь)» опубликованы в Справочном выпуске Словаря в 2001–2004 гг. С 1975 г. издано 30 выпусков, последний из которых (Томъ — Уберечися) вышел в свет в 2015 г.
19
Огнищане упоминаются в Русской Правде в первоначальной, краткой редакции в статье, в которой речь идет «о убииствѣ». В пространных списках Русской Правды это слово заменено на «княжъ мужъ».
20
Ипатьевская летопись // Полное собрание русских летописей. Издание 2-е. — СПб., 1908.— Т. 2. — C. 12. Сп. ок. 1425 г. (далее — Ипатьевская летопись).
21
Там же. С. 94.
22
СлРЯ. — Вып. 4. — М., 1977. — С. 373.
23
Зиборов В.К. История русского летописания XI–XVIII вв. — СПб., 2002. — С. 5–6.
24
Там же. С. 15.
25
Там же. С. 24.
26
Там же. С. 12.
27
«Древняя славяно-русская переводная письменность в том составе, в котором она представлена сейчас в наших рукописных хранилищах, сложилась не сразу. Она накапливалась постепенно, в течение почти полутысячелетия, с IX-го по XV век, причем, в ее формировании в разные периоды принимали участие носители различных народных ответвлений славянского языка. Первоначальную языковую основу переводной письменности представляли, по всей вероятности, славянские говоры жителей окрестностей города Солуни (греч. Фессалоники), откуда родом были просветители Константин (Кирилл) (826–827 — 14 февр. 869) и его старший брат Мефодий (до 820 — 6 апр. 885) Затем, когда их проповедническая и учительная деятельность была перенесена в тогдашнюю Моравию, а после смерти Кирилла — в Паннонию [Римская провинция — регион в Центральной Европе на территории современных Венгрии, восточной Австрии, юго-западной Словакии, северной Словении, северной Хорватии, северо-восточной Сербии, северной Боснии и Герцеговины], в язык переводов были включены и западнославянские речевые элементы наречий, которыми пользовались предки нынешних чехов, словаков и словенцев. Далее основным центром развития славянской письменности становится Западная и Восточная Болгария, и язык переводов соответственно пополняется речевыми элементами, свойственными славянскому Югу. А в XI в. главным ареалом общеславянской переводческой деятельности становится Киевская Русь, и в язык переводной письменности, призванной обслуживать общественные потребности всех славян, включаются восточнославянские речевые черты. Через полтора-два столетия главным центром общеславянской культуры становится Балканский полуостров, и ведущая роль в развитии переводной письменности снова переходит к Болгарии, а затем к Сербии. Наконец, со второй половины XIV в., когда начинает формироваться мощное централизованное государство на северо-востоке Руси, вокруг Москвы, к Московской Руси, Великороссии переходит и эстафета первенства в развитии общеславянской культуры.
Таким образом, фонд древнеславянской переводной письменности создан усилиями всех ответвлений славянской языковой семьи, и в этом общем культурном наследии до наших дней сохраняется вклад, внесенный каждой из ветвей славянства, служа общим целям славянского просвещения». — Мещерский Н. А. Источники и состав древней славяно-русской переводной письменности IX–XV веков. — Л., 1978. — С. 12.
28
Предварительный список славяно-русских рукописей XI–XIV вв., хранящихся в СССР (для «Сводного каталога рукописей, хранящихся в СССР, до конца XIV в. включительно»). — Составила Н. Б. Шеламанова // Археографический ежегодник за 1965 год. — М., 1966. — С. 177–272.
29
Мещерский Н. А. Указ. соч. — С. 4.
30
Переводы ветхозаветных библейских книг на древнеславянский язык были сделаны еще в начальный период развития славянской письменности. Основываясь на свидетельстве древнейшего «Жития Мефодия», можно утверждать, что первый библейский перевод был осуществлен под руководством Мефодия его ближайшими учениками в 80-е годы IX в. Однако никаких непосредственных свидетельств или рукописных следов этого первоначального перевода до наших дней не·дошло.
31
Мещерский Н. А. Указ. соч. — С. 43.
32
Там же. С. 44.
33
«Такие произведения появляются, начиная с первых веков христианства. Сложные и трудные для понимания тексты Ветхого Завета объясняются, подвергаются экзегезе, т. е. истолкованиям, частично филологического, главным же образом богословского характера. При этом обычно содержание ветхозаветных пророчеств рассматривалось как прямое предсказание христианства, как предзнаменование событий, излагаемых в Новом Завете. Подобного рода экзегетические произведения надписываются именами общепризнанных церковных авторитетов: Ипполита Римского, Афанасия Александрийского, Василия Великого, Григория Назианзина, Иоанна Златоуста и др. На византийской почве экзегетические тексты нередко объединялись в сборники, получившие по-латыни общее наименование Катены (т. е. цепи)». — Мещерский Н. А. Указ. соч. — С. 45.
34
«Хроники способствовали расширению умственного кругозора средневековых читателей, обогащали их знаниями о прошлых эпохах и помогали установлению идейной и культурной связи прошедшего с настоящим, давали возможность осознать место и значение славянских народов во всемирно-историческом процессе. Авторы хроник обычно не ограничивали своего рассказа каким-либо узким хронологическим отрезком. Они начинали повествование «от бытия мира», «от Адама» и продолжали его до дней своей современности, причем они систематически опирались на труды своих предшественников, заимствуя у них материал. Благодаря этому средневековые «хроники» представляют серьезную источниковедческую ценность, так как во многих из них сохранились следы исчезнувших исторических произведений о предшествующих эпохах.
В хрониках легко заметить признаки религиозного прагматизма, когда общественные бедствия рассматриваются как следствие греховности людей. Это понятно, так как авторы большинства хроник были монахами и сочинения свои предназначали в качестве руководства по мировой истории для простых читателей. Поэтому и язык хроник отличался простонародностью, ориентируясь на библейские образцы и язык обычного разговорного общения в Восточно-римской и Византийской империях». — Мещерский Н. А. Указ. соч. — С. 46–47, 80.
35
Апокрифические тексты — тексты, не вошедшие в число канонических книг Ветхого и Нового Завета, утверждённых церковными соборами.
36
Палея Толковая — пересказ книг Ветхого Завета с полемическими и антииудейскими толкованиями, а также с апокрифическими дополнениями и комментариями. Толковая палея содержит пространные богословские рассуждения, раскрывающие символическое значение ветхозаветных событий в качестве прообраза событий новозаветных. Местами историческое повествование прерывается естественнонаучными рассуждениями. В Толковой палее библейские события описываются до времён царя Соломона.
Палея Историческая излагает библейскую историю от сотворения мира до времени царя Давида. В рукописных списках палея именуется «Книга бытиа небеси и земли». В отличие от Толковой палеи, в Исторической не приводятся толкования и полемические рассуждения. Источниками Исторической палеи помимо Библии являются апокрифы, Великий канон Андрея Критского, слова Иоанна Златоуста и Григория Богослова. Русский текст Исторической палеи воспроизводит среднеболгарский перевод с греческого, выполненный в первой половине XIII века.
37
По свидетельству Ипатьевской летописи, в 1174 г. в результате дворцового заговора был убит великий князь Владимирский Андрей Юрьевич Боголюбский. Выломав дверь спальни, заговорщики бросились на князя. Сильный князь Андрей долго сопротивлялся. Наконец, израненный и окровавленный, он упал под ударами убийц. Злодеи подумали, что он мёртв, и ушли. Князь очнулся и попытался скрыться. Под 1175 годом Ипатьевская летопись сообщает об этом событии: «Мнѣвьша его оубьена до конца… трепещющи отидоша, онъ же в оторопѣ выскочивъ по нихъ и начатъ ригати и гла<гола>ти в болѣзни с<е>рдця иде подъ сѣни; они же слышавше глас воротишася… и рече одинъ стоя видихъ яко (но) князя идуща сь сѣнии доловъ. И рекоша глядаите [по вар. ищѣте] его и текоша позоровати его оже нетуть, идеже его отошли оубивше». Ипатьевская летопись. — С. 587. Сп. ок. 1425 г.; СлРЯ. — М., 1977. — Вып. 4.— С. 39.
[Бесчестные же эти, решив, что убили его окончательно… и дрожа ушли. Князь же, внезапно выйдя за ними, начал кричать, двинулся под укрытие… И сказал один, стоя там: я видел в окно князя, как шел он с крыльца вниз. И воскликнули все: «Ищите его!» — и бросились все взглянуть, нет ли князя там, где убив его бросили… Князя отыскали по кровавому следу и прикончили].
38
СлРЯ. — Вып. 26. — М., 2002. — С. 76.
39
Карпов Алексей. Указ. соч. — С. 148.
40
Библиотека литературы древней Руси. — СПб., 1997. — Т. 1. — С. 153.
41
Лаврентьевская летопись. — С. 107. Сп. 1377 г.
42
Московский летописный свод конца XV века // Полное собрание русских летописей. — М.;Л., 1949. — Т. 25. — С. 39, 70. Сп. XVI в. (далее — Московская летопись).
43
Палея Толковая по списку, сделанному в г. Коломне в 1406 г. / Труд учеников Н. С. Тихонравова. — М., 1892–1896. — Вып. 1–2. — Вып. 1. — С. 281. XIII в.
44
Толковый словарь живаго великорускаго языка Владимира Даля: в 4 т. — Второе издание, значительно исправленное и умноженное по рукописи автора. Издание книгопродавца-типографа М. О. Вольфа. — С. Петербург.-м., 1880–1882 (далее — Даль В.И.). — С. Петербург.-м., 1882. — Т. 4. — С. 265.
45
Библия Ф.Скорины. — Прага, 1519. — Л. 91 об.
46
Библиа, сиречь книгы Ветхого и Нового Завета, по языку словенску. / Напечат. в Остроге И. Федоровым. — 1581.— Числа, XIII (далее — Библ. Остр.).
47
Библия. Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета. Канонические. — М., 1996. В настоящем издании текст Синодального перевода 1876 г. сверен с еврейским текстом Ветхого Завета и греческим текстом Нового Завета для устранения неточностей, допущенных при подготовке предыдущих изданий канонической русской Библии. Издание сопровождается Словарем заимствованных, редких и устаревших слов, поэтому некоторые из подстрочных примечаний предыдущих изданий оказались лишними и были опущены. Слова соглядатай в Словаре редких слов нет. — Числа, XIII, 2–3; 22–26 (далее — Библ. Канон.)
48
Там же. — Числа, XIII, 27–34.
49
Там же. — Числа, XIV, 10.
50
Там же. — Числа, XIV, 30–38.
51
Там же. — Иисус Навин, VI, 1—20.
52
Там же. — Иисус Навин. II, 1; (то же — Библ. Остр. Иисус Навин, II, 1).
53
Там же.
54
Там же. — Иисус Навин, II, 1—24; VI, 17, 24.
55
Библейская энциклопедия. — М., 2005. — 3-е изд. — С. 537. [Текст печатается по изданию: Библейская энциклопедия: Вып. 4 / Труд и издание архимандрита Никифора. — М., 1891].
56
Там же.
57
Библ. Остр. — Кн. Судей, I, 23–25.
58
СлРЯ. — Вып. 21. — М., 1995. — С. 168.
59
Лаврентьевская летопись. — С. 128. Сп. 1377 г.
60
CлРЯ. — Вып. 13. — М., 1987. — С. 118.
61
Полное собрание русских летописей. Том II. Ипатьевская летопись. — СПб., 1845. — С. 205. Сп. ок. 1425 г.
62
Грамматика современного русского литературного языка. — М., 1970. — С. 268; Толковый словарь живаго великорускаго языка Владимира Даля. — Том третий. — Второе издание. — СПб., -м.,1892. — С. 224.
63
Московская летопись. — С. 119. Сп. XVI в.
64
Там же.
65
Житие св. Афанасия, 10. XII в. [цит. по СлРЯ. — М., 1975. — Вып. 2. — С. 43].
66
Грамматика современного русского литературного языка… — С. 258, 260, 272.
67
Новгородская первая летопись старшего извода. Синодальный список // Полное собрание русских летописей. — Т. III. — М., 2000. — С. 63. Сп. XIII в.
68
Московская летопись. — С. 166. Сп. XVI в.
69
СлРЯ. — Вып. 8. — М., 1981. — С. 162.
70
На встречу приставы прибывали с запасом продовольствия и корма для лошадей, с подводами, предназначенными для имущества послов, и в сопровождении нескольких десятков или сотен (в зависимости от значения посольства и его численности) смоленских или новгородских дворян, детей боярских и стрельцов. Часть из них следовала с посольством до самой столицы, выполняя задачи охраны и одновременно почетного эскорта. Но старшие приставы чаще всего присылались из Москвы.
Согласно получаемым инструкциям, контакт в пути с послами и лицами их свиты они должны были использовать для сбора сведений о внутреннем положении страны, откуда прибыло посольство, о международной обстановке. Весьма желательным считалось и предварительное выяснение целей, с которыми приехали послы, их намерений и полномочий. К этим щекотливым темам приставы должны были подводить своих собеседников осторожно и ненавязчиво. Требовалось немалое умение, чтобы расположить их к откровенности, но самим не сказать лишнего.
В наказах из Москвы предусматривался подробнейший перечень всех вероятных вопросов, которые могли быть заданы послам в разговоре, и прилагался список ответов на них, причем не исключалась и намеренная дезинформация.
В дороге приставы поддерживали постоянную связь с Посольским приказом, передавая туда собранную информацию, которая могла пригодиться при подготовке к переговорам и при определении характера церемониала приема данного посольства. Извещали о пройденном расстоянии, о поведении послов. Для этого существовали специальные «розсылщики» или «гончики». Пока посольский поезд следовал к Москве, они успевали порой несколько раз побывать в столице и вернуться обратно.
Послы двигались медленнее, чем посланники, посланники — медленнее, чем гонцы. Огромная свита замедляла движение, а кроме того, быстрая езда в русско-литовской дипломатической практике считалась несовместимой с достоинством «великих» послов. Не менее важно было и другое: чем дольше царь, например, будет «дожидаться» королевских послов, тем «честнее» королю. И русские дипломаты за границей возмущались, бывало, попытками заставить их ехать скорее. — Юзефович Л. А. «Как в посольских обычаях ведется…». Русский посольский обычай конца XV — начала XVII в. — М., 1988. — С. 63.
71
Памятники дипломатических сношений древней России с державами иностранными: в 10 т. — Том. I (с 1488–1594 год). — СПб., 1851. — С. 211.
72
Там же. С. 212–213.
73
Впервые глагол пытати в значении ‘рассматривать, расследовать, исследовать; вникать, проверять’ встречается в Изборнике великого князя Святослава Ярославича 1073 г.: «Да мьню лепо несть, еже верою преято, дьрзыими распытовати пытании, вера бо несть пытаемое» [Думаю, что нехорошо то, что верою принято (утверждено), дерзкими испытаниями (методами) поверять, вера — это не для испытания (не подлежит исследованию, т. е. сомнению]. — Изборник великого князя Святослава Ярославича 1073, 6; СлРЯ. — М., 1995. — Вып. 21. — С. 83.
74
Летописный сборник, именуемый Тверскою летописью 1534 г. // Полное собрание русских летописей. — СПб., 1863. — Т. XV. (переизд. — М., 1965). Cп. XVII в. Летопись Тверская (или Тверской сборник) — летопись XVI в., содержащая значительные фрагменты тверского летописания с конца XIII по конец XV века. Она сохранилась в трех списках XVII в. западнорусского происхождения — Погодинском (по этому списку она издана в ПСРЛ), Забелинском и Толстовском (далее — Тверская летопись).
75
Глагол пытати, означающий ‘спрашивать, наводить справки’, мог не иметь отношения к разведке. Так, в Ефремовской кормчей XII в. описан случай, когда человек был послан узнать, когда и как нужно поститься: «Посълалъ ми еси верьныихъ избьраныи(хъ), с<ы>не мои, пытая, в кыи часъ постити ся подобаеть въ суботьныи д<е>нь пасхы». — Ефремовская кормчая. —С. 570.
Но глагол пытати естественно включался в контексты, касающиеся разведывательных действий.
76
Тверская летопись. — С. 370. Сп. XVII в.
77
История иудейской войны Иосифа Флавия. Древнерусский перевод. // Изд. подгот. А.А. Пичхадзе, И.И. Макеева, Г.С. Баранкова, А.А. Уткин. — Т. I–II. — М., 2004. — Т. I. — C. 192. XI–XII вв. по сп. XV в. (далее — Флавий).
78
Древнегреческо-русский словарь / Составил И. Х. Дворецкий. Т. 1–2. — М., 1958: — Т. 1 А—Λ. — С. 909.
79
Там же.
80
Флавий. — Т. I. — С.271.
81
Флавий. — Т. II. — С. 380.
82
Книги Ветхого и Нового завета. Писаны в 1499 г. в Новгороде при дворе архиепископа Геннадия. — Рукоп. ГИМ. Син. № 915.— Быт. XLII. 9 (далее Библ. Генн.)
83
Палея Толковая по сп. 1477 г. // Воспроиведение Синодальной рукописи № 210. — СПб., 1892. — Вып. I. — C. 125
84
Библ. Остр. — Гл. ХХ.
85
В «Книгах временных и образных Георгия Мниха», то есть в «Хрониках Георгия Амартола в древнеславянском переводе» в списках конца XIII — начала XIV в. написано: «Д<у>х<о>внии же д<у>ховныхъ соудять коупно и осоужають и прелагають яко велици (и) посивни и сщ҃нословие не свѣтлыхъ и омраченыхъ же избраныхъ г҃лъ и съкладеными козньми и с посивья в нихъ же лжа множаиши злымь превращениемь (μεταλλεύοντες)». Эта фраза взята из текста, предшествующего собственно началу 1-й книги Хроники, и отражает позицию автора — Георгия монаха:
[Ведь духовные, как великие знатоки Священного Писания, сравнивая, и исследуя, и толкуя духовное, ищут не цветистых, и туманных, и исключительных речей, и не искусных и хитроумных сочинений, в которых хитрые злыми приемами (и уловками) часто скрывают ложь, обманывая невнимательных (и неопытных) читателей, но слов, светящихся истиной, пусть даже произносимых на варварском языке].
Автор Хроники — Георгий Мних (монах), получивший известность по своему прозванию Амартол (греч. ἁρματολος ‘грешник’), жил в Византии при правлении императора Михаила III (842–867 гг.). Первоначально изложение событий в его труде заканчивалось 842 годом. Греческое заглавие произведения переводится так: «Краткая хроника, собранная и составленная по различным хронографам и толкователям Георгием Грешником». Содержание Хроники таково: книга I — от Адама, история евреев, Ассирии, Вавилона, Египта, Александра Македонского, амазонок; книга II — библейская история, образование Римской державы; книга III — история Рима от Юлия Цезаря до Константина Великого, история раннего христианства; книга IV — история Византии от Константина Великого до 842 г. Хроника впоследствии была продолжена до 948 г., а в ряде списков и до 1143 г. — это труды так называемых «продолжателей Амартола». Продолжения эти особенно интересны потому, что в них содержатся известия о походах древних киевских князей на Константинополь, вошедшие затем и в летописную Повесть временных лет.
Хроника содержит преимущественно морально-религиозную оценку событий. Характеристика исторических лиц дается по двум моделям: благоверный император или император-еретик. Язык хроники безыскусен, прост, не украшен, приближается (особенно у «продолжателей») к разговорной речи народа. — Истрин В. М. Книги временные и образные Георгия Мниха. Хроники Георгия Амартола в древнем славянском переводе. Текст, исследование и словарь. — Т. 1: текст. — Пг., 1920. — С. 28; XI в., по сп. XIV в.
86
Апракос Мстислава Великого / Изд. подгот. Л.П. Жуковская, Л.А. Владимирова, Н.П. Панкратова / Под ред. Л.П. Жуковской. — М., 1983. — Лука, ХХ, 20. — С. 139 (далее — Мстиславово евангелие).
87
Библ. Канон. — Бытие, 42, 9.
88
Там же. — Иисус Навин, 2, 1.
89
Книга Премудрости Иисуса, сына Сирахова, написана после заключения еврейского канона священных книг Ветхого Завета, принадлежит небогодухновенному лицу и относится к числу второканонических книг Ветхого Завета. Содержанием этой книги служит учение о божественной премудрости в ее проявлениях в мире и человеке и о богодарованной мудрости человеческой в применении к различным обстоятельствам и случаям из жизни человека. Писатель был современником иудейского первосвященника Симона Первого, названного Праведным, жившего при Птолемее Лаге, ок. 290 г. до н. э.
90
В поучениях отца, обращенных к сыну, дается разъяснение о действиях недоброжелателя: «Якож<е> рябь ло<ви>тся в кошници, також<е> с<е>рдце гордаго, якож<е> съглядникъ назирает падания, доброе на зло обращая». [Не всякого человека вводи в дом твой, ибо много козней у коварного. Как охотничья птица попадает в западню, таково сердце надменного: он как лазутчик, подсматривает падение, превращая добро во зло, он строит козни и на людей избранных кладет пятно]. — (Сир. XI, 30.) Библ. Генн. 1499 г.
91
Палея Толковая… по сп. 1406 г. — С. 281.
92
Житие св. пророка Моисея // Великие Минеи Четии, собранные всероссийским митрополитом Макарием. / Изд. Археографической комиссией. Сентябрь. Дни 1–13. — СПб., 1868. — С. 215. Сп. XVI в.
93
Летописец Переяславля-Суздальского, составленный в начале XIII в. (между 1214 и 1219 гг.). — М., 1851.— С. 40.
94
СлРЯ. — Вып. 26. — М., 2002. — С. 106.
95
СлРЯ. — Вып. 17. — М., 1991. — С. 204.
96
Палея Толковая… по сп. 1406 г. — С. 227.
97
СлРЯ. — Вып. 21. — М., 1995. — С. 168.
98
Там же. — М., 1995.
99
Полное собрание русскихъ летописей, изданное по высочайшему повелению Археографическою комиссиею. Томъ первый. I. II. Лаврентиевская и Троицкая летописи. — СПб., 1846. — С. 78.
100
Полное собрание русскихъ летописей. Томъ второй. Ипатиевская летопись. — СПб., 1843. — С. 78.
101
СлРЯ. — Вып.22. — М., 1997.— С. 62.
102
Флавий Иосиф. Иудейские древности. В 2-х т. — Т. 1. — М., 2002. — С.112.
Здесь речь идет о трех сыновьях иерусалимского царя Ирода: Александре, Аристоуле и Антипатре. Отец желал, чтобы сыновья жили дружно, не забывали об отце, т. к. он еще не стар, и самое главное — помнили «священное естество» о любви друг к другу и к отцу: «И будете, братиа, пребываите купно, подаваю вам нынѣ и ризы и службу цр҃ьскую, молю же ся Бг҃у, да урвръдить мою судьбу, аще вы единооумите. И тако рекъ съ любовию, цѣлова кождо ихъ, сн҃въ своих». Но братья разошлись, «имуще въ ср҃дци злобу велику и мысль другъ на друга». Братья Александр и Аристоул печалились о том, не даст ли отец первенства Антипатру, а Антипатр «завидяше братома о второнѣиству». «И мнози же прихождаху остряще я [братьев] на гнѣвъ, мнози же на росъсочьства от Антипатра». Многие приходили к братьям, стремясь вызвать у них гнев, многие говорили о том, что Антипатр занимается соглядатайством (наблюдает, высматривает, шпионит за ними) о них. Любая речь Александра передавалась в уши Антипатру, а Александру говорили, что Антипатр подсылает острящих их на гнев. — Флавий Иосиф. Указ. соч. — С. 111.
103
Впервые слово сторожа (сторожи) встречается в Ипатьевской летописи в значении ‘цель’. В 941 г. пошел князь Игорь на греков… И пришли, и подплыли, и стали разорять страну Вифинскую, и попленили землю по Понтийскому морю до Ираклии и до Пафлагонской земли… «Ихъ же емъше овехъ распинаху и другия же сторожи поставьляюще стрелами растреляху». А кого захватили — одних распинали, других же, как цель их ставя, стрелами расстреливали, заламывая назад руки, связывали и вбивали железные гвозди в головы]. — Библиотека литературы Древней Руси. — СПб., 1997. — Том 1. — С. 95. (В Лаврентьевской и Новгородской первой летописи младшего извода это слово отсутствует).
104
СлРЯ. — Вып. 28. — М., 2008. — С. 57.
105
Автор «Поучения» князь Владимир Всеволодович Мономах (1053–1125 гг.) — один из самых талантливых и образованных русских князей домонгольской поры. Прозвание «Мономах» получил по матери — дочери византийского императора Константина Мономаха. Владимир был князем черниговским, затем — переяславским (Переяславля Южного), а с 1113 г. — киевским. Всю жизнь он провел в борьбе с половцами и их союзником — князем Олегом Святославичем. Против половцев Мономах организовал несколько походов объединенных сил русских князей. Стремясь предотвратить распад Киевской Руси на ряд самостоятельных княжеств и вместе с тем придерживаясь принципа, что каждый князь должен наследовать владения своего отца, он придавал огромное значение идеологической пропаганде единства Русской земли. С этой целью он собирал съезды русских князей, поддерживал культ «святых братьев» Бориса и Глеба, жизнь которых должна была подать пример послушания младших князей старшим, покровительствовал летописанию, напоминавшему об историческом единстве Руси и всего княжеского рода («все князья — братья»), и писал сам произведения, в которых выражал те же идеи о единстве и необходимости бескорыстного служения родине. В собственной деятельности Владимир Мономах не всегда выдерживал изложенные им принципы, но все же законодательным путем несколько смягчил положение низов, покровительствовал духовенству, в целом ряде случаев способствовал прекращению княжеских усобиц и добился прекращения на некоторое время половецких набегов, совершив успешные походы в глубь степей. Княжение Владимира — это время усиления Руси и эпоха расцвета русской литературы. «Поучение» Владимира Мономаха помещено только в Лаврентьевской летописи. Оно вставлено между рассуждением о происхождении половцев и рассказом о беседе летописца с новгородцем Гюрятой Роговичем. В других летописях (Ипатьевской, Радзивиловской и др.) «Поучение» отсутствует, текст летописей читается без разрыва. «Поучение» — одно из выдающихся произведений древнерусской литературы. По поводу того, когда оно было написано, существует большая литература и множество расхождений во взглядах. Вероятнее всего, оно написано в 1117 г. «Поучение» в Лаврентьевской летописи напечатано с незначительными исправлениями описок по рукописи РНБ, F. п. № 2.
106
Библиотека литературы Древней Руси / ИРЛИ РАН / Под ред. Д. С. Лихачева, Л. А. Дмитриева, А. А. Алексеева, Н. В. Понырко. — СПб., 1997. —Т. 1. Сп. XI–XII вв. — С. 462.
107
Ипатьевская летопись. — С. 54. Сп. ок. 1425 г.
108
Летописный сборник, именуемый патриаршею или Никоновскою летописью // Полное собрание русских летописей. Т. 9–14. — СПб., 1897. — Т. XI. — С. 49. Сп. XVI в. (далее — Никоновская летопись).
109
Там же. С. 49–50.
110
CлРЯ. — Вып. 11. — М., 1986. — С. 164.
111
Узбек, исламский титул — Султан Гийас ад-Дин Мухаммед (ок. 1283–1341) — хан Улуса Джучи (Золотой Орды) с 1313 года. Правление Узбека стало временем наивысшего могущества Золотой Орды. В русских летописях известен как Алабуга, Азбяк, Озбяк.
112
Джанибек (в некоторых источниках Чянибек, Чанибек) — золотоордынский хан, третий сын Узбек-хана, хан Золотой Орды в 1342−1357 гг.
113
Никоновская летопись. — Т. XI. — С. 50. Сп. XVI в.
114
В других списках — Захарий Тютьшов. Старинный дворянский род Тютчевых, к которому принадлежал поэт Федор Иванович Тютчев, возводил свою родословную к Захарию Тютчеву. Согласно преданию, Захарий Тютчев ходил послом от Дмитрия Донского к Мамаю.
115
Никоновская летопись. — Т. XIII. Первая половина. — С. 51. Сп. XVI в.
116
Там же.
117
Там же.
118
Имеется в виду река Сосна, правый приток Дона, течет в направлении с запада на восток. По реке Сосне проходила оборонительная линия русских земель от ордынцев. Сюда часто посылались сторожи для наблюдения за передвижениями ордынских сил.
119
Никоновская летопись. — Т. XIII. Первая половина. — С. 51–52. Сп. XVI в.
120
Там же.
121
СлРЯ. — Вып. 2. — М., 1975. — С. 46.
122
Никоновская летопись. — Т. XIII. Первая половина. — С. 55–56. Сп. XVI в.
123
«Сказание о Мамаевом побоище» — литературное произведение XV века об исторических событиях Куликовской битвы.
124
Сказание о Мамаевом побоище (основная редакция) // Повести о Куликовской битве / Изд. подгот. М. Н. Тихомиров, В. Ф. Ржига, Л. А. Дмитриев. — М., 1959. — С. 62.
125
Лаврентьевская летопись. — С. 239. Сп. 1377 г.
126
СлРЯ. — Вып. 27. — М., 2006. — С. 197.
127
Никоновская летопись. — Т. XIII. Первая половина. — С. 100. Сп. XVI в.
128
СлРЯ. — Вып. 16. — М., 1990. — С. 243.
129
Фёдор Григорьевич Очин-Плещеев (ум. после 1553 г.) — воевода, младший из двух сыновей Григория Семёновича Плещеева-Очи. Старший брат — воевода Иван Григорьевич Очин-Плещеев. В 1495 г. сопровождал в качестве постельника великого князя московского Ивана III Васильевича, его сына Василия Ивановича и внука Дмитрия Ивановича в их поездке в Великий Новгород. В 1541 г. служил наместником в Путивле, откуда посылал в сторожу Гаврилу Толмача в Поле, нашедшего там сакмы 100-тысячного татарского войска, шедшего в поход на русские земли, и отправил с гонцом в Москву донесение об этом. В декабре 1547 г. «с нарядом был в Казани». Вместе с отцом под 1548 г. упоминается в духовном завещании князя Н. А. Ростовского, который, видимо, был их соседом по поместью. В июне 1549 г. был послан с «Ыльина дни» на службу «заповеди для» в Нижний Новгород. В 1553 г. Ф. Г. Очин-Плещеев отправлен «со сборного воскресенья» на год вторым воеводой в Смоленск. Оставил после себя трёх сыновей: Ивана Зуба, Юрия и Ивана Желду.
130
Никоновская летопись. — Т. XIII. Первая половина. — С.101. Сп. XVI в.
131
Включение в состав Московского государства мещерских, рязанских, верхнеокских и северских земель привело к образованию общерусской границы со степью — Полем, Диким полем, протянувшейся почти на 1000 верст. Эти степи были практически необитаемыми, т. к. там хозяйничали конные разъезды крымских татар. Каждую весну многочисленная конная орда вторгалась в южные пределы Московского государства.
132
Ипатьевская летопись. — С. 676–677. Сп. ок. 1425 г.
133
СлРЯ. — Вып. 7. — М., 1980. — С. 247, 398.
134
Ипатьевская летопись. — С. 539–540. Сп. ок. 1425 г.
135
Там же. С. 568.
136
Там же. — С. 638.
137
СлРЯ. — Вып. 4. — М., 1977. — С. 107.
138
Ипатьевская летопись. — С. 635–636. Сп. ок. 1425 г. Как следует из этого эпизода, не всегда разведывательные сведения были достоверны.
139
СлРЯ. — М., 1983. — Вып. 10. — С. 41.
140
Ипатьевская летопись. — С. 636. Сп. ок. 1425 г.
141
Там же. — С. 672.
142
Названа так по имени Н. А. Львова (1751–1803), известного писателя, архитектора, члена Российской академии, участника литературного кружка, в который входили также Г. Р. Державин, И. И. Хемницер, В. В. Капнист, И. И. Дмитриев.
143
Полное собрание русских летописей, изданное по Высочайшему повелению Императорскою археографическою комиссиею. Львовская летопись. — Т. XX. Первая половина. — СПб., 1910. — С. 302–303 (далее — Львовская летопись. Сп. XVI в.).
144
Запись эта, скорее всего принадлежит составителю независимого летописного свода 80-х годов XV в., возможно, митрополичьему дьяку Родиону Кожуху.
145
Василий Мамырев (1430 [1432]–1490 гг.) — великокняжеский дьяк, оставленный Иваном III вместе с И. Ю. Ряполовским в Москве во время нашествия хана Ахмата в 1480 г. и руководивший в 1485 г. строительством укреплений во Владимире. Перед смертью постригся под именем Варсонофий.
146
Афанасий Никитин (? –1474/75 гг.). Родился в Твери, в семье крестьянина Никиты. «Никитин» — это отчество, а не фамилия путешественника: у крестьян в то время фамилий не было.
147
«Хождение за три моря» дошло до нас в трех изводах, или редакциях. Один из них содержится в составе Софийской второй и Львовской летописей, восходящих к своду 1518 г., отражавшему, в свою очередь, более ранний летописный свод 80-х гг. XV в.; второй входит в сборник конца XV — начала XVI в. из Музейного собрания РГБ (принадлежавший ранее Троицкому монастырю и именуемый поэтому Троицким); третья редакция, входящая в состав поздней летописно-хронографической компиляции, относится к XVII в. Отрывки из «Хождения» читаются также в сборнике конца XV в. В научный оборот сочинение Афанасия Никитина ввел Н. М. Карамзин. Хождение за три моря Афанасия Никитина // Библиотека литературы Древней Руси // Подготовка текста М. Д. Каган-Тарковской и Я. С. Лурье, перевод Л. С. Семенова, комментарии Я. С. Лурье и Л. С. Семенова. — СПб., 1999. — Т. 7: Вторая половина XV века. — С. 348–379.
148
Львовская летопись. — С. 303. Сп. XVI в.
149
Там же.
150
Там же.
151
«Да тутъ есми жил в Чебокарѣ 6 мѣсяць, да в Сарѣ жил мѣсяць, в Маздраньской земли. А оттуды ко Амили, и тутъ жилъ есми мѣсяць. А оттуды к Димованту, а из Димованту ко Рею». — Хождение за три моря Афанасия Никитина // Библиотека литературы Древней Руси… Т. 7. — С. 352.
152
«А в Гурмызе [Ормузе] был есми мѣсяць, а из Гурмыза пошел есми за море Индѣйское по Велице дни в Радуницу [в девятый день после Пасхи], в таву с конми [корабле с конями]». — Там же.
153
«Мене залгали [солгали] псы бесермены [басурманы, искаженное от «мусульмане», — неприязненное обозначение у Никитина человека иной веры (нехристианской)], а сказывали всего много нашего товара, ано нѣт ничего на нашу землю: все товаръ бѣлой на бесерменьскую землю, перец да краска, то и дешево. Ино возят ачеи [волов] морем, ини пошлины не дают. А люди иные намъ провести пошлины не дадут. А пошлин много, а на море разбойников много». — Там же. С.356.
154
«Ту есть Асатхан Чюнерскыа индийскый, а холоп меликътучаровъ [Асадхан джуннарский, выходец из Гиляна, упоминается в индийских хрониках как лицо, близкое великому везиру, Махмуду Гавану, носившему титул мелик-ат-туджар (повелитель купцов)]. А держит, сказывають, семь темъ от меликъточара [войска ему дано от мелик-ат-туджара, говорят, семьдесят тысяч]. А меликътучар седит на 20 тмах [а у мелик-ат-туджара под началом двести тысяч войска]; а бьется с кафары [кафир (арабск.) — ‘неверный’, так сначала Никитин называл индусов] 20 лѣт есть, то его побивают, то он побивает ихъ многажды. Хан же Асъ ѣздит на людех. А слонов у него много, а коней у него много добрых, а людей у него много хоросанцев [мусульман не индийского происхождения, выходцев из различных областей Азии]. А привозят ихъ из Хоросаньские земли, а иные из Орапской [Арабской] земли, а иные ис Туркменскые земли, а иные ис Чеботайские [Чаготайские] земли, а привозят все морем в тавах — индѣйские карабли». — Там же. С. 354.
«В Ындѣйской земли княжат все хоросанцы, и бояре всѣ хоросанцы. А гундустанцы все пѣшеходы, а ходят перед хоросанцы на конех, а иные всѣ пѣши, ходятъ борзо, а все наги да боси, да щит в руцѣ, а в другой меч, а иные с луки великими с прямыми да стрелами. А бой их все слоны. Да пѣших пускают наперед, а хоросанцы на конех да в доспѣсех, и кони и сами. А к слоном вяжут к рылу да к зубом великие мечи по кентарю [кантар (арабск.) — мера веса, превышавшая три пуда] кованых, да оболочат ихъ в доспѣхи булатные, да на них учинены городкы [на слонах сделаны башенки], да в городкѣх по 12 человѣкъ в доспѣсех, да всѣ с пушками да с стрелами». — Там же. С. 356.
«В Бедериже их стол Гундустану [Бидар — стольный город Гундустана] бесерменьскому. А град есть великъ, а людей много велми. А салтан невелик [Мухаммед III] — 20 лѣт, а держат бояре, а княжат хоросанцы [мусульмане не индийского происхождения, выходцы из различных областей Азии], а воюют все хоросанцы».
«Есть хоросанець меликтучар [мелик-ат-туджар] боярин, ино у него двѣсте тысящь рати своей, а у Меликхана 100 тысячь, а у Фаратхана 20 тысяч, а много тѣхъ ханов по 10 тысящь рати. А с салтаном выходят триста тысящь рати своей». — Там же. С.358.
«Меликътучар два города взял индийскых [cогласно индийским хроникам, во время войны 1469–1472 гг. были взяты два прибрежных города Сангамешвар и Гоа], что разбивали [разбойничали] по морю Индийскому. А князей поималъ семь да казну их взял, юкъ [вьюк] яхонтов, да юкь алмазу да кирпуков [рубинов], да сто юков товару дорогово, а иного товару безчислено рать взяла. А стоял под городом два года [речь идет об осаде крепости Келна] во время той же войны, а рати с ним двѣсте тысячь, да слоновъ сто, да 300 верблюдов». — Там же. С.370.
155
«А в Трапизоне [Трабзоне] ми же шубаш да паша много зла учиниша. Хлам мой [имущество мое] весь к себѣ възнесли в город на гору, да обыскали все — что мѣлочь добренкая, ини выграбили все. А обыскивают [ищут] грамот, что есми пришол из орды Асанбега [Узун Хасан-бека]». — Там же. С. 358.
156
СлРЯ. — Вып. 14. — М., 1988. — С. 209.
157
Михалон Литвин. О нравах татар, литовцев и москвитян / Перевод на русский В. И. Матузовой. / Под ред. А. Л. Хорошевич. — М., 1994. — С. 95–96.
158
Cartег Сh. Н. Тhе Wеsteгn Еuгореап Роwегs (1500–1700). — L.,1971. — P. 19.
159
Юзефович Л. А. «Как в посольских обычаях ведется…». — С. 78.
160
В русско-литовской дипломатической практике свита гонцов составляла в среднем 20–30 человек, свита посланников — 150–200 человек, послов — 300–400, включая слуг — «служебников». В отношениях с другими государствами численность посольств была меньшей. Не столь многочисленными стали русские и польско-литовские миссии к концу XVI в., но в середине столетия с литовскими «послами великими» в Россию прибывало порой до 900 человек: дворяне, челядь, повара, брадобреи, священники, писари и т. д. Содержание такого числа гостей вызывало массу хлопот и затрат. Однако ни в Москве, ни в Вильно никогда не пытались ограничить численность посольской свиты, которая свидетельствовала о высоком положении дипломата и, значит, служила «чести» принимавшего посольство государя. – Юзефович Л. А. «Как в посольских обычаях ведется…». — С. 18.
161
Памятники дипломатических сношений с Империею Римскою. — СПб., 1851. — Т. I (с 1488 по 1594 год). — С. 21–22. 1489 г.
162
Путешествия русских послов XVI–XVII вв. Статейные списки. — СПб. 2008. — С. 325.
163
Коробов Василий Андреевич — ближний дворянин великого князя Василия Иоанновича; в 1515 ездил с турецким послом в Константинополь с письмом великого князя к султану Селиму, которого просил запретить Менгли-Гирею «дружить» с Литвой. В то же время Коробову поручено было хлопотать о заключении союза между Турцией и Россией с обязательством помогать друг другу, особенно против Литвы и Крыма, если Менгли-Гирей будет поддерживать дружбу с Сигизмундом. Селим отвечал Василию, что пришлет в Москву посла, но, занятый войной с Персией, не сдержал слова. Впрочем, тогда же установлены были правила свободной торговли для русских купцов в Азове и Кафе.
164
Сборникъ русскаго историческаго общества. — СПб., 1895. — Т. 95. — С. 109–110 (далее — Сб. РИО).
165
СлРЯ. — Вып. 19. — М., 1994. — С. 134.
166
Михаил Васильевич Тучков-морозов — окольничий (с 1516/1517), боярин с (1530/1531), дворецкий и воевода, единственный сын боярина и конюшего Василия Борисовича Тучко-морозова. Дед князя Андрея Курбского. Впервые упоминается в источниках под 1500 годом (в феврале) в числе свадебных чинов на свадьбе боярина князя Василия Даниловича Холмского и великой княжны Феодосии Ивановны, дочери Ивана III. В мае 1501 числился наместником галицким. В 1504 разграничивал уделы младших братьев великого князя московского Василия III Ивановича, который посылал его всюду, где требовался тонкий ум наблюдательного дипломата, умевшего извлекать пользу для дела, смотря по обстоятельствам. Так, 5 декабря 1511 в звании окольничего М. В. Тучкова-морозова отправили в Крым с русским посольством, сопровождавшим крымскую ханшу Нур-Султан, которая до этого совершила поездку в Казань, чтобы навестить своих сыновей Мухаммед-Амина, сидевшего на ханском престоле, и Абдул-Латифа, находившегося в заключении. Вернулся Тучков из Крыма в Москву в августе 1515, причем не доезжая столицы, поехал с крымским послом Янчурой в Боровск, где в то время находился Василий III. Летом 1516 Тучков вместе с оружничим Никитой Ивановичем Карповым ездил в Казань, где привел к присяге на верность московского вассала Мухаммед-Амина. В 1517 был назначен наместником в Великий Новгород; в июле, «по литовским вестем», был вторым воеводой большого полка в Великих Луках под командованием воеводы и боярина князя Александра Владимировича Ростовского. В 1518–1519 служил наместником в Великих Луках, а летом 1519 ходил «с Лук с Великих… к Полотцку» вторым воеводой большого полка. В 1521 — второй воевода в Торопце. В сентябре 1521 в качестве новгородского наместника подписал договор с Ливонским орденом. В 1527 М. В. Тучков-морозов подписался в поручной грамоте (на 5 тыс. руб.) за князя Михаила Львовича Дородного-Глинского, неудачно пытавшегося бежать в литовские земли. В 1530–1531 — наместник в Великих Луках. Видимо, зимой 1532(1533) был возведен в боярский сан. В январе 1533 упоминается в числе свадебных чинов на свадьбе удельного князя Андрея Ивановича Старицкого с Ефросиньей Андреевной Хованской: «на окольничем месте сидел».
Перед своей смертью великий князь московский Василий III Иванович назначил боярина М. В. Тучкова одним из контролеров исполнения своего завещания об опеке над его малолетним сыном и наследником — Иваном IV. В первой половине 1534 Тучкова считали одним из правителей Русского государства. В 1538 после смерти правительницы, великой княгини Елены Васильевны Глинской, Тучков, как один из сторонников князя Ивана Фёдоровича Бельского, пал жертвой победивших в борьбе за власть князей Шуйских и был сослан в своё село, где и скончался в 1550 Оставил троих сыновей: Василия (ум. в 1548), Ивана (ум. ок. 1537) и Михаила (ум. в 1566/1567), а также дочь Марию, выданную замуж за князя Михаила Михайловича Курбского и ставшую матерью Андрея Курбского. — Богуславский В. В. Славянская энциклопедия. Киевская Русь — Московия. В 2-х т. — М., 2003. — Т. 2. — С. 539–540.
167
СлРЯ. — Вып. 16– М., 1990. — С. 230.
168
Сборник РИО. — Т. 95. — С. 140.
169
Псковская вторая летопись (свод 1486 г.) дошла лишь в одном списке конца XV в. — Синодальном. Здесь не упоминаются такие важные приметы времени, как псковское вече, распри с Новгородом, но подробно рассказывается о войнах, эпидемиях, волнениях 1483–1486 гг. против наместников московского князя и псковских посадников. Есть предположение, что эта летопись составлена псковским посадником Степаном Дойниковичем.
170
Псковские летописи / Под ред. А. Н. Насонова. — М., 1995. — Вып. 2. — С. 53.
171
Сборник РИО. — Т. 95. — С. 230.
172
Там же. С. 232.
173
Там же. С. 234.
174
СлРЯ. — Вып. 20. — С. 88.
175
Сборник РИО. — Т. 95. — М., 1995. — С. 676.
176
СлРЯ. — Вып. 9. — М., 1982. — С. 278.
177
Наумов Василий Григорьевич в 1494 был послан великим князем Иоанном III в Литву за женой князя Федора Ивановича Бельского, бежавшего в 1482 из Литвы в Москву. Друзья Бельского удерживали в Литве его молодую жену в надежде, что это заставит князя вернуться, но ошиблись. Иоанн III хлопотал, чтобы княгиня Бельская приехала к мужу, и ему удалось получить от великого князя литовского Александра «лист» на беспрепятственный выезд ее из Литвы. Наумову был вручен этот лист, и князь Бельский отправил с ним своих людей для сопровождения княгини из Литвы в Московское государство. Уже не в первый раз Иоанн III тщетно посылал за женой Бельского, а потому неудивительно, что в наказе, данном Наумову, сказано, что если кто-нибудь начнет не пускать княгиню, то Hаумов должен ехать к Александру и подать ему верющую грамоту насчет отпуска княгини. Неизвестно, как был принят Наумов в Литве, но посольство его не увенчалось успехом. Княгиня Бельская не приехала в Московское государство, а потому с разрешения митрополита Симона Ф.И. Бельский женился в 1498 на племяннице Иоанна III, княжне Анне Васильевне Рязанской. 7 декабря 1505 великий князь Василий Иванович послал «ближнего человека» Наумова для мирных переговоров в Крым. 1 августа 1506 он вернулся в Москву с ханскими послами, князьями Казимир-Киядом и Магмедшей. Вскоре Наумов был отправлен в Литву с утешительной грамотой к великой княгине Елене, овдовевшей в августе того же 1506 Наумову был дан великим князем Василием Ивановичем тайный наказ убедить Елену (его родную сестру) содействовать избранию его в польско-литовские короли. Наумов должен был склонять к этому и виленского епископа Войтеха, пана Николая Радзивилла и других членов Рады. Великая княгиня Елена ответила, что брат ее мужа, литовского князя Александра, Сигизмунд объявлен в Вильне и Кракове его преемником. В 1521 Наумов вторично ездил послом в Крым. — Сборник РИО. — Т. XXXV. — С. 144, 145, 659; Энциклопедический лексикон, изд. Плюшаром. — М., 1837. — Т. VІII. — С. 579, 580; Корсков В. Наумов Василий Григорьевич // Русский биографический словарь. Издаваемый Императорским Русским Историческим Обществом. — СПб., 1914. — С. 142.
178
Именно в Крыму русские дипломаты подвергались всяческим издевательствам и оскорблениям. Их сажали под замок, били, грозили пытками, морили голодом и жаждой, отбирали лошадей, насильно вымогали подарки, грабили имущество. Чтобы гарантировать им хоть какую-то безопасность, в русско-крымской дипломатической практике был принят «размен» послов. Он происходил на южных границах, чаще всего в Путивле: отсюда в одно и то же время русский посол отправлялся в Крым, ханский — в Москву, и каждый служил своего рода заложником безопасности другого. Впрочем, и эта мера предосторожности не всегда спасала русских дипломатов от обид и надругательств, порой изощренно жестоких. Тот же Сахиб-Гирей, сетовавший на нарушения в Москве права посольской неприкосновенности, в 1546 «соромотил» одного из членов русской миссии — подьячему Ляпуну «нос и уши зашивал и, обнажа, по базару водил». — Юзефович Л. А. «Как в посольских обычаях ведется…». — С. 24.
179
Сборник РИО. — Т. 95. — С. 106.
180
Там же. С. 677–678.
181
СлРЯ. — Вып. 4. — М., 1977. — С. 273.
182
Грамматика современного русского литературного языка… — § 868.
183
Сборник РИО. — Т. 95. — С. 682.
184
Там же. С. 681.
185
Там же.
186
Иван III и Василий III не платили татарам дани. Однако отчасти ее заменяли отправляемые в Крым многочисленные «поминки» (подарки), имевшие лишь видимость сугубо добровольных подношений. С помощью поминков откупались от набегов, склоняли к союзу. Более ценные, чем литовские, русские дары могли направить ханскую саблю против Польши и Литвы, а если, напротив, виленские дары превосходили по богатству московские, то хан мог резко изменить свою политику, и с этим постоянно приходилось считаться. В Крым поминки отправлялись целыми обозами: везли меха и шубы, сукно и предметы вооружения, моржовую кость и изделия московских ремесленников, охотничьих кречетов, драгоценную посуду, медные котлы, серебряные пуговицы и т. д. Русские поминки в Крым уже не по составу, а по выполняемым ими функциям делились на несколько разновидностей. Были поминки «явные», подносимые непосредственно на аудиенции, открыто, и «тайные» — их посол должен был вручить лишь в случае определенных уступок со стороны хана или какого-то другого лица, а до этого держал в секрете. «Здоровал<ь>ные» поминки вручались в связи с каким-нибудь торжественным событием (например, с вступлением на престол нового хана). «Запросные» поминки посылались по особому заказу хана или его родственников и вельмож (иногда «по запросы» приходили в русские княжества золотоордынские «кильчеи»). Наконец, поминки «девятные», или «девяти», предназначались только самому хану и наиболее влиятельным мурзам из его окружения. Для включения в их число нового лица требовалось ходатайство хана перед великим князем. На Востоке издавна существовал обычай поднесения даров в количестве, кратном девяти (у мусульман 9 — счастливое число). Русские государи посылали подобные поминки исключительно в Крым, но ни в одно другое мусульманское государство. К концу XVI в., когда окончательно изменилось соотношение сил между Москвой и Бахчисараем, упоминания о «девятных» поминках навсегда исчезают со страниц крымских посольских книг.
В Европу обычно посылались меха, чаще всего соболя. Последние, как можно предположить, имели ритуальное значение. На Руси соболя играли важную роль в некоторых обрядах. Так, в обряде великокняжеских свадеб молодые вступали в церковь по ковру, на четырех углах которого лежали собольи шкурки; на них стояли при венчании, и сваха трижды обносила соболями головы жениха и невесты. Очевидно, это было связано с пожеланием счастья и богатства: в течение долгого времени меха на Руси выполняли функцию денег. Поэтому было принято посылать соболя в качестве дипломатического поминка. Позднее такое их значение утратилось. Самые ценные соболя посылались поштучно, менее ценные — «сороками». В 1488 г. Иван III отправил венгерскому королю Матиашу Корвину удивительный подарок: «соболь черн, ноготки у него золотом окованы с жемчюгом, двадцать жемчюгов новгородских». Подарок свидетельствует о замечательном мастерстве русских ремесленников. Иногда в Европу посылались кречеты и соколы, еще реже — детали конского убранства, преимущественно восточной работы. Разнообразнее были поминки персидским шахам и грузинским царям: не только меха, но и живые звери — соболи, медведи, охотничьи собаки и ловчие птицы, иногда — оружие. Юзефович Л. А. «Как в посольских обычаях ведется…». — С. 27.
187
СлРЯ. — Вып. 8. — М., 1981. — С. 162.
188
Сборник РИО. — Т. 95. — С. 706.
189
Траханиот Юрий Мануилович (по прозвищу Старый) (2-я пол. XV — нач. XVI в.) — придворный, дипломат, возможно, переводчик. Впервые приехал в Москву в 1469 г. (сообщение итальянских источников о Юрии Греке и Николо Джисларди, прибывших в Рим из Москвы в 1468 г., не получило однозначной интерпретации) с проектом брака великого князя и дочери морейского деспота Фомы, а в 1472 г. явился сюда вместе со своим братом Траханиотом Дмитрием Мануиловичем в свите Софьи Палеолог. Однако о его деятельности в России на протяжении следующих тринадцати лет ничего не известно. Если верно предлагавшееся отождествление Ю. М. Траханиота и Георгия Перкамоты (Перканеота) в итальянских источниках, то в 1485–1486 гг. он вел дипломатические переговоры в Милане и Венеции. С 1489 г. он не раз ездил послом в Священную Римскую империю, а в 1500–1501 гг. — в Данию; в 1494 г. принимал ганзейское посольство. А. Л. Хорошкевич обратила внимание на перерыв в его политической активности в 1494–1500 гг. и высказала гипотезу, что этот перерыв объясняется нестабильностью положения группировки Софьи Палеолог. После 1501 г. его имя исчезает со страниц источников.
О литературной деятельности Ю. М. Траханиота известно немного. В 1486 г., со слов московского посла Георгия Перкамоты, которого некоторые ученые отождествляют с ним, в канцелярии миланского герцога Джано Галеаццо Мариа было составлено одно из первых описаний России. В 1490 г. через посредство Ю. М. Траханиота новгородский архиепископ Геннадий вступил в контакт с имперским послом Георгом фон Турном и записал с его слов рассказ об учрежденной в Испании инквизиции. Возможно, Ю. М Траханиот был и переводчиком этого рассказа, ибо он начинается так: «Сказывал посол цесарев Юрью про шпанского короля…» (в послании Геннадия митрополиту Зосиме, где содержится ссылка на рассказ об инквизиции, слово «Юрью» заменено на «ми»). Кроме того, по мнению Я. С. Лурье, именно он имеется в виду в приписке, сопровождающей в некоторых списках послания его брата Дмитрия и сообщающей о каком-то слове, которое «Юрий переводит». Возможно, однако, что упомянутый в приписке Юрий — это племянник Юрия Мануиловича Юрий Дмитриевич Траханиот. — Буланин Д. М. Биографическая заметка на сайте Института русской литературы РАН.
190
Еропкин-Кляпик (Яропкин) Михаил Степанович (первая половина XV в. — 1513) — боярский сын, сокольничий, дипломат на службе у московских князей Ивана III и Василия III. Рюрикович в восемнадцатом колене, старший сын Степана Ивановича Еропкина и внук родоначальника Еропкиных — Ивана Евстафьевича Еропки из рода князей Смоленских. Его младший брат Фёдор также находился на дипломатической службе. В январе 1488 и в 1491 ездил с посольствами к польскому королю Казимиру IV. В 1492 вместе с греком на русской службе Дмитрием Траханиотом участвует в посольстве к римскому королю Максимилиану. Трижды участвовал в посольствах в Литву к князю Александру Ягеллону: в 1494 по поводу брака Александра с дочерью Ивана III Еленой Ивановной; в 1496 — с сообщением о готовности Молдавского господаря Стефана Великого и Крымского хана Менгли I Гирея к миру с Литвой; в 1503 — для взятия у Александра присяги на соблюдение перемирия. В 1495 был на съезде с представителями Ливонского ордена и немецких городов по вопросу опалы на немецких купцов в Новгороде. В 1500 присутствовал на свадьбе князя В. Д. Холмского и великой княжны Феодосьи Ивановны. В феврале 1501 и в марте 1503 участвовал в приёме литовских послов, в мае-сентябре 1503 ездил с посольством в Литву. В этом году он впервые упоминается как сокольничий. В 1505 был послан в Казань, где был захвачен Мухаммед-Амином и содержался в заточении два года до заключения мира. Арест Кляпика и избиение русских купцов были первыми враждебными действиями казанского хана в двухлетней войне 1505–1507.
В 1508 вёл переговоры с литовцами в составе посольской комиссии боярской думы, которые закончились заключением перемирия, завершившего русско-литовскую войну 1507–1508. С сентября 1508 по июль 1509 был в составе посольства к польскому королю Сигизмунду I для утверждения мирного договора. В 1509 получил чин постельничего. В походе князя в 1510 на Новгород упоминается в чине сокольничего, где участвовал в переговорах со Швецией. Участвовал в переговорах с Литвой в 1509, 1510 и 1511 годах. Умер в 1513. Имел сына Ивана Михайловича Еропкина-Кляпикова, также служившего московским князьям. — В. В. Богуславский, Е. И. Куксина. Славянская энциклопедия. Киевская Русь / Московия. — Т. 1–2. — М.: Олма-пресс, 2005. — Т. 1. — С. 404.
191
СлРЯ. — Вып. 18. — М., 1992. — С. 122.
192
Памятники дипломатическихъ сношений древней России съ державами иностранными. Часть первая: сношения с государствами европейскими. — СПб., 1851. — С. 105–108.
193
СлРЯ. — Вып. 4. — М., 1977. — С. 73.
194
Овчина Телепнев-Оболенский Иван Фёдорович (ум. в 1539 г.). Сын князя Федора Васильевича Телепня Оболенского. Князь, воевода, боярин (с 1534), затем — конюший и воевода в правление великих князей московских Василия III Ивановича и Ивана IV Васильевича. Фаворит Елены Васильевны Глинской, второй жены великого князя Василия III. Пользовался большим влиянием на Глинскую и на государственные дела. Впервые упоминается в 1511, когда командовал передовым полком в небольшой русской рати в Туле. В 1512 находился на воеводстве в Стародубе. В том же году участвовал в отражении крымских татар, напавших на южнорусские земли и воевавших под Козельском. Зимой 1515–1516. Иван Овчина — второй воевода сторожевого полка в литовском походе русской рати под командованием князя Василия Васильевича Немого Шуйского. В 1517 вновь служил воеводой в Стародубе. В 1518 ходил вторым воеводой передового полка в походе на Могилев, опустошая литовские приграничные волости. В 1519 «с Николина дня вешняго» — воевода в Стародубе, откуда в качестве второго воеводы сторожевого полка приниял участие в новом походе на Великое княжество Литовское. В 1520 находился на воеводстве в крепости Таруса на южных рубежах. В 1521 во время нашествия на Русь крымского хана Мехмед Герая [Мегмет-Гирея] стоял среди прочих воевод в Серпухове. Крымская орда смогла прорваться через русские оборонительные позиции на реке Оке и ворвалась во внутренние районы Московского государства. Разорив множество городов, сёл и деревень, крымские татары с большой добычей и огромным количеством пленников беспрепятственно отступили в свои кочевья. Князь И. Ф. Оболенский почти год после этого провёл в Серпухове, приводя в порядок город и расстроенную систему защитных укреплений вокруг него, иногда отбивая наезды небольших конных отрядов крымцев, постоянно нападавших на южнорусские границы. В 1522 вновь служил воеводой в Тарусе. В 1524 князь И. Ф. Овчина командовал полком правой руки в конной рати воеводы И. В. Хабара-Симского во время похода на Казанское ханство. Во время военной кампании участвовал в битве с татарами на реке Свияга и осаде Казани. В 1526 князь И. Ф. Овчина упоминается в чине свадьбы великого князя московского Василия III Ивановича с княжной Еленой Васильевной Глинской, где впервые обратил внимание на себя юной жены Василия III. В сентябре 1527 князь И. Ф. Овчина был отправлен из Москвы вместе с князем Ф. В. Телепневым-Лопатой-Оболенским на помощь ростиславским воеводам, защищавшим переправы через р. Оку от крымского царевича Ислям Герая. Воеводы разгромили татар и обратили их в бегство. В том же году князь И. Ф. Овчина служил воеводой в Ростиславле, а с августа 1528 был наместником в Калуге. В 1529 он назначается первым воеводой в Коломну, затем — в Ростиславль и снова в Коломну. В 1530 князь И. Ф. Овчина был назначен первым воеводой полка правой руки в конной рати во время похода на Казанское ханство под командованием боярина князя Михаила Львовича Дородного-Глинского. Участвовал в битве с казанцами и в осаде столицы; отличился, пробив брешь в городской стене и первым ворвавшись в предместье столицы ханства. В январе 1531 князь И. Овчина Телепнев-Оболенский, получивший чин окольничего, командовал передовым полком в русской рати, высланной из Москвы к Козельску, чтобы отразить ожидаемое татарское вторжение. В конце февраля того же года на тульские, белёвские и одоевские волости совершили нападение крымские татары. И. Ф. Овчина во главе передового полка в составе русской рати был отправлен в Тулу. Находясь в Туле, окольничий И. Ф. Овчина по неизвестной причине вместе с воеводами князем И. М. Воротынским и И. В. Ляцким попал в опалу и был отправлен под стражей в Москву. Однако уже весной 1532 он служил вторым воеводой в Кашире. В том же году его возвели в боярское достоинство. После этого И. Ф. Овчина всеми при дворе считался чуть ли не официальным фаворитом великокняжеской четы, снискав одновременно славу искусного полководца и ловкого, жестокого и честолюбивого придворного. Теперь он чаще находился в Москве, чаще виделся с великой княгиней, пользуясь всеми благами весьма приближенной к великокняжеской семьи особы. Его сестра Агриппина (Аграфена) Челяднина стала мамкой (воспитательницей) княжича Ивана (будущего царя Ивана Грозного), старшего сына и наследника Василия III. В 1533 во время очередного крымского набега князь И. Ф. Овчина находился в полках на южнорусских рубежах. Во главе отряда легкой конницы он разбил небольшой татарский отряд и во время преследования противника внезапно наткнулся на главные силы орды. Спасло его только чудо. После отражения неприятеля воевода был вызван в Москву, где великий князь пожаловал его высшим званием конюшего и отправил на воеводство в Коломну, где он находился до самой смерти Василия III. Князь И. Ф. Овчина, за военные заслуги пожалованный Василием III высоким саном конюшего, сделался фактически главой Боярской Думы. Но, умирая, Василий III Иванович не включил его в состав особого опекунского (регентского) совета и, таким образом, конюший был удалён от управления государством, что, конечно, обидело молодого полководца и стало причиной сближения с Еленой Глинской. Вдова великого князя Василия III родилась и выросла в Литве и обладала сильным характером, но московская традиция не предусматривала политической значимости вдовы умершего государя. Тогда честолюбивая молодая великая княгиня решилась на государственный переворот и нашла главного союзника в лице недовольного конюшего. В результате переворота Елена Васильевна стала правительницей государства. Также последовало устранение (ссылка или заключение в тюрьму) назначенных Василием III опекунов-регентов. В октябре 1534 Овчина ходил в русской рати под командованием князя Михаила Васильевича Горбатого-Шуйского в поход на Великое княжество Литовское, доходя до Вильны. В 1536 г. он командовал передовым полком в рати князя Василия Васильевича Шуйского-Немого в новом литовском походе. В июле 1537 г. князь И. Ф. Овчина командовал полком левой руки в Коломне, а в сентябре ходил к Казани в конной рати, будучи вторым воеводой большого полка. В то время в официальных документах чаще, чем когда-либо, встречается сообщение о том, что решает все дела великая княгиня, советуясь с боярами. На самом же деле все решалось Еленой Глинской при непосредственном участии и влиянии И. Ф. Овчины. В 1537 было заключено пятилетнее перемирие между Русским государством и Великим княжеством Литовским. Под конец правления Елены Глинской И. Ф. Овчина был самым главным советником правительницы и продолжал носить титул конюшего.
3 апреля 1538 скоропостижно умерла Елена Глинская. На седьмой день после её смерти были схвачены И. Ф. Овчина и его сестра Аграфена. И. Ф. Овчина умер в заключении от недостатка пищи и тяжести оков, а сестра была сослана в Каргополь и пострижена в монахини. Конюшего сверг один из регентов — князь В. В. Шуйский-Немой, старый и многоопытный полководец, который и занял с чином наместника московского вакантное место фактического правителя государства. — Богуславский В. В. Славянская энциклопедия. Киевская Русь — Московия. В 2-х т. — М.: Олма-Пресс, 2005. — С. 39–41; Оболенский-Телепнев князь Иван Федорович Овчина // Русский биографический словарь. Издан под наблюдением председателя РИО А. А. Половцова. — СПб., 1905; Спиридов М. Г. Сокращенное описание служеб благородных российских дворян, расположенное по родам их, с показанием, от кого те роды начало получили, или откуда какие родоначальники выехали, или которых ни происхождение, ни выезды издателю неизвестны; со вмещением такого же описания служивших в древности России, также и иностранных, в российской службе бывших, служащее продолжением Краткому опыту исторического известия о российском дворянстве, в 1804 г. напечатанному. — М., 1810. — Ч. II. — С. 380–332.
195
Памятники дипломатических сношений Московского государства с Польско-Литовским, Т. 2 (1533–1560 гг.) // Сборник РИО. — Т. 59. — СПб., 1887. — С. 25–26. [Том издан под наблюдением Г. Ф. Карпова].
196
Там же. С. 29.
197
СлРЯ. — Вып. 4. — М., 1977. — С. 273.
198
СлРЯ. — Вып. 21. — М., 1995. — С. 82.
199
Большой юридический словарь. — М., 2017. — C. 244.
200
Энциклопедический словарь / под ред. проф. И. Е. Андреевского [и др.]: в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — Издатели: Ф. А. Брокгауз (Лейпциг), И. А. Ефрон (С.-Петербург). — СПб., 1890–1907 (далее — Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона). — Т. XXV. — СПб., 1898. — С. 186.
201
Там же.
202
В XVII в. в Разряде были следующие столы: Московский, Приказной, Денежный. Входили в него и приказы, работа которых строилась по территориальному принципу: Владимирский, Новгородский, Киевский, Севский и Белгородский.
203
1-е повытье: Папский престол, Священная Римская империя германской нации, Испания, Франция, Англия (и все протокольные вопросы).
2-е повытье: Швеция, Польша, Валахия, Молдавия, Турция, Крым, Голландия, Гамбург, ганзейские города, греки и приезды «греческих властей» (константинопольский патриарх).
3-е повытье: Дания, Бранденбург, Курляндия и все дела и должностные лица, относящиеся к ведению технического обеспечения сношений: переводчики, толмачи, драгоманы, переписчики, золотописцы.
4-е повытье: Персия, Армения, Индия, Калмыцкое государство, донские казаки (Донская республика), а также все, что относилось к связи: диппочта и почта в целом, курьеры, гонцы, вестовые, связные, служба обеспечения безопасности дипломатических работников («расправные дела») и торговое представительство.
5-е повытье: Китай, Бухара, Ургенч (Хива), сибирские калмыки (Чжунгарское государство), Грузия, а также то, что относилось к обеспечению экипировки посольских работников и оформлению приемов, включая суконное дело, позументное, полотняные заводы и т. д. — Рогожин Н.М. Посольский приказ и его роль в проведении внешней политики России // История внешней политики России. Конец XV–XVII век (от свержения ордынского ига до Северной войны). — М., 1999.— С. 343–406.
204
Военная энциклопедия. / Под ред. Генерального штаба полковника В. Ф. Новицкого [и др.]: в 18 т. — Петербург; [М.]. Тип. Т-ва И. Д. Сытина. — Петербург, 1911–1915 (далее — Военная энциклопедия). — Т. VI. — Петербург, 1911. — С. 464.
205
Там же.
206
«Засечная черта» (засечная линия, засека, украинная линия) — система оборонительных сооружений, существовавшая с XIII в. на Руси и получившая особое развитие в XVI–XVII вв. на ее южных границах для защиты от нашествия монголо-татарских и крымских войск, а также в качестве опоры при наступлении на противника. Представляла собой систему острожков («острогов») — укреплений из рубленых стен и деревянной ограды без просветов, составленной из вертикальных кольев, бревен или жердей — тына, соединенных засеками в лесах и валах с тыном и рвом на открытых местах. Они оборонялись гарнизонами.
Засека сооружалась из поваленных в сторону противника деревьев. Стволы подрубались (засекались), затем валились, а их ветви заострялись. При этом дерево сохраняло связку с пнем для того чтобы их было сложнее растащить и проделать брешь в линии. Для этой же цели поваленные деревья крепились к земле специальными кольями. Пни делались довольно высокими и в случае необходимости могли прикрывать стрелков в полный рост. Помимо этого, на засечных линиях возводились валы и частоколы, рвы и волчьи ямы, а сама линия чередовалась с естественными преградами (реками, озерами, болотами и т. д.). При необходимости перед засекой разбрасывался противоконный чеснок: состоял из нескольких соединённых звездообразно острых стальных штырей, направленных в разные стороны; если его бросали на землю, то один шип всегда был направлен вверх, а остальные составляли опору; длина каждого штыря достигала 5 сантиметров, толщина у основания 0,8–1 см.
Засека служила хорошим препятствием как для конницы, так и для пехоты.
Первая, или древняя «засечная черта» шла на тысячу километров по рубежу от Козельска на Тулу, Серпухов, Коломну и далее до Нижнего Новгорода. В начале XVII в. возрастает количество опустошительных набегов крымских и ногайских орд на земли Русского царства. Кроме того, население (украинники) приграничных российских территорий (украйн) страдали от разорения их вольными казаками — черкасами и башкирами. — См.: Разин Е. А. История военного искусства в 3-х томах. — М., 1957. — Т. 2. — С. 307; Дедук А. В. Засеки на южных землях Российского государства в XVI в. (по данным письменных источников) // Единорог: Материалы по военной истории Восточной Европы эпохи Средних веков и раннего Нового времени. Вып. 3. — М., 2014. — С. 454–480.
207
Штаден Г. О. О Москве Ивана Грозного. Записки немца опричника. — Л., 1925. — С. 57.
208
Словарь русского языка XI–XVII веков (далее — СлРЯ). — М., 1992. — Вып. 18. — С. 255.
209
Тредиаковский В. Тилемахида, или Странствование Тилемаха, сына Одиссева. — СПб., 1766. — С. 43.
210
CлРЯ. — М., 2006. — Вып. 27. — С. 198.
211
Соловьев С. М. История Государства Российского: в 29 т. (7 книг, 7-я книга — указатель). — Второе издание. — СПб., без года (далее — Соловьев С.М.). — Кн. II. — Т. IX. — С. 117, примечание.
212
Помимо 33 нынешних букв, в древнерусской азбуке (до реформы 1917–1918 гг.) имелись i (и десятеричное, читается как «и»), ѣ (ять, читается как «е», в курсивном начертании выглядит как ѣ), ѳ (фита, читается как «ф»), ѵ (ижица, читается как «и» или «у»). Гораздо шире использовалась буква «ъ» (ер, твердый знак). Он писался в конце всякого слова, оканчивающегося на согласную: столъ, телефонъ, Санктъ-Петербургъ. Это касалось и слов с шипящими согласными на конце: мячъ, ужъ и др. Избыточность конечного ъ была замечена давно; его могли не использовать при передаче телеграфных сообщений, в скорописи и даже в некоторых книгах; практика печати без ъ начала распространяться в 1870-е годы, но скоро была запрещена.
И десятеричное «i» писалось на месте нынешнего и, если сразу после него идет другая гласная буква (в том числе — по дореволюционным правилам — й): линія, другіе, пріѣхалъ, синій. Единственное слово, где написание і не подчинялось этому правилу, — это міръ в значении «земля, Вселенная». Таким образом, в дореформенном правописании существовало противопоставление слов миръ (отсутствие войны) и міръ (Вселенная), которое исчезло вместе с упразднением «и десятеричного».
Буква «фита» использовалась в ограниченном списке слов греческого происхождения (причем, этот список с течением времени сокращался) на месте нынешнего ф — в тех местах, где в греческом была буква «тета» (θ): Аѳины, акаѳистъ, Тимоѳей, Ѳома, риѳма и нек. др.
Ижица сохранялась только в слове мѵро (миро — церковный елей) и в некоторых других церковных терминах: ѵподіаконъ, ѵпостась и др. Эта буква также греческого происхождения, соответствует греческой букве «ипсилон».
Именно буква ять создавала множество проблем дореволюционным гимназистам, которым приходилось заучивать длинные списки слов с этой буквой. Широко известно мнемоническое стихотворение «Бѣлый бѣдный блѣдный бѣсъ», хотя оно было не единственным в своем роде:
«Бѣлый, блѣдный, бѣдный бѣсъ
Убѣжалъ голодный въ лѣсъ.
Лѣшимъ по лѣсу онъ бѣгалъ,
Рѣдькой съ хрѣномъ пообѣдалъ
И за горькій тотъ обѣдъ
Далъ обѣтъ надѣлать бѣдъ. …».
Все дело в том, что написания с ятем в основном подчинялись этимологическому принципу: в более ранний период истории русского языка букве «ять» соответствовал отдельный звук (средний между [и] и [э]), который позднее в большинстве диалектов слился в произношении со звуком [э]. Различие же на письме сохранялось еще несколько столетий, пока в ходе реформы 1917–1918 годов ять не был повсеместно заменен на букву «е» — http://yarodom.livejournal.com. Как пользоваться ъ_ером грамотно / Русское правописанiе.
213
СлРЯ. — М., 1996. — Вып. 23. — С. 22–23.
214
СлРЯ. — М., 2000. — Вып. 25. — С. 187.
215
Воротынский Михаил Иванович родился между 1516 и 1519 годами. Его род — одна из многочисленных ветвей Рюриковичей, представители которой владели землями, равнявшимися территории среднего европейского государства (Перемышль, Старый Одоев, Новосиль, часть Воротынска и др.). Воротынские служили Москве со времен Ивана III (с 1487). Несмотря на знатность и богатство, отец полководца не имел даже чина окольничего, а сам он получил боярский чин только за несколько лет до смерти.
Воротынский не участвовал в войнах с Литвой и Ливонским орденом, он сражался с татарами на южных и юго-восточных рубежах.
В 1542 он с отрядом из Одоева в составе авангарда (им командовал князь С. И. Микулинский) преследовал крымских татар, устроивших набег на южные окраины Руси. В 1543 служил первым воеводой под Белевом, в 1544 был наместником в Калуге, однако из-за местнического спора с К.И. Курлятевым и П.М. Щенятевым упустил уходивших с русским полоном татар и, видимо, из-за этого был назначен на менее почетную должность воеводы в Васильсурске. В 1550, будучи наместником в Костроме, вместе с другими воеводами отражал очередной крымский набег, а в 1551 служил в Одоеве и Рязани. В 1547–1560 принял участие в двух походах на Казань. В 1552 отличился при взятии Казани. Признавая заслуги полководца, царь назначил его воеводой большого полка при возвращении из Казани.
В 1553 (1554) — 1555 Воротынский сидел воеводой в Свияжске — месте опасном и беспокойном, ибо этот город являлся ключом к совсем недавно замиренной Казани, которую еще предстояло закрепить за Русским государством. В эти годы не раз восставали черемисы, населявшие территорию только что павшего Казанского ханства, и очевидно, Воротынский вместе с другими военачальниками участвовал в их подавлении.
В 1556–1562 Воротынский командовал в Одоеве, Калуге, Туле, защищая южные рубежи от набегов из южных степей. В 1559 упустил армию крымского «царевича» Магмет-Кирея, которая страдала от голода, но все же сумела уйти. Однако в эти годы степняки ни разу не смогли прорваться в центральные районы Русского государства.
Летом 1562 крымский хан Девлет-Гирей с 15-тысячной армией выжег значительную часть мценских посадов. Часть его людей разорила окрестности Болхова и Белева, но была разбита В.А. Бутурлиным и лишилась награбленного, в том числе и пленных. Основные же силы крымчаков с «полоном» ушли в степь. В наказание Воротынского лишили Новосиля, Одоева, Перемышля, той части Воротынска, которая ему принадлежала, и сослали с женой под арест (правда, в комфортабельных условиях) на Белоозеро, а его брата Александра (также с женой) — в Галич. Лишь через три года князя освободили, вернув значительную часть владений и добавив кое-какие взамен не возвращенных; кроме того, он получил боярский чин. Правда, в 1566 трех бояр (среди них был сам глава Боярской думы И. Ф. Федоров-Челяднин), двух окольничих и еще семерых представителей московской знати заставили подписать «поручную запись», что Воротынский не «отъедет» служить в Литву, Крым или куда-либо еще, а если бы это случилось, поручители обязывались уплатить 15 тысяч рублей.
Вновь началась служба на южных рубежах. Под руководством Воротынского был разработан и по решению Боярской думы в феврале 1571 вступил в силу «Боярский приговор о станичной и сторожевой службе», получавшей дальнейшее развитие и регламентацию. Предусматривались точные сроки дежурств, система оповещения главных сил, меры предосторожности, условия оплаты и многое другое. Однако эти предписания не спасли Москву от сожжения ее крымскими ордами Девлет-Гирея в том же году — опричные войска с поставленной перед ними задачей не справились и допустили врага к столице. На следующий год оборона ее была поручена земским воеводам, но крымский хан, окрыленный успехом, решил повторить набег. Воротынский провел в Коломне сбор воинских сил (они насчитывали немногим более 22 тыс чел., не считая отряда М. Черкашенина), и царь Иван IV назначил его главнокомандующим. Главным помощником его стал лучший из опричных воевод Д. И. Хворостинин.
Девлет-Гирей пожег тульские посады, но его попытки преодолеть Оку закончились провалом — русские воины встретили его огнем. Однако отряд ногаев Теребердея-мурзы сумел прорваться к самой Москве и, перерезав русские коммуникации, поджидал хана. Тот, перейдя Оку у Сенькиного перевоза, двинулся к столице. Воротынский начал преследование, бросив обоз. Отряды Д. И. Хворостинина и А. П. Хованского опрокинули арьергард неприятеля, но Девлет-Гирей решился на генеральное сражение. Передовые русские начали отходить и подвели врага под огонь гуляй-города. Крымчаки понесли потери, но соединились с ногаями Теребердея-мурзы. 30 июля 1572 у села Молоди началась решающая битва. Татары атаковали в лоб гуляй-город, откуда по ним вели убийственный огонь, а с флангов нападала русская конница. Погиб Теребердей-мурза, попал в плен Дивей-мурза. Однако у русских стал кончаться провиант — сказывалось оставление обоза. Но 2 августа счастье улыбнулось русским, и они сумели им воспользоваться: татары вновь напали на гуляй-город, и Хворостинин, отразив первые атаки неприятеля, пошел на вылазку, тогда как с тыла ударили войска Воротынского. Враг был отброшен с огромным уроном для него. К тому же к Девлет-Гирею привели гонца с ложным известием о подходе русских подкреплений, которого послал оборонявший Москву Ю. И. Токмаков. Гонца пытали и казнили, однако ложное известие свою роль сыграло, и татары повернули восвояси. После Куликовской битвы это было второе (и последнее) генеральное сражение, выигранное русскими у татар. На несколько лет крымские набеги на южные окраины Руси прекратились.
Однако Воротынского в 1573 схватили и, видимо, замучили во время допросов.
Воевода Ивана Грозного из княжеского рода Воротынских, герой взятия Казани и битвы при Молодях — «забытого Бородино» — изображен, в числе других выдающихся деятелей России, на памятнике «Тысячелетие России». – Короленков А. В. 100. histrf.ru ›полководцы›Воротынский Михаил Иванович.
216
Акты Московского государства, изданные Императорскою академиею наук под редакцией Н. А. Попова, члена-корреспондента Академии: в 3 т. — СПб., 1890–1901 (далее — АМГ). — Т. I. — СПб., 1890. — С. 1–2.
217
Акты Московского государства в трех томах (АМГ) содержат документы по политической и военной истории России. Том 1-й охватывает 1571–1634 гг., т. 2-й — 1635–1659 гг., т. 3-й — 1660–1664 гг. В АМГ опубликованы документы из делопроизводства Московского стола Разрядного приказа: о станичной и сторожевой службе на юге России в 70–90-х гг. XVI в., засечном строении 1638 г., борьбе с набегами крымских татар в ΧVII в. Ряд документов посвящен военым действиям 1614–1618 гг., войнам с Польшей (1632–1634 гг. и 1654–1667 гг.) и Швецией 1656–1658 гг., а также содержит сведения о положении служилых людей (о верстаниях, смотрах, пожалованиях поместными и денежными окладами, вотчинами, чинами; отписки служилых людей, наказы городовым воеводам и пр.). В «вестовых столбцах» воевод порубежных городов сообщаются сведения по экономическому, политическому и военному положению Польши и Крыма. — Советская историческая библиотека: в 16 т. — М., 1961–1976. — Т.1. — М., 1961. — С. 317.
218
АМГ. — Т. I. — С. 2–5.
219
Там же. — С. 5.
220
Там же. — С. 6.
221
Там же. — С. 2–5.
222
Там же. — С. 2.
223
Там же. — С. 3.
224
Там же.
225
Там же.
226
Там же.
227
Там же.
228
СлРЯ. — М., 1977. — Вып. 4. — С. 286.
229
СлРЯ. — М., 1990. — Вып. 16. — С. 27.
230
CлРЯ. — М., 1989. — Вып. 15. — С. 261.
231
Там же.
232
АМГ. — Т. II. — СПб., 1894. — С. 297.
233
СлРЯ. — М., 1990. — Вып. 16. — С. 76.
234
Там же.
235
АМГ. —T. I. — С. 114.
236
Там же. — С. 147.
237
Там же. — С. 150.
238
СлРЯ. — М., 1986. — Вып. 11. — С. 198–199.
239
АМГ. — T. I. — С. 197–198.
240
CлРЯ. — М., 1995. — Вып. 21. — С. 259.
241
Материалы для истории колонизации и быта степной окраины Московского государства (Харьковской и отчасти Курской и Воронежской губ.) в XVI–XVIII столетии, собранные в разных архивах и редактированные Д.И. Багалеем (1600–1693 гг.). — Харьков, 1886. — С. 5 (далее — Багалей).
242
СлРЯ. — М., 1977. — Вып. 4. — С. 287.
243
Багалей. — С. 8.
244
СлРЯ. — М., 2009. — Вып. 28. — С. 98.
245
Оськин Г. Возникновение и развитие службы Генерального штаба в русской армии // Военно-исторический журнал. — 1969. — № 3. — С. 92.
246
Памятники дипломатических сношений древней России с державами иностранными: в 10 т. — СПб. 1851–1871 (далее — Памятники дипломатических сношений) — Т. I (с 1488–1594 год). — СПб. 1851. — С. 1082–1083.
«Памятники дипломатическихъ сношений древней России съ державами иностранными» — серия документов по истории внешней политики Русского государства 15–17 вв. Предполагалась публикация документов о сношениях России с европейскими странами, государствами Востока и с иерархами православной церкви на Востоке. Но в опубликованных томах включены только документы о сношениях России с Римской империей, папским двором и некоторыми итальянскими государствами. В серию вошли архивные материалы Посольского приказа («наказы послам, «статейные списки» посольств и другие документы). — Советская историческая энциклопедия. — Т. 10.— М., 1967. — С.765.
247
АМГ. — Т. I. — С. 102.
248
СлРЯ. — М., 1981. — Вып. 8. — С. 164.
249
Этимологический словарь славянских языков. — Вып. 14. — М., 1987. — С. 71.
250
АМГ. — Т. I. — С. 158.
251
Там же. С. 159–160.
252
Там же. С. 160
253
Там же. С. 160.
254
Там же.
255
СлРЯ. — М., 2000. — Вып. 24. — С. 254.
256
АМГ. — Т. I. — С. 160.
257
СлРЯ. —М., 1998. — Вып. 14. — С. 240.
258
Там же. — М., 1976. — Вып. 3. — С. 272.
259
Там же. — С. 332.
260
Там же.
261
Там же. — М., 1986. — Вып. 11. — С. 164.
262
Дополнения к Актам историческим, собранные и изданные Археографическою комиссиею: в 12 т. (далее — ДАИ). — СПб., 1846–1872. — Т. II. — С. 4.
263
Акты, относящиеся до юридического быта древней России. / Под ред. Н. Калачова. В 3 т. — СПб., 1857–1884. — Т. 3. — С. 51–56.
264
Там же.
265
Там же.
266
Сб. РИО. — СПб., 1910. — Т. 129. — С. 4.
267
СлРЯ. — М., 1981. — Вып. 8. — С. 164.
268
Сб. РИО. — СПб., 1892. — Т. 71. — С. 758.
269
Там же. С. 263.
270
CлРЯ. — М., 1997. — Вып. 22. — С. 137.
271
Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. — СПб., 1899. — Т. XXVI. — С.478.
272
С 1623 английские резиденты действовали непрерывно, за исключением случаев разрыва дипломатических отношений с Англией в связи с образованием в ней республики. В конце 20-х годов XVII в. появляются «датские прикащики». В 1631 Голландским штатам было разрешено иметь своего резидента, но этим правом они воспользовались только в 1678. С 1631 в Москве жили постоянно шведские резиденты, но действовали с перерывами. Попытки Франции в 1629 и Бранденбурга в 1676 завести своих резидентов в Москве не увенчались успехом. Шведскому резиденту поручалось следить за резидентами других европейских государств, «со всем прилежанием наблюдать за происходящим при царском дворе» и обо всем доносить своему двору. В донесениях шведских резидентов содержались важные сведения о военных силах Московского государства, о торговле, о борьбе придворных партий и т. д. Резидент Поммеринг не ограничивался этим, а занимался прямым подрывом зарождавшейся русской оружейной промышленности. Он добивался выезда за границу иностранных специалистов, работавших на русских заводах и замену их неквалифицированными рабочими. «Как эти уедут отсюда, — писал он в 1648 г., — тульский или другие русские горные заводы не в состоянии будут вредить горным заводам вашего королевского величества в Швеции, ибо я достал Петру Марселису [содержателю тульских заводов] плохого кузнечного мастера». Не удивительно, что русское правительство всячески стремилось избавиться от иностранных резидентов, неоднократно заявляя, что в мирное время им «быть не для чего». — История дипломатии / Под ред. В.П. Потемкина: в 3 т. — М., 1941–1945 (далее — История дипломатии). — М., 1941. — Т. I. — С. 248–249.
273
Там же. С. 248.
274
Отправленный в 1656 к венецианскому дожу Франциску Чемоданов по прибытии узнал, что этого «Францискуса волею божиею не стало, а после де его нынешний князь уже третий». Для пополнения информации выписывались газеты, или «куранты», которые переводились в Посольском приказе. Этим курантам русские, по ироническому замечанию шведских резидентов, верили, «как евангелию». Газетная информация, конечно, не заменяла информации дипломатической. Ряд оплошностей было допущено русской дипломатией из-за недостаточной информации. Так, в 1687 князь Яков Федорович Долгоруков поехал во Францию с деликатной миссией — предложить королю Людовику XIV союз против Османской империи, с которой Франция в это время сама заключала союз.
Разнообразная дипломатическая деятельность должна была постепенно выработать у русских государственных деятелей необходимые навыки в сношениях с иностранцами. Сами же иностранцы порой с раздражением отмечали выдающиеся способности русских дипломатов в части изворотливости и хитрости. «Они собирают вместе все тонкости закоснелого лукавства, чтобы провести иностранцев, — писал один из очевидцев манеры поведения русских послов за рубежом, — либо выдавая ложь за правду, либо умалчивая, о чем надобно сказать, и ослабляют обязательную силу всяких решений на совещаниях тысячью хитрых изворотов, дающих превратный толк, так что они совсем рушатся».
Нередко в ходе сношений с иностранными представителями русские посланники выказывали недостаток образования и точных знаний, а временами приемы выведывания сведений были весьма наивны.
В.Б. Лихачев, ездивший послом в 1658–1659 во Флоренцию, с поразительным простодушием расспрашивал на аудиенции «грандуку» Фердинанда о том, не знает ли он, какое имел поручение от польского короля к Испании проезжавший через Флоренцию польский посол и «был ли с ним к тебе лист, и… в этом листу о чем к тебе писал?». Отдельным русским послам ничего не стоило сослаться на не существовавшие грамоты или заявить, что императоры Гонорий и Аркадий прислали корону первому московскому князю Владимиру. Когда же им указывали, что эти императоры жили за 600 лет до Владимира, они, не моргнув глазом, утверждали, что были другие Гонорий и Аркадий, современники Владимира. К счастью, ни русские послы, ни их иностранные собеседники, не знали, что князь Владимир, никогда не был московским царем. Упрямство и резкость, к которым прибегали иногда русские послы, производили неблагоприятное впечатление на иностранных монархов. Навстречу князю Я.Ф. Долгорукову (отправленному в 1687 с посольством во Францию и Испанию для их привлечения к Священной лиге против турок) в Дюнкирхен (Дюнкерк) из Парижа был послан запрос: «Не для упрямства ли какого приехали они, и не будут ли в чем воле королевского величества противны?». — История дипломатии… — Т. I. — С. 316–318.
275
СлРЯ. — М., 1992. — Вып. 18. — С. 148.
276
Францбеков Дмитрий Андреевич до принятия православия назывался Фаренсбахом — крестившийся в православную веру немчин, человек довольно образованный, знавший даже греческий язык. Поступил в русскую службу в 1613 после взятия московскими войсками города Белого, в 1627 принял православие и записан по московскому списку в дворяне. О первых шести годах его службы мы не имеем сведений; в начале 1633, во время войны с Польшей, московское правительство нуждалось в сведениях о недруге, короле польском Владиславе, и решило послать в Стокгольм «для польских и литовских вестей» агента. На решение московского правительства повлияло и то, что шведский король за два года перед тем прислал в Москву первого шведского резидента Ягана Меллера. В 1633 шведской королеве была послана государева грамота с объяснением причин, вызвавших отправление в Швецию русского агента, а также с объявлением, что на эту должность предположено назначить Д. Францбекова, «из рыцерских людей добраго и вернаго человека». Но отправка его замедлилась, из-за неблагоприятного оборота дел на театре войны польской, и только 15 ноября 1634 был написан для него наказ, касавшийся польских и крымских дел. С ним поехала свита в 34 человека. Так как шведский резидент в Москве получал содержание от русского правительства, то и Д. Францбеков должен был получать «корм» от шведской королевы. В Стокгольме его встретили неблагосклонно, т. к. он явился с многочисленной свитой. Кроме того, от имени королевы в Москву была послана жалоба на то, что его людьми был убит один швед. Вследствие этого резиденту от имени государя сделан был Посольским приказом выговор с указанием, «чтоб жил смирнее, в обидных делех бил челом королеве, а сам не управлялся»: «Ты оказался в чужом государстве таким дурным делом, что и слышать стыдно; самому управляться и до смерти побивать человека непригоже». Впрочем, пробыв некоторое время в Швеции, Францбеков успел вызвать к себе расположение двора; несмотря на это он не долго оставался при этом дворе: 30-летняя война настолько поглощала внимание шведского правительства, что оно не могло оказать Москве поддержку в польских делах, и поэтому 26 октября 1636 он возвратился в Москву, где за «свейскую службу» был награжден придачею к поместному окладу 150 чети и к денежному 30-ти рублей.
В 1642–1643 Францбеков занимал важное место вятского воеводы. В 1644 явился в Москву по государеву указу и поручению патриарха Иосифа к королевичу Вольдемару, прибывшему в Москву в качестве жениха царевны Ирины Михайловны. Ему было поручено склонить королевича к принятию православия; но королевич православия не принял. В конце 1648 он был назначен Якутским воеводой. Прибыв на место, принялся энергично исполнять данный ему наказ, рассылал служилых и охочих людей для приискания «новых ясачных землиц» и для добычи «рыбьего зуба». Одной из таких экспедиций открыто было место, где этой кости было так много, что ею можно было бы «нагрузить многие суды». Для образца он. прислал в Москву одну кость весом в 5 пудов 33 гривенки, ценою в 226 рублей. Замечательнее всего организованная им экспедиция в Даурию, на р. Амур, когда он разрешил «старому опытовщику» Ерофею Хабарову набрать 150 охотников и снабдить их «в ссуду», без всякого пособия из государевой казны, оружием, припасами и всем необходимым для похода. Очевидно, надеялись не только подчинить Даурию великому государю, но и пограбить даурских «князцов» так, чтобы вознаградить себя за труды и издержки. Экспедиция увенчалась успехом: достигнув Амура, Хабаров взял несколько даурских городов с большой добычей и в мае 1650 вернулся в Якутск, а воевода отписал в Москву о вновь приведенной под государеву руку богатой стране. Отпустив Хабарова опять в Даурию, он послал с ним служилых людей для сбора ясака и для проведыванья серебряной руды, а в мае 1651 уже послал в Москву собранный Хабаровым с даурских князей ясак вместе с известием о заложении города на Амуре, при впадении в него Шилки. Но еще не успели в Москве получить те донесения, как в Якутск прислан был 31 августа 1651 неожиданный государев указ об отозвании его с воеводства. Дело в том, что он так управлял этой областью, что в Якутске говорили: «Был воевода Головин, тот головнею людей покатил, приехал Василий Пушкин, так стало пуще, а как Дмитрий Ф. приехал, то весь мир разбегал». Несмотря на указ государев держать к ясачным людям ласку, Ф. посылал ратных людей на бурят, из которых многие были убиты; ясачных якутов грабил под предлогом, что они затевают бунт, и скотом их себя обогатил, служилым людям не выдавал жалованья, брал посулы и поманки, не посылал в Москву отчетов о расходе государевой казны, многих промышленных и торговых людей «животы пограбил» и т. п., а чтобы о всех этих действиях не узнали в Москве, он устроил около Якутска заставы, на которых всех людей, ехавших на Русь, «обыскивали накрепко, раздевая до нага и разрезывая шубы», чтобы нельзя было провезти в Москву челобитных. Но, наконец, все-таки удалось пострадавшим от воеводы написать в Москву о его злоупотреблениях. Вследствие этого в 1651 повелено было стольнику Акинфову ехать в Якутск, принять у Ф. воеводство, «сыскать о всех его злоупотреблениях, а все его грабежные и посульные животы отписать на государя». Акинфов нашел в помещениях денег, заемных кабал и мягкой рухляди на 12742 руб. (около 216614 руб. на наши деньги), а в государевой якутской казне ничего не оказалось. По повелению государя все описанные у Ф. животы были взяты на государя, а ему выдано только на 2000 руб. мягкой рухляди, и он был отпущен в Москву. Так неблагополучно завершилась почти сорокалетняя служба Ф. После 1652 он уже не долго прожил; в боярской книге 1658 г. упоминается только брат его Иван Андреевич, тогда как в боярских книгах до этого года они упоминаются оба. — Эйнгорнъ В. Русский биографический словарь. Том XXI. Изданъ подъ наблюдениемъ председателя Императорскаго Русскаго Историческаго Общества А.А. Половцова: в 25 т. — СПб. 1896–1913 (далее — Русский биографический словарь Половцова). — СПб., 1901. — Т. XXI. — Фаберъ — Цявловский. — С. 214–216.
277
Соловьев С.М. — Кн. II. — Т. IX. — С.1232.
278
Эйнгорнъ В. Указ. соч. — Кн. II. — Т. VI–X. — С. 214.
279
Там же.
280
Соловьев С.М. — Кн. II. — Т. IX. — С.1233.
281
В царской грамоте 1642 к псковскому воеводе извещалось, что в Ригу от шведской королевы Кристины прибыл Петр Лоффельт, назначенный очередным резидентом в Москву на смену находившегося там Петра Крузбиорна. Последнего нашли нужным проинформировать о следующем: «… от нашего царскаго величества к государыне их, королеве Христине, в Стекольню, в агенты послан был Дмитрий Францбеков для польских и литовских вестей, потому что у нас в то время была война с Владиславом королем Польским, а теперь между нами и королем Владиславом мирное вечное докончание [договор], также и с другими окрестными государствами покой и тишина, и мы велели нашему агенту Дмитрию Францбекову из Швеции быть к нам в Москву, потому что ему там быть не для чего, и с тех пор наших агентов в Швеции нет и делать им там нечего; да и за шведским агентом, который теперь живет в Москве, государственных больших никаких дел нет, следовательно и тому новому агенту Петру Лоффельту в наше Российское государство ехать незачем. В посольском договоре про резидентов и агентов, что им жить в наших государствах, не написано, а мимо мирного договора делать не пригоже, чтоб вечному докончанию противно не было». В Московском государстве откровенно тяготились присутствием иноземных резидентов и агентов. Петр Лоффельт в Москву так и не прибыл. Однако Крузбиорн оставался на своем посту до конца царствования Михаила Федоровича (правил в 1613–1645). Что же касается «вечного мира» с королем Владиславом, то он был заключен в 1634, еще до отправления Францбекова в Швецию, а уже в 1654 после присоединения Украины к России по Переяславским соглашениям началась новая русско-польская война.
После Францбекова только в 1700 г. был отправлен «на резиденцию» в Стокгольм князь Хилков. Вопрос о резиденте в Речи Посполитой возник в 60-х годах XVII в. и был решен в 1673. Первый русский резидент в Речи Посполитой Василий Тяпкин выполнял свои обязанности в 1673–1677. — Соловьев С.М. — Кн. II. — Т. IX. — С. 1233–1234.
282
Гебдон Иван — английский «гость», русский резидент в Голландии и Англии. В 1647 был толмачом при живших в Москве английских купцах. По документам приказа Тайных дел видно, что царь Алексей Михайлович (правил в 1645–1676) через его посредство выписывал из Западной Европы шелковые ткани, ковры, хрустальную посуду, чеканные кубки и т. п., приглашал на службу золотого и серебряного дела мастеров, алмазников, резцов. Ему поручалась продажа русских товаров за границей. За службу Гебдон получал жалованья 3000 ефимков. Обыкновенно русские товары он продавал по более дешевой цене, а иноземные товары покупал по более дорогой, чем та, которая указывалась ему в Москве. 19 января 1652 определено было послать в Голландию, Цесарию, Флоренцию и Венецию купчин Ивана Лента и Ивана Гебдона для покупки про дворцовый обиход узорочных товаров на 10000 рублей. В самом начале поездки, еще в Риге, Гебдон узнал местопребывание самозванца Тимошки Анкудинова, выдававшего себя за сына царя Василия Шуйского. По приказу из Москвы он принял участие в его поимке и содействовал его выдаче. 7 июня 1654 возвратившись в Москву, Гебдон и привез драгоценные камни и ткани: аксамиты, атласы золотные и гладкие, бархат и т. п. Сообщил о желании флорентийского герцога вести торг с Московским государством. Царь наградил Гебдона. В 1655 он в компании с англичанами занялся икряным делом. В 1656 ездил самостоятельно в Венецию как «гость и комиссариус» — доверенное лицо, выполнявшее специальное поручение. 21 марта 1658 г. был отправлен в Голландию в звании комиссариуса с сыном Ричардом для покупки оружия и приглашения на русскую службу офицеров, доктора и аптекаря. В декабре 1659 возвратился в Москву с грамотой от Генеральных штатов к царю и был награжден соболями на 200 рублей. В этом же году ему был дан откуп на смоляное дело на 6 лет. 16 июня 1660 он был послан «в звании резидента» в Голландию и Англию. В Голландию он повез государевы грамоты к штатам и к Амстердамской компании с просьбой дозволить купить разного оружия и пороху и нанять в московскую службу генералов, офицеров, рейтар, солдат и мастеровых людей. 1-го ноября приехал через Архангельск в Амстердам, а 20-го принят был штатами. Порученное дело о займе удалось, когда он сумел продать торговому дому Фоглер и Клинк пеньку на 90000 рублей и получить аванс. Купленные на эти деньги порох и мушкеты он отправил в Москву с сыном. Нанятые им генерал-поручик Карл Эргарт и офицеры приехали в Москву в 1662. Из Голландии он отправился 26 декабря 1660 в Англию, где в это время возвратил себе престол Карл II Стюарт. Он сообщил королю желание русского царя нанять на свою службу 3000 конных и пеших ратных людей с офицерами. Король разрешил набирать ратных людей, что было утверждено парламентом 29 марта 1661. Он нанял на русскую службу 3000 рядовых, полковников, офицеров с генералом Вилимом Келетравом во главе.
27 сентября — 4 ноября 1660 около местечка Чуднов войска Речи Посполитой в союзе с крымскими татарами нанесли тяжелое поражение русско-казацкой армии под командованием боярина Василия Шереметева и наказного гетмана Тимофея Цецюры. Об этом по Западной Европе рассылались «рукописные листы». Гебдон послал несколько таких «листов» в Москву, а также подал мысль прислать в Голландию опровержение «ложных» вестей для печати и рассылки по государствам. В результате было составлено «образцовое письмо» о сражении под Чудновым, с которого следовало напечатать авизы [газеты] для последующего распространения.
По его совету в 1662 были отправлены в Англию послы стольник князь. Петр Семенович Прозоровский и дворянин Иван Желябужский поздравить Карла II с восшествием на престол. В Лондоне Желябужский поссорился с Гебдоном. и донес в Москву, что последний утаивает получаемые из королевской казны деньги на содержание послов, дает им дурную пищу, взял себе на посольском дворе лучшие комнаты, распускает дурные слухи о русских людях, «дешевит» царские подарки и препятствует послам исполнить данное им поручение — занять у английских купцов 31000 ефимков. До 1663 Гебдон жил почти все время в Англии, но ездил и в Голландию, а в конце 1663 в Венецию. 6 февраля 1664 приехал в Москву вместе с английским полномочным послом графом Карлом Карлейлем. Через неделю он был принят царем и представил королевское письмо с уведомлением о том, что Карл II за верную его к царю службу, в присутствии русского посла Прозоровского сделал Гебдона кавалером и своим камер-юнкером. Летом этого же года Гебдону пришлось отвечать на предъявленные ему послами обвинения. В челобитной он просил: «Пожалуй меня, иноземца, для моих службишков, что я служил тебе, великому государю, не вели, государь, меня, иноземца, и моих в напрасной разорить и отгонить от своей государской милости… а буде… какие мои слова были, которые… не довелось мне говорить, вели, государь, почесть к моему иноземчеству». Карлейль, посланный, чтобы просить возвращения привилегий английским купцам, потерпел неудачу и уехал в Швецию. В Лондон послан был стольник Дашков для объяснений. К нему явился возвратившийся в Англию Гебдон с предложением своих услуг царю и хвалился, что он уговаривает вельмож не заключать союза с Швецией против царя, представляя, что России они этим большого вреда не сделают, а без русских товаров им обойтись нельзя. 16 сентября 1667 кавалер Гебдон явился опять в Москву уже в качестве чрезвычайного английского посла и просил о возвращении английским купцам прежних привилегий и о высылке голландских купцов из России. 9 июля 1668 г. царь обещал рассмотреть его требования. И. Я. Гурлянд полагает, вопреки С.М. Соловьеву, что в 1667–1668 в Москве был Иван Гебдон-сын, отец же, по его мнению, умер в Англии между 1665 и 1667 годами. — Моск. Гл. Архив Минист. иностр. дел, Английская книга 1663–64 гг., № 11, лл. 730, 731; Бантыш-Каменский Н. Н. Обзор внешних сношении России (по указателю); Дела Тайного приказа. — Рус. Истор. Библ. — Т. XXI. — Кн. I. — СПб., 1907 (по указателю); Гурлянд И. Я. Иван Гебдон, комиссариус и резидент. (Матерьялы по истории администрации Московского государства второй половины XVII века) — Ярославль, 1903.
283
Гурлянд И.Я. Указ. соч. — С. 58.
284
Там же. — С. 25.
285
Там же.
286
СлРЯ. — М., 2000. — Вып. 25. — С. 56.
287
Гурлянд И.Я. Указ. соч. — С. 61.
288
Резидент (лат. residens, франц. rйsident ‘пребывающий на месте’) — первоначально название всякого дипломатического агента, находящегося в постоянной миссии при иностранном дворе. Уже в начале XVI в. название превращается в простой титул и остается только у посланников, понижая с течением времени авторитет его носителей. Причиной понижения было наличие множества титулярных резидентов, получавших это звание в качестве коммерческих или иных, но не дипломатических агентов. Титул Р. охотно раздавался и продавался нем. владетельными князьями. Ввиду этого «чрезвычайные» посланники стали требовать для себя первенства перед посланниками-резидентами. Французский двор в 1652 отказал в подобном требовании генуэзскому чрезвычайному посланнику, а в 1663 заявил, что не требует преимуществ и для своих посланников перед резидентом. В начале XVIII в. руководящие дворы (венский, парижский) признают деградацию титула совершившимся фактом. Чтобы избежать споров о ранге, дипломатическим агентам часто не давали квалификации, называя их просто «министрами» — термин, соответствующий современному названию «дипломатический агент». Ныне существует титул министр-резидент. Министры-резиденты также не могли отстоять свою равноправность с чрезвычайным посланником. В 1750 Варендорф, представитель Фридриха II в СПб., сообщил ему, что императрица решила присоединиться к обычаю дворов парижского и стокгольмского и не давать аудиенции министрам-резидентам; поэтому Варендорф просил и получил титул «полномочного министра». Этот титул стали соединять с титулом чрезвычайного посланника, противополагая его «министру-резиденту. Оживленный литературный спор по этому поводу утих к началу XIX в. Протокол Венского конгресса 1815, установивший ранги дипломатических агентов, не фиксирует министров-резидентов, но по смыслу протокола они должны составлять один класс с посланниками. Ахенский конгресс 1818 исправил недосмотр венского протокола, образовав из министров-резидентов средний класс (3-й) между посланниками и дипломатическими агентами. Протокол о рангах был принят всеми державами. Министр-резидент. аккредитуется от государя к государю и в правах не отличается от посланника. Англия и Франция не дают этого ранга своим представителям, отправляемым в независимые государства.
В Словаре Академии Российской, по азбучному порядку расположенном дается: Резидент — Посланный от одного государя к другому для пребывания в его столице для случающихся дел, имеющий меньшее право или доверие, нежели посланник». — СПб., 1822. — Ч. V. — С. 1033; Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. — Т. XXVI. — СПб. 1899. — С.478–479.
289
СлРЯ. — М., 1997. — Вып. 22. — С. 137.
290
Письма и бумаги императора Петра Великого: в 11 т. — СПб. — М., 1887–1964 (далее — Письма и бумаги Петра Великого). — Т. I. — СПб., 1887. — С. 294.
«Письма и бумаги императора Петра Великого» — серия сборников документов Петра I и других материалов, связанных с его жизнью и деятельностью. Материалы собирались в русских и иностранных архивах и у частных лиц. «Письма и бумаги императора Петра Великого» имеют большое значение для изучения истории России конца XVII — начала XVIII веков.
Вопрос о необходимости издания всех архивных документов, относящихся ко времени царствования Петра I, был поднят еще во второй половине XIX века. История этой публикации вкратце такова. В 1872 по случаю 200-летия со дня рождения Петра I министр народного просвещения Д. А. Толстой высказал мысль о том, что для беспристрастной оценки личности и деятельности Петра важно издать его письма и бумаги. В том же году была создана комиссия, в которую, помимо Д. А. Толстого, вошли профессора русской истории С. М. Соловьев и Н. А. Попов, К. Н. Бестужев-Рюмин и Е. Е. Замысловский, а также директор московского архива министерства юстиции Н. В. Калачев, хранитель отделения рукописей московского Румяниевского музея А. Е. Викторов и акад. А. Ф. Бычков, которому было поручено ведение всего дела. Издание материалов возлагалось на Академию наук. Комиссия собирала материалы не только в русских архивах и у частных лиц, но через министерство иностранных дел обратилась к правительствам иностранных государств с просьбой выслать копии с имеющихся там документов. Многие правительства прислали фотокопии и копии с хранящихся у них документов, а некоторые направили даже подлинные письма и грамоты Петра I из своих архивов. Уже в 1877 в распоряжении комиссии было до 10 тыс. документов. В 1876 комиссия составила правила публикации. Под руководством А. Ф. Бычкова в 1887 вышел первый том «Писем и бумаг императора Петра Великого», в 1889 — второй, в 1893 — третий, в 1900 — четвертый том. Всего в дореволюционное время было издано шесть томов, в которых собраны документы за 1688–1707 годы.
Советские историки в 1918 продолжили издание, начав с первого выпуска VII тома. Публикация осуществлялась Постоянной исторической комиссией под руководством чл. — корр. И. А. Бычкова, который ранее был редактором также пятого и шестого томов. При этом археографические приемы издания, разработанные в дореволюционное время, были в основном сохранены. Дальнейшее наблюдение за публикацией было поручено акад. А. С. Лаппо- Данилевскому. Однако выход в свет второго выпуска VII тома затянулся и был осуществлен под редакцией доктора исторических наук А. И. Андреева лишь в 1946 году. Для дальнейшей работы над письмами и бумагами Петра I в 1943 при Институте истории АН СССР была образована специальная группа под руководством акад. Ю. В. Готье, а после его смерти — А. И. Андреева. В нее вошли Е. П. Подъяпольская, А. П. Глаголева, С. А. Фейгина, Н. А. Бакланова и Т. К. Крылова. Все последующие тома состоят из двух выпусков. Начиная со второго выпуска VIII тома (1951) они выходят под грифом Института истории АН под редакцией проф. Б. Б. Кафенгауза.
Смирнов Н.А. Вопросы истории. № 5. Май 1965. С.153–157.
291
Демьянов В.Г. Иноязычная лексика в истории русского языка XI–XVII веков. Проблемы морфологической адаптации. — М., 2001.— С. 331.
292
СлРЯ. — М., 1975. — Вып. I. — С. 20.
293
Там же.
294
Там же.
295
[7]147 год включает в себя две составляющие: 5508 лет — от сотворения мира до Рождества Христова и 1638 лет после рождения Христа. В ряде документов отсутствовала первая семерка в написании года.
В X веке приняв христианство, Древняя Русь приняла и византийское летосчисление от сотворения мира («мiра»). Счёт времени, употреблявшийся в Византии, относит дату сотворение мира к 1 сентября 5508 года до нашего летосчисления (т. е. до Рождества Христова, или до н. э), поэтому 1 сентября отмечалось в Византийской империи, как начало года.
Древняя Русь сохранила до конца XV века (до 1492 года) дохристианское весеннее празднование Нового года 1 марта, а не 1 сентября, осенью, как было принято в Византии. До принятия христианства на Руси, счёт времени вёлся весенними годами, а не осенними. Древнерусская система летосчисления X–XIV веков велась от Сотворения мира, а начало года праздновали 1 марта.
На рубеже XIV–XV веков в древнерусских летописях появляются записи о 1 сентября, как начале года. С этого времени Новый год, начинался с 1 сентября, празднование его сохранился в России до известного царского Указа Петра I от 20 декабря 7208 года «О праздновании новаго года».
Этот «именный» указ вводил новое летосчисление от Рождества Христова:
«Великий Государь указал сказать: известно ему Великому Государю стало, нетолько что во многих Европейских Христианских странах, но и в народах Славянских, которые с Восточною православною нашею Церковью во всем согласны, как: Волохи, Молдавы, Сербы, Долматы, Болгары, и самые его Великаго Государя подданные Черкасы и все Греки, от которых вера наша православная принята, все те народы согласно лета свои счисляют от Рождества Христова осьм [восьмой] день спустя, то есть, Генваря с 1 числа, а не от создания мира, за многую разнь и считание в тех летах, и ныне от Рождества Христова доходит 1699 год, а будущего Генваря с 1 числа настает новый 1700 год, купно и новый столетный век: и для того добраго и полезнаго дела указал Великий Государь впредь лета счислять в Приказах, и во всяких делах и крепостях писать с нынешнего Генваря с 1 числа от Рождества Христова 1700 года».
Предыдущий указ от 19 января 7208 года «О писании впредь Генваря с 1 числа 1700 года во всех бумагах лета от рождества Христова, а не от сотворения мира» заканчивался тем не менее благоразумной оговоркой: «А буде кто похочет писать и от сотворения мира: и им писать оба те лета, от сотворения мира и от Рождества Христова, сряду свободно».
ПСЗРИ. — Т. III. 1689–1699. — СПб., 1830. — № 1736. — С. 681; № 1735. — С.680–681.
296
АМГ. — Т. II. — С. 92.
297
Петр. — СПб., 1912. — Т. IV. — С. 1217.
298
СлРЯ. — М., 1975. — Вып. 2. — С. 119.
299
В 1606 «Государь, царь и великий князь всея Руси» Василий Шуйский приказал Онисиму Михайлову за 1607 написать книгу о том, «как подобает всем служити», учитывая «и что во всех странах» по данному вопросу имеется, «понеже в те лета различныя ратныя хитрости в воинских делех, изрядными и мудрыми и искусными людьми в розных странах строятся во Италии, и во Франции, и во Ишпании, и Цесарской земле, в Голландии, и во Англии, и в королевстве Польском и Литовском и во иных разных господарствах». Автор получил указание «сию книгу с немецкого и латинского языков на русский язык перевести о пушечных и иных розных ратных дел и мастерств». В «Уставе» даны подробные сведения об организации и вооружении пехоты, кавалерии и артиллерии, сведения о действии войск на марше (в походе) и полевой войне. Из 663 указов «Устава» 500 посвящены вопросам пушкарского дела: отливке и установке орудий, производству боеприпасов, их боевому использованию. Большое внимание уделено осаде и обороне крепостей, расположению войск в укреплённом лагере и в боевом порядке, правилам управления войсками на марше и в бою. Отражая военно-теоретические взгляды и боевую практику своего времени, «Устав» наряду с другим уставом, который называется «Учение и хитрость ратного строения пехотных людей» (1647), использовался в качестве официального руководства по боевой подготовке русских войск и их боевому использованию в течение всего XVII в. До начала XVIII в. он являлся основным пособием по артиллерии и вошёл в историческую литературу под названием «Пушкарский устав». Появление его способствовало зарождению русской артиллерийской науки, он явился новым этапом в развитии русской военно-теоретической мысли. По глубине разработки и охвату вопросов он стоял выше многих западноевропейских уставов своего времени.
Устав «напечатан по приказанию его светлости, князя Григорья Александровича Потемкина», с рукописи, найденной в 1775 в Мастерской Оружейной палате в Москве. Издан «под смотрением надворнаго советника Василья Рубана» в 1777 году. — Устав ратных, пушечных и других дел, касающихся до воинской науки, в 2-х частях: — СПб., 1777.
300
Устав ратных, пушечных и других дел, касающихся до воинской науки, в 2-х частях: — Ч. 1. — СПб., 1777. — С. 80–81.
301
СлРЯ. — М., 1995. — Вып. 21. — С. 29.
302
Там же.
303
СлРЯ. — М., 1981. — Вып. 8. — С. 164.
304
СлРЯ. — М., 1975. — Вып. 2. — С. 48.
305
Даль В.И. — Том четвертый. — СПб.-м.,1882. — С. 265.
306
Словарь современного русского литературного языка: в 17 т. — М., 1963. — Т. 14. — С. 119.
307
СлРЯ. — М., 1995. — Вып. 21. — С. 147, 148.
308
Грамматика современного русского литературного языка. — М., 1970. — С. 271–272 (далее — Грамматика 1970).
309
Сб. РИО. — СПб., 1910. — Т. 129. — С. 49.
310
Там же. С. 54.
311
Матвеев Андрей Артамонович (15.08.1666 — 16.09.1728) — действительный тайный советник (с 1722). Сын ближнего боярина Артамона Сергеевича Матвеева (1625–1682) от брака с Евдокией Григорьевной Гамильтон (ум. в 1672), дочерью шотландца, переселившегося в Россию в начале XVII в. В их доме в Москве воспитывалась Наталья Кирилловна Нарышкина, будущая царица и мать императора Петра I. Получил прекрасное по тому времени домашнее образование, знал латынь и иностранные языки. В 1674, на 8-м году жизни, царем Алексеем Михайловичем пожалован в комнатные стольники. Когда после смерти Алексея Михайловича в результате распрей с Милославскими боярин А.С. Матвеев был сослан в 1676 в Пустозерский острог, Матвеев разделил с отцом тяготы ссылки. После смерти царя Фёдора Алексеевича и воцарения 10-летнего Петра Алексеевича (апрель 1682) оба вернулись в Москву, и А.А. Матвеев был приближен ко Двору. Во время стрелецкого бунта в мае 1682 скрываясь в царских палатах, был свидетелем гибели отца; позже составил подробное описание этого бунта. В 1683–1684 в звании стольника находился в подмосковном селе Преображенском при царе Петре. В 1691–1693 — двинский воевода. В 1692 возведен в чин окольничего, а затем стал ярославским наместником. В 1699 направлен чрезвычайным и полномочным министром в Голландию, став одним из первых постоянных дипломатических представителей России за границей, и пробыл там до 1712. Используя противоречия между европейскими державами в связи с войной за испанское наследство, сумел удержать правительства Голландии и ее союзницы Англии от помощи Швеции против России в ходе Северной войны (1700–1721). В 1705–1720 по поручению Петра I неоднократно находился в Париже с целью заключения (несостоявшегося) торгового договора с Францией и привлечения ее к посредничеству в заключении мира между Россией и Швецией; вёл переговоры о возвращении конфискованных французским правительством российских торговых судов. Составил «Записки» своего пребывания во Франции. В 1707–1708 направлялся со специальной миссией в Лондон для обсуждения вопроса о посредничестве британского правительства в Северной войне, а также о недопущении признания Лондоном Станислава Лещинского польским королём. Его миссия не достигла цели, а из-за интриг при английском дворе он оказался заключённым в долговую тюрьму. Этот вызвало возмущение всего дипломатического корпуса в Лондоне. Матвеев был освобождён, а английское правительство выразило сожаление о случившемся. Под влиянием протеста Петра I английский парламент принял закон о неприкосновенности дипломатических представителей. В 1712 Матвеев получил чин тайного советника. В 1712–1715, как чрезвычайный и полномочный посол в Вене, вел переговоры о заключении оборонительного союза с Австрией против Турции. В феврале 1715 при отъезде из Вены возведен императором Карлом VI (с согласия Петра I) в графское Римской империи достоинство. По возвращении в Россию занимал должности директора Морской академии и Навигацкой школы (1716–1719). В декабре 1717 назначен сенатором и президентом Юстиц-коллегии. В июне 1718, будучи членом Верховного суда, подписал смертный приговор царевичу Алексею Петровичу. В 1724–1726 — президент Московской сенатской конторы и московский губернатор. В 1726 проводил ревизию Московской губернии. В июне 1727, в царствование Петра II, вышел в отставку. Скончался в Москве на 62-м году жизни; похоронен рядом с отцом при церкви Николая Чудотворца, в Столпах.
Крупный российский дипломат и государственный деятель, один из образованнейших людей своего времени, Матвеев был человеком большого ума и способностей. Французский дипломат Ла Невиль, встречавшийся в 1689 в Москве, писал: «Он очень умен, хорошо говорит по-латыни, любит читать и очень рад узнать об европейских новостях; у него особая склонность к иностранцам. Я его уговаривал изучить французский язык, уверяя, что в свои 22 года он легко им овладеет и сможет удовлетворить свою страсть к чтению, поскольку все древние и современные авторы имеются во французских переводах… Латыни его выучил некий поляк, которого отцу Матвеева разрешили взять с собой в ссылку». Дипломатическая работа за границей еще более расширила познания и интересы Матвеева. Он составил ценную библиотеку, превышавшую 1 000 томов, где были книги на латинском, французском, польском, немецком, голландском и греческом языках.
Женат дважды: 1) (с 1684) на Анне Степановне Аничковой (1666–1699), дочери стольника С.А. Аничкова; 2) на вдове Анастасии Ермолаевне Аргамаковой. Имел детей от первого брака: Фёдора Андреевича (1696–1734 гг.), подполковника, со смертью которого пресекся род графов Матвеевых (он был одним из первых русских, вызвавших на дуэль); графа Алексея Андреевича; графиню Марию Андреевну (1698–1788), замужем за генерал-аншефом графом А.И. Румянцевым; графиню Наталью Андреевну, замужем за князем В.И. Мещерским; графиню Екатерину Андреевну, замужем за генерал-поручиком А.С. Шепелевым. — Федорченко В. — Императорский Дом. Выдающиеся сановники: Энциклопедия биографий. — Т.2. — Красноярск. 2000. — С. 35–36.
312
Архив князя Ф.А. Куракина: в 10 т. — СПб. — Саратов, 1890–1902 (далее — Архив князя Куракина). — Книга вторая. — СПб., 1891. — С. 32–33.
313
Белокуров С. Сношения России с Кавказом. — М., 1889. — С.27.
314
Грамматика 1970. — С. 270–271.
315
Памятники дипломатических сношений древней России с державами иностранными: в 10 т. 1851–1871. — СПб. (далее — Памятники дипломатических сношений) — Т.II. — СПб. — С.327.
«Памятники дипломатических сношений древней России с державами иностранными» — серия документов по истории внешней политики Русского государства 15–17 вв. Предполагалась публикация документов о сношениях России с европейскими странами, государствами Востока и с иерархами православной церкви на Востоке. Но в опубликованных томах включены только документы о сношениях России с Римской империей, папским двором и некоторыми итальянскими государствами. В серию вошли архивные материалы Посольского приказа («наказы послам, «статейные списки» посольств и другие документы).
— Советская историческая энциклопедия. — Т. 10.— М., 1967. — С.765.
316
Словарь русского языка XVIII века. — Вып.10. — СПб., 1998. — С. 26.
317
Вейде Адам Адамович (1667, Москва — 26 января 1720) — генерал русской службы, сподвижник Петра I.
Сын немецкого офицера, один из жителей Немецкой слободы. Службу начал в потешных войсках, в чине майора Преображенского полка участвовал в Кожуховских манёврах (1694) и обоих Азовских походах (1695–1696).
По окончании кампании Пётр I поручил ему посетить Прибалтику, Пруссию, Австрию и Голландию, чтобы сообщить о прибытии русского Великого посольства, в составе которого был сам царь. Вейде посетил также Англию, где сообщил королю Вильгельму III о блистательной победе боярина А. С. Шеина над турками. В ходе этой поездки Вейде ознакомился с постановкой военного дела в европейских государствах и в 1698 году представил «Воинский устав», «в к-ром изложил правила воен. — администр. характера для формируемых пехот. полков, обязанности всех воинск. чинов — от рядового — до гл. — щаго включ-но, правила поведения воинск. чинов во всех случаях жизни и строев. обучения войск». «Воинский устав» Вейде стал основой воинского устава Петра Великого.
После смерти Ф. Лефорта в марте 1699 года принял в командование Лефортовский полк и пожалован в бригадир-генералы. При учреждении регулярной армии Указом от 11 июня 1700 года Пётр I «указал ему быть в генералах и ведать выборный полк генерала адмирала Франца Яковлевича Лефорта». Вейде получил приказ сформировать «генеральство» (дивизию) из Генеральского Лефортовского полка, драгунского и восьми новонабранных пехотных полков. Командуя своей дивизией в битве при Нарве (1700), попал в плен шведам и отвезён в Стокгольм, где пробыл до 1710, когда был обменен на шведского коменданта Риги генерала Нильса Стромберга.
По возвращении в Россию в 1711 снова возглавил дивизию и участвовал в неудачном Прутском походе (1711). Позже действовал против шведов в Финляндии. 9 сентября 1714 награждён орденом Св. Андрея Первозванного.
Умер в 1720. Хотя он был лютеранином, Пётр I приказал похоронить его на Лазаревском кладбище Александро-Невской лавры и лично присутствовал на похоронах. — Военная энциклопедия… — Т. VI. — СПб., 1911. — C.274–275.
318
«Генерал квартир мейстер… в Русской земле ни к чему непотребен, понеже войско всегда равно въдруг идет, такожде и паки становится; у цесарцов имеет он много дела, все квартирмейстры от всех полков под его владетелством, и принуждены всегда с ним наперед ездить, и становшце помогать отводить; и подобает всем чину досужему и удобному человеку быть, которой бы крепостное строение, и особо географию и земные маппы, или чертежи знал, и во время нужды. Егда б началного инженера у войска не было, и осада б прилучилась, дабы он нападеніе и раскаты умел учреждать, и то на чертеже написав, и воеводе отдать мог; сей есть зело трудной и докучной чин, они ни у кого у иного не под началом кроме единаго воеводы, с которым ему всегда подобает искать доброе согласие иметь». — Воинский устав, составленный и посвященный Петру Великому генералом Вейде в 1698 году. — СПб., 1841. — С. 64–65.
319
Гейсман П. А. Генеральный штаб / Краткий исторический очерк его возникновения и развития. — СПб., 1903. — Ч. 1. — С. 216.
320
10 апреля 1716 г. Петр I писал из Данцига: «Господа Сенат! Посылаю к Вам книгу Воинский Устав, который зачат в Петербурге и ныне совершен, который велите напечатать число немалое, а именно, чтоб не меньше 1000 книг, из которых ста три или более на словенском и немецком языке для иноземцов в нашей службе… Когда напечатают, то разошлите по пропорции во все корпусы войск наших, так же по губерниям и канцеляриям, дабы неведением никто не отговаривался». — Устав воинский // Полное собрание законов Российской империи, с 1649 года (далее — ПСЗРИ). — СПб., 1830. — Т. V. (1713–1719) — С. 203 (далее — Устав воинский).
321
Устав воинский. — С. 203–453.
322
Там же. — С. 230.
323
СлРЯ. — М., 1975. — Вып. 2. — С. 263–264.
324
Устав воинский… С. 243–244.
325
Там же. С. 274.
326
Там же. С. 214.
327
Там же. С. 306.
328
ДАИ. — Т. Х. — СПб., 1867. — С. 143.
329
СлРЯ. — М., 1975. — Вып. 2. — С. 48.
330
Там же.
331
Голицын Василий Васильевич (1643, Москва— 21.04. (02. 05.) 1714, Пинега, Архангелогородская губерния) — князь, боярин, воевода, дипломат. Начальник Посольского приказа (1682–1689). Уделял внимание укреплению связей со всеми европейскими дворами. Заключил Вечный мир с Польшей и Нерчинский договор с Китаем. В 1689 г. был отправлен в ссылку.
Голицын получил редкое по тому времени образование благодаря стараниям матери, происходившей из рода князей Ромодановских. Начав службу в пятнадцатилетнем возрасте, он долгое время занимал положение царского стольника (1658–1676).
Жизнь Голицына изменилась с приходом к власти молодого царя Федора Алексеевича. 4 мая 1676 перед ним открылись двери Боярской думы и возможность напрямую влиять на государственные дела. Он возглавил вторую южную армию, прикрывавшую от османского нашествия Киев и Правобережье. Положение на юго-востоке Европы было критическим. Вся тяжесть боевых действий против Османской империи, Крымского ханства и их вассала — Правобережной Украины — лежала на России и Левобережной Украине. На возвышение Голицына повлияло то, что он заявил себя сторонником Милославских — родственников Федора Алексеевича.
В 1680 он отправился на Украину как командующий всеми русско-украинскими войсками. Умелой дипломатической деятельностью в крымских владениях, Запорожье, ближайших областях османского владычества князь свел фактические военные действия на «нет». За благоприятный исход мирных переговоров был пожалован большими земельными владениями. Постепенно Голицын становился влиятельнейшим лицом при Дворе. Он сблизился с царевной Софьей Алексеевной, которая в годы правления брата Федора обратила внимание на него как на человека, способного возглавить ее дворцовую партию.
После смерти царя Федора 27 апреля 1682 правительницей за малолетних государей — Ивана Алексеевича и Петра Алексеевича — стала Софья, при которой Голицын занимал положение фаворита (1682–1689). Он получил в управление Посольский приказ и объединенные с ним Новгородскую, Владимирскую, Галицкую, Устюжскую четверти, Малороссийский и Смоленский приказы.
После окончания восстания стрельцов Голицын, помимо Посольского и приданных ему приказов, руководил Иноземским, Рейтарским и Пушкарским приказами. Возглавив внешнеполитическую службу, он быстро освоил азы дипломатического искусства своего времени. Русская дипломатия, готовясь к решению важнейшей из внешнеполитических проблем (отношений с Турцией и Крымом), предпринимала попытки обезопасить позиции России и на северо-западе. С этой целью в Швецию и Польшу были направлены посольства с предложениями продлить ранее заключенные договоры — Кардисский мир (1661) и Андрусовское перемирие (1667).
Весной 1684 в Москву прибыло шведское посольство. Кардисский мир был продлен без отказа России от временно уступленных территорий. Переговоры с Польшей носили затяжной характер. Голицын, используя противоречия между Польшей и Турцией, военные и дипломатические неудачи короля Яна Собеского, сумел отстоять интересы России. 21 апреля 1686 договором о «Вечном мире» был положен конец столетним раздорам двух славянских государств. Польша уступала Киев России, за Россией оставались Левобережная Украина и города на правом берегу — Триполье, Васильков, Стайки, а также Северская земля и Смоленск с окрестностями. Православные в польских областях не должны были подвергаться притеснениям со стороны католиков и униатов. Россия выплачивала 146 тысяч рублей за Киев и обязывалась разорвать мир с турецким султаном и крымским ханом и послать свои войска в Крым для защиты Польши от их нападений. Заключение «Вечного мира» сопровождалось присоединением Русского государства к Священной лиге — антитурецкой коалиции европейских государств: Священной Римской империи, Венецианской республики и Речи Посполитой.
В конце 1686 русские и казацкие отряды начали боевые действия против Османской империи и Крымского ханства на всем протяжении границы, а летом 1687 главные силы Русского государства выступили в поход на юг под командованием Голицына. Крымский поход 1687 рассматривается как неудача Голицына, равно как и второй поход на Крым в 1689 г. Этот поход был скорее уступкой союзникам, дипломатическим жестом. Полки Голицына и украинского гетмана Мазепы с трудом дошли до Перекопа и повернули вспять. Тем не менее, свою роль в войне Россия выполнила: 150-тысячное войско крымских татар было задержано в Крыму, и это дало возможность Священной лиге значительно потеснить турок на европейской территории. После Крымских походов положение Голицына пошатнулось: его обвиняли в небрежении и получении взятки от крымского хана.
В 1687 Голицын был пожалован титулом «царственные большие печати и государственных великих и посольских дел оберегателя, ближнего боярина и наместника новгородцкого», который был равнозначен титулу канцлера (этот титул до него носил только А.Л. Ордин-Нащокин).
Подросший царь Петр, которому 30 мая 1689 исполнилось 17 лет, начал предъявлять права на единоличное управление государством. Он признал поход Голицына неудачным, обвинил его в «нерадении» во время Крымских походов и осудил за подачу докладов одной Софье, минуя царей-соправителей. Это стало началом открытого противостояния Петра и Софьи. Поддержав мысль о коронации царевны Софьи, Голицын еще более осложнил свое положение.
Незадолго до своего падения Голицын поделился с французским дипломатом Ф. де ла Невиллем собственной программой реформ. Он собирался создать регулярное войско, установить постоянные дипломатические представительства за границей, заставить дворянство за рубежом учиться военному делу, отдавать детей в специальное училище, предоставить свободу вероисповедания, отменить откупа и монополии, улучшить положение крестьян. Во время переворота в августе 1689, свергнувшего царевну Софью, Голицын скрылся в своем подмосковном имении и тем самым предал Софью. Затем он вместе с приближенными прибыл к Петру I в Троицу. 9 сентября 1689 у ворот Троице-Сергиева монастыря Голицыну и его сыну Алексею прочитали приговор. Они лишались боярских чинов, им предстояла ссылка с лишением чести и имущества. После почти 25 лет ссылки Голицын скончался 21 апреля 1714 года в Великопинежской волости Архангельской губернии. Похоронен в Красногорском монастыре. — См.: Голицын Н. Н. Род князей Голицыных / Материалы родословные. — СПб., 1892. — Т. 1; Лавров А. С. «Записки о Московии» де ла Невилля (преобразовательный план В. В. Голицына и его источники) // Вестник Ленингр. ун-та. Серия 2. — 1986. — Вып. 4; Буганов В. И. «Канцлер» предпетровской поры // Вопросы истории. — 1971. — № 10; Лавров А. С. Василий Васильевич Голицын // Вопросы истории. — 1998 — № 5. — С. 61–72; Манько А. В. Великих посольских дел оберегатель: политическая биография князя В. В. Голицына. — М., 2007.
332
Собрание государственных грамот, договоров, хранящихся в Государственной Коллегии иностранных дел (далее — СГГД): Грамоты в государствование царя Алексея Михайловича (1656–1675). — М., 1828. — Ч. IV. — С. 599.
333
Там же. С. 604.
334
Считается, что до Булавинского восстания (1707–1708 гг.) донские казаки были независимы от окружающих государств. Но с 1646 г. на Дону непрерывно находился русский гарнизон. Вскоре после подавления восстания Степана Разина, 28 августа 1671 г., донские казаки принесли присягу царю Алексею Михайловичу и затем — его преемникам. В присяге содержался запрет на дипломатические отношения с другими государствами. В 1698 г. в бассейне Дона были основаны две русские крепости — Петровск на реке Медведица и Павловск на реке Хопер.
После подавления Булавинского восстания в 1708 г. Петром I территория вольных донских казаков была включена в Российскую империю, была отменена выборность атаманов, казаки стали обязаны служить в царской армии. На Дону был построен ряд крепостей, причем их коменданты имели право разрешать споры между казаками и старшинами, а также между казаками и соседними народами (калмыками и ногайцами).
3 (14) марта 1721 г. по именному указу Петра I, объявленному Сенату графом Ф. М. Апраксиным, донцы, как и все казаки, были подчинены высшему органу военного управления в империи — Военной коллегии.
335
СлРЯ. — М., 1976. — Вып. 3. — С. 86.
336
Русская историческая библиотека, издаваемая Императорскою археографическою комиссиею /археографической комиссией Министерства народного просвещения /постоянной историко-археографической комиссией при Академии наук СССР): в 39 т. — Спб. — Петроград. — Л. 1872–1927. (далее — РИБ). — СПб., 1913. — Т. 29. — С. 872–882.
«Русская историческая библиотека» — серия сборников документальных источников и литературных памятников, издававшаяся Археографической комиссией в 1872–1927. Включала главным образом источники XIV–XVII веков. В 39 томах опубликованы акты, относящиеся к внутренней и внешней политике России, «Дела Тайного приказа» (тт.21, 22, 23, 38), документы из церковных и монастырских архивов (тт. 5, 12, 14, 25, 37), часть «Литовской Метрики» (тт. 20, 27, 30, 33), писцовые книги, фрагменты летописей, повести и сказания о «смутном времени» (т.13), сочинения А.М. Курбского (т. 31), Аввакума (т. 39). Подготовку и редактирование материалов осуществляли видные русские историки и археографы: Я.Л. Барсков, А.Р. Барсуков, С.А. Белокуров, И.А. Бычков, С.Б. Беселовский, В.Г. Дружинин, А.С. Лаппо-Данилевский, Л.Н. Майков, С.Ф. Платонов и др. «Русская историческая библиотека» — одна из наиболее крупных серий документальных публикаций в русской археографии. — Софинов П.Г. Из истории русской дореволюционной археографии. М., 1957.
337
СлРЯ. — М., 1983. — Вып. 10. — С. 26.
338
Грамматика 1970. — С. 261.
339
СлРЯ. — М., 1983. — Вып. 10. — С. 27
340
Толстой Петр Андреевич, граф (1645–17.02.1729) — действительный тайный советник с 1718 г. Из древнего дворянского рода. Сын окольничего Андрея Васильевича Толстого (ум. в 1690) от брака с дочерью Михаила Васильевича Милославского, дальнего родственника царицы Марии Ильиничны — первой жены царя Алексея Михайловича. Получил домашнее образование. В 1665–1669 служил при отце, бывшем воеводой в Чернигове. В 1671 пожалован в стольники царицы Натальи Кирилловны Нарышкиной, а в 1676 — в стольники царя Федора Алексеевича. В ходе русско-турецкой войны 1676–1681 принял участие в Чигиринских походах (1677–1678). После смерти царя Федора Алексеевича в апреле 1682 Толстой встал на сторону царевны Софьи Алексеевны. Современник А.А. Матвеев писал о братьях Толстых как о людях «в уме острых и великого пронырства»; они имели прозвище шарпенков, уменьшительное от «грабитель», «обдирала», мародер».
15 мая 1682, в день стрелецкого бунта, Толстой распространял среди стрельцов провокационный слух об умерщвлении Нарышкиными царевича Ивана Алексеевича, чем подвигнул их в поход на Кремль. За услугу, оказанную царевне Софье Алексеевне во время бунта, был пожалован в комнатные стольники к царю Ивану Алексеевичу.
Падение Софьи заставило Толстого перейти на сторону царя Петра, однако тот долго относился к нему с недоверием. Толстой служил воеводой в Устюге Великом, затем — в Семеновском полку, где получил чин прапорщика, а впоследствии капитана, был переведен в Преображенский полк; участвовал в Азовских походах (1695–1696).
В 1697–1699 ездил с образовательной целью за границу, побывал в Польше, Священной Римской империи, Венеции, Милане и Неаполе, Папской области, Дубровнике, на островах Сицилия и Мальта. Русский стольник оказался любознательным и проницательным путешественником, сумевшим точно описать особенности западной действительности, образа жизни и европейского мышления конца XVII в. Существовала версия, что Толстой по собственному желанию отправился в Европу, но документы свидетельствуют о другом. В его путевых записках говорится, что 30 января 1697 «из Посолскаго приказу прислана проезжая грамота на двор к Петру Андрееву Толстово», которому в числе других стольников по указу Петра I «велено… ехать в европские христианские государства для науки воинских дел»; по воспоминаниям одного из волонтеров Б. И. Куракина, «спальники выбраны на две партии, одна в Галандию, другая в Италию». Приказному порядку отправления «за моря в науку» не мог помешать солидный возраст Толстого, которому тогда было 52 года. За границу поехали стольники всех возрастов: Борису Куракину был 21 год, Владимиру и Василию Шереметевым соответственно 29 и 38, а их брату Борису Петровичу 45 лет.
В сентябре 1697 Толстой для изучения морского дела поступил волонтером на корабль, который совершал плавание по Адриатическому морю вдоль побережья Истрии и Далмации. Науку мореходства изучал под руководством капитана Ивана Лазоревича. Толстой получил похвальные аттестаты от всех учителей, свидетельствовавших о «прилежании» великовозрастного ученика «к изучению дисциплин теоричных, яко математичных, до науки морской надлежащих, яко и в самой практике до лучшего понятия трудностей морских» и вернулся в Москву 27 января 1699. При нем был объемистый том путевых записок «Путешествие стольника Петра Толстого по Европе в силу царского указа от 7205 года января 11-го дня, т. е. 1697 года по P. X. На 161 полулистах».
Деятельного и умудренного жизненным опытом человека, который бы смог разобраться в хитросплетениях восточной политики, необходимо было послать в Константинополь. Выбор пал на Толстого, успешно исполнявшего обязанности русского посла в Турции в 1702–1714 и возглавившего не временное, а постоянное представительство в Османской империи. Основной задачей его было всемерное укрепление связей между Россией и Турцией и недопущение военного столкновения двух стран. Толстой быстро освоился в турецкой столице, нашел подход к султанским сановникам, наладил тайные связи с представителями сербской и греческой общин Константинополя, что помогло выполнению этой сложной дипломатической миссии.
Борьбу за сохранение мира между Россией и Турцией ему приходилось вести и против турецкой администрации, и против происков Крымского ханства, и против заговоров послов европейских держав, искавших выгод в напряженных русско-турецких отношениях, и против врага России гетмана Мазепы, и против бежавшего в Бендеры разгромленного под Полтавой шведского короля Карла XII. Русский посол одержал ряд блистательных побед в дипломатических сражениях со своими противниками. Историки отмечали: «При знакомстве с содержанием и формой переговоров на конференциях с османскими министрами создается впечатление о Толстом как о человеке многоликом, умевшем быть вкрадчивым и предупредительным, деликатным и спокойным и в то же время несгибаемым и твердым, напористым и жестоким».
Но все же ему не удалось помешать началу очередного русско-турецкого конфликта в 1711, уже после побед русской армии в Прибалтике и под Полтавой, а не до них, что было несомненной заслугой посла, сумевшего избавить Россию от изнурительной войны на два фронта. Три года (1710–1713) Толстой провел в подвалах Семибашенного замка — тюрьмы для наиболее опасных политических противников. После возвращения в Россию в 1714 Толстой был определен в Посольскую канцелярию, принимал участие в дипломатических переговорах, а в 1716 в качестве советника сопровождал Петра I в поездке по Европе, побывав в Амстердаме, Париже, Копенгагене.
В 1717 посланный в Неаполь, где скрывался царевич Алексей Петрович с любовницей Ефросиньей, Толстой при содействии последней путем запугивания и ложных обещаний склонил царевича к возвращению в Россию.
В 1718 началось следствие по делу Алексея Петровича, которым руководил сам царь, а исполнителем его приказов был Толстой, назначенный главой специально созданной для этого Тайной канцелярии. Следствие, во время которого царевич был подвергнут истязанию кнутом, пришло к выводу о существовании заговора сына против отца: с помощью иностранных войск он намеревался захватить власть в стране и ликвидировать петровские преобразования. В обвинительном приговоре, осуждавшем царевича на смерть, девятой стоит подпись тайного советника Толстого. Император наградил его вотчинами, чином действительного тайного советника и должностью сенатора.
В 1725, после смерти Петра I, Толстой вместе с А. Д. Меншиковым, опираясь на гвардейские полки, содействовал восшествию на престол Екатерины I, ибо понимал, что воцарение Петра II, сына Алексея Петровича, приведет к опале. Но в борьбе за влияние на политику новой императрицы он проиграл князю Меншикову, в руках которого сосредоточилась фактическая власть в стране. Неизлечимая болезнь Екатерины ускорила развязку противоборства Толстого и Меншикова. Решив упрочить собственное положение, Меншиков устроил помолвку Петра II и своей дочери Марии, что в корне изменило расстановку сил при дворе. Толстой принял меры, которые скорее можно рассматривать как акт самозащиты от опалы, чем контрнаступление. Он выдвинул в качестве кандидата на российский престол цесаревну Елизавету Петровну, тем более что по закону о престолонаследии именно ей принадлежали права на царскую корону. Заговор был раскрыт, состоялось следствие, суд приговорил Толстого к ссылке в Соловецкий монастырь, а остальных участников заговора к различным наказаниям. Указ об этом был подписан императрицей Екатериной I за несколько часов до смерти 6 мая 1727. Толстой оказался в заточении на Соловках вместе со своим любимым сыном Иваном, что было последней местью Меншикова, ибо имя Ивана не упоминалось в следственном деле, и к дознанию он не привлекался. В казематах Соловецкого монастыря за два года на них истлела почти вся одежда. Им была запрещена переписка с родными, общение друг с другом и с монастырской братией, посещение церкви. Первым не выдержал испытаний Иван, заболел «цинготной болезнью» и умер 7 июня 1728. Спустя восемь месяцев, 30 января 1729 г. скончался и его отец П.А. Толстой, погребенный в монастырской ограде перед Преображенским собором.
Старое и новое, светское и религиозное, исконно русское и иноземное так переплелись в жизни Толстого, что двойственность стала характерной приметой всех помыслов и поступков этого человека, сказалась и на личной жизни писателя. Он разъехался с женой С. Т. Дубровской и открыто содержал любовницу, что было явным вызовом общественному мнению. Об этой скандальной истории был наслышан Петр I, доносили своим правительствам иностранные дипломаты. Французский консул Кампредон в 1722 писал, что П. Толстой содержит «некую итальянскую куртизанку по имени Лаура, женщину очень умную, большую интриганку, стяжавшую своим легким поведением некоторую известность в Риме и Венеции». Вынужденный расстаться с любимой женщиной, Толстой и это трудное решение обратил на пользу России: он собирался использовать высланную из страны Лауру в качестве тайного агента русского правительства при венском дворе.
Жизнь Толстого была богата экстремальными ситуациями, когда ему требовалось проявить проницательность и дальновидность, решительность и осторожность, чтобы не только найти выход из сложного положения, но и обратить его себе на пользу. Активный участник первого стрелецкого бунта, Толстой сумел избежать казни и стал сподвижником Петра I. Выходец из военной среды, прослуживший в армии около двадцати лет, он сделал карьеру на дипломатическом поприще. Ловкий царедворец, стольник П. Толстой в возрасте 52 лет отправился «за море» изучать навигацию и корабельное дело. Убежденный монархист, он заставил вернуться бежавшего в Неаполь царевича Алексея Петровича, стал следователем по его делу и подписал смертный приговор наследнику престола. Сторонник императрицы Екатерины I, способствовавший ее восшествию на престол, Толстой по ее приказу был сослан в Соловецкий монастырь, где и умер.
Непредсказуемые повороты судьбы выработали у П. А. Толстого, служившего шести русским царям, холодную расчетливость, граничившую с жестокостью и беспринципностью. Человек культурный, образованный, обаятельный, Толстой был порождением своей эпохи, когда великое часто имело кровавый отсвет: на совести его было клятвопреступление, убийство и покушение на жизнь человека (отравление в Константинополе подьячего Тимофея, решившего «обасурманиться», попытка отравления сподвижника Карла XII С. Понятовского). С негативными чертами характера П. А. Толстого связано возникновение родового предания о проклятии, которому якобы предал Толстого и его потомков умиравший в застенке царевич Алексей Петрович, вследствие чего в роду были как необыкновенно одаренные, так и слабоумные люди.
Хрестоматийными стали слова Петра Великого, обращенные к Тостому: «Голова! Голова! Если б ты не так была умна, то давно была бы отсечена!» Незадолго до смерти император говорил приближенным: «Петр Андреевич человек очень способный, но когда имеешь с ним дело, то нужно держать камень в кармане, чтобы выбить ему зубы, если он захочет кусаться». — Федорченко В.И. Императорский Дом. Выдающиеся сановники: Энциклопедия биографий: в 2 т. — М., 2000 (далее — Федорченко В.И.). — Т. 2. С. 447–449; Архив князя Куракина. — Книга первая. — СПб., 1890. — С. 254.
341
Письма и бумаги императора Петра Великого. — Т. 2. (1702–1703). — СПб., 1889. — С.30–34.
342
СлРЯ. — Вып. 5. — М., 1978. — С. 80.
343
Там же. — Вып. 2. — М., 1975. — С. 46.
344
Письма и бумаги Петра Великого. — Т. II. — СПб., 1889. — С. 35–36.
345
Словарь русского языка XVIII века. — Вып. 10. — СПб., 1998. — С. 141.
346
Ведомости времен Петра Великого. — Вып. 2. 1708–1719. — СПб., 1906. — С. 346.
347
Досифей II (31 мая 1641, Арахова — 7 февраля 1707, Константинополь) — епископ иерусалимской православной церкви, патриарх Святого града Иерусалима и всея Палестины, проживал значительную часть времени в Константинополе.
Родился 31 мая 1641 близ Коринфа в семье Нотара, возводившей свою родословную к константинопольским Нотара. Патриарх иерусалимский Паисий, также уроженец Пелопоннеса, был другом родителей Досифея и предложил устроить ему образование в Константинополе.
Учителем его стал философ Иоанн Кариофил, который, несмотря на приверженность к некоторым еретическим воззрениям, подготовил немало ведущих греческих богословов своего времени. В Константинополе Досифей освоил латынь и итальянский, турецкий и арабский языки.
Патриарх Паисий взял его к себе в услужение и молодой Досифей сопровождал патриарха в качестве секретаря во время поездки на Кавказ, присутствовал при смерти патриарха на острове Кастелоризо в 1660.
Наследник Паисия на патриаршем престоле, Нектарий, назначил Досифея своим представителем в Молдавии, что было ответственной должностью, так как патриархат владел там обширными имениями, приносившими Иерусалимской церкви едва ли не большую часть доходов.
В 1668 был возведён в сан митрополита Кесарии палестинской.
В 1669, когда патриарх Нектарий отрёкся от престола и удалился на покой, на его место был избран Досифей: 23 января 1669 27-летний Досифей взошёл на престол Святоградской церкви.
На протяжении своего предстоятельства Досифей прилагал усилия для распространения православного просвещения, основывая и поддерживая школы и типографии: в 1680 на средства патриархата основал типографию в Яссах в Молдавии которая сделалась ведущим центром книгопечатания в православном мире.
По просьбе патриарха московского Иоакима отправил в Москву учёных братьев Лихудов, усилиями которых в 1685 была создана Славяно-греко-латинская академия — первое русское высшее учебное заведение.
Трудами Досифея было издано большое количество святоотеческих писаний и работ позднейших богословов, таких как его предшественник Нектарий. Благодаря своевременному опубликованию, многое удалось спасти от утраты.
Добившийся столь многого за свой 39-летний срок предстоятельства в иерусалимской церкви, патриарх Досифей II скончался 7 февраля 1707.
Из его собственных работ три трактата с опровержениями латинства — Томос Каталлагис, Томос Агапис и Томос Харас — были опубликованы при его жизни.
Его главное произведение — История иерусалимских патриархов — вышло в 1715 в Бухаресте под ред. его племянника и наследника Хрисанфа. Это исследование всего исторического пути православной церкви ставит патриарха Досифея в ряд виднейших церковных историков.
Во время патриаршества Досифея борьба с латинянами за контроль над иерусалимскими святынями разгорелась с новой силой. Патриарху путём создания нового органа управления делами патриархата — Совета Старейшин — удалось поправить финансовое положение и оплатить долги, начать восстановление Вифлеемского храма, но конфликтному вопросу о Святой земле не суждено было утихнуть.
В российской историографии Досифей имеет репутацию сторонника России, информатора и советника русского правительства.
В июле 1669 он дал своё согласие на второй брак царя Алексея Михайловича с Натальей Нарышкиной. Выступал последовательным сторонником примирения царя с опальным патриархом Никоном, а позднее за его разрешение — вопреки воле патриарха Иоакима. Досифей никогда не посещал Москву. Вопреки уговорам и обещаниям мзды со стороны московского правительства был противником переподчинения Киевской митрополии Московскому патриахату, что было осуществлено в 1685–1686 гг., считая такое переподчинение противоречащим канонам и усматривая в таком стремлении московского правительства «самолюбие церковников», то есть патриарха Иоакима.
Был защитником православия от инославных и иноверных нападок и влияний, боролся с унией в Трансильвании и заботился о восстановлении церквей в Грузии.
В качестве тайного источника информации Досифей служил России более сорока лет верой и правдой, буквально не щадя живота своего, ничего не требуя от русского правительства за свою рискованную службу, считая службу интересам России службою всему православию, службою самому Богу.
Первые сношения Досифея с русскими послами в Константинополе относятся еще к 1667, когда Досифей был кесарийским митрополитом. В статейном списке посла А.И. Нестерова между прочим рассказывается, что 11 ноября 1667, когда послы находились в Константинополе, к ним приходил тайно кесарийский митрополит Досифей и говорил, что он только 10 числа приехал из Адрианополя, откуда султан выехал «для потехи» к Филиппополю, а визирь с войском находится на о. Крите, осаждая Кандию, занятую венецианцами, которые побили у турок 30 000 людей. Они же заняли своими кораблями лиман, где стояли турецкие каторги, сожгли их или потопили, причем побили людей больше 10 000, почему нынешний визирь опасается себе за это от султана казни. 16 февраля 1668 к послу Нестерову явился грек Мануил Иванов и от имени Досифея словесно заявлял послу: «Писал-де к нему (Досифею) из Царягорода в Адриянополь филиппопольский митрополит Гавриил: слышал-де он в Царегороде, что запорожских черкас полковник Серко нынешние зимы приходил в Крым войною и раззоренье учинил немалое. И по указу-де салтанову во Царегороде делают десять каторг и прибирают янычар вновь, а посылать де тех новоприборных янычар на тех каторгах на Черное море для обереганья от запорожских черкас, чтоб запорожские черкасы безвестно на Черное море не приходили и турским, и крымским городам и уездам разоренья не чинили». Сам Досифей о своей службе послам Нестерову и Вахрамееву писал в 1706 нашему константинопольскому послу П.А. Толстому. Нужно заметить, однако, что в царском наказе послам Нестерову и Вахрамееву ни слова не говорится о том, чтобы они советовались с бывшим архидиаконом иерусалимского патриарха, кесарийским митрополитом Досифеем, и что статейные списки послов вовсе не говорят о том, чтобы Досифей был советчиком и руководителем послов и чтобы он оказывал им какие-либо особые услуги. Напротив, послы обо всех греках вообще замечают, что они ни в чем не помогали им — послам, а о Досифее упоминают только в двух случаях (указанных выше), причем послы не умеют даже правильно назвать его по имени, называют не Досифеем, а Феодосией.
Сношения Досифея с русскими послами в Турции, раз начавшись, не только не прекращались до самой смерти Досифея, но с течением времени становились все более тесными, так что со времени царствования Петра Досифей сделался, наконец, официальным, хотя и негласным советником и руководителем всех наших турецких послов, посредником во всех их сношениях с русским правительством, неутомимым собирателем всевозможных сведений, в каком-либо отношении полезных и нужных для послов.
В 1681, когда в Константинополь отправлены были послами окольничий Илья Иванович Чириков (который дорогою умер) и дьяк Прокофий Возницын, московский патриарх Иоаким обратился к Досифею с особою грамотою, в которой просил его: «Ежели сей посол востребует от твоего святительства какова вспоможения, о чем он от царскаго величества послан, слова потребнаго или добраго совета, ради любве Христовы, яко ведущий тамошния обычаи, ему помощь в том твори». Досифей принял предложение патриарха Иоакима и стал служить нашему константинопольскому послу.
За время пребывания в Турции посла Возницына между ним и Досифеем установились настолько прочные отношения, что Возницын не только получал от Досифея нужные сведения, но и спрашивал, как ему следует отвечать на те или другие запросы турецкого правительства. Досифей всегда давал послу советы «добрые и здравые», и так как он вообще «человек преразумный и Богу, и великому государю истинный слуга», «истинно службу свою великому государю во всем кажет», то Возницын рекомендует московскому Посольскому приказу иметь Досифея в виду и на будущее время как надежного советчика и пособника нашим послам.
С 1686 Россия примкнула к лиге западных христианских государств, боровшихся с Турцией, и начала войну с турками известными походами на Крым. Война закончилась заключением в 1699 в Карловиче двухлетнего перемирия. За это время приезд наших послов в Турцию естественно прекратился, и только в 1699 в Константинополь отправлен был думный дьяк Украинцев для заключения с турками окончательного мира. С этого времени опять начинается на время прервавшаяся было служба Досифея нашим послам, причем она принимает все более широкий и энергичный характер, а русское правительство, со своей стороны, уже прямо наказывает своим турецким послам иметь с Досифеем постоянные и близкие сношения и руководствоваться его советами и указаниями. В наказе, данном послу Украинцеву, говорится: «Буде мир по данному ему, посланнику, указу великаго государя не состоитца и ему, видевся с святейшим патриархом (Досифеем), говорить и советовать тайно о начинании войны у царскаго величества с турки, и какими образы то дело наилутчее действие свое показати может, и как возможна приступить к Дунаю и к Кили; и народом христианским, которые в той войне обещаютца вспомогати, о чем многажды писал он, патриарх, и протчие к великому государю; и говорить о том довольно пространными разговоры и записывать у себя самому, и о том потому ж писать тайно, чтоб сего прочие не уведали». Вскоре после приезда в Константинополь Украинцев пишет государю, что Досифей тайно прислал ему известие, что турки велели строить 10 новых кораблей, причем Украинцев замечает: «А про него, государь, святейшаго патриарха, слышу я здесь от иных, да и по ево пересылкам дознаваюсь, что он у турков в великом подозрении и не верят ему, и царегородской патриарх и Александр Маврокордат ему не друзья; а за то не друзья, чают, что он, патриарх, обо всяких ведомостях имеет с тобою, государем, пересылки, и для того подозрения он, патриарх, и к церкви Божией не ходит, притворяясь, будто в ногах у него подагра, однако ж ко мне приказывал, что учнет он о ведомостях со мною пересылатца, как возможно. А живет де он в Цареграде для того, ожидает того, укажешь ли ты, великий государь, говорить турком о Гробе Господни, чтоб они греком отдали; и я, раб твой, приказывал тайно к нему, что буду я о том говорить, как мне тво, великаго государя, указ повелевает».
Так Досифей, долженствовавший, по мысли нашего правительства, быть советником нашего посла, отказался лично с ним видеться и даже запретил ему из опасения перед турками обращаться к нему с какими-либо присылками, однако же обещал, как только будет возможно, сообщать послу разные нужные для него вести. И Досифей сдержал свое обещание. Во все время пребывания Украинцева в Турции Досифей присылал ему всевозможные сведения, какие только, по его мнению, были полезны и нужны для посла, или же обстоятельно отвечал на те вопросы, с какими обращался к нему сам посол.
Досифей доставлял посланникам нужные сведения, давал советы, как следует вести дела с турками, разрешал недоумения, делал предостережения и являлся во многих случаях их советчиком и руководителем.
Как велись тайные обсылки между нашими послами и Досифеем, видно из записки константинопольских расходов посла Украинцева: «Октября в 27 день святейшаго иеросалимскаго патриарха архимандриту Макарию на милостыню и что присылал ево святейший патриарх с письмом о разных ведомостях, о которых довелось к великому государю писать к Москве, дана пара соболей двухсот рублеваго сорока. Да сербянину старцу Григорию, который присылан был от него, святейшаго патриарха, к посланником со всякими ж ведомостями по часту, дана пара соболей двухсотрублеваго ж сорока. Октября в 28 день ко святейшему Досифею патриарху иеросалимскому великаго государя жалованья на милостыню и чтоб в делех великого государя чинил он посланником вспоможение и подавал пристойные свои советы и всякия уведомления, послано с переводчиком, с Андреем Ботвинкиным, да подьячим Лаврентьем Протопоповым, сорок соболей в 300 рублей, да два косяка камки лаудану, мех белий 5 рублей с полтиною. Ноября в 28 день ко святейшему иеросалимскому Досифею патриарху с переводчиком Андреем Ботвинкиным за ведомости послано ж две пары соболей: одна в 40, другая в 30 рублев. Племянником ево патриаршим, архимандритам Неофиту и Нектарию, на милостыню и за всякия радения и вспоможения и за ведомости посланником в делех царскаго величества дяди их, святейшаго иеросалимскаго патриарха, дано по паре соболей: Неофиту в 25 рублев, Нектарию в 20 рублев. Июня 22 мултянского господаря резиденту Енакию гречанину, по приказу святейшаго патриарха иеросалимскаго, за ведомости, которыя он доносил ему, патриарху, а он, святейший патриарх, давал о том ведать посланником, дано три пары соболей трехсот-рублеваго сорока. Ноября в 11 день сербянину, иеромонаху Григорию, за ведомости дано 10 левков. Ноября в 28 день иеромонаху Григорию сербянину, с которым присылал к посланником иеросалимский патриарх о ведомостях письма, да и для того, что он по вся дни приходит к посланником на двор от патриарха для проведывания, дано 6 левков. Генваря в 29 день гречанину Марке Христофорову, присланному тайно с ведомостями от святейшаго иеросалимскаго Досифея патриарха, дано 2 левка, потому что к старцу Григорию сербянину учали было турки признаватца, что он приходит к посланником почасту и чтоб ево не поймали, и того ради патриарх того гречанина и прислал тайно. Февраля в 23 день иеросалимскаго патриарха человеку Афонке гречанину, которого присылал к посланником с ведомостями, дано 2 левка».
С послами Досифей отправил в Москву к государю свои грамоты, в которых он давал отзывы о после, указывал на свои услуги послу, на свое самоотверженное служение интересам русского правительства, на то обстоятельство, что если послу удавалось улаживать с турками спорные дела к выгоде и чести русского государя и государства, то это во многом было и делом его, Досифея.
Услуги Досифея послу Украинцеву были по достоинству оценены царем. В 1700 Досифей послал к государю свои грамоты с Украинцевым, а вслед за тем отправил в Москву своего племянника, архимандрита Хрисанфа. Государь отправил ему с Хрисанфом благодарственную грамоту: «К нам, великому государю, нашему царскому величеству, писали вы, отец наш и богомолец, святейший и всеблаженнейший патриарх, с нашим царскаго величества посланником с думным советником с Емельяном Игнатьевичем Украинцовым, да с архимандритом своим Хрисанфом, из которых писаней ваших выразумели есмы предложение ваше о разных делех и увещание духовное, мудро изображенное, и архипастырскою вашею молитвою и благословением исполненное. И мы, великий государь, наше царское величество, святейшему и всеблаженнейшему крайнему архипастырю, за толикое и душеполезное посещение и увещевание сыновне благодарствуем и впредь желаем, дабы всегда благоугодныя молитвы ваши о нас были не прекращении».
В 1701 для окончательного утверждения мира, заключенного с турками Украинцевым, в Турцию отправлен был посол князь Дмитрий Голицын. В наказе ему было сказано: «И видатца ему [послу] с ним патриархом [Досифеем] почасту и о всех великаго государя делех с ним советывать и проведать у него подлинно: поставленные мирные договоры с великим государем, с его царским величеством, салтан турской содержать хочет ли и в дружбе, и любви с его царским величеством быть желает ли, и не мыслит ли чево к нарушению тем мирным договором?». Голицыну сверх обычных даны были еще и особые наказы. В одном из них сказано: «Ему ж [послу], будучи в Константинополе, иметь со святейшим иерусалимским Досифеем патриархом тайные обсылки, и о всяких делех с ним разговаривать, и о ведомостях спрашивать, и отдать ему явно великаго государя жалованье (150 рублей), которое послано с ним к нему патриарху и грамоту. А что с ним, князем Дмитрием Михаиловичем, послана особая дача ему, святейшему патриарху, на тысячу рублев мягкой рухляди, и тое дачу отдать ему тайно, чтоб нихто об ней не ведал, под опасением себе великого государя гневу».
С прибытием Голицына в Турцию Досифей немедленно вступает с ним в постоянные сношения и сообщает ему, как ранее Украинцеву, разные сведения. Он пишет Голицыну: «Турки корабли, которые имели, те ж и имеют, ничего больше не учинили, указали делать четыре, но не совершат в три года, а из тех, что имели, подарили четыре арапом маргиплиским. Никакого приготовления военнаго не имеют, ниже хотят, ниже желают воеватца с кем. Пришли из Италии мне новые ведомости мартовские и говорят, что с одной стороны француз и новой король гишпанской и князь савойской, а с другую сторону немчин, агличаня и голандцы готовились на войну, и по се число либо и начали».
П.А. Толстой прибыл в Адрианополь 29 августа 1702, когда Досифей находился в Унгровлахии. Получив здесь грамоту царя, приглашавшую его помогать и советовать русскому послу, Досифей немедленно откликнулся на царский призыв и поспешил написать Толстому письмо, «в котором мы ему пишем, — доносит Досифей царю, — кого подобает ему вопрошати тамо в нуждных (делах)», и еще: «как мочно ему и нечто тайншее уведать, к тому довлеет давати грамотки, дабы они приходили известно и поспешно к вашей богохранимой и богоутвержденной державе».
5 ноября 1702 с племянником своим Спилиотом Досифей отправил письма к Толстому, «присланные к нему, послу, с Москвы, писаны цифирью, а иные просто от Феодора Алексеевича Головина, и от гетмана, и кавалера, и пана Степановича Мазепы, да выписка о запорожском деле, а все те письма роспечатаны, да он же, патриарх, прислал письмо о ведомостях московских». В письме к Толстому по поводу доставленных ему распечатанных писем Досифей объяснял, что, получив от Мазепы эти и другие письма и думая, что все они писаны к нему, он распечатал их. «Пожалуй, не кручинься, — извиняется Досифей, — но жив Господь Бог и Христос Его и Святой Дух Его, что ничей иной глаз их не видел, ниже иные руки за него примались, опричь наших».
От 16 ноября 1702 Досифей в письме сообщал Толстому сведения о тогдашних отношениях между турками и татарами, «которые де теперь ссорятся между собою, хотя и неизвестно из-за чего». Писал далее, что турки, несмотря на подстрекательства татар, вовсе не думают нарушать мир с русскими, что он хотя и желает лично повидаться с Толстым, но теперь это невозможно потому, «что последует много бед и разорения не токмо Иерусалиму, но и всем христианом. Засим ежели имеете какия письма или дела до нас, отдайте господину Спилийоту, он нам принесет, а дела напиши на бумаге пространно и пришли ко мне. А ежели что сведаем, о чем вам потребно знать, сами к вам о том напишем, и вопросу от вас не дожидаяся, также скажет вам господин Спилиот едино слово, изволь послушать и во ум взять гораздо».
10 декабря Досифей по поводу присылки ему десяти пар соболей пишет Толстому: «Вашей любви работаем за любовь почтеннаго самодержавнаго лица, и работающе православной державе, самому Богу служим, от Него же и чаем воздаяния».
В первые же месяцы по прибытии Толстого в Турцию между ним и Досифеем установились постоянные сношения, которые уже не прерывались до смерти Досифея. Он постоянно сообщал Толстому всевозможные сведения, давал ему указания в затруднительных случаях, отвечал на те или другие его запросы. 5 ноября 1705 Толстой пишет Досифею: «Ежели ваше архиерейство что возможешь познати приличнаго нам к ведомости, молю прилежно, не остави нас быти безвестны, как ваше блаженство от многих лет благоволяешь трудитися не для чего инаго, токмо ради християнские пользы, так и ныне, Господа ради, не оставляй мя сира; весть Господь Бог колико известихом писанием моим вашего блаженства труды, еже презрев вся страхи, изволяешь ко мне являти неизреченныя милости, и имею надежду, еже Бог не оставит вашего блаженства тщания без воздаяния; свидетельствуюсь Господом Богом, что ни с кем несравненно ваше благодеяние изъясняю и Господь что изволит, то творит».
Досифей не только доставлял Толстому нужные для него всевозможные сведения, но умел при случае добыть и списки с султанских грамот, посылаемых к иностранным государям, и даже планы турецких крепостей. В «Статейном списке» Толстого за 1703 г. значится: «Июня в 17 день в письме иерусалимскаго патриарха к послу писано: человек хощет ехать в Крым, а оттуду, взяв людей, ехать к Москве наскоро. Я много посулил денег дать, чтоб взять список с грамоты, с которою поедет посол [турецкий, отправлявшийся в Москву], однакож подожду немного, и есть ли возму, вам пришлю». Списки с султанских грамот Досифей действительно добыл, по его выражению, «со иждивением довольными» и отослал их в Москву, до прибытия туда с этими грамотами турецкого посла. 23 апреля 1704 Толстой писал канцлеру Головину: «Ныне достал я чрез иеросалимскаго патриарха от Порты списки грамот салтанских, каковы к цесарю и ко французскому королю о подтверждении мирных договоров от нового салтана; дал за них чрез него ж, патриарха, 200 левков, и те списки досылаю к вам при сем письме».
Из Ясс 25 сентября 1704 Досифей прислал письмо к боярину Головину, в котором просит его, чтобы он прислал к турецкому двору в переводчики верного человека, который бы держал втайне данные ему поручения. «У Порты Отоманской, — пишет Досифей, — имеют такой обычай: когда пишут грамоты к каким-нибудь государем, как к христианам, так и к язычным, и тогда пишут обще, и списки пишутся в книгах у рейсефенди, и хотя с трудностию, однакоже чрез верного человека и чрез многие протори, возможно кому добывати, как и мы промыслили многия вас ради. А те, которые пишут к кому в чужия государства и есть друг особливый их, Порты, также и те грамоты, которые приходят от всех государей, сиречь от царей христианских и от персов, и от хана татарскаго, те все полагают внутри царскаго сокровищехранилища, и полагают их в одном сундуке, именуемый царский, и хотя даст кто весь свет в подарки, не может взяти ни единаго списка».
Чтобы правильно судить о ходе дел и иметь возможность вовремя давать послу надлежащие советы, Досифей не раз настойчиво требовал от Толстого, чтобы тот своевременно и подробно извещал его о ходе всех переговоров, какие тот вел с турками и высказывал сильное неудовольствие, когда посол не исполнял или медлил исполнить это требование.
Услуги Досифея Толстому получают особую ценность ввиду того, что турецкое правительство иногда держало русского посла как бы под арестом, не дозволяя ему ни с кем видеться и говорить. В письме к Головину от 4 апреля 1703 Толстой заявляет, что в Адрианополе, куда он вместе с турецким двором переехал из Константинополя, его поставили на новый двор в тех видах, чтобы к нему никто не ходил, так как новый двор видим отовсюду. Кроме того, у него поместили чурбачей и янычар в виде почетной стражи, а на деле, чтобы не допускать к нему христиан. «И зело все християне, — пишет Толстой, — опасны не токмо на двор ко мне притить, ниже мимо ворот моих пройтить смеют. И от приезду своего я и поднесь со иеросалимским патриархом не видался, чего он и сам сердечно желает, обаче учинить того не возможно за великим от них подозрением, а ныне уже мне и пересылатца с ним стало трудно с новаго двора». Вследствие такой подозрительности турецкого правительства Толстой иногда затруднялся правильно и без замедления пересылать свои донесения русскому правительству. И в таких случаях на выручку послу являлся Досифей, через руки которого вообще проходила вся переписка между нашим послом и правительством. 23 марта 1704 Досифей пишет Толстому: «Не скучайте о человеке, с кем письма послать, зане есть люди, что за неделю дважды ходят яко орлы, и мы пошлем с ними и пойдут в скорости и целости, и вы не поспешите токмо, напишите дела свои и нужные потребы повольно, едино по единому, и пришлите к нам грамоты в субботу, а мы их пошлем в понедельник, и дойдут и в скорости и в целости, на подписи да подпишите отдати в руки Мазепе».
Толстой высоко ценил услуги Досифя, дорожил его расположением и благоволением к себе, хорошо понимая, что Досифей для него лицо незаменимое по своей верности и ревности в службе России, потому он всегда старался выразить ему свое глубокое почтение, преданность и благодарность. В 1704 Досифей должен был на время отправиться в Молдавию. Но он не хотел, чтобы и в его отсутствие Толстой остался без его советов и верного надежного человека, который служил бы посредником между ними. В письме от 22 мая, извещая Толстого о своем отъезде в Молдавию, Досифей пишет: «Имеем тебе нечто писать, но оттуду, куда едем, будем вам писать и советывать и протчим приятелем, а письма те будем посылать чрез посредство зде пребывающаго священнаго лица, которое знаете [племянник Досифея, бывший архимандрит, а теперь rесарийский митрополит Хрисанф], и паки чрез посредство того же лица да имеем и ваши. Так же, ежели изволите, молим, чтоб нам иметь некакую ведомость от разговоров, которые имеют быть».
Служба Досифея нашим послам в Турции действительно была выдающаяся по продолжительности (более сорока лет), по важности и значению. Он был авторитетным советчиком и руководителем наших послов, на которых он смотрел как на своих воспитанников и учеников, обязанных ему своими успехами.
Царь Петр высоко ценил ревностную и полезную службу Досифея нашим послам. Отправляя послами в Турцию князя Голицына и потом Толстого, он приказывает им обо всех делах обязательно сообщать и советоваться с Досифеем, а Досифея особыми грамотами просит во всем помогать нашим послам, быть их советчиком и руководителем.
Служба Досифея как тайного информатора русского правительства не ограничивалась только тем, что он сообщал разные сведения нашим турецким послам, давал им различные советы и наставления, служил посредником в их сношениях с нашим правительством. Досифей, кроме того, посылал в Москву особые грамоты государю, канцлерам Головину и Головкину, в которых он или просто сообщал разные политические вести, или же, сообщая вести, вместе с тем и обсуждал их, высказывал по поводу их свои соображения, давал советы и указания нашему правительству, как ему следует поступать в тех или других случаях. — Каптерев Н Ф. Сношения иерусалимского патриарха Досифея с русским правительством (1669–1707). — М., 1891. — С. 191–238.
348
Каптерев Н. Характер отношений России к православному Востоку в XV–XVII столетиях. — М., 1885. — Приложение № 10. — С. 44–45.
349
СлРЯ. — Вып.12. — М., 1987. — С. 134.
350
Письма и бумаги Петра Великого. — Т. II. — СПб., 1889. — С. 35–36.
351
В указе Петра I «О воспрещении жителям княжества Лифляндского и Эстляндского, а также шведским военнопленным непозволительной переписки со шведами», датированном 1 января 1716 г., в последнем пункте его упоминается слово конверт: «5. Каждый должен есть за письма под конвертом его идущим отповедствовать [отвечать. — М.А.]». В «Новом словотолкователе, расположенном по алфавиту» (1804) Н. Яновский отмечает: «Конверт — то же, что куверт во втором значении. Зри сие слово»: «Куверт, фр. 1. Прибор столовый, заключающийся в тарелке, салфетке, ложке, ноже с вилкою и проч., приготовленный для каждой особы. Стол, накрытый на сто кувертов. 2. Обверт, обвертка бумажная на письме, на которой пишется обыкновенная надпись, кому оно принадлежит, и кладется печать. Письма получены, отправлены под кувертом Почт-Директора».
«Словарь современного русского литературного языка» (1956) свидетельствует, что в современном русском языке слово куверт в значении ‘конверт’ уже не употребляется, как не употребляется и в значении ‘столовый прибор’.
По единодушному мнению этимологов, слово конверт заимствовано из французского языка и восходит к французскому couvert. С этим согласиться можно. Однако остается невыясненным, как couvert (в произношении французов «кувер») изменилось в конверт? Каким образом в рассматриваемом слове появился носовой согласный [н]? Как это явление объясняется этимологами? Вот тут-то и возникают различные предположения.
Макс Фасмер об этимологии слова конверт сообщает, что появилось оно в эпоху Петра I. В русский язык могло попасть или через посредство немецкого языка (kuvert или непосредственно из французского couvert от couvrir — «покрывать»). Появление носового согласного в слове для М. Фасмера остается неясным, поскольку источником является среднелатинское copertum от copertus — «покрытый», в котором звука [н] нет. Автор этимологического словаря сомневается в правильности предположения, что носовой возник в результате неправильного чтения французского couvert или под влиянием латинского convertere — «оборачивать».
Конверт. Заимств. из франц. яз. в Петровскую эпоху. Франц. couvert — «покрытый» образовано от couvrir — «покрывать» (ср. старое куверт — «стол на четырех человек») и восходит к лат. copertum — тж. Изменение куверт в конверт связано или с неправильным прочтением франц. слова, или с влиянием лат. converto — «поворачиваю, повертываю, оборачиваю».
Это объяснение также вызывает возражение: во-первых, вряд ли можно прочитать u как n в печатном тексте. Во-вторых, непонятно, почему на чтение французского слова couvert должно было повлиять именно латинское converto, a не французское же convertir, английское convert или какое-нибудь другое сходно звучащее слово. Дать научно обоснованные ответы на поставленные вопросы не только сложно, но, пожалуй, и невозможно. Поэтому вопрос остается открытым.
Возможны и другие объяснения, поэтому ученые-этимологи всегда в поиске. Вот и нам представляется, что приведенные гипотезы о происхождении слова конверт можно пополнить еще одной. Разве нельзя предположить, что н в слове конверт появилось не в результате неправильного чтения, а в результате типографской ошибки? Третья буква во французском слове couvert в свое время (если бы книгу с такой опечаткой найти!) была набрана в перевернутом виде, в результате чего и появилось слово convert, которое и было прочитано как конверт. Печатная буква u в перевернутом виде полностью совпадает с буквой n. Чтение convert вместо couvert не вызвало никаких затруднений у переписчиков или переводчиков, и рожденное в России слово конверт стало постепенно теснить французское куверт, имевшее два значения, и к началу XX в. окончательно утвердилось в русском языке. — Введенская Л.А., Колесников Н. П. Ищите и обрящете. Беседы об этимологии // Научно-культурологический журнал RELGA. — № 14 (347). — 10.09.2018 — http: // www.relga.ru.
352
Даль В. — Т. 2. — СПб.-м., 1881. — С. 214.
353
Куракин Борис Иванович (20.7.1676, Москва — 17(28).10.1727, Париж), князь, государственный, военный деятель и дипломат, один из ближайших сподвижников Петра I, действительный тайный советник с 1725.
Родился в семье боярина и воеводы Смоленского князя Ивана Григорьевича Куракина, происходившего из старинного княжеского рода Гедиминов. После двухлетнего обучения грамоте в 1683 был назначен в спальники к Петру I. В 1691–1693 участвовал в его воинских «потехах» под селом Семеновское, в 1694 г. — в районе деревни Кожухово под Москвой. В 1691 женился на Ксении Федоровне Лопухиной (ум. в 1698) — сестре супруги Петра I Евдокии. Офицером участвовал в составе Семеновского полка в Азовских походах 1695–1696. В марте 1697 с группой дворянских недорослей послан под именем Бориса Иванова для обучения в Венецию, где он «учился наук математических» (арифметика, геометрия, астрономия, механика, фортификация), «равно как и для примечания чужестранных нравов и поведений». Ему давали лестную характеристику: «умен, способен к языкам, царю весьма предан. Несомненно, займет видное положение в государстве». Получил свидетельство мастера. В Москву К. вернулся в феврале 1699. Экзамен царю князь сдал в Воронеже, на верфи. Его морская служба на южных окраинах России продолжалась недолго. В 1698 вернулся в Москву и был назначен под Азов. В 1699 сопровождал Е.И Украинцева в Константинополь. В 1700 участвовал в Нарвском сражении, в 1702 — во взятии Нотебурга. Принимал участие в строительстве Санкт-Петербурга. В 1707 послан к римскому папе Клименту XI с заданием добиться непризнания Станислава Лещинского польским королем. После успешных переговоров посетил Венецию, Австрию, Гамбург, Голландию с целью предотвратить вербовку наемников в шведскую армию. По возвращении в Россию в начале 1708 г. был пожалован подполковником лейб-гвардии Семеновского полка. Участвовал в Полтавском сражении 1709, где командовал Семеновским полком; после измены И.С. Мазепы К. поручена организация избрания нового гетмана. В октябре 1709 направлен к Брауншвейг-Люнебургскому курфюрсту для переговоров о браке царевича Алексея Петровича с дочерью курфюрста Шарлоттой. В начале 1710 вел переговоры с Ганноверским курфюрстом (будущий английский король Георг I), добился нейтралитета Ганновера. Затем некоторое время находился в Голландии при после А. А. Матвееве.
В октябре 1710 К. был направлен в Лондон полномочным министром с «наказом» стараться отвлечь английский двор от шведов, а потом склонить последний выступить посредником в переговорах российского двора со шведским и турецким. Очень скоро он убедился в невозможности достижения желаемого результата. К. доносил из Лондона, что Англия является самой враждебной русским интересам страной Европы. Однако он поддерживал с английским правительством внешне дружественные отношения, вел длительные, но бесплодные переговоры о нейтралитете германских государств, о посредничестве и т. п. Пост полномочного министра князь К. занимал недолго, летом 1711 он был отозван, чтобы получить вскоре назначение в Париж. Петр I придавал большое значение переговорам Куракина с правительством Людовика XIV, рассчитывая с помощью французского короля заключить мир с Турцией и Швецией. Вскоре, однако, возросшие опасения осложнить отношения с морскими державами вынудили царя отказаться от мысли о союзе с Францией. Дальнейшее пребывание русского посла в Париже становилось бессмысленным.
С октября 1711 г. по август 1725 — посол в Гааге. Здесь воспользовавшись соперничеством между Голландией и Англией, сумел убедить первых, что им выгоднее торговать с Россией на Балтике, чем поддерживать в войне Швецию. Князь К., находясь на посту посла в Гааге, по существу выполнял функции вице-канцлера за границей.
В апреле 1714 полномочный представитель России на Брауншвейгском конгрессе, на котором обсуждался вопрос о русско-шведском мире. В феврале 1715. К. дана грамота на заключение союза с Данией и Великобританией, однако британский король выступил в поддержку Швеции, и союз заключен не был. Куракин вел также работу по заказу кораблей, приглашению на русскую службу иностранцев; при создании Санкт-Петербургской Академии наук способствовал приглашению в Россию иностранных ученых. В 1717 сопровождал Петра I в путешествии по Франции. В августе этого же года участвовал в заключении в Амстердаме договора между Россией, Францией и Пруссией о дружбе, союзе и торговле. Участвовал в Аландском конгрессе 1718–1719.
С мая 1722 по 1728 — посол во Франции. В 1723 вел переговоры с Францией о заключении более тесного союза. Безуспешно пытался добиться брака между королем Франции Людовиком XV и великой княгиней Елизаветой Петровной.
В возрасте 50 лет Борис Иванович Куракин скоропостижно скончался в Париже. Его тело было перевезено в Москву и погребено в фамильном склепе Чудова монастыря в Кремле. Князь до конца жизни занимался благотворительностью, помогая беднякам. Перед смертью завещал своему сыну князю Александру построить в Москве богадельню с церковью для пятнадцати заслуженных офицеров, обеспечив ее надлежащим доходом.
Оставил путевые записки и автобиографию (доведена до 1709) и составил подробный план для истории России, по которому успел написать лишь «Гисторию о царе Петре Алексеевиче и ближних к нему людях. 1682–1694 гг.». Завещал свой капитал на устройство «шпиталя» (Странноприимный дом князей Куракиных в Москве).
— Русский биографический словарь. — Т. IX. — СПб., 1903. — C.572–579.
354
Архив князя Куракина. — Книга третья. — СПб., 1892. — С.33.
355
Словарь русского языка XVIII века. — СПб. 1998. — Вып.10. — С.188.
356
Письма и бумаги Петра Великого. — Т. IV. — СПб., 1900.— С.1077, примечание.
357
Там же.
358
Архив князя Куракина. — Книга третья. — С.47–48.
359
Шереметев Б.П.. Военно-походный журнал 1711 и 1712 годов. — СПб., 1898. — С. 5.
360
Ефимок — русское обозначение западноевропейского серебряного талера, бывшее в употреблении до середины XVIII в. Своим названием он обязан иоахимсталеру — монете, отчеканенной в Иоахимстале (город на северо-востоке Богемии) с изображением святого Иоахима — покровителя рудокопов. До 1654 г. ефимки являлись источником высокопробного серебра для выпуска русских копеек. В 1654 г. на кружок ефимка нанесли изображения царя и государственного герба, и эта монета стала первой в России с номинальной стоимостью в один рубль.
361
Архив князя Куракина. Книга третья. — СПб., 1892. — С. 61.
362
Словарь русского языка XVIII века. — СПб., 1998. — Вып. 10. — С. 152.
363
Архив князя Куракина. — Книга третья. — СПб., 1892. — С. 47–48.
364
Словарь русского языка XVIII века. — СПб., 1998. — Вып. 10. — С. 152.
365
Сорина X. Аландский конгресс // Вопросы истории — 1947. — № 6. — С. 53.
366
Веселовский Федор Павлович (ок. 1690 — после 1762) — дипломат петровского времени, тайный советник. Сын крещёного еврея Павла Яковлевича Веселовского (ум. в 1715), бывшего куратором немецких школ и комиссаром Аптекарской канцелярии в Москве, от брака с Марией Николаевной Аршеневской. Обучался в гимназии Э. Глюка, был принят в Посольский приказ (которым заведовал его двоюродный брат П. П. Шафиров) переводчиком с немецкого и латинского языков. В 1707 был назначен Петром I секретарем российского посольства в Риме, возглавляемым Б. И. Куракиным. Сопровождал Куракина в поездках в Ганновер и Лондон. В 1711 переведён в российское посольство в Копенгагене, в 1712 назначен секретарем посольства. В 1714 сопровождал Куракина в Брауншвейг, а в 1716 — в Лондон.
С 1 февраля 1717 исполнял обязанности резидента при английском дворе; 9 июня 1717 утверждён резидентом в Лондоне. Участвовал в переговорах о возвращении города Висмара герцогу мекленбургскому; устроил в Лондоне православную церковь; через Веселовского велись переговоры о соединении англиканской и восточной церквей. Помимо посольских обязанностей, Веселовский занимался вербовкой квалифицированных специалистов, заключением выгодных для России торговых контрактов. Во время англо-русского конфликта 1719–1720 не проявил необходимой принципиальности, вследствие чего (а также ввиду сношений с братом Авраамом, резидентом в Вене с 1715, который, опасаясь репрессий, не вернулся в Россию в 1719) лишился доверия Петра I и в феврале 1720 был смещён с должности и определен секретарём посольства в Данию.
Опасаясь ареста «за брата Авраама» и отказавшись покинуть Великобританию, он писал, что поскольку его отзывают не для того, чтобы отправить в Данию, а для того, чтобы лишить его свободы за брата Авраама, то, чувствуя себя невинным, он никогда не выедет из Англии.
В 1727 и 1733 ходатайствовал перед российскими властями о возвращении на родину. При императрице Анне Ивановне начал посылать ценные сообщения вице-канцлеру, графу А. И. Остерману, о внутриполитическом положении Англии, парламентских новостях, событиях придворной жизни. Заверял графа в желании «употребить последние дни живота своего к услугам отечества… яко верному и всякому доброму подданному надлежит». Возможно, Веселовского намеренно не спешили пускать в Россию потому, что такой «канал» информации был нужен правящей верхушке именно в Лондоне.
Вернулся в Россию после воцарения императрицы Елизаветы Петровны. Состоял на военной службе. В ноябре 1748 был назначен церемониймейстером российского императорского двора, с 1752 — в отставке с присвоением чина генерал-майора.
Путешествуя за границей в 1756–1760, по поручению И.И. Шувалова вёл переговоры с Вольтером о написании истории Петра I. В 1760 назначен куратором Московского университета. 10 февраля 1761 пожалован в кавалеры ордена св. Александра Невского. 18 ноября 1762 г. отправлен в отставку. Последние годы жизни, по-видимому, провёл за границей. — Веселовские // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. — СПб., 1892. — Т. VI. — С. 97–98; Императорский Московский университет: 1755–1917: энциклопедический словарь / А. Ю. Андреев, Д. А. Цыганков. — М., 2010. — С. 126–127.
367
Шлейниц Ганс Христофор — барон, выходец из герцогства Брауншвейг-Вольфенбюттель, посланник во Франции (9 августа 1717–1720 гг.).
368
Архив князя Куракина. — Книга третья. — СПБ., 1892. — С.58–60.
369
Словарь русского языка XVIII века. — СПб., 1998. — Вып. 10. — С. 152.
370
Письма и бумаги Петра Великого. — Том седьмой. — Вып. второй. — М.-Л. 1946. С.778.
371
Письма и бумаги императора Петра Великого. — СПб., 1889.— Т. II. — Вып. II. — С. 428–429.
372
Неплюев Иван Иванович (05.11.1693-11.11.1773).
Из древнего дворянского рода, происходившего от боярина Андрея Ивановича Кобылы (1-я половина XIV в.), родственного Романовым.
Родился в семье обедневшего новгородского помещика Ивана Никитича Неплюева. Мать Марфа Петровна — урожденная княгиня Мышецкая.
В 16 лет Неплюев лишился отца, а в 18, по воле матери, женился на Федосье Федоровне Татищевой. Поселились молодые в новгородском имении Неплюевых селе Поддубье. Через два года, когда у Ивана Неплюева был уже сын Адриан, он удалился на богомолье в монастырь — «по обещанию», и отсутствовал год и четыре месяца.
В 1714 по указу о недорослях И.И. Неплюев в числе других дворян был определен в Новгородскую математическую школу. А.Д. Меншиков, устроивший смотр новгородским недорослям, отметил его незаурядные способности и, вероятно, способствовал тому, что Неплюева, как одного из лучших учеников, вскоре перевели в Нарвскую навигационную школу, а затем в Петербургскую Морскую академию. Петр I ревниво следил за успехами своих питомцев. В 1716 Неплюев был определен в Ревельский флот гардемарином, потом с несколькими товарищами отправлен в Венецию для обучения искусству мореплавания. Здесь в 1717–1718 он принял участие в войне с Турцией на стороне Венеции и за успехи получил от венецианского генерала Пасквалино аттестат, засвидетельствовавший его мастерство в управлении галерой на море.
По окончании войны гардемарины продолжили образование в Кадиксе, в Морской академии, и завершив его, в 1720 вернулись на родину. В Петербурге гардемарины сдавали экзамены в Адмиралтейской коллегии в присутствии Петра I. Государь ответами Неплюева остался доволен и произвел его в поручики морского галерного флота, напутствовав такими словами: «Видишь, братец: я и царь, да у меня на руках мозоли, а всё оттого: показать вам пример и хотя под старость видеть достойных помощников и слуг Отечеству». Вскоре Неплюев был назначен смотрителем и командиром над строящимися в Петербурге морскими судами — служба, при которой он постоянно находился на глазах у царя. Петр 1 однажды заметил: «В этом малом путь будет!»
В январе 1721 Петру I потребовался резидент в Константинополь со знанием итальянского языка. Ф. М. Апраксин рекомендовал послать «хваленого» Неплюева, на что Петр ответил: «Это правда, он хорош, да мне бы хотелось его у себя иметь». Но подумав, назначил его резидентом.
В Константинополе он держался с осторожностью, так как английский и французский послы были готовы на всё, лишь бы поссорить Россию и Турцию. Это им не удалось. Не удалась и попытка отравить русского резидента. Неплюев заключил с Турцией мирный договор, по которому Россия приобретала во владение все земли, лежащие на западном берегу Каспийского моря. В награду за это Петр I пожаловал ему 400 душ в Устюжно-Железопольском уезде, произвёл в капитаны первого ранга и велел выдать его жене и детям полное жалованье по этому чину — сверх того, что получал Неплюев в Константинополе, а его старшему сыну Адриану положил 300 руб. в год на образование.
В 1727 с позволения Екатерины I, Неплюев перевез в Константинополь жену и дочь (Адриан был с ним, двое других детей умерли). В годы царствования Петра II (1727–1730) ему было пожаловано еще одно имение. В 1730, при восшествии на престол Анны Иоанновны, он получил чин шаубенахта — контр-адмирала флота.
В 1732, сильно заболев (по-видимому, лихорадкой), Неплюев отправил в Россию жену, старшую дочь и двух детей, родившихся в Константинополе, а в 1735 сам вернулся в Россию. Здесь был произведен в тайные советники и назначен присутствовать в Коллегии иностранных дел. Вскоре после отъезда Неплюева из Константинополя, где он прослужил 14 лет, между Россией и Турцией возникла война, для России неудачная. 18 сентября 1739 мир был подписан, Россия возвращала Турции все прежде завоёванные крепости за исключением Азова, обязываясь срыть в нём все укрепления. Размежеванием земель по Днепру и Бугу поручили заняться Неплюеву, назначенному незадолго до этого киевским губернатором. В Киеве скончалась жена 4 декабря 1740.
Вскоре после восшествия на престол Елизаветы Петровны (27 ноября 1741) Неплюев был арестован и лишен всех малороссийских поместий, чина, места (к этому времени он являлся главноначальствующим над всей Малороссией) и ордена Александра Невского. Однако проведённое расследование показало, что ни в какие замыслы против императрицы Неплюев не входил, а потому чин и орден ему были возвращены; жалованные же малороссийские деревни уже разошлись по другим людям.
К прежней службе И.И. Неплюев не вернулся, а отправился по указу Елизаветы Петровны в Оренбургскую комиссию командиром. В самарскую штаб-квартиру Комиссии он прибыл в конце апреля 1742 и, приняв от генерала Соймонова войска и дела по управлению краем, выехал в Уфу. Там получил подробные сведения о состоянии Уфимской провинции, о населяющих её народах: башкирах, черемисах, чувашах, мещеряках, тептярях и вотяках и направился в самую глубь провинции, к верховьям Яика, определив по его течению места для нескольких крепостей.
В 1743, во вторую поездку в Уфимскую провинцию, заложил 8 крепостей и 18 редутов и устроил в них гарнизоны для защиты от кочевников. Искал удобные пути между крепостями, а среди них тот, который со временем мог бы стать главным.
В поездке его сопровождала жена (И.И.Неплюев был женат вторым браком на двадцатитрехлетней фрейлине Анне Ивановне Паниной, слывшей украшением императорского двора по красоте и образованности. Венчание было в Москве 7 октября 1741), по дороге она простудилась и умерла; похоронена была в Орской крепости, в ограде Преображенской церкви.
В 1743 Оренбург опять поменял свое местоположение, на сей раз окончательно. Прибыв в урочище Красная гора и осмотрев место, предназначенное для строительства крепости, Неплюев нашел его неприемлемым по причине всяческих неудобств (в том числе вредных для здоровья климатических условий) и предложил строить город в 70 верстах отсюда, рядом с Бердской слободой. План, представленный Елизавете Петровне, был ею принят, и 19 (30) апреля 1743 Оренбург с «надлежащим молебствием с пушечной пальбою» заложили на высоком берегу Яика близ устья реки Сакмары.
Строительство города-крепости Неплюев вел самоотверженно: до ноября жил в землянке, и в выстроенный для него дом перешёл, когда для жителей были готовы дома, а для гарнизона — казармы.
Неплюев вызвал в Оренбург купцов из Уфы, Самары и других городов на самых выгодных условиях и обеспечил их выстроенным на казенный счет жильем. Своему основателю обязан город и первыми городскими церквами: Преображенской и Введенской, называвшимися летним и зимним соборами, и пригородной Георгиевской.
В 1744 было дозволено строить в Оренбурге и татарские мечети. На строительство прибывали тысячи людей, в том числе башкиры и тептяри (с платой по две копейки в день), и к 1747 в Оренбурге уже насчитывалось 840 дворов, четыре церкви, имелись казенные номера, аптеки, пороховой погреб, магазины, гостиный и меновой дворы с 44 и 131 лавками соответственно. Было положено начало правильной разработке илецкой соли, открыты мел, известь, глина, различные руды, улучшено рыболовство по Яику, устроены 2 стекольных, 15 медеплавильных и 13 железоделательных заводов. К 1752 между Оренбургом, Челябинской и Троицкой крепостями был учрежден почтовый тракт протяжённостью ок. 700 верст. В эти же годы начался всемирно известный промысел — вязание шалей и других изделий из пуха местной козы.
В 1744 Неплюев представил в Сенат проект об образовании губернии, и в том же году, 15 марта, Сенат издал указ об учреждении Оренбургской губернии. Указ гласил: «В упомянутом городе Оренбурге быть губернии, именоваться Оренбургскою губерниею, в ней быть губернатором тайному советнику Неплюеву».
Территория губернии простиралась от Волги до Сибири и от Камы до Каспийского моря, доходила до нынешних Курганской, Омской, Свердловской, Самарской, Пермской, Тюменской, Ульяновской областей, включала 30 тысяч квадратных километров современного Узбекистана, где жили каракалпаки, и превышала площадь теперешней Оренбургской области в 12,3 раза. Биограф Неплюева Витевский описывал Оренбургский край весьма мрачными красками: «Познакомившись с краем и с делами по его управлению, Неплюев убедился, что большая часть правительственных распоряжений, касавшихся башкир и других инородцев края, оставалась пока только на бумаге; должного порядка в управлении не было. Между башкирцами находилось много недовольных русскою властью и особенно притеснениями со стороны чиновников; в расходовании сумм найден большой беспорядок и громадный недочет; инородцы и русские поселенцы края, вследствие постоянных бунтов среди башкир и злоупотреблений некоторых воевод, страшно бедствовали; многие деревни были опустошены или выжжены; большие пространства плодородной земли лежали нетронутыми, ожидая плуга земледельца и умелых рабочих рук».
В марте 1744, по ходатайству Неплюева, Сенат издал указ о ссылке на поселение в Оренбург преступников из купцов, мастеровых и ремесленных людей, «дабы в том новом месте промышленных мастеровых, ремесленных и купцовых людей умножено быть могло». А 15 июля того же года, по причине окончания со «шведскою короною войны» и заключенного мира, Елизавета Петровна объявила о прощении преступников и поселении некоторых из них по оренбургской линии. В манифесте об этом говорилось: «Простить всех приговоренных уже к смертной казни, сосланных в каторжные работы, хотя бы и навечно, освободить… Крестьян и посадских отправить в свои имения, а если наказаны публично, но ноздри не вынуты, тех хотя послать в их жилища, но ни к каким делам не определять; а у которых ноздри вынуты или другие знаки положены — тех послать в Оренбург на поселение в тамошние места и предместья по рассмотрении той губернии губернатором».
Издал Сенат, по просьбе Неплюева, указ об оставлении в крепостях Оренбургской губернии беглых и не помнящих родства людей с причислением их в казаки.
Стремясь дать защиту русским поселениям от нападений, Неплюев приступил к строительству крепостей, редутов и форпостов с такой энергией, что уже через несколько лет Оренбургский край был прикрыт от набегов воинственных кочевников целой цепью крепостей: к югу шла нижнеяицкая линия с 9 крепостями и 18 форпостами, к западу по реке Самаре — самарская с 9 крепостями и 3 редутами, к востоку — двойной ряд военных поселений: по Яику 10 крепостей и 16 редутов, а по Сакмаре — 10 крепостей и 2 редута. Всего в Оренбургском крае было возведено 114 укреплений разного рода. Без них, по словам Витевского, о торговле и промышленности в настоящем смысле нечего было и говорить. Каждый торговый караван пришлось бы охранять целым войском не только от киргизов и калмыков, но и от разбойничьих шаек каракалпаков, кашгарцев, хивинцев и других среднеазиатских народов.
С увеличением числа укреплений пришлось думать и об увеличении военной силы, а потому Неплюев обратил особенное внимание на оренбургских и яицких казаков. Желая лично ознакомиться с положением казачества, Неплюев отправился в Яицкий городок и взял с собой П.И. Рычкова, впоследствии — первого члена-корреспондента Российской Академии наук. С его помощью Неплюев собрал исторические сведения о Яицком войске, и составил подробный проект об изменении его управления. В 1753, будучи в Петербурге, Неплюев представил свой проект Военной коллегии, но утверждения его не добился. Благодаря Неплюеву, Яицкое войско осталось на своей земле и получило в «вечное владение» воды, изобилующие рыбой.
Неплюев разработал и штаты Оренбургскому нерегулярному корпусу (Оренбургскому казачьему войску), и собственноручно подготовил эскиз его знамени. Немало потрудился он над устройством Уфимской и Исетской провинций, входивших в состав Оренбургской губернии, и над устройством быта ставропольских крещёных калмыков, на которых возлагал большие надежды, рассчитывая, что их пример, подкреплённый различными льготами, будет привлекать калмыков-язычников, и они мало-помалу сделаются добрыми христианами и осядут на земле. Одной из мер, предпринятых Неплюевым для ознакомления калмыков с земледелием, было введение общественной запашки, на которую должны были являться со всех уездов по нескольку человек с лошадьми и работать под присмотром русских переселенцев и приставов. Духовное руководство калмыками Неплюев поручил протоиерею Чубовскому, знавшему калмыцкий язык. Им были переведены Евангелие и извлечения из Церковной истории, составлен калмыцкий букварь.
Пока главным начальником Оренбургского края оставался Неплюев, всё шло хорошо. Но стоило ему уехать в Петербург, и ставропольские калмыки сделались почти такими же язычниками, как астраханские, многие из них стали переселяться в улусы, где их охотно принимали, а улусные калмыки побежали в Китай… Зная мечту Петра 1 «отворить врата в полуденную Азию», Неплюев многое сделал для того, чтобы Оренбург стал центром русско-азиатской торговли. Он писал приглашения во все магистраты, посылал татар Сеитовской слободы приглашать киргизцев, хивинцев, ташкентцев, кашкарцев, трухменцев и бухарцев.
Татары как нельзя лучше исполнили волю губернатора, и уже в 1745 в Оренбурге происходила значительная торговля. Как писал сам Неплюев, «знатный торг в Оренбурге возымел начало». В 1749 Неплюев докладывал в Сенат: «В прошлом году русские купцы получили в Оренбурге серебра персидского монетою от азиатских купцов 71 пуд 13 фунтов, а с последней половины текущего года прибыло несколько бухарских и хивинских караванов, в которых тамошних обыкновенных товаров очень немного, но персидского серебра 418 пудов 22 фунта, а так как привозных туда из России товаров только на 140 тысяч рублей, из чего надобных азиатским купцам едва достанет ли, то по просьбе русских купцов принужден он дать им на почтовые подводы подорожные, с которыми они на своём коште отправляют нарочных в Москву и другие города, чтоб как можно скорее ещё доставить нужных товаров в Оренбург. Сверх того, писано в Казань, чтоб тамошние купцы спешили туда же с своими товарами, ибо если однажды русских товаров азиатским купцам не достанет, то этим они могут быть отохочены от приезда в Оренбург в большом числе».
Неплюев на посту губернатора оставался государственным деятелем, мыслящим в масштабе всей Империи и заботящимся о её процветании. Встревоженный тем, что из привезённого «азиатцами» серебра большую часть взяли за свои товары астраханские купцы, Неплюев счёл своим долгом предупредить тамошнего губернатора, чтобы это серебро через имеющийся в Астрахани порт не уплыло обратно в Персию.
Вскоре Оренбург сделался главным пунктом меновой торговли между русскими и азиатскими купцами, и для удобства её были выстроены гостиный и меновой дворы: гостиный двор располагался в городе и предназначался для зимней торговли, а меновой за Яиком — для летней.
В конце 1751 Неплюев сообщал в Петербург, что из Оренбурга с начала года «вступило в Россию золота 13 пудов 1 фунт 15 золотников, серебра — 1186 пудов 22 фунта, пошлин взято 82949 рублей». По свидетельству П.И.Рычкова, в 1748–1755 через Оренбург в Россию ввезено до 55 пудов золота и 4600 пудов серебра, а это при недостатке в то время в государстве драгоценных металлов, имело важное значение. Скоро Оренбург обзавёлся собственной плавильней, где «сплавку» золота и серебра, согласно указу Сената, производили так, как в «Москве на монетном дворе чинится… дабы оное серебро и золото без вторичной сплавки прямо в передел было годно».
Видя успехи внешней торговли, Неплюев составил проект о торговле России с Индией, но этому проекту, к великому его огорчению, не дали хода. В 1754 г., когда в Оренбурге кипела творческая, созидательная работа, преобразующая край к лучшему во всех отношениях, среди башкир был подготовлен хорошо организованный заговор, у истоков которого стоял мещеряцкий мулла Абдулла Мязгильдин, религиозный фанатик, известный в народе под прозванием Батырша Алеев. Батырше удалось склонить на свою сторону не только башкир, но и казанских татар, и киргизов. Восстание полыхнуло по всему краю почти в один и тот же час. Несмотря на сильное недомогание, Неплюев принял на себя руководство по прекращению мятежа. Он распорядился, чтобы во всех крепостях и редутах были приняты надлежащие меры предосторожности, и потребовал присылки войск, указав при этом места, где должны были собраться вызванные полки, и дав подробные наставления, как им действовать. Одновременно с этим, Неплюев отправил киргизскому хану Нурали грамоту, в которой просил удерживать свой народ от участия в бунте, а киргизским старшинам — подарки в сопровождении толмачей из мусульман с тем же пожеланием. Но, самое главное, по всему краю были разосланы указы, обещающие прощение бунтовщикам, если те явятся с повинной. В результате восстание было прекращено, а Батырша пойман и отвезён в Петербург.
Чувствуя, что здоровье не позволяет больше оставаться на трудном и ответственном посту оренбургского губернатора, Неплюев подал прошение об отставке, которое было принято в 1758. До 1760 он жил в Петербурге как частное лицо, а затем снова поступил на службу в звании сенатора и конференц-министра, но в должности пребывал, «немым» по собственному его выражению, «ибо никто уже и мнения моего не требовал».
28 июня 1762 при отъезде заговорщиков и будущей императрицы Екатерины II в Петергоф для принятия от Петра III отречения от престола, Неплюеву был поручен цесаревич Павел Петрович, а также и весь Петербург со всеми находившимися там войсками. Во время коронации Екатерины II в Москве, Петербург был снова оставлен на Неплюева. Позже государыня наградила Неплюева орденом Св. Андрея Первозванного и положила ему сверх жалованья по 500 рублей в месяц. Награды «действительному тайному советнику, сенатору и кавалеру И.И. Неплюеву были пожалованы за долгую службу, а особенно за учинённое им в бытность его в Оренбурге знатное приращение государственных доходов».
Между тем, здоровье Неплюева всё более ослабевало, и в середине 1764 он, ослепший, явился к Екатерине II с просьбой об увольнении от службы. Императрица усадила его подле себя и, предугадывая его намерение, сказала: «Я разумею тебя, Иван Иванович! Ты конечно хочешь проситься в отставку, но — воля твоя — я прежде тебя не отставлю, пока ты не отрекомендуешь мне на свое место человека с такими же достоинствами, с какими ты». Неплюев, растроганный до слез, отвечал:
«Нет, государыня, мы ученики Петра Великого; проведены им сквозь огонь и воду; инако воспитывались, инако думали и инако вели себя; а ныне инако воспитываются, инако ведут себя, инако мыслят. Итак, я не могу ни за кого, ниже за сына моего ручаться». При выходе в отставку, Неплюев получил в награду «за верную, честную, многополезную и продолжительную службу» несколько деревень в Малороссии и 20 тысяч рублей. После этого он некоторое время жил в Петербурге, навещаемый императрицей, которая иногда совершенно запросто у него обедала.
В 1765 он побывал в своем родовом имении Поддубье, а затем поехал в Малороссию, но по дороге сильно занемог и выписал к себе сына Николая, служившего в Петербурге. Состояние отца было настолько слабо, что сын счёл необходимым забрать его в Петербург. Однако Неплюеву скоро наскучила бездеятельная жизнь в столице, и он отправился в Поддубье строить храм.
В октябре 1773 Неплюев почувствовал полный упадок сил, стал готовиться к смерти и в течение трёх дней диктовал князю Андрею Ивановичу Мышецкому и Василию Васильевичу Татищеву письмо к своему сыну Николаю. В числе последних наставлений замечательно следующее:
«Люби своё отечество и в защищение того пользы не щади не только благосостояния, но и жизнь. Подчинённым твоим и паче крестьянам будь больше отец, нежели господин, имея присно в памяти слово Божие: «милости хощу, а не жертвы», и что они такие же люди, как и ты, кроме чинов и власти, данной тебе гражданскими законами» Скончался Неплюев 11 ноября 1773 г. на восемьдесят первом году жизни и похоронен в Поддубье, в им же построенном храме. — Федорченко В.И. — Т. II. — Красноярск. 2000. — С.116–117.
373
Письма и бумаги Петра Великого. — СПб., 1889. — Т. II. — Вып. II. — С. 429.
374
Смирнов Н.А. Описания о бунтах в Константинополе в 1730–1731 гг. // Археографический ежегодник за 1960 г. — М., 1962. — С. 322.
375
СлРЯ. — М., 1977. — Вып. 4. — С. 269.
376
Там же.
377
Письма и бумаги Петра Великого. — Т. VI. — СПб., 1912. — С. 490.
378
СлРЯ. — М., 1994. — Вып. 19. — С. 186.
379
Ладыженский (Лодыженской) Абросим (Обросим) Иванович (ум. не ранее 1633 г.) — русский государственный деятель 1-й трети XVII в. Впервые упоминается в 1598 г. Дворянин московский (1619), стольник (1627).
За московское осадное сиденье пожалован вотчиною (1610).
Участник земского собора 1613 г., подписал грамоту об избрании на царство Михаила Романова. В 1613–1614 гг. ездил с посольством в Крым с грамотами и подарками. В 1623 г. — воевода в Касимове. В 1624–1626 гг. — воевода Белгорода, отразил нападение польско-литовских войск. В 1626 г. — воевода в Валуйках для размена пленных. В 1627–1630 гг. — воевода в Великом Устюге.
В 1627 г., 1631–1633 гг. был приставом у разных послов. Имел вотчины в Пошехонском уезде (Белосельский стан). В 1617 г. Абросиму Ладыженскому пожаловано подмосковное село Знаменское-Садки, ставшее родовой вотчиной Ладыженских.
380
Письма русских государей и других особ царского семейства, изданные археографическою комиссией (1526–1658). — Т. I. — М., 1848. — С. 15.
381
Там же.
382
Там же. — С. 21.
383
Там же.
384
Там же. — С. 19.
385
Архив князя Куракина. — Книга вторая. — СПб., 1891. — С. 32.
386
Письма и бумаги Петра Великого. — Т. II. — СПб., 1889. — С. 152.
387
Там же. — Т. III. — СПб., 1893. — С. 709.
388
СлРЯ. — М., 1987. — Вып. 13. — С. 78.
389
Архив князя Куракина. — Книга четвертая. — Саратов, 1893. — С. 330.
390
1 мая 1707 появилось Королевство Великобритания, созданное политической унией королевств Англии и Шотландии в соответствии с Договором об Унии 1706 года.
391
Архив князя Куракина. — Книга четвертая. — Саратов, 1893. — С. 426.
392
«Шведы распространили здесь повсюду известие о сражении, которое, будто бы, произошло 10-го июня при Бендерах между московскими и турецкими войсками, в котором воско под предводительством генерала Шереметева было разбито наголову, так что 40 т. убито и 15 т. ранено, не считая в том числе убитых и раненых офицеровъ; но этому не поверили». Из письма Бека Куракину в Голландию от 20 июля 1711 г. В действительности, подобное известие являлось дезинформацией; сражение между русско-турецкими войскамив в 1711 произошло только 9 июля, когда турецкие войска штурмовали укреплённый лагерь у Новой Станилешти, в котором находилась русская армия. Штурм был отражён, турки потеряли 8 тысяч, но положение русских войск стало критическим из-за отсутствия боеприпасов и продовольствия. Были начаты переговоры и 12 июля 1711 заключён невыгодный для России Прутский мирный договор. — Архив Ф.А. Куракина. — Книга вторая. — СПб., 1891. — С. 439.
393
Архив князя Куракина. — Книга вторая. —С. 271.
394
Письма и бумаги Петра Великого. — Т. III. — СПб., 1893. — С. 136.
395
Там же. — С. 138.
396
Там же.
397
Там же. — С. 502.
398
Там же. — С. 506.
399
В петровское время широкое распространение получают повседневные записки, называемые «юрналами», «диурналами» или «журналами». Журналы вели Петр I, его военачальники, офицеры и капитаны, руководители экспедиций и придворные. Одновременно и независимо от собственноручных петровских записей записи велись лицами из его ближайшего окружения, сопровождавших его в походах. Ведение журналов сосредотачивается в Кабинете Петра I, созданном в 1704 г. В канцеляриях фельдмаршалов Б.П. Шереметева и А.Д. Меншикова ведутся военно-походные журналы. Журналы описывали действия армии и флота, в них записывались копии входящих и исходящих документов. — Майкова Т.С. Военные «Юрналы» петровского времени (По материалам ЦГАДА) // Вопросы военной истории России XVIII и первой половины XIX века. — М., 1969. — С. 368–390.
400
Шереметев Б.П. Военно-походный журнал 1711 и 1712 гг. — СПб., 1898. — С. 188.
401
Деяния Петра Великого, мудрого преобразователя России, собранные из достоверных источников и расположенныя по годам. Сочинение И.И. Голикова. — Изд. 2-е. — М., 1836. — Т. V. — С. 96.
402
Письма и бумаги императора Петра Великаго. — Т. IV. Примечания. — С.554.
403
Там же. — С. 686, примечания.
404
Там же. — С.786.
405
Там же. — С. 1055.
406
Там же. — С. 683.
407
«Артикул воинский с кратким толкованием» был впервые издан 25 апреля 1715. Петр I принял непосредственное участие в его подготовке. Необходимость разработки Артикула была связана с формированием постоянной регулярной армии в России. Это первая попытка систематизации российских уголовно-правовых норм. Артикул предусматривал усиление суровости наказаний и их исполнения, развивая идеи «Соборного уложения» о мести преступнику и устрашения населения, содержал перечень воинских преступлений и устанавливал меры наказания за эти преступления. За такие преступления, как, например, измена, уклонение от военной службы, невыполнение приказа и др., предусматривались жестокие наказания — битьё кнутом, шпицрутенами, ссылка на каторгу или смертная казнь, которая могла быть простой (повешение, отсечение головы, расстрел) либо квалифицированной (сожжение, колесование или четвертование). Артикул включал текст военной присяги, в которой упор сделан на осознание важности исполнения воинского долга, сохранения верности знамени и соблюдения твёрдой воинской дисциплины. Артикул воинский //Российское законодательство X–XX вв.: в 9 т. Т.4. — М., 1986.
408
Артикул воинский с кратким толкованием. СПб., без года. С.93.
409
Устав воинский. Указ соч. — С.356–357.
410
Тредиаковский В. Указ. соч. — С. 43.
411
Письма и бумаги Петра Великого. — Т. IV. — СПб., 1900. — С. 100–101.
412
Там же.
413
Там же. — С. 595–596, примечание.
414
Там же. — С. 600.
415
Там же. — С. 59.
416
Там же. — С. 537–538.
417
Материалы для истории русскаго флота. — Часть I. — СПб., 1865. — С.38.
418
Словарь русского языка XVIII века. — Вып. 16. — Л., — С.88.
419
Материалы для истории русскаго флота. — Часть I. СПб., 1865. — Балтийский флот. 1701–1725. С.280–281.
420
Cловарь русского языка XVIII века. — Вып. 2. — Л., 1985. — С.123.
421
Материалы для истории русскаго флота. Часть I. Указ. соч. С.60.
422
Книга Устав морской о всем, что касается доброму управлению, в бытности флота на море. Напечатася повелением Царскаго Величества. В САНКТПЕТЕРБУРГЕ, при Императорской Академии Наук, шестым тиснением 1780 г. Книга первая. Глава первая. С.20.
423
Там же. Книга пятая. О штрафах. Глава вторая. О самовольном обнажении шпаги, о тревоге и карауле. С.144.
424
Словарь русского языка XVIII века. Вып. 16. — СПб., 2006. — С. 88.
425
Письма и бумаги Петра Великого. — Т. VIII. (июль — декабрь 1708 г.) — Выпуск первый. М.-Л., — 1948. С.147.
426
Словарь русского языка XVIII века. — Вып. 16. — Л., 2006. — С. 88.
427
Материалы для истории русскаго флота. Часть II. Балтийский флот. 1702–1725. — СПб., 1865. — С.396.
428
Леонтьева Г.А., Шорин П.А., Кобрин В.Б. Вспомогательные исторические дисциплины. — М., 2003. — С. 189–190.
429
Словарь церковно-славянскаго и русскаго языка, составленный вторым отделением Императорской академией наук: в 4 т. (далее — Словарь церковно-славянского и русского языка) — СПб., 1847. — Т. IV. — С. 268.
430
Даль В.И. — Т. 4. — СПб.-м., 1882. — С. 386.
431
Соболева Т.А. Указ. соч. — С. 22.
432
Там же. — С. 38.
433
Лукаш Павлусов, сын Магнуса Павлуса (Павла), насильственно вместе с отцом несколько лет удерживался царем Федором Иоанновичем на территории Московского государства.
434
Соловьев С. М. Указ. соч. — Кн. 2. — С. 589.
435
Памятники дипломатических сношений. — Т. I. — СПб., 1851. — С. 1130.
436
Лукаш Павлусов писал: «Как приехали мы в Поморскую землю в город Штетих, то нашли тут любского торгового человека Крона и с ним тайно договорились, чтоб ему нас тайно провести через немецкую землю… Поехал цесарский посол в торговом платье с одним человеком да со мною и с Кроном через Прусскую Землю. Когда мы были уже близко от московского рубежа в Новгороде Ливонском, то нам сказали, что про нас заказ есть и стерегут по всем дорогам. На нас напал страх великий, не ведаем, как ехать, ни назад ни вперед не смеем. Положа упование на Бога, забыв свой живот пошли на смерть. Вооружились пищалями, самопалами… и сквозь заставу под Новым городом пробились силою. За нами погонь была великая, шум, крик необычайный и в городе звон, хотели нас поймать но Бог помиловал — ушли». Соловьев С. М. Указ. соч. — Кн. 2. — С. 589.
437
Памятники дипломатических сношений. — Т. I. — С. 1137.
438
СлРЯ. — Вып. 1. — М., 1975. — С. 24.
439
Словарь церковно-славянскаго и русскаго языка. — Т. II. — СПб., 1847. — С. 268.
440
Тарабарская грамота или тарабарщина, это — нечто бессмысленное и непонятное для непосвященного. Чтобы сбить дешифровальщика с толку, прибегали к методу «пустышек». В середину текста вставляли ничего не значащие слова, простое скопление букв. Зашифрованное послание оставляло весьма распространенную в русском языке букву «а», меняя лишь согласные. В результате часто выходило «тара бара».
441
Даль В.И. — Т. 4. — С. 554.
442
Секрет данного способа заключался в простой перестановке букв (без ключа): согласные в алфавите делят на две равные части (по 10 букв в каждой), и первую пишут строкой в алфавитном порядке, а вторую под буквами первой в обратном порядке. Таким образом, получают таблицу:.
б в г д ж з к л м н
щ ш ч ц х ф т с р п
При зашифровке в письме употребляют нижние буквы вместо верхних и наоборот. Гласные буквы и пропуски, а также мягкий знак с «й» остаются неизменными. Для расшифровки используют тот же способ, что и для шифрования (шифр симметричный). Этот способ шифрования называется литорея. Появление первой тарабарской грамоты историки относят к концу XIII века.
443
Сб. РИО. — Т. 142. — СПб., 1913. — С. 322–323.
444
СлРЯ. — М., 1995. — Вып. 20. — М., 1995. — С.178.
445
Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. — Т. XVII А. — СПб., 1896. — С. 834.
446
По одному варианту литореи мудрой (шифр назывался цифирь) буквам соответствовали числа, а уже с ними совершали простые арифметические действия — например, прибавляли некую постоянную цифру-ключ. В этой тайнописи были скрыты и гласные, что усложняло задачу стороннего дешифровальщика. По другому варианту литореи мудрой, одни буквы кириллической азбуки, включая гласные, заменялись другими из той же азбуки.
447
Статейный список посольства Н. Спафария в Китай (1675–1678) // Вестник археологии и истории. — СПб., 1906. — Вып. 17. — Отд. 2. — С. 200.
448
В Петровскую эпоху центром, где создавались шифры, где они вручались и откуда рассылались корреспондентам, был вначале Посольский приказ, затем — Посольская походная канцелярия, а в дальнейшем — Первая экспедиция Коллегии иностранных дел. Изготовление шифров проводилось под руководством самого императора, канцлера и вице-канцлера. Как в будущей Коллегии иностранных дел, в Посольском приказе существовал специальный штат для зашифровки и расшифровки переписки. Текст, подлежащий зашифрованию, переписывали надлежащим образом дьяки Посольского приказа, а затем переводчики и секретари Коллегии иностранных дел. Они же производили расшифровку писем.
Внешне шифр Петровской эпохи представляет собой лист бумаги, на котором от руки написана таблица замены: под горизонтально расположенными в алфавитной последовательности буквами кириллической или иной азбуки, соответствующей языку открытого сообщения, подписаны элементы соответствующего шифралфавита. Ниже могут помещаться «пустышки» (шифробозначения, которым не соответствует никакого знака открытого текста), краткие правила пользования, а также небольшой словарь, называвшийся «суплемент» и содержащий некоторое количество слов (имен собственных, географических наименований) или каких — то устойчивых словосочетаний, которые могли активно использоваться в текстах, предназначенных для зашифрования с помощью данного шифра. — Соболева Т.А. Тайнопись в истории России (История криптографической службы России XVIII — начала XX в.). — М., 1994. — С. 51, 58–59.
449
Там же. — С.53.
450
Там же. — С. 71–72.
451
Письма и бумаги Петра Великого. — Т. IV. — СПб., 1900. — С. 59.
452
Там же. — 676–677, примечание.
453
Там же. — С. 711.
454
Там же. — С. 158–159.
455
Письма и бумаги Петра Великого. — Т. IX. — Вып. I. — М.; Л., 1950. — С. 391.
456
Там же. — Т. IV. — СПб., 1900. — С. 626, примечание.
457
Там же. — Т. V. — СПб., 1907. — С. 279.
458
Волков Григорий Иванович — секретарь Посольского приказа, обучавшийся с 1698 в Падуанском университете. В 1711 отправлен Петром I в Париж; в 1713 — в Берлин.
459
Архив князя Куракина. — Книга третья. — СПб., 1892. — С. 378–379.
460
Cловарь русского языка XVIII века. — Вып. I. — Л., 1984. — С. 27.
461
ДАИ. — СПб., 1857. — Т. VI. — С. 215.
462
«180 [1672] мая 24 в день, указал великий государь царь и великий князь Алексей Михайлович… отпустить с Москвы в Палестину Газского митрополита Паисия, и с людьми его, на Киев. А на отпуске дать ему своего великого государя жалованья триста рублев из Болшого Приходу, двенадцать подвод, полатку в пять рублев, полуб казенный обит кожею, людем его пяти человеком по сукну аглинскому». Был задержан в тот же день и отпущен 13 февраля 1673. Остановился в Киеве, где пребывал под надзором местных властей… писал в Москву донесения с жалобами на притеснения от местных властей и доносами на местное духовенство. В августе 1675 был вызван в Москву, но явился не сразу, видимо, опасаясь государева гнева. 1 сентября 1676, уже при царе Федоре Алексеевиче, отпущен из Москвы без денежного содержания и вновь прибыл в Киев. Митрополит Паисий (в миру Пантелеимон Лигарид) умер 24 августа 1678 в Киеве; погребён в Киево-Братском Богоявленском монастыре. — ДАИ. — Т. VI. — С. 216; Каптерев Н. Характер отношений России к православному Востоку. — М., 1885. — С. 181–207.
463
Соболева Т.А. Указ. соч. — С. 68.
464
Письма и бумаги Петра Великого. — Т. VI. — СПб., 1912. — С. 179.
465
Там же. — С. 496–497.
466
Лука Барка-младший состоял в конфиденциальных отношениях с российскими официальными лицами. В секретных донесениях фигурировал под именем Макария Степанова. Информация его была достоверной, т. к. он являлся также переводчиком английского посольства и имел связи при султанском дворе. В 1710 он сообщил в Москву через русского курьера о намерении Турции начать войну с Россией.
467
Дубровницкая республика (хорв. Dubrovačka republika, лат. Respublica Ragusina, итал. Repubblica di Ragusa, Республика Святого Влаха) — город-государство на побережьеАдриатического моря, существовавшее с XIV века до 1808 г.
468
Князь Хилков Андрей Яковлевич (1676–1718 гг.) принадлежал к московской знати. Древнейший род Хилковых вел родословную от князя Ивана Федоровича Хилок-Ряполовского, который через князя Ивана Стародубского был потомком Всеволода Большое Гнездо. А.Я. Хилков — сын окольничего князя Якова Васильевича Хилкова. С 12-ти лет он находился на придворной службе. В 16 лет имел чин ближнего стольника. В 1697 в числе других стольников отправлен в Италию для изучения навигацкой науки, откуда возвратился со знанием навигацкой науки и итальянского языка. Петр послал молодого, европейски образованного человека, «птенца гнезда Петрова», резидентом в Швецию 17 апреля 1700. «Наказом Петра I» на резидента возлагались следующие задачи: часто видеться с сенаторами, канцлером и другими высшими сановниками Швеции; «проведать», с какой целью живут в Стокгольме посланники различных государств; узнать о дипломатических связях Швеции («с кем какой союз», мир или война,); встречаться с иностранными послами «для выведывания подлинных ведомостей», используя подкуп для их получения. О московских ведомостях «ответ чинить пристойно кратко», охраняя честь государя; «проведывать подлинно» об экономическом состоянии и дипломатических связях Франции, Польши, Дании и Бранденбурга; обо всех этих ведомостях в Россию писать еженедельно в Посольский приказ боярину Головину; узнать об отношениях Швеции с турецким султаном и крымским ханом; докладывать об экономическом состоянии Швеции, количестве войск и укреплении городов, о явных и тайных замыслах шведов, «да и о иных о всяких о тамошних ведомостях».
Ему было поручено известить короля Карла XII о скором прибытии великих послов (боярина князя Я. Долгорукого и окольничего князя Ф. Шаховского) для торжественного подтверждения мирных договоров со Швецией. Высказывается мнение, что Пётр назначил резидента в Стокгольм, исключительно с целью усыпить бдительность шведского правительства и скрыть от него свои приготовления к войне со Швецией, которую он решил начать немедленно по заключении мира с Турцией.
9 мая 1700 Хилков выехал из Москвы в Стокгольм. Его сопровождали двое подьячих Малороссийского приказа Василий Богданов и Иван Чередеев, переводчик Вилим Ибрагимов, «духовная особа», не называемая по имени, а также сын шведского резидента в Москве Томаса Книпера Петр. Вероятно, участие в поездке Петра Книпера было одним из средств усыпления бдительности его отца. С собой в дорогу Хилков получил соболиную казну для подкупов в Швеции и 660 руб. денег. Делая в день по 40–60 верст (очень большая скорость для того времени), Хилков прибыл на русско-шведский «рубеж» 24 июня. Шведскими властями ему была оказана торжественная встреча с почетным караулом в 40 солдат. 12 июля Хилков на корабле отплыл из Нарвы в Стокгольм, куда прибыл 16 июля. Короля в столице не оказалось, и Хилков отправился к нему в г. Ландскрону (Карл XII находился там при флоте). За время пути из России в Швецию Хилков постоянно отправлял в Москву донесения с описанием всего увиденного, что могло заинтересовать русское правительство (укрепления городов, количество гарнизонов, их вооружение, состояние шведской промышленности и т. д.). После пребывания в Нарве он отправил детальный отчет о состоянии и количестве ее укреплений. Когда Хилков прибыл в Ландскрону (13 августа), Карл XII уже «расправился» с Данией и заключил Травендальский мир. Так что встреча русского резидента и шведского короля проходила на датской территории. Эта встреча состояла из двух аудиенций 19 и 30 августа. На первой Хилков вручил королю верительные грамоты и произнес речь на итальянском языке (король слушал с непокрытой головой — в знак особого уважения), на второй Карл XII Хилкову «при дворе резидентом быть повелел». Шведские власти предоставили ему роспись всей шведской армии, включая флот. Шведские власти не ожидали в ближайшее время войны с Россией и рассматривали ее как доброго соседа, всячески ублажая ее официального представителя. Хилков отправил роспись вооруженных сил Швеции в Москву, и таким образом, к началу войны российское правительство имело точное представление о шведской армии и флоте. В Стокгольм Хилков вернулся в ночь на 18 сентября. К тому времени в Швеции было получено известие о том, что Россия начала войну «за учиненное в Риге 1697 великому российскому посольству бесчестие». 20 сентября Хилкову было объявлено, «что велено у него… поставить караул для того что де великого государя войска вошли в их земли… и на Москве их резидента держат за караулом». Караул был поставлен в жилых палатах, у каждой двери — по два солдата. На дворе у ворот — сорок восемь человек. 29 марта было описано имущество Хилкова. Дипломатическая миссия его закончилась, начался восемнадцатилетний плен.
Обмена Хилкова на резидента Книпера не произошло. Хилков сообщал Петру I в 1703: «Лучше быть в плену у турок, чем у шведов: здесь русских ставят ни во что, ругают и безчестят; караул у меня и у генералов внутри; кто пойдет ради нужды, караульщик всегда при нем с заряженным мушкетом; купцов наших замучили тяжкими работами, несмотря на все мои представления». В 1711 обменяли большую часть военнопленных, но не Хилкова. В 1713 его перевели из Стокгольма в Вестерос. Он писал Петру: «В нынешнее время, я, неключимый [непригодный, бесполезный] раб, никакой службы вашему величеству служить не могу». Он сетовал, что его сведения получены от частных лиц или со слухов, и необходимо относиться к ним критически. В донесениях большое внимание он уделял военным операциям шведской армии и подготовке к ним, отслеживал набор новых войск и отправку на театр военных действий. Одним из важнейших аспектов его деятельности являлось информирование русского правительства о внутреннем положении в Швеции. Эту информацию можно разделить на пять групп. Первое — это сведения о внутренних ресурсах Швеции, о возможности набора новых войск и состоянии шведской экономики. Второе — сообщения о настроениях населения и обстановке в стране. Третье — рассказ о реформах системы государственного управления и налогообложения. Четвертое — в каждом письме есть перевод шведских газет, содержащих сведения об официальной точке зрения правительства на происходящие события. И пятое — положение русских пленных в Швеции и вопрос об их обмене. Начав переговоры об обмене, шведы необоснованно затягивали их, не выполняли обещаний и не торопились отпускать русских. Хилков скончался в Вестеросе в 1718 г. и был погребен в Александро-Невском монастыре 18 октября 1719 г. в Петербурге. — Куренкова Е.А. Русский резидент в Швеции князь А. Я. Хилков и его письма // Вестник ассоциации вузов туризма и сервиса. — М., 2009. — № 3. — С. 45–50; Русский биографический словарь. Фабер — Цявловский. Издан под наблюдением председателя Императорскаго Русскаго Историческаго Общества А.А. Половцова. — СПб., 1901. — С. 320–321.
469
Долгова С. Забытый герой Северной войны: (Князь А. Я. Хилков) // «Гасырлар Авазы — Эхо веков». — Казань, 2013. — №. 1–2 (70–71). — С. 9—16.
470
Куренкова Е.А. Указ. соч. — С. 45–50.
471
Там же.
472
Там же.
473
Петр I, проводя коренную реформу высших и центральных государственных учреждений страны, реорганизовал и дипломатическую службу. Отправляясь в первый Азовский поход в 1695, он создал при себе особую дипломатическую канцелярию, получившую название Посольской походной канцелярии. В 1709 она стала называться Посольской канцелярией, а с 1710 обосновалась в Петербурге. Посольский приказ оставался в Москве. В 1710–1718 Посольская канцелярия стала главным органом внешних сношений. Посольский приказ работал до 13 февраля 1720, когда все его функции были переданы в Коллегию иностранных дел. За ним оставалось ведение внутренних хозяйственных и регионально-территориальных вопросов, касающихся Малороссии, Смоленщины и других «молодых» территорий.
В 1716 с введением коллегиального порядка принятия решений Посольская канцелярия преобразована в Посольскую коллегию. Указами Петра I от 11 и 15 декабря 1717 решено вместо неё образовать Коллегию иностранных дел.
474
Соболева Т.А. Указ. соч. — С. 58.
475
Словарь русского языка XVIII века. — Вып. 3. — Л., 1987. — С. 37.
476
Письма и бумаги Императора Петра Великого. Том VI. П — гд. 1917. Письма и бумаги Императора Петра Великого. Том VI. П — гд. 1917. С.224.
477
Архив князя Куракина. — Книга третья. — С.377.
478
Словарь русского языка XVIII века. — Вып. 3. — Л., 1987. — С. 37.
479
Письма и бумаги императора Петра Великого. — Т. VII. — Вып. второй. — М.-Л., 1946. С.778.
480
Рябиков П.Ф. Разведывательная служба в мирное и военное время. Часть 1. Разведывательная служба в мирное время и тайная агентура в мирное и военное время // Анталогия истории спецслужб. Россия. 1905–1924. — М., 2007. — С.167.
481
Шамин С.М. Куранты XVII столетия. Европейская пресса в России и возникновение русской периодической печати. — М.-СПб., 2011. — С.4.
482
Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: в 4 т. — М., 1986–1987. — Т.2 (Е-муж). — 1986. — С.423.
483
Масса И. Краткое известие о начале и прохождении современных войн и смут в Московии, случившихся до 1610 года за короткое время правления нескольких государей. Письмо к Морицу, принцу Оранскому // О начале войн и смут в Московии. — М., — 1997. — С.15.
484
Иностранные газеты привозили датский агент Давыд Миколаев, шведский резидент в Москве Петр Крузбиорн, секретарь датского посланника Ганса Ольделанда Андрей Роде (посольство Ольделанда пребывало в Москве с 23 марта по 29 мая 1659 г.13) и др. Получение иностранной прессы через купцов и дипломатов имело свои плюсы и минусы. Главным плюсом было отсутствие расходов, ведь брошюры и газеты по этим каналам доставлялись бесплатно. Минусы представляются более существенными. Во-первых, информация шла в Россию долго, поскольку доставлялась попутно, при случае. Во-вторых, когда прессу привозили иностранные дипломаты, рассчитывать на объективность подобных новостей было сложно. Послы могли привозить с собой те издания, которые отражали политическую ситуацию в Европе в наиболее выгодном для их государств свете. В-третьих, на основе редких обрывочных данных составить целостную картину политической жизни Европы не представлялось возможным. Российское правительство испытывало потребность в постоянном получении «вестей» из-за рубежа. Техническая возможность для этого была, поскольку европейская почтовая сеть, способная обеспечить быструю и регулярную перевозку газет, доходила до Риги — т. е. заканчивалась очень близко от рубежей России. Рижанин Юстус Филимонатус, поставлявший в 1643–1644 гг. «вести» в Посольский приказ (судя по всему, за специальную плату), предлагал установить регулярную пересылку корреспонденции между Ригой и Псковом. Однако это требовало существенных материальных затрат. Проект Филимонатуса не был реализован. Шамин С.М. Указ. соч. С.76, 78.
485
Шамин С.М. Указ. соч. — С.52
486
Там же.
487
Гамбург получил с 1510 статус «вольного имперского города», что, по сути, предоставляло ему независимость от императорской власти и право на самоуправление.
488
Письма и бумаги Петра Великого. — Т. III. — СПб., 1893. — С.350–351.
489
Шамин С.М. Указ. соч. — С.8.
490
Булгаков Александр Яковлевич (15 ноября 1781, Константинополь — 17 апреля 1863, Дрезден) — русский дипломат, сенатор, московский почт-директор, чьи письма, изданные в трёх томах, дают подробнейшую картину повседневной жизни русской аристократии XIX века. В его обширной переписке, по словам князя Вяземского, отразились «весь быт, всё движение государственное и общежительное, события, слухи, дела и сплетни, учреждения и лица, с верностью и живостью». — Майков П. Булгаков, Александр Яковлевич // Русский биографический словарь — Т. 3. — СПб., 1908. — С. 458–460.
491
Царь Алексей Михайлович лично интересовался иностранными газетами и начиная с 1659 г. пытался наладить их регулярную доставку в Россию. В 1665 г. между голландцем Яном ван Сведеном и приказом Тайных дел был заключен договор, по которому голландский купец обязался организовать почту и раз в две недели привозить в Москву известия о европейских событиях. С этого времени куранты составлялись регулярно, без перерывов. Таким образом, становление практики систематической подготовки обзоров иностранной прессы для царя и бояр растянулось на два с лишним десятилетия. Начиная с 1670-х гг. переводчики не только выбирали из иностранных газет и переводили статьи, но и составляли комментарии географического, политического и социально-экономического характера, которые делались на полях основного текста. Особенно часто комментарии на полях встречаются с середины 1670-х гг. Составленные переводчиками черновики переписывали набело в двух экземплярах подьячие Посольского приказа. Один из чистовых экземпляров предназначался для царя, а другой для Боярской думы. Шамин С.М. Указ. соч. С.84.
492
Булгаков А. Я. Ответ на библиографический вопрос // Московский телеграф. 1827. № 13. С. 5–9.
493
Шамин С.М. Указ. соч. — С. 4.
494
Проф. Гурляндъ И.Я. Иванъ Гебдонъ, коммисариусъ и резидентъ. Указ. соч. С.22.
495
Шамин С.М. Указ. соч. — С. 81–82.
496
Архив князя Куракина. — Книга первая. — СПБ., 1890. — С.6–7.
497
Там же. С.9.
498
Там же. С.27.
499
Там же. С.27–28.
500
Материалы для истории русскаго флота. — Часть II. — С.498.
501
Указ Петра I от 22.2. 1711 г. «Объ учреждении Правительствующаго Сената и о бытии при ономъ розрядному столу вместо Розрядного приказа, и по два Комиссара изъ губерний». Томъ IV. 1700–1712. 1830. № 2321. С.627.
502
ПСЗРИ. Т.V. 1713–1719. — СПб., 1830. — № 3133. — С.527.
503
Там же. — № 3255.— C.601.
504
Приказ военных дел был образован 23 июня 1701 в результате преобразования Иноземского и Рейтарского приказов: «Приказы Иноземской и Рейтарской и Стрелецкой писать приказами жъ, Иноземской и Рейтарской, Военных дел, а Стрелецкой Земскихъ делъ; а прежнимъ званиемъ, техъ приказовъ не писать». Помимо дел пробразуемых приказов Приказ военных дел занимался вопросами комплектования и снабжения регулярной армии. В 1711 Приказ военных дел был упразднен, а вопросами вещевого и финансового довольствия войск стал заниматься учрежденный в том же году Генеральный комиссариат. Различными направлениями военного строительства занимались также созданные (или реорганизованные из структур XVII в.) в этот период Адмиралтейский, Провиантский, Артиллерийский (бывший Пушкарский) приказы и канцелярии — Ингерманландская, Мундирная и так далее. ПСЗРИ. — Т. IV. 1700–1712. — № 1859. — СПб., 1830. — С. 170.
505
Там же. — С. 688–689.
506
Историко-документальный Департамент МИД России. idd.mid.ru›Летопись дипломатической службы ›Коллегия иностранных дел (КИД) в XVIII веке.
507
Там же.
508
ПСЗРИ. — Т. V. — СПб., 1830. — С. 720.
509
Важнейшим аспектом деятельности Военной коллеги на начальном этапе было управление личным составом армии — набором, смотрами, направлением на медицинское освидетельствование, назначением на должности, поощрением, наказанием, отпусками и отставкой военнослужащих, включая иностранных наемников на русской службе. Постепенно в компетенцию Военной коллегии попадают и другие задачи — снабжение, военные суды, военная медицина и т. д. // Тихонов В. А. Очерки по истории военного управления в России эпохи Петра Великого. — Саарбрюккен, 2016. — С. 12.
510
«Коллегия Адмиралтейская имеет верхнюю дирекцию над людьми, строением и прочими делами, к Адмиралтейству надлежащими, каковаго б звания оныя ни были, во всем Российском Государстве». — ПСЗРИ. — Т. VI. 1720–1722. — СПб., 1830. — С. 525.
511
Августа 30. Трактат, заключенный на конгрессе в Ништате уполномоченными министрами… о вечном мире между обоими государствами. «Мы Фридрих, Божиею милостию Король Шведской, Готской и Веденской, и прочая, и прочая, и прочая: Объявляем, что понеже между Нами и короною Шведскою с одной, и Божиею милостию с Пресветлейшим и Державнейшим Царем и Государем, Государем Петром Первым, Всероссийским Самодержцем, и прочая, и прочая, и прочая, и с Государством Российским, с другой стороны… 30 августа месяца ныне текущаго года 1721 постановлен, заключен, подписан и запечатан вечный мир». — ПСЗРИ. — Т. VI. 1720–1722. — СПб., 1830. — № 3819. — С. 421.
512
«Потом же изволил Его Императорское Величество в кратких, но зело сильных словах… ответствовать, которой ответ в следующем состоял:
1. Зело желаю, чтоб Наш весь народ прямо узнал что Господь Бог прошедшею войною и заключением сего мира Нам сделал.
2. Надлежит Бога всею крепостию благодарить; однако ж, надеясь на мир, не надлежит ослабевать в воинском деле, дабы с Нами не так сталось, как с Монархиею Греческою.
3. Надлежит трудиться о пользе и прибытке общем, которой Бог Нам пред очьми кладет, как внутрь, так и вне, от чего облегчен будет народ». — ПСЗРИ. — Т. VI. — № 3840. — С. 444–446.
513
Историко-документальный Департамент МИД России. idd.mid.ru›Летопись дипломатической службы ›Коллегия иностранных дел (КИД) в XVIII веке.
514
Там же.
515
Книга Устав морской о всем, что касается доброму управлению, в бытности флота на море. Напечатася повелением Царскаго Величества. В Санкт-Петербурге, при Императорской Академии Наук, шестым тиснением 1780 г. — Кн. I. — Гл. I. — С. 20.
516
Капитан 2-го ранга Парфенов. По вопросам крейсерской войны // Морской сборник. 1906. — № 1. — С.32.
517
Там же. С.32–33.
518
СлРЯ. — М., 1995. — Вып.20. — С. 17.
519
Капитан 2-го ранга Парфенов. Указ. соч. — С.33–34.
520
Яковлев Петр Петрович. Умер в 1779 г. Генерал-майор (1759). Похоронен на Лазаревском кладбище Александро-Невской лавры в Санкт-Петербурге.
521
«Чтоб никакие шпионы от государственных неприятелей не обретались». Становление органов разведки и контрразведки России в XVII–XVIII вв. // Исторический архив. — 1998. — № 5–6. — С. 31–34.
522
Там же.
523
Там же.
524
Там же.
525
Словарь русского языка XVIII века. — СПб., 2001. — Вып. 12. — С. 127.
526
Исторический архив. — 1998. — № 5–6. — С. 31–34.
527
Семилетняя война. Материалы о действиях русской армии и флота (1756–1762). — М., 1948. — С. 131.
528
CлРЯ. — М., 1983. — Вып. 10. — С. 221.
529
Клембовский В.Н. Указ. соч. — С.35.
530
Военный энциклопедический лексикон, издаваемый обществом военных и литераторов и посвященный Его Императорскому Высочеству, государю наследнику цесаревичу и Великому Князю Александру Николаевичу. — СПб., 1847. — Ч. 11.— С. 361.
531
Суворов А.В. Документы: в 4 т. — М., 1951. — Т. II. — С. 30.
532
План А. В. Суворова войны с Турцией являлся новой важной страницей в истории развития теории и практики стратегии. Это был первый подлинно стратегический план войны. На основе тщательного анализа и оценки военно-политической и стратегической обстановки, политической цели войны, соотношения сил на суше и на море Суворов формулирует стратегические задачи войны и кампаний, определяет необходимые для этого силы и средства, назначает время и место для их сосредоточения.
В основе суворовского плана войны лежали идеи новой наступательной стратегии. Главной целью боевых действий русской армии Суворов считал не захват территории и крепостей, как этого требовали принципы старой, кордонной стратегии, а уничтожение живой силы противника и выход к проливам и столице противника. Свои силы Суворов рассчитывал использовать главным образом для уничтожения войск противника. Даже при осаде крепостей Суворов считал главной целью армии разгром живой силы противника. «Такой способ действий, — писал Суворов, — должен быть всегда соблюдаем нашими войсками, и, насколько возможно, они должны следовать правилу разбить врага в поле, прежде чем предпринимать осаду». К этому положению полководцы республиканской Франции ощупью подошли значительно позже.
В плане войны, разработанном Суворовым, сформулированы исключительно важные теоретические положения. Так, в отличие от западноевропейских полководцев XVIII в., Суворов, считая время одним из важнейших факторов, писал: «Расчет времени есть главное правило ведения войны». В отличие от западноевропейских полководцев Суворов исходил при составлении плана войны из учета того, что для достижения стратегической цели требуется организованное усилие сухопутных и морских сил. Отлично зная материальную часть как своего, так и турецкого флотов, знаток военно-морского искусства, Суворов спланировал взаимодействие различных категорий судов внутри флота, а также совместные действия флота с сухопутными силами.
Суворовский план войны требовал сосредоточения сил на решающем направлении и к определенному моменту. Разобрав наиболее вероятные варианты действий 3-го корпуса, Суворов в заключение указывал: «…три четверти сего корпуса должны оставаться всегда сосредоточенными, чтобы бить в поле неверных». Для этого Суворов советует командованию корпуса срыть взятые у турок крепости, если в них не созданы склады. Особое внимание в плане войны обращалось на увязку действий всех трех корпусов.
План войны с Турцией, составленный Суворовым в 1793 г., свидетельствует о приоритете русских военных деятелей в разработке решительной наступательной стратегии, которая на Западе была впервые применена ген. Бонапартом в Итальянской кампании 1796–1797 гг. При этом следует подчеркнуть, что и генерал Бонапарт ощупью искал новые приемы ведения войны.
Суворов в своем плане войны первый выдвинул исключительно важную мысль о необходимости выделения не только тактического, но и стратегического резерва. «Часто наши предыдущие победы, — пишет Суворов, — оставались безрезультатными из-за недостатка людей. Самым ложным правилом является убеждение, что после поражения врага все закончено, в то время, как нужно стремиться к более крупным успехам». Большой интерес представляет указание Суворова относительно того, что для обеспечения действий русской армии против турецкой необходимо установить дружественные отношения с народами Кавказа и Балкан, привлечь их к активной борьбе с общим врагом. — Суворов А.В. Документы. — М., 1952. — Т. III. — С. XI–XIII.
533
Там же. С. 253–267.
534
Там же. С. 258.
535
Там же. С. 526–527.
536
Суворов А.В. Документы. — М., 1949. — Т. I. — С. 312.
537
«“Толковый словарь живого великорусского языка” Владимира Ивановича Даля — явление исключительное и, в некотором роде, единственное. Он своеобразен не только по замыслу, но и по выполнению. Другого подобного труда лексикография не знает. Создатель его не был языковедом по специальности. О себе и своём словаре В. И. Даль говорит: “Писал его не учитель, не наставник, не тот, кто знает дело лучше других, а кто более многих над ним трудился; ученик, собиравший весь век свой по крупице то, что слышал от учителя своего, живого русского языкa”. Выдающийся знаток русского слова, В. И. Даль был чутким ценителем и заботливым собирателем русской речи в самых многообразных её проявлениях: меткая самобытная пословица, поговорка, загадка, сказка находили в нём внимательного собирателя и бережного хранителя. Отсюда и та необыкновенная полнота, с которой отражается народное речевое творчество в составленном им словаре.
Родился В. И. Даль 10 ноября 1801 года, умер 22 сентября 1872 года. Пятьдесят три года он собирал, составлял и совершенствовал свой словарь. Начав работу юношей, он продолжал её до самой смерти. В “Автобиографической заметке” он вспоминает: “3 марта 1819 года… мы выпущены в мичмана, и я по желанию написан в Чёрное море в Николаев. На этой первой поездке моей по Руси я положил бессознательно основание к моему словарю, записывая каждое слово, которое дотоле не слышал”. А за неделю до смерти, прикованный болезнью к постели, В. И. Даль поручает дочери внести в рукопись словаря, второе издание которого он готовил, четыре новых слова, услышанных им от прислуги.
…он прежде всего оставался собирателем языкового и этнографического материала. В результате у него скопились огромные запасы слов, выражений, пословиц, поговорок, сказок, песен и других произведений народной словесности и возникло желание упорядочить эти материалы и обнародовать их. В. И. Даль попытался предложить свои “запасы”, а вместе с ними и себя для разработки этих запасов в распоряжение “императорской” Академии наук, но это предложение не было принято. Оставалось на выбор: или забросить то, что собиралось не один десяток лет, или на свой страх и риск приступить к обработке материалов, пользуясь лишь нравственной поддержкой энтузиастов-единомышленников. В. И. Даль пошёл вторым путём. В результате и возник четырёхтомный словарь, который позже стал справедливо называться “Далев словарь” и по праву занял почётное и прочное место в истории русской культуры.
В. И. Даль горячо сетовал на отрыв книжно-письменного языка его времени от народной основы, от живого русского языка, на обильное засорение книжной речи “чужесловами”, то есть словами, заимствованными из западноевропейских языков. “Пришла пора подорожить народным языком и выработать из него язык образованный”, — писал В. И. Даль. Составляемый им словарь, по его замыслу, должен был ответить этой задаче. Автор-составитель понимал, что путь преобразования литературного языка долгий и сложный, посильный лишь грядущим поколениям писателей и учёных. Свою роль он осознавал как роль начинателя большого и важного дела. Убеждённая уверенность В. И. Даля в высоких достоинствах русского языка, в безграничной способности его к совершенствованию, в полной возможности своими национальными средствами выразить любую мысль не покидала его на протяжении всего творческого пути и определила характер составленного им словаря. Своим словарём и обильно введёнными в него материалами народной речи В. И. Даль стремился указать современникам средства народного обновления русского литературного языка XIX века. И, действительно, “Толковый словарь” Даля сыграл очень большую роль в подъёме интереса к живым говорам русского языка и к народной основе литературной речи. …
В. И. Даль вовсе не считал обязательным переносить всё из народной речи в язык литературно-книжный. В этом отношении он совершенно недвусмысленно характеризует свой словарь как собрание материалов, которые подлежат переработке под пером писателя: “Я никогда и нигде не одобрял безусловно всего, без различия, что обязан был включить в словарь: выбор предоставлен писателю”. Больше того, он предостерегает от внесения в литературную речь резко выраженных областных слов и оборотов, которые приводят к порче литературного языка, засорению его. “Нет, языком грубым и необразованным писать нельзя, это доказали все, решившиеся на такую попытку, и в том числе, может быть, сам составитель словаря”. …
В 1837 году, встретившись в Уральске с Жуковским, Даль представил ему образец двоякого способа выражения: общепринятого книжного и народного. Фраза на книжном языке имела такой вид: “Казак седлал лошадь как можно поспешнее, взял товарища своего, у которого не было верховой лошади, к себе на круп и следовал за неприятелем, имея его всегда в виду, чтобы при благоприятных обстоятельствах на него напасть”. На народном же — “Казак седлал уторопь, посадил бесконного товарища на забедры и следил неприятеля в назерку, чтобы при спопутности на него ударить”. В ответ на характеристику В. И. Далем народного способа изложения как более короткого и выразительного В. А. Жуковский заметил, что вторым способом можно говорить только с казаками и притом о близких им предметах. Справедливость ответа Жуковского, очевидно, побудила Даля к пересмотру своих убеждений. Во всяком случае, от крайностей он постепенно освобождался. Личный опыт обработки Далем народного языка с целью превращения его в язык книжно-литературный оказался неудачен. …
В. И. Даля глубоко волновал вопрос об иноязычных заимствованиях в русском литературном языке; в его высказываниях по этому поводу содержится немало и здравых мыслей, хотя в целом его теория явно неубедительна и носит путаный характер. В. И. Даль объявляет войну далеко не всем иноязычным словам, проникшим в русский язык: «Мы не гоним общей анафемой все иностранные слова из русского языка, мы больше стоим за русский склад и оборот речи, но к чему вставлять в каждую строчку: моральный, оригинальный, натура, артист, грот, пресс, гирлянда, пьедестал, и сотни других подобных, когда без малейшей натяжки можно сказать то же самое по-русски? Разве: нравственный, подлинный, природа, художник, пещера… хуже? Нисколько, но дурная привычка ходить за русскими словами во французский и немецкий словарь делает много зла. Мы очень нередко видим, что писатели вставляют самым странным образом французское слово, явно против воли и желания своего только потому, что не могли вскорости найти русского, или даже не знали его — неужели и это хорошо и извинительно». Не всегда предложения В. И. Даля в отношении замены являются счастливой находкой и приемлемы; вряд ли кому-либо придёт в голову заменять иноязычное по происхождению слово пьедестал рекомендуемым Далем русским словом стояло, но самая идея замены ненужных иноязычных слов, особенно в области специальной научной и технической терминологии, близка нашему времени.
Когда В. И. Даль пишет: «читатели и писатели, надеюсь, согласятся, что между словами: сапог, кушак, журнал — и какими-нибудь газонами, кадаверами, кавернами, есть разница», — он стремится отграничить иноязычные заимствования, усвоенные под влиянием действительной нужды, с одной стороны, от заимствований под влиянием моды и слепого подражания — с другой. …
Современная Далю критика упрекала его в том, что он впадает в крайность, борясь с «чужесловами». В. И. Даль, видимо, сам отдавал себе в этом отчёт, когда писал: «Во всяком новом деле крайности неизбежны; станется, что и тут было не без того. Но из крайности этой может выйти со временем что-нибудь путное, из посредственности же никогда и ничего не выйдет».
В. И. Даль не избегал иноязычных слов в своём словаре, справедливо считая: «От исключения из словаря чужих слов, их в обиходе, конечно, не убудет; а помещение их, с удачным переводом, могло бы иное пробудить чувство, вкус и любовь к чистоте языка». Помещая «чужесловы» в своём словаре, он xoтел обезвредить их, вывести из употребления своеобразным приёмом: подбирая им замены и иногда создавая для этой цели новые слова. Далю казалось, что при возможности такого выбора отпадёт потребность в «чужесловах». Вступая на путь словотворчества, Даль не самообольщался: ему были ясны все трудности продвижения в жизнь нового слова по личному почину. «Переводы эти, — писал он, — многих соблазняют и вызывают глумление; признаемся, что на это пенять нельзя: где только, в применении малоизвестного слова, видна натяжка, а тем более во вновь образованном — погрешность против духа языка, там оно глядит рожном». … Изобретённые Далем слова: колозёмица, микроколица(атмосвера), небозём, (горизонт), насылка (адрес), носохватка (пенсне), самотник (эгоист) и другие подобные не могли войти в практику живого речевого общения, оставаясь мёртвыми препаратами, так как они не были рождены «настоятельной нуждой в общении с другими людьми». Апелляция же к тому, что «чужесловы» не соответствуют «духу русского языка», не помогала. …
«Толковый словарь живого великорусского языка» — это настоящая энциклопедия русского народного быта, склада ума и характера, нашедших своё выражение в речи. Достаточно указать, что В. И. Даль под разными словами поместил около тридцати тысяч пословиц. Словарь Даля далеко выходит за пределы, которые ограничивают обычные филологические словари: он объясняет и предметы, характеризующие русский народный быт, и поверья, и приметы, связанные с сельскохозяйственным календарём, а также даёт множество других этнографических сведений. Толкуя то или иное слово, В. И. Даль подбирает множество синонимов, свидетельствующих об исключительном богатстве русского языка, его гибкости и выразительности, он показывает безграничные словообразовательные возможности русского языка.
Помимо отдельных слов в Словаре Даля приводятся и объясняются тысячи словосочетаний и устойчивых оборотов речи. Огромное большинство подобного речевого материала ни в какие другие словари русского языка не введено, а между тем этот фразеологический материал имеет широкое хождение в живой непринуждённой русской речи, часто встречается на страницах классической и современной русской литературы. …
Решительная борьба В. И. Даля с иноязычными заимствованиями в русском языке, а также стремление показать его большие словообразовательные возможности, нашли своеобразное выражение в приёме толкования «чужесловов». Составитель словаря в поисках равнозначных слов для замены их, а иногда и просто в целях обогащения словарного состава языка, прибегал к словотворчеству. Так появились на свет слова: сглас (гармония), живуля (автомат), ловкосилье (гимнастика), пособка (помощь, подмога), пичужить (любезничать) и некоторые другие. Из соображений тактических В. И. Даль не стремился показать себя автором этих и подобных слов, и потому они в словаре заняли место рядом с обычными словами русской речи. По выходу словаря такая «подделка» была сразу обнаружена, и В. И. Далю пришлось услышать немало упрёков за помещение в свой словарь «слов вымышленных или, по крайней мере, весьма сомнительного свойства». В статье под названием «Ответ на приговор» он вынужден был сознаться, что в его словаре есть «слова, не бывшие доселе в обиходе». В. И. Даль не только предпринимал попытку создавать новые слова, он упорствовал, настаивая на закреплении неупотребительных значений за некоторыми словами. С этими значениями он и включил их в свой словарь. Так, ему казалось, что современный книжный язык неправильно пользуется словами обыденный и обиходный, обознаться и спознаться. К слову обыденный в «Толковом словаре» даются синонимы: суточный, однодневный, хотя литературный язык употреблял это слово в значении: обыкновенный, повседневный, заурядный. Подобный лексический материал в «Толковом словаре» наименее достоверен, и его наличие несколько осложняет практику пользования им.
Отдельные недостатки и несовершенства не помешали «Толковому словарю» В. И. Даля занять почётное и прочное место в истории русской культуры. Предшествующие словари ставили своей задачей сохранить лексические запасы исторического прошлого. В противовес им В. И. Даль создаёт словарь живого русского языка». — Бабкин А.М. Толковый словарь В.И. Даля // Даль Владимир. Толковый словарь живого великорусского языка. В 4. Т. — М., 2002. — Т I: А — З. — 2002. — С.V–XII.
538
Даль Владимир Иванович (10 [22] ноября 1801, посёлок Луганский завод (ныне Луганск) Екатеринославского наместничества, Российской империи — 22 сентября [4 октября] 1872, Москва) — русский писатель, этнограф и лексикограф, собиратель фольклора, военный врач. Наибольшую славу принёс ему непревзойдённый по объёму «Толковый словарь живаго великорускаго языка», на составление которого ушло 53 года.
Владимир Даль родился в семье лекаря горного ведомства Ивана Матвеевича Даля и его жены Марии Христофоровны, урождённой Фрейтаг.
Его отец, обрусевший датчанин Йохан (Иоганн) Кристиан Даль (дат. Johan Christian Dahl, 1764 — 21 октября 1821), принял российское подданство вместе с русским именем Иван Матвеевич Даль в 1799 году. Он знал немецкий, английский, французский, русский, идиш, латынь, греческий и древнееврейский язык, был богословом и медиком. Известность его как лингвиста достигла императрицы Екатерины II, которая вызвала его в Петербург на должность придворного библиотекаря. Иоганн Даль позднее уехал в Йену, прошёл там курс врачебного факультета и возвратился в Россию с дипломом доктора медицины. Российская медицинская лицензия гласит: «Иван Матвеев сын Даль 1792 года марта 8 числа удостоен при экзамене в Российской империи медицинскую практику управлять».
Иван Даль в Петербурге женился на Марии Христофоровне Фрейтаг, у них родились две дочери (Паулина и Александра) и четверо сыновей. Братьями Владимира были: Карл (1802–1828), до конца жизни прослужил на флоте, проживал и похоронен в Николаеве, детей не имел; Павел (1805–1835), был болен чахоткой и по состоянию здоровья часто проживал вместе с матерью в Италии, где и похоронен в Риме, детей не имел; Лев (1807–1831), убит польскими повстанцами
Мария Даль свободно владела пятью языками. Бабушка по материнской линии Владимира Ивановича — Мария Ивановна Фрейтаг — происходила из рода французских гугенотов де Мальи, занималась русской литературой. Известны её переводы на русский язык С. Геснера и А. В. Иффланда. Дед Христофор Фрейтаг — коллежский асессор, чиновник ломбарда. Был недоволен филологическим образованием будущего зятя и фактически вынудил его получить медицинское образование, поскольку считал профессию врача одной из немногих «доходных и практических профессий».
Когда Далю было всего четыре года, его семья переехала в Николаев. Выслужив в 1814 году дворянство, Иван Матвеевич, старший лекарь Черноморского флота, получил право на обучение своих детей в Петербургском морском кадетском корпусе за казённый счёт.
Псевдоним «Казак Луганский», под которым Владимир Даль вступил в литературный мир в 1832 году, был взят им в честь своего родного Луганска. Родиной он считал не Данию, а Россию. В 1817 году во время учебного плавания кадет Даль посетил Данию, и позже вспоминал: «Когда я плыл к берегам Дании, меня сильно занимало то, что увижу я отечество моих предков, моё отечество. Ступив на берег Дании, я на первых же порах окончательно убедился, что отечество моё Россия, что нет у меня ничего общего с отчизною моих предков».
Начальное образование Даль получил на дому. В доме его родителей много читали и ценили печатное слово, любовь к которому передалась всем детям.
В возрасте тринадцати с половиной лет вместе с братом Карлом (младше его на год) поступил в петербургский Морской кадетский корпус, где обучался с 1814 по 1819 годы. Выпущен 2 марта 1819 года мичманом на Черноморский флот, двенадцатым по старшинству из восьмидесяти шести. Позднее учёбу описал в повести «Мичман Поцелуев, или Живучи оглядывайся» (1841).
После окончания курса он был произведён в мичманы, проходил офицерскую службу сначала на Чёрном (1819–1824), а потом на Балтийском морях (1824–1825). С сентября 1823 по апрель 1824 он находился под арестом по подозрению в сочинении эпиграммы на главнокомандующего Черноморским флотом Алексея Грейга и на его любовницу Юлию Кульчинскую — еврейку Лию Сталинскую, после первого брака выдававшую себя за полячку. По словам историка флота Ф. Ф. Веселаго, «это было собственно юношеское, шутливое, хотя и резкое стихотворение, но имевшее важное местное значение, по положению лиц, к которым оно относилось». С этим эпизодом и связан перевод Даля из Николаева в Кронштадт.
После нескольких лет службы на флоте Владимир Даль 20 января 1826 поступил в Дерптский университет на медицинский факультет. Жил он в тесной чердачной каморке, зарабатывая на жизнь уроками русского языка. Спустя два года, в январе 1828 В. И. Даль был зачислен в число казённокоштных воспитанников. По словам одного из биографов Даля, он погрузился в атмосферу Дерпта, которая «в умственном отношении побуждала к разносторонности». Здесь ему прежде всего пришлось усиленно заниматься необходимым в то время для учёного латинским языком. За работу на тему, объявленную философским факультетом, он получил серебряную медаль.
В 1827 журнал Александра Воейкова «Славянин» публикует первые стихотворения Даля. В 1830 В. И. Даль выступает уже как прозаик, его повесть «Цыганка» печатает «Московский телеграф».
Учёбу пришлось прервать в 1828, с началом войны с Турцией, когда в связи с распространившимися за Дунаем случаями чумы действующая армия потребовала усиления военно-медицинской службы. Владимир Даль досрочно «с честью выдержал экзамен на доктора не только медицины, но и хирургии» по теме «Об успешном методе трепанации черепа и о скрытом изъязвлении почек».
В ходе сражений русско-турецкой войны 1828–1829 и польской кампании 1831 года Владимир Даль показал себя как блестящий военный врач. Отличился при переправе Ридигера через Вислу у Юзефува. За неимением инженера Даль навёл мост, защищал его при переправе и затем сам разрушил его. От начальства он получил выговор за неисполнение своих прямых обязанностей, но Николай I наградил его владимирским крестом с бантом.
С марта 1832 года он служит ординатором в столичном военно-сухопутном госпитале и вскоре становится медицинскою знаменитостью Петербурга. П. И. Мельников пишет: «Здесь он трудился неутомимо и вскоре приобрёл известность замечательного хирурга, особенно же окулиста. Он сделал на своём веку более сорока одних операций снятия катаракты, и всё вполне успешно. Замечательно, что у него левая рука была развита настолько же, как и правая. Он мог левою рукой и писать и делать всё, что угодно, как правою. Такая счастливая способность особенно пригодна была для него, как оператора. Самые знаменитые в Петербурге операторы приглашали Даля в тех случаях, когда операцию можно было сделать ловчее и удобнее левою рукой».
Позднее, оставив хирургическую практику, Даль не ушёл из медицины совсем. Он сохранил интерес к офтальмологии и пристрастился к гомеопатии. В «Современнике» (№ 12 за 1838 год) опубликовал одну из первых в России статей в защиту гомеопатии.
В 1832 Даль публикует «Русские сказки из предания народного изустного на грамоту гражданскую переложенные, к быту житейскому приноровленные и поговорками ходячими разукрашенные Казаком Владимиром Луганским. Пяток первый». Это сочинение принесло ему известность в литературных кругах русской столицы.
Ознакомившись с книгой Даля, ректор Дерптского университета решил пригласить своего бывшего студента на кафедру русской словесности. При этом книга была принята в качестве диссертации на соискание учёной степени доктора филологии. Министр просвещения, однако, посчитал «Русские сказки» неблагонадёжными из-за доноса на автора книги со стороны управляющего III отделением Александра Мордвинова.
Осенью 1832 Даля арестовали прямо во время обхода больных и доставили в Третье отделение. Его спасло от репрессий заступничество поэта Жуковского, который, будучи наставником наследника престола, представил ему всё происшедшее с Далем в анекдотическом свете как совершенное недоразумение. Обвинения с Даля сняли, однако нераспроданный тираж «Русских сказок» был уничтожен.
Женившись в 1833, Даль был в июле переведён в Оренбург чиновником особых поручений при военном губернаторе В. А. Перовском. На этой должности он оставался около восьми лет.
Во время пребывания на Южном Урале много ездил по уездам, собирал фольклорные материалы, занимался естественными науками. За свои коллекции по флоре и фауне Оренбургского края был избран в 1838 г. членом-корреспондентом Петербургской академии наук по физико-математическому отделению.
Помимо русского, Даль знал по меньшей мере 12 языков, понимал тюркские языки, собирал в Оренбурге тюркские рукописи, благодаря чему считается одним из первых в России тюркологов. По образу и подобию его толкового словаря стал составлять собственный словарь тюркских наречий Лазарь Будагов.
В 1835 Даль был избран член-корреспондентом первого состава Уфимского губернского статистического комитета. Он продолжал и литературные занятия, активно сотрудничал в журнале «Сельское чтение». В 1833–1839 вышли в свет «Были и небылицы Казака Луганского».
В 1839–1840 доктор Даль участвовал в Хивинском походе. Военная деятельность Даля освещена в ряде его сочинений мемуарного характера, как, например: «Донская конная артиллерия» и «Письма к друзьям из похода в Хиву».
Знакомство Даля с Пушкиным должно было состояться через посредничество Жуковского в 1832, но Владимир Даль решил лично представиться знаменитому поэту и подарить один из немногих сохранившихся экземпляров «Сказок…», вышедших недавно. Даль так писал об этом:
«Я взял свою новую книгу и пошёл сам представиться поэту. Поводом для знакомства были “Русские сказки. Пяток первый Казака Луганского”. Пушкин в то время снимал квартиру на углу Гороховой и Большой Морской. Я поднялся на третий этаж, слуга принял у меня шинель в прихожей, пошёл докладывать. Я, волнуясь, шёл по комнатам, пустым и сумрачным — вечерело. Взяв мою книгу, Пушкин открывал её и читал сначала, с конца, где придётся, и, смеясь, приговаривал “Очень хорошо”».
Пушкин очень обрадовался такому подарку и в ответ подарил Владимиру Ивановичу рукописный вариант своей новой сказки «О попе и работнике его Балде» со знаменательным автографом:
«Твоя отъ твоихъ!
Сказочнику казаку Луганскому,
Сказочникъ Александръ Пушкинъ»
Через год, 18–20 сентября 1833, В. И. Даль сопровождал Пушкина по пугачёвским местам Оренбургского края. Именно от Пушкина он узнал сюжет «Сказки о Георгии Храбром и о волке». Вместе с Далем поэт объездил все важнейшие места пугачёвских событий. В благодарность он прислал Далю в 1835 году подарочный экземпляр своей «Истории Пугачёва».
Из воспоминаний Даля о Пушкине.
В конце 1836 Даль приезжал в Петербург. Пушкин радостно приветствовал возвращение друга, многократно навещал его, интересовался лингвистическими находками Даля. Александру Сергеевичу очень понравилось услышанное от Даля, ранее неизвестное ему слово «выползина» — шкурка, которую после зимы сбрасывают ужи и змеи, выползая из неё. Зайдя как-то к Далю в новом сюртуке, Пушкин весело пошутил: «Что, хороша выползина? Ну, из этой выползины я теперь не скоро выползу. Я в ней такое напишу!» — пообещал поэт. Не снял он этот сюртук и в день дуэли с Дантесом. Чтобы не причинять раненому поэту лишних страданий, пришлось «выползину» с него спарывать. Даль и здесь присутствовал при трагической кончине Пушкина.
Даль участвовал в лечении поэта от смертельной раны, полученной на последней дуэли, вплоть до смерти Пушкина 29 января (10 февраля) 1837 года. Узнав о дуэли, Даль приехал к другу, хотя родные не пригласили его к умирающему Пушкину. Застал погибающего друга в окружении знатных врачей. Кроме домашнего доктора Ивана Спасского, поэта осматривал придворный лейб-медик Николай Арендт и ещё три доктора медицины. Пушкин радостно приветствовал друга и, взяв его за руку, умоляюще спросил: «Скажи мне правду, скоро ли я умру?» И Даль ответил профессионально верно: «Мы за тебя надеемся, право, надеемся, не отчаивайся и ты». Пушкин благодарно пожал ему руку и сказал облегчённо: «Ну, спасибо». Он заметно оживился и даже попросил морошки, а Наталья Николаевна радостно воскликнула: «Он будет жив! Вот увидите, он будет жив, он не умрёт!»
Под руководством Н. Ф. Арендта Даль вёл дневник истории болезни. Позже И. Т. Спасский вместе с Далем проводил вскрытие тела Пушкина, где Даль писал протокол вскрытия.
Владимиру Далю умирающий Александр Сергеевич передал свой золотой перстень-талисман с изумрудом со словами: «Даль, возьми на память». А когда Владимир Иванович отрицательно покачал головой, Пушкин настойчиво повторил: «Бери, друг, мне уж больше не писать». Впоследствии по поводу этого пушкинского подарка Даль писал В. Одоевскому: «Как гляну на этот перстень, хочется приняться за что-либо порядочное». Владимир Иванович пытался вернуть его вдове, но Наталья Николаевна запротестовала: «Нет, Владимир Иванович, пусть это будет вам на память. И ещё я хочу вам подарить пробитый пулей сюртук Александра Сергеевича». Этот был тот самый сюртук-выползина.
В своих воспоминаниях Даль писал:
«Мне достался от вдовы Пушкина дорогой подарок: перстень его с изумрудом, который он всегда носил последнее время и называл — не знаю почему — талисманом; досталась от В. А. Жуковского последняя одежда Пушкина, после которой одели его, только чтобы положить в гроб. Это чёрный сюртук с небольшою, в ноготок, дырочкою против правого паха. Над этим можно призадуматься. Сюртук этот должно бы сберечь и для потомства; не знаю ещё, как это сделать; в частных руках он легко может затеряться, а у нас некуда отдать подобную вещь на всегдашнее сохранение [я подарил его М. П. Погодину]».
В 1841 Даль по рекомендации своего начальника В.А. Перовского был назначен секретарём его брата Л. А. Перовского, а потом заведовал (частно) особой канцелярией его, как министра внутренних дел. С 1841 по лето 1849 года жил в Петербурге в казённом доме по адресу: Александрийская площадь, 11. Вместе с Н. Милютиным составлял и вводил в Петербурге городовое положение.
К этому времени относится расцвет литературной деятельности Даля, публикация им очерков в духе натуральной школы. Каждый «физиологический очерк» Даля представляет собой, по словам Д. Мирского, короткую описательную зарисовку той или иной социальной среды. Свои повести, очерки и статьи он печатал «Библиотеке для чтения», «Отечественных записках», «Москвитянине» и сборнике Башуцкого «Наши».
Тогда же по поручению военного ведомства составил учебники ботаники и зоологии, которые выделялись живым, образным языком. А. П. Сапожников выполнил для них не менее 700 высокохудожественных иллюстраций.
В 1859 действительный статский советник Даль вышел в отставку и поселился на Пресне в деревянном доме, построенном историографом князем Щербатовым. После переезда в Москву он приступил к публикации двух капитальных трудов, над которыми работал всю жизнь. Это «Толковый словарь живаго великорускаго языка» (1861–1868) и «Пословицы русскаго народа» (1862).
Помимо лексики и пословиц, Даль в течение всей жизни собирал народные песни, сказки и лубочные картины. Сознавая недостаток времени для обработки накопленного фольклорного материала, собранные песни он отдал для публикации Киреевскому, а сказки — Афанасьеву. Богатое, лучшее в то время собрание лубочных картин Даля поступило в Императорскую публичную библиотеку и вошло впоследствии в издания Ровинского.
На исходе жизни Даль переложил Ветхий Завет «применительно к понятиям русского простонародья». Он «играл на нескольких музыкальных инструментах, работал на токарном станке, увлекался спиритизмом и изучал гомеопатию». К спиритизму его приобщил в Нижнем известный мистик А. Н. Аксаков. Даль рассказывал знакомым, что однажды ему удалось вызвать дух покойного Жуковского и получить у него ответ на вопрос, на который только тот мог знать ответ.
Осенью 1871 с Владимиром Ивановичем случился первый лёгкий удар, после чего он пригласил православного священника для приобщения к Русской православной церкви и дарования таинства святого причащения по православному обряду. Таким образом, незадолго до кончины Даль перешёл из лютеранства в православие.
Владимир Иванович Даль скончался в возрасте 70 лет и был похоронен на Ваганьковском кладбище вместе с супругой. Позднее, в 1878-м году, на том же кладбище был похоронен его сын Лев.
В 1833 году В. И. Даль женился на Юлии Андре (1816–1838). Вместе они переезжают в Оренбург, где у них рождаются двое детей. Сын Лев родился в 1834-м, дочь Юлия в 1838-м (названа в честь матери). Овдовев, женился в 1840-м году на Екатерине Львовне Соколовой (1819–1872), дочери героя Отечественной войны 1812 года. В этом браке родились три дочери: Мария (1841), Ольга (1843), Екатерина (1845). Екатерина Владимировна впоследствии напечатала воспоминания об отце (журнал «Русский вестник», 1878).
Даль — один из двенадцати членов-учредителей Русского географического общества. Член Общества истории и древностей Российских. Член (с 1868 почётный) Общества любителей Российской словесности.
В 1861 году за первые выпуски толкового словаря Даль получил Константиновскую медаль от Императорского географического общества, в 1868 году был выбран в почётные члены Императорской академии наук по историко-филологическому отделению, а по выходе в свет всего словаря был удостоен Ломоносовской премии (1869).
Ещё ранее, с 1863 года, Владимир Даль числился почётным членом Академии наук по Отделению естественных наук. При слиянии академии наук с академией Российской его перевели в Отделение русского языка и словесности. — Бегишева А. Очарованный странник // GEO: журнал. — 2008. — Декабрь (№ 129). — С. 235–245; Бессараб М. Я. Владимир Даль: Книга о доблестном гражданине России и великом борце за русский язык. — Изд. 2-е, испр. и дополн.. — М., 1972. — 288 с.; Порудоминский В. И. Жизнь и слово: Даль. Повествование / Послесл. В. П. Аникина.. — М.Ю, 1985. — 224 с.; Костинский Ю. М. Владимир Иванович Даль (1801–1872) // Отечественные лексикографы: XVIII–XX века / Под ред. Г. А. Богатовой. Институт русского языка им. В. В. Виноградова РАН; Лексикографический семинар; Кабинет «Славянский мир». — М., 2000. — С. 83 — 122; https://ru.wikipedia.org/wiki/Даль,_Владимир_Иванович.
539
Толковый словарь живаго великорускаго языка Владимира Даля: в 4 т. — Второе издание, значительно исправленное и умноженное по рукописи автора. Издание книгопродавца-типографа М. О. Вольфа. — С. Петербург. — м., 1880–1882 (далее — Даль В.И.). — С. Петербург.-м., 1882. — Т. 4. —С. 664.
Слово «руский» пишется с одним «с».
540
Cуворов А.В. Документы. — М., 1951. — Т. II. — С. 63.
541
Осипов К. Александр Васильевич Суворов. — М., 1954. — С. 194.
542
Суворов А.В. Документы. — М., 1951. — Т. II. — С. 364.
543
«Наука побеждать» — инструкция для боевой подготовки войск, состоящая из двух основных разделов: «Вахт-парад», или описание учения перед разводом, предназначенное для командного состава, и памятка «Словесное поучение солдатам о знании, для них необходимом». В действительности Суворов дал своему наставлению (последняя редакция 1796 г.) другое название — «Суздальское учреждение» [Суворов написал его, будучи командиром Суздальского пехотного полка, отсюда и название].
Авторство же выражения «Наука побеждать» принадлежит первому издателю (1806 г.) суворовских «наставлений» Михаилу Ивановичу Антоновскому. Примечательно, что такое же название Антоновский давал и другим своим изданиям такого рода. Например, в 1808 г. он выпустил книгу, посвященную воинскому наследию Петра I, и назвал ее «Наука побеждать по правилам величайшего из монархов Всероссийских Петра Первого, собственноручно писанным и подписанным от сего самодержца». Изданная Михаилом Антоновским. — СПб., в Типографии Ф. Дрехслера, 1808 года. — 12 с.
544
На личном гербе А. В. Суворова, придуманном им самим, изображены меч, подзорная труба и стрела. Именно эти предметы, по его мнению, соответствовали тем словам, которые полководец выбрал своим девизом. Подзорная труба — глазомер; стрела — быстрота; меч — натиск.
545
Суворов А.В. Наука побеждать. — М., 2017. — С. 116–117.
546
Генри Хэмпфри Эванс Ллойд (ок. 1720 — 19 июня 1783), по национальности валлиец (Великобритания), военный историк и теоретик. Подчеркивал «решительное значение глазомера как способности точно и быстро оценить задачу во времени и в пространстве».
Сочинения: А political and military rhapsody on the invasion and defence of Great Britain and Ireland. — L., 1790; History of the late war in Germany between the King of Prussia and the empress of Germany and her allies, v. 1–2. — L., 1781–1790. — ГеруаА. Суворов мыслитель // Вестник военных знаний. — 1930. — № 7. — С. 1–5.
547
Словарь русского языка XVIII века. — Л., 1989. — Вып. 5. — С. 125.
548
Суворов А.В. Наука побеждать. — М., 2017. — С. 116.
549
Суворов А.В. Наука побеждать. — М., 1980. — С. 8.
550
Анекдоты Князя Италийского, Графа Суворова Рымникского, изданные Е. Фуксом. — СПб., типография А. Смирдина, 1827. — С. 80.
Фукс Егор Борисович (1762 –25 марта 1829) — русский писатель и историк, адъютант А. В. Суворова. Служебную карьеру начал при князе Безбородко по дипломатической части. Во время русско-австрийской кампании неотлучно состоял правителем дел и доверенным лицом при Суворове, который до конца своей жизни оказывал ему самое дружеское расположение. В Отечественную войну 1812 находился при генерал-фельдмаршале князе М. И. Голенищеве-Кутузове в должности директора военной канцелярии и занимал этот пост до самой кончины князя. В 1814 в «Сыне Отечества» появилась басня И. А. Крылова «Троеженец», написанная по свидетельству Н. И. Греча, по поводу бракоразводного дела Е. Б. Фукса, который не дождавшись развода со второй женой, вступил в третий брак[1].
Фукс написал несколько сочинений исторического и мемуарного характера, из которых особой популярностью пользовались «Анекдоты графа Суворова» (1-е изд. — 1827 г.).
551
Не числом, а уменьем! Военная система А.В. Суворова // Российский военный сборник. — М., 2001. — Вып. 18. — С. 343.
552
Михневич Николай Петрович (7 октября 1849, Тамбов — 8 февраля 1927, Ленинград), генерал от инфантерии (с 6 дек. 1910),
553
Головин Николай Николаевич (21.11. [03.12.] 1875, Москва — 10 января 1944, Париж); русский военачальник, генерал-лейтенант, профессор Николаевской академии Генерального штаба, военный учёный, историк и исследователь военного дела.
554
Не числом, а уменьем! Военная система А.В. Суворова… — С. 205,
555
Там же. С. 457–458.
556
Суворов А.В. Документы. — М., 1953. — Т. IV. — С. 193.
557
Там же. — Т. II. — С. 63.
558
Коллегия иностранных дел была упразднена только в 1832 г. и передача всех политических дел затянулась на несколько десятков лет. В 1815 г. Министерство военно-сухопутных сил и Министерство морских сил были именным указом переименованы в Военное и Морское министерства. «Сообразно тому и министры» должны были «именоваться» «первый Военным, а последний Морским». Весьма запоздалый указ, так как уже с 1812 г. было «высочайше утверждено учреждение Военного министерства», а с 1808 г. это ведомство возглавлял военный министр. — Алексеев М.Н. [М.А.]. Военная разведка в Российской империи. — М., 2010. — С. 5.
559
Там же. С. 6.
560
Сухтелен Петр Корнилиевич (Ян-Петер) (02.08.1751, Граве, Голландия — 06.01.1836, Стокгольм) — граф, инженер-генерал (с 1799). Из голландских дворян. Окончил математическое отделение Гронингенского университета (1767) и поступил на службу в голландские инженерные войска. Участвовал в англо-голландских войнах (1773–1774, 1778–1779). В июле 1783 из подполковников голландских инженерных войск принят с тем же чином на службу в русскую армию и определен в Экспедицию водных коммуникаций для осмотра и строительства каналов и шлюзов Вышневолоцкой системы. По поручению Екатерины II составил проект соединения Каспийского моря с Белым посредством канала между Камой и Двиной. В январе 1787 получил чин полковника. С началом русско-шведской войны 1788–1790 назначен начальником штаба инженеров Финляндской армии, а затем возглавил отдельный корпус. В 1794 находился в Варшаве, был ранен во время мятежа и взят в плен повстанцами. В 1795 после войны с поляками назначен для осмотра и исправления крепостей в Виленской губернии. В декабре 1797 г. произведен в генерал-лейтенанты и определен начальником инженеров Финляндской инспекции. В июне 1799 получил чин полного инженер-генерала и стал инспектором инженерной части Эстляндской и Лифляндской инспекций. В 1801–1810 — генерал-квартирмейстер Свиты Е.И.В. В августе 1804 избран почетным членом Петербургской академии наук. Во время войны с Францией в 1805 состоял при императоре Александре I, участвовал в походе в Ганновер и руководил блокадой Гаммельна. Во время русско-шведской войны 1808–1809 был назначен начальником инженерных войск Финляндской армии. Руководил осадой Свартгольма и Свеаборга. Сумел склонить командира крепостного гарнизона Свеаборга к капитуляции. Успех в переговорах создал ему репутацию искусного дипломата. Награжден золотой шпагой с алмазами и надписью «За храбрость». В 1810 после окончания войны со Швецией назначен чрезвычайным и полномочным послом в Стокгольм. С 1811 — член Государственного совета. В 1812 заключил союзный договор со шведским правительством против наполеоновской Франции и мирный договор с Англией. В сентябре того же года возведен с нисходящим потомством в баронское Великого княжества Финляндского достоинство. В 1813 во время Заграничного похода исполнял обязанности начальника русской военной миссии при штабе Северной армии шведского наследного принца (будущего короля) Карла-Юхана и участвовал в ряде сражений, в том числе в «битве народов» под Лейпцигом. В январе — мае 1814 руководил инженерными работами при осаде Гамбурга. После окончания военных действий вновь назначен послом в Стокгольм, где находился до конца жизни. Указом Александра I в январе 1822 возведен с нисходящим потомством в графское Великого княжества Финляндского достоинство. В августе 1826 при коронации Николая I ему был пожалован высший орден Российской империи Св. Апостола Андрея Первозванного.
П. К. Сухтелен оставил о себе память как о выдающемся деятеле, которому инженерное дело в России обязано многим: от известной в свое время «сухтеленовской системы» защиты крепостей до «столистной карты Российской империи». Как человек и ученый он являл собою редкий пример громадной эрудиции наряду с необыкновенной скромностью и терпимостью, отличающей истинного ученого. По свидетельству современника Ф. Ф. Вигеля, «этот человек ужасал своим знанием, но так был скромен, что не только пугать, но даже удивлять им никого не думал. Всеведущий человек, он в обществе невежд был ласков и учтив, не давал подозревать о своем знании. Все математические науки, все отрасли литературы, философии, богословие — равно были ему знакомы; в художестве же он был верный и искусный судья». — Федорченко В.И. Императорский Дом. Выдающиеся сановники: Энциклопедия биографий: В 2-х т. — Красноярск. 2000. — Т. 2. — С. 423–424)
561
История отечественного востоковедения до середины XIX в. — М., 1990. — С. 174.
562
Алексеев М.Н. [М.А.]. Военная разведка в Российской империи… — С. 7–8.
563
Там же. С. 13.
564
Подготовительные мероприятия к новому вооруженному конфликту с Францией были намечены М. Б. Барклаем де Толли в докладной записке «О защите западных пределов России», которую император Александр I утвердил в марте 1810 г.
565
Отечественная война 1812 года. Материалы Военно-ученого архива (далее — ВУА). — СПб., 1900. — Т. I. — Ч. I. — С. 247.
566
Там же. С. 88.
567
Там же. С. 86.
568
Воейков Алексей Васильевич (09.12.1778 — 22.06.1825, с. Рассказово под Тамбовом), генерал-майор (с 21 ноября 1812), флигель-адъютант (с 1810). В 1796 г. окончил Московский университетский пансион с отличием. С 1797 — на военной службе в пехоте на адъютантских должностях. Ординарец у А. В. Суворова (в 1799) в ходе швейцарской кампании. Участник русско-турецкой войны (1806–1812), кампаний с французами (1806–1807 гг.). Отличился в русско-шведской войне (1808–1809).
Директор Особенной канцелярии военного министра (29.09.1810–1811). С 19 марта 1812 — командир 3-й бригады 27 пехотной дивизии. Участник Заграничного похода (1813–1814). С 1815 — в отставке. Похоронен в Трегуляевском Предтечевом монастыре под Тамбовом. — Российский архив. — М., 1996. — Т. VII. — С. 339, 340, 638.
569
Российский государственный военно-исторический архив (далее — РГВИА). Ф. ВУА. Д. 417. Л. 189 об. — 202.
570
Прендель Виктор Антонович (1766, Солурн, Альпийский Тироль — 29 октября 1852), генерал-майор (с 1831). Образование получил в коллегиуме братства св. Бенедикта. В 1781 бежал из учебного заведения и отправился в Венецию, где поступил на службу в коммерческий дом знакомого банкира. Много путешествовал по Европе, затем вступил в австрийскую армию. В октябре 1804 был принят в Черниговский драгунский полк штабс_капитаном. В 1805 назначен для особых поручений к М. И. Голенищеву-Кутузову. За участие в сражении при Аустерлице награжден орденом Св. Владимира 4-й степени и произведен в капитаны. В 1806 находился при генерале А. П. Мелиссино на турецкой границе. В 1807 — участник кампании против французов. В 1808 поступил адъютантом к дивизионному начальнику генералу Левизу. В 1809 — адъютант князя С. Ф. Голицына, командира корпуса, направленного в Галицию для совместных действий с французскими войсками против Австрии. Неоднократно выполнял военно-дипломатические и секретные поручения русского командования. В апреле 1810 был отправлен в Пруссию «для проверки слухов». В мае 1810 был произведен в майоры с переводом в Харьковский драгунский полк и назначен адъютантом к генералу от инфантерии Д. С. Дохтурову. В 1810–1811 — адъютант посла «генеральского звания» в Дрездене В. В. Ханыкова. В 1811–1812 совершил ряд поездок по странам Европы для сбора сведений о переброске французских войск к русским границам. В августе 1812 вернулся в Россию. С сентября командовал отрядом партизан. Участник Заграничного похода 1813–1814 гг. В мае 1815. назначен комендантом Лейпцига. В 1816–1818 — комендант военной дороги в Альтенбурге в Саксонии и директор немецких лазаретов. В 1819 возвратился в Россию к Киевскому драгунскому полку. В январе 1820 был вызван в главную квартиру 1-й армии в Киеве и состоял для особых поручений при главнокомандующем графе Остен-Сакене. В 1831 командирован в Галицию и произведен в генерал-майоры. В июле 1835 уволен в отставку. — Колпакиди А., Север А. Спецназ ГРУ. — М., 2008. — С. 87–88.
571
Отечественная война 1812 года. Материалы ВУА. — Т. I. — Ч. I. — С. 109.
572
Брозин Павел Иванович (1783–1845), генерал-майор (с 1817), флигель адъютант (с 1813). На военной службе с 1802, участник кампаний с французами (1805–1807), русско-шведской войны (1808–1809). В 1810–1811 — адъютант посла «генеральского звания» в Мадриде Н. Г. Репнина. Участник Отечественной войны 1812. — Российский архив. — М., 1996. — Т. VII. — С. 146.
573
Ренни Роберт (Роман) Егорович (12.04.1767–26.09.1832), генерал-майор. Уроженец г. Риги, из дворян шотландского происхождения. На военной службе с 1794. Участник голландской экспедиции 1799, русско-французской войны (1805–1807). Адъютант посла «генеральского звания» в Берлине Х. А. Ливена (1810–1811), доставлял ценные сведения русскому командованию, за что был награжден орденом Св. Анны 2-й степени. В 1812 — генерал-квартирмейстер 3-й Обсервационной армии. В отставке с 1816. Был отлично образован и отнесен к «числу храбрых, распорядительных и точных высших штабных чинов». — Безотосный В.М. Разведка и планы сторон в 1812 году. — М., 2005. — С. 225.
574
Тейль фон (фан) Сераскеркен Федор Васильевич (1771<2>–27.06.1826), генерал-майор (с 1813). По происхождению голландец. На русской службе с 1803. Адъютант посла «генеральского звания» в Вене П. А. Шувалова (1810–1811). Доставлял ценные сведения военного характера. Рекомендовал в случае нападения Франции на Россию «вести длительную и упорную войну», отступать, «избегать генерального сражения», действовать отрядами легкой конницы в тылу противника, стараться затянуть военные действия до зимы. Участник Отечественной войны 1812 и Заграничного похода 1813–1814. Посланник в Рио-де-Жанейро (с сентября 1819).
575
Орлов Григорий Федорович (1790–1853), полковник (с 1818). На военной службе с 1805, участник кампании с французами с 1807. В 1811 заменил Р. Е. Ренни на посту адъютанта посла в Берлине генерал-лейтенанта Х. А. Ливена. Во время Отечественной войны 1812 был прикомандирован к М. Б. Барклаю де Толли. Участвовал во многих сражениях, получил несколько ранений, под Бородином лишился ноги. Награжден орденом Св. Владимира 4-й степени с бантом. Во время Заграничного похода (1813–1814) — адъютант Барклая де Толли. «Уволен за ранами» в 1818 — Безотосный В.М. Разведка и планы сторон в 1812 году… — С. 222.
576
Граббе Павел Христофорович (02.12.1789, Кексгольм на Ладожском озере — 15.07.1875), граф, генерал от кавалерии (с 1855), генерал-адъютант (с 1839). Из дворян, «сын титулярного советника лютеранского закона». В сентябре 1805 выпущен из 1-го кадетского корпуса в СПб. поручиком во 2-й артиллерийский полк. В 1806–1807 участвовал в войне с Францией. В сентябре 1808 произведен в поручики. Находился в Мюнхене (Баварское королевство) «в звании канцелярского при миссии служителя» (сентябрь 1810 — апрель 1812). В 1812 назначен адъютантом при командующем 1-й Западной армией М. Б. Барклае де Толли с зачислением в лейб-гвардии Конную артиллерию. Во время Отечественной войны 1812 г. участвовал в сражениях при Витебске, Смоленске, Бородине, Тарутине, Малоярославце, Вязьме, Красном. Участник Заграничного похода русской армии (1813–1814). С декабря 1816 — полковник с назначением в 10-ю конную роту. В 1817–1822 — командир Лубенского гусарского полка, отставлен «за явное несоблюдение порядка военной службы» в марте 1822, а августе 1823 вновь принят на службу с назначением полковником в Северский конно-егерский полк. В декабре 1825 арестован как член тайного общества «Союз благоденствия», содержался под арестом до июля 1826. Возвращен в свой полк, а с августа 1827 служил в Новороссийском драгунском полку. Участник русско-турецкой войны 1828–1829, был ранен пулей в ногу. Состоял начальником штаба 7-го, а затем 1-го пехотных корпусов. В 1831 участвовал в боевых действиях в Польше, был контужен. В 1832 назначен начальником 2-й драгунской дивизии. В 1837–1842 — главнокомандующий войсками на Кавказской линии и в Черноморье. Оставил о себе память на Кавказе «как о человеке-рыцаре, отважном воине, но малоспособном генерале». Участвовал в Венгерском походе 1849, командовал особым отрядом, действовавшим в северных областях страны. В 1852 назначен членом Александровского комитета о раненых, но в 1853 вместе с другими членами комитета был предан суду «за бездействие власти», следствием чего явилась крупная растрата, совершенная директором канцелярии комитета, и лишен звания генерал_адъютанта. С началом Крымской войны 1853–1856 командовал пехотой и артиллерией Кронштадтского гарнизона, в 1854 назначен и.д. военного губернатора г. Ревеля и командующим войсками в Эстляндии, вновь пожалован в генерал-адъютанты. В 1862–1866 — наказной атаман Войска Донского. Управление им Областью Войска Донского ознаменовалось сокращением службы казаков с 25 до 15 лет. В октябре 1866 указом императора Александра II возведен с нисходящим потомством в графское Российской империи достоинство. С 1866 — член Государственного Совета. Кавалер всех высших российских орденов. Граббе был «высокого роста, стройный, самой нарядной наружности, от природы наделенный пышным красноречием, в обществе смелый до дерзости, он с первых офицерских чинов стал в положение, на которое ему не давало право ни его воспитание, ни образование, ни происхождение… Дар красноречия у Граббе был развит до высшей степени, прекрасное его лицо оживлялось, синие глаза блестели, благозвучный голос принимал прекрасную интонацию, и слушатель до того очаровывался, что не было возможности логически разбирать сказанное им». Генерал от инфантерии К. Ф. Толь писал о нем в 1831: «Весьма образованный генерал — благоразумен в действиях своих — блистательной храбрости, холоден в действии против неприятеля и потому весьма распорядителен среди самой большой опасности. Знает употребление всех родов войск и повсюду подает пример собой». — Федорченко В.И. Императорский дом…. — Т. 1. — С. 343–344.
577
Отечественная война 1812 года. Материалы ВУА. — Т. I. — Ч. I. — С. 92.
578
Кандидатуры на должности адъютантов «послов военных генеральских чинов» подбирались весьма тщательно. Представители богатых дворянских семей офицеры Александр Иванович Чернышев, Григорий Федорович Орлов и сын генерала Павел Иванович Брозин получили прекрасное домашнее воспитание, знали иностранные языки, были участниками военных кампаний. Среди них были и офицеры нерусского происхождения, которые не только имели боевой опыт, владели иностранными языками, но и знали реалии жизни в Европе. Потомок бедного немецкого дворянина Павел Христианович Граббе окончил кадетский корпус, воевал в конной артиллерии генерала А. П. Ермолова. Двух полковников квартирмейстерской части — голландского уроженца Федора Васильевича Тейля фон Сераскеркена и потомка шотландского переселенца из Прибалтики Роберта Егоровича Ренни — очень ценили и относили к «числу храбрых, распорядительных и точных высших офицеров». — Алексеев М.Н. [М.А.]. Военная разведка в Российской империи… — С. 23.
579
Чернышев Александр Иванович (30.12.1785, Москва–08.06.1857, Кастелламаре-ди-Стабия, близ Неаполя) — генерал от кавалерии (с 2 октября 1827), генерал-адъютант (с 22.11.1812). Из старинного дворянского рода, известного с конца XV в. Сын сенатора, генерал-поручика И. Л. Чернышева от брака с Евдокией Ланской (сестрой фаворита имп. Екатерины II А. Д. Ланского). В детстве записан в военную службу вахмистром в Конную гвардию. Получил домашнее образование под руководством аббата Перрена. Камер-паж (с 1801). В сентябре 1802 произведен в корнеты Кавалергардского полка. В июне 1804 назначен адъютантом к шефу полка генерал-адъютанту Ф. П. Уварову. Участвовал в кампаниях против французов в 1805–1807. В ноябре 1806 произведен в штабс-ротмистры. За храбрость, проявленную в ряде сражений, удостоен золотой шпаги с надписью «За храбрость» и ордена Св. Георгия 4-й степени. В 1808–1812 выполнял важные дипломатические поручения во Франции и Швеции, состоял адъютантом Александра I при Наполеоне (1810–1812). В 1810 произведен в ротмистры, в ноябре 1810 получил чин полковника. 13 февраля 1812 покинул Париж. В начале Отечественной войны 1812 состоял комендантом Главной квартиры Александра I и являлся начальником конвоя императора. В конце Отечественной войны командовал партизанским отрядом. Имел ряд успехов, в том числе освободил из плена «первого партизана» генерала Ф. Ф. Винцингероде. В ноябре 1812 «за успешные действия по возлагаемым на него поручениям и благоразумное исполнение отважной экспедиции» произведен в генерал-майоры и пожалован в генерал-адъютанты. В конце декабря 1812 разбил под Мариенвердером войска принца Евгения Богарне. В начале 1813 со своим партизанским отрядом «тревожил» неприятеля на левом берегу Одера. В 1813 за взятие Берлина награжден орденом Св. Георгия 3-й степени, с тех пор стал пользоваться в Германии большой популярностью. Отличился при взятии Люнебурга и Касселя, командовал кавалерийским рейдом в Вестфальское королевство. В феврале 1814 за отличие при штурме Суассона (во время которого взял в плен 3-х генералов, 180 офицеров и свыше 3-х тысяч солдат противника) получил чин генерал-лейтенанта. В 1814 находился при Александре I во время его пребывания в Париже, в июле 1814 сопровождал императора в Англию, а затем — на Венский конгресс. В 1815 во время второго Заграничного похода, командуя передовым отрядом, захватил город Шалон. После возвращения в Россию состоял генерал-адъютантом при Александре I. Член (в 1819–1821), председатель Комитета (в 1821–1835) об устройстве Донского войска. Начальник легкой гвардейской кавалерийской дивизии (декабрь 1821–1826). В конце 1825 был командирован во 2-ю армию для ареста одного из руководителей декабристов полковника П. И. Пестеля. Член Следственной комиссии по делу декабристов (1826–1827). В историю вошла фраза, сказанная им С. Г. Волконскому: «Стыдитесь, генерал-майор князь Волконский, прапорщики больше показывают». В том же 1826 с нисходящим его потомством возведен в графское Российской Империи достоинство, сенатор (с 1826 г.). В феврале 1827 назначен товарищем начальника Главного штаба Е.И.В., а в сентябре — управляющим Военным министерством (02.10.1827–1828). В октябре 1827 произведен в генералы от кавалерии. Управляющий Главного штаба Е.И.В. (в 1828–1832). Военный министр (май 1832–26.09.1852). При Чернышеве власть военного министра была расширена: в его руках сосредоточилось «главное начальство над всеми отраслями военного управления», он стал единственным докладчиком императору Николаю I по всем делам военного ведомства. Чернышев провел ряд преобразований в армии. Были изданы уставы: управления армией в мирное и военное время, уставы рекрутский, военно-уголовный и госпитальный; положение о казачьих войсках и т. д. Учреждены Военная академия (в 1832), 8 кадетских корпусов и аудиторское училище. В 1841 закончено военно-статистическое описание империи по губерниям и областям. В течение этого времени было воздвигнуто много крепостей и укреплений (в том числе, в Александрополе, Варшаве, Новогеоргиевске, Ивангороде, Брест-Литовске). Проведено было общее преобразование армейской пехоты, кавалерии и всей артиллерии. Резервные батальоны были отделены от действующих и образовано 6 резервных дивизий. Срок службы с 25 лет был сокращен до 15 и 20 лет (для отдельных категорий призывников). Офицерам было увеличено жалованье и столовые деньги; с 1832 разрешено носить усы. Приняты меры по упрощению снаряжения и обмундирования солдат. С 1842 в войска начало поступать нарезное оружие. В апреле 1841 А. И. Чернышев возведен с нисходящим его потомством в княжеское Российской империи достоинство, в августе 1849 ему был пожалован титул Светлости. К осени 1848 здоровье Чернышева ухудшилось из-за перенесенного им удара, но, несмотря на это в ноябре 1848 он был назначен председателем Государственного совета (1848–1856) и Комитета министров с сохранением прежних должностей. Современники не жаловали Чернышева-министра. По словам гр. М. А. Корфа, «нельзя не упомянуть, что при всем его высокомерном самовластии и при такой опытности, которую должно бы предполагать в нем после столь долговременной карьеры, он всегда был слепо доверчивым игралищем канцелярий. С очень обыкновенным образованием, без высших сведений, без самостоятельного круга мыслей, без высших государственных идей… он необходимо должен был покоряться влиянию других». В вину ему ставили поражение в Восточной (Крымской) войне (1853–1856). Светское общество осудило его за попытки присвоить майорат, законным наследником которого являлся его дальний родственник декабрист, сосланный в Сибирь. Бесспорно одно: на протяжении всей жизни Чернышев преданно служил Отечеству. Женат трижды: на кнж. Теофиле Игнатьевне Радзивилл, урожд. Моравской; на кнж. Елизавете Александровне Белосельской-Белозерской (1803–1804); с 1825 — на гр. Елизавете Николаевне Зотовой (1808–1872). От второго брака имел сына, светл. кн. Льва Александровича (1837–1864). От третьего брака имел трех сыновей, умерших в детстве, и трех дочерей. Умер 08.06.1857. Похоронен в селе Петровском Московского уезда. — Алексеев Михаил. Наш человек в Париже // Родина. –1996. — № 6; Федорченко В.И. Императорский Дом…. — Т. 2. — С. 521–523.
580
Безотосный Виктор. Секретная экспедиция // Родина. — 1992. — № 6–7. — С. 22–25.
581
Все офицеры, направленные за границу в 1810 г. с разведывательными целями, дослужились до генеральских чинов за исключением молодого Г. Ф. Орлова, в 22 года потерявшего ногу при Бородине и вышедшего в отставку полковником. П. Х. Граббе был произведен в генералы от кавалерии и генерал-адъютанты, был кавалером всех высших российских орденов, включая Св. апостола Андрея Первозванного, стал членом Государственного совета. А. И. Чернышев в царствование Николая I фактически стал вторым лицом в империи, являясь генерал-адъютантом, генералом от кавалерии, Военным министром, председателем Государственного совета и Комитета министров. Он, как и П. Х. Граббе, был удостоен всех высших орденов Российской империи. — Алексеев М.Н. [Михаил Алексеев]. Военная разведка в Российской империи… — С. 25.
582
Алексеев М.Н. [Михаил Алексеев]. Военная разведка в Российской империи. Указ. соч. — С.25.
583
ПСЗРИ. — СПб., 1830. — Т. 32. — № 24971.
584
Там же. № 24975.
585
РГВИА. Ф. 1. Оп. 1. Т. 44. Д. 552. Л. 1-7об.
586
Лейзер (Лезер) Мориц-Людвиг де (1783–после 1818), маркиз, полковник (с 1814). Французский эмигрант. На русской военной службе в 4-м егерском полку — с 1800. Участвовал в 17 сражениях с французами (1806–1807), награжден тремя орденами. Служил на адъютантских должностях у генералов Л. Л. Беннигсена и Д. С. Дохтурова. С 1810 откомандирован в распоряжение Военного министерства и послан в Прибалтику на границу как военный резидент, где организовал агентурную сеть русской разведки. 24 марта 1812 произведен в подполковники и назначен директором Высшей воинской полиции 2-й Западной армии. После неудачных действий русских войск под Смоленском был заподозрен в измене и 20 августа 1812 отправлен в Москву, а позднее сослан в Пермь. В 1813 признан невиновным, произведен в полковники за отличие в кампании 1812. С 1815 находился в составе русского экспедиционного корпуса во Франции «для исправления разных поручений». Уволен с военной службы в 1818 — Безотосный В.М. Разведка и планы сторон в 1812 году… — С. 217.
587
Отечественная война 1812 г. Материалы ВУА. — Т. VII. — С. 32.
588
Документы русской военной контрразведки в 1812 г. / Публ., вступ. ст. и примеч. В.М. Безотосного // Российский Архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII–XX вв.: Альманах. — М., 1992. — Т. II–III. — С. 49–68.
589
Кревельд, М. ван. Расцвет и упадок государства / Мартин ван Кревельд; пер. с англ. под ред. Ю. Кузнецова и А. Макеева. — М., 2006. — С. 206.
590
Пункты, данные С.-Петербургскому Генерал-полициймейстеру // ПСЗРИ. — Собрание второе. — Т. V. — № 3203. СПб., 1831. — C. 569–571.
591
Регламент или Устав Главного Магистрата // ПСЗРИ. — СПб., 1830.— Т. VI (1720–1722). — № 3708. — С. 297.
592
Устав Благочиния или Полицейский // ПСЗРИ. — СПб., 1830.— Т. XXI. (1781–1783). № 15379. — С. 461–488.
593
СлРЯ. — М., 1975. — Вып. 1. — С. 230.
594
«30. Управа благочиния долженствует во-первых, иметь бдение, дабы в городе сохранены были благочиние, добронравие и порядок; второе, чтобы предписанное законами полезное повсюду в городе исполняемо и сохраняемо было; в случае же нарушения оных Управа благочиния по состоянию дела, не смотря ни на какое лицо, всякого должна приводить к исполнению предписанного законами, и третье, Управа благочиния одна в городе право имеет приводить в действие повеления правления, решения палат и прочих судов, и чинить отказы домов и мест в городе, предместье и на городских землях.
32. Управа благочиния долженствует наблюдать, дабы никто запрещенным не торговал в городе, и через межу города не возил запрещенного.
33. Управа благочиния должна иметь сведение о торговых ценах в городе всякого рода хлеба и харча, и о сем по прошествии каждого месяца делать записку и вносить в особливую на то книгу, дабы всегда по ней справиться можно было, по какой цене в которое время в году хлеб состоял.
34. Управа благочиния имеет также прилежное смотрение, чтобы в городе всегда меры и весы были верные, исправные и заклейменные, за лживые же чинить взыскание по законам.
35. Управа благочиния бдение имеет, чтобы в городе никто беглых людей не принимал, не держал и не укрывал; и буде где явится таковой ослушник и нарушитель установленного порядка, кто бы принимал, держал, или у себя укрывал беглого, то Управа благочиния должна (буде не отдаст добровольно) отослать его к суду, куда по законам надлежит.
36. Управа благочиния в ведомстве своем имеет дороги, улицы, мосты и переправы в городе и предместье и на городской земле, и прилагает неусыпное старание и попечение, чтобы дороги, улицы, мосты и переправы через реки и воды, где есть, в таком исправном состоянии и содержании были, чтобы проезжим не было ни остановки, ни опасности». Устав Благочиния или Полицейский // ПСЗРИ. — СПб., 1830. — Т. XXI (1781–1783). — № 15379. — С. 463–464.
595
Кильдюшов Олег. Полиция как наука и политика: о рождении современного порядка из философии и полицейской практики // Социологическое обозрение. — М., 2013. — Т. 12. — № 3. — С. 24.
596
Документы русской военной контрразведки в 1812 г… — С. 52–54.
597
Там же. С.53.
598
Там же. С. 54–55.
599
Там же. С.58–59.
600
Там же. С. 59.
601
Там же.
602
Там же. С.58.
603
Там же. — С.55–56.
604
СлРЯ. — М., 1983. — Вып. 10. — С. 20.
605
Там же. — С. 57, 63.
606
Там же. — С. 64.
607
Там же. — С. 60–61.
608
Там же. — С. 61–62.
609
Там же. — С. 62.
610
Там же.
611
Словарь русского языка XVIII века. — СПб., 2011. — Вып. 18. — С. 215.
612
Словарь русского языка XVIII века. — СПб., 2007. — Вып. 17. — С. 242.
613
Устав воинский // ПСЗРИ. — Т. V (1713–1719). — № 3006. — С. 313.
614
Документы русской военной контрразведки в 1812 г… — С. 62.
615
Там же. С. 56.
616
Алексеев М.Н. [Михаил Алексеев]. Военная разведка в Российской империи… — С. 54.
617
Санглен Яков (Жак) Иванович де (1776– 01.04.1864), действительный статский советник. Его отец, de Saint Glin, француз, как младший сын, был отдан в монастырь для получения духовного звания, откуда бежал. Прибыл в Париж, где вступил в королевские мушкетеры. Поссорился с офицером, назвавшим его беглым монахом. Дело закончилось дуэлью, на которой отец Санглена заколол своего соперника. Спасаясь от судебного преследования, бежал в Россию, где остался навсегда, женившись на барышне французского происхождения. Его сын Я. И. Санглен, получив первоначальное воспитание в московских частных пансионах, в 1786 поступил в Ревельскую гимназию и, окончив шесть классов, «принят был в службу прапорщиком и определен переводчиком в штат вице-адмирала Спиридова». Воспользовавшись продолжительным заграничным отпуском, прослушал курс философии у проф. Платнера в Лейпциге и курс астрономии у проф. Боде в Берлине. По возвращении в Россию, после экзамена, был назначен в 1804 лектором немецкого языка в Московский университет на место проф. Гейма и открыл на русском языке курс публичных лекций по военным наукам и тактике. В 1806 назначен адъюнкт-профессором, а в 1807, оставив службу в университете, по предложению генерал-майора князя П. М. Волконского, сопровождал его более двух лет в заграничной командировке во Францию. Цель командировки — сбор сведений о французской армии и французском генеральном штабе. «Поначалу поездка наша продвигалась весьма успешно, — вспоминал Санглен. — Мы работали сообща и собрали массу сведений. Вообще я был воодушевлен, ведь это было первое мое шпионское задание». Однако, в последующем Санглен «решительнейшим образом» поссорился с князем, т. к. по словам Санглена, тот никак не мог перенести его успеха в высшем парижском обществе, где он был принят как свой. Но Санглен не забыл, что именно П. М. Волконский изменил его судьбу. «Не знаю, стал ли бы я заниматься шпионской деятельностью, ежели бы не он. При всей нашей нынешней холодности отношений, я не могу этого не признать», — писал он. Вернувшись в 1809 в Россию, он был прикомандирован к военному министру А. А. Аракчееву. В 1810 перешел на службу в Министерство полиции, стал автором Устава нового министерства. Создал и возглавил Особенную канцелярию, занимавшуюся производством политического сыска на всей территории России. Своими докладами обратил на себя внимание императора Александра I, который приблизил его и давал неоднократно секретные поручения. Н. И. Греч свидетельствовал в своих мемуарах: «Александр не доверял никому, даже своему министру полиции, и Санглен служил ему соглядатаем. Вечером и ночью посылал за ним по секрету и спрашивал, что делается в министерстве». По утверждению Санглена, он устраивал встречи императора с привлекательными женщинами. Играл не последнюю роль в интриге, жертвой которой сделался государственный секретарь М. М. Сперанский. Менее двух лет (вторая половина 1810 — март 1812) собственно и составили основу репутации Санглена. Он был яркой и остроумной личностью, но современники, по свидетельству ряда мемуаристов, побаивались его даже тогда, когда он был уже частным лицом и находился в отставке. По словам Ф. Ф. Вигеля, автора «Записок» (М., 1892), Санглен наводил на окружающих страх. Вообще атмосфера страха и тайны до конца окутывала личность Санглена. Это была та невидимая завеса, которая фактически отделяла его от остального общества. С 17 марта 1812 он — директор Высшей воинской полиции 1-й армии, а 17 апреля 1812 назначен директором Высшей воинской полиции при военном министре М. Б. Барклае де Толли при сохранении за собой прежней должности. В связи с оставлением Барклаем поста военного министра, 2 сентября, сдав все дела, выехал в Петербург, где до 1816 служил в Военном министерстве. Указом от 23 марта 1816 причислен к герольдии, с производством по 4 тыс. рублей ежегодно. Удалился в деревню Клинского уезда, где доживал свой век в уединении, под конец жизни разбитый параличом и преследуемый тем же страхом, который он наводил на других, как начальник тайной полиции. Санглен сумел приобрести доверие Николая I: в 1831 он был вызван в Петербург, и государь поручил ему заняться разбором доноса, поданного государю князем А. Б. Голицыным: «О иллюминатстве в 1831 г.» — фолианта громадных размеров, в котором объявлялись иллюминатами почти все лица, бывшие при Александре І и оставшиеся в живых при Николае I. Санглен представил государю подробную записку, в которой князь Голицын, автор доноса, был признан «фанатиком». Николай I остался доволен разбором «доноса на всю Россию», пожаловал Санглену бриллиантовый перстень в 2000 руб. и 3000 руб. ассигнациями, а А Б. Голицына выслал в Кексгольм. Санглен был весьма плодовитый и популярный русский публицист и философ. В разные периоды своей жизни он отдавал дань разным литературным жанрам. В 1804 появился его перевод с немецкого «Отрывков из иностранной литературы»; вместе с проф. Рейнгартом он издавал в Москве в 1805–1806 ежемесячный журнал «Аврора», в 1805 вместе с проф. Буле участвовал в издании «Ученых ведомостей». Затем появились его сочинения: «О военном искусстве древних и новых времен» (М., 1808); «Исторические и тактические отрывки» (М., 1809); «Краткое обозрение воинской истории XVIII века» (М., 1809); «В память графу А. И. Кутайсову» (СПб., 1812); «Об истинном величии человека» (СПб., 1814); «О храмах, жрецах, богослужении и проч., древних греков», ч. I (СПб., 1815). Затем в литературной деятельности Санглена наступил перерыв; только в 1830 он написал: «Жизнь и мнения нового Тристрама», «Рыцарская клятва на гробе» и «Подвиги русских под Нарвою в 1700 г.», и затем, в 1843 — «Шиллер, Вольтер и Руссо». Санглен печатал статьи в «Трудах Московского Общества истории и древностей российских», с 1845 сотрудничал в «Москвитянине». Несмотря на преклонный возраст, в 1860 он начал писать «Записки — не для современников», в которых успел охватить события 1776–1831. «Записки Я. И. де Санглена» появились в печати почти через двадцать лет после его смерти. Первая часть их посвящена «Царствованию Екатерины II»; часть вторая — «Павлу и его времени», части III и IV «Записок» охватывают «Царствование Александра І» и начало царствования Николая І, до 1832 года. По детальному знанию закулисных пружин описанных событий, по искреннему тону автора, писавшего «не для современников», по богатству фактического материала и значительности охватываемого периода «Записки» Санглена составляют ценный вклад в отечественную историю. — Алексеев М.Н. [Михаил Алексеев]. Военная разведка в Российской империи… — С. 381–384.
618
Отечественная война 1812 г. Материалы ВУА. — СПб., 1909. — Т. XII. Подготовка к войне в 1812 г. (май месяц). — С. 308–310.
619
Алексеев М.Н. [Михаил Алексеев]. Военная разведка в Российской империи… — С. 71–72.
620
Обязанности Высшей воинской полиции (в документах она называлась «Высшая военная полиция») были чрезвычайно широки: борьба с националистическим движением в Польше, ведение разведки в Австрии и Пруссии, сбор военной и политической информации об этих странах, выявление агентуры противника на своей территории, а также борьба с контрабандистами, фальшивомонетчиками и религиозными сектами. — На боевом посту. — М., 1994. — № 4. — С. 42–45.
621
Документы русской военной контрразведки в 1812 г… — С. 63.
622
Словарь русского языка XVIII века. — СПб., 2011. — Вып. 18. — С. 217.
623
Журнал или Поденная записка, блаженныя и вечнодостойныя памяти государя императора Петра Великого с 1698 года, даже до заключения Нейштатскаго мира. Напечатан с обретающихся в Кабинетной архиве списков, правленных собственною рукою его императорского величества. В СПб., при Императорской Академии наук. — Ч. IV. — 1770. — С. 467.
624
Кампания 1807 г. характеризовалась подвигами русских партизан, в том числе блестящими действиями казачьих отрядов атамана Войска Донского М. И. Платова в тылу корпуса Нея в сражении при Гутштадте; киевских драгун при движении французов к Прейсиш-Эйлау; сумских гусар и курляндских драгун при Морунгене. Известны многие случаи захватов казаками ординарцев, эстафет и даже пленение французского командира корпуса маршала Виктора. Действия партизан в тылу противника в кампании 1807 г. не имели решительного влияния на ход военных действий, так как являлись частным успехом. Подобный вывод относится и к полученным в ходе партизанских действий разведывательным сведениям — они были редки, ограниченны и не давали представления о намерениях противника. — Военная энциклопедия. — Петроград, 1914. — Т. XVII. — С. 303–308.
625
Там же.
626
Записки А. П. Ермолова (1798–1826). — М., 1991. — С. 212.
627
Добравшись до назначенного им участка, партизаны выбирали какое-нибудь населенное место, лежавшее в стороне от тылового пути противника, которое называлось пристанью. При выборе «пристани» исходили из требования безопасности — местность должна была исключать внезапность нападения. Пристань служила убежищем для больных и раненых, для отдыха, складом для продовольствия, «станцией» для сношения с армией и с соседями. В остальное время партизаны располагались в центре выделенного им участка, по соседству с тыловыми коммуникациями неприятеля — в притоне, откуда устремлялись то в одном, то в другом направлении. Иногда пристань и притон совмещались. В 1812 пристанью для <Д. В. >Давыдова служил г. Юхнов, а притонами — села Скугарево, Знаменское и др. Партия (небольшой отряд) не должна была оставаться подолгу в притоне, даже при полном сочувствии жителей, т. к. враг мог установить ее местопребывание. Сначала, пока люди были «не нахватаны», довольствовались перехватом курьеров и ординарцев, порчей телеграфа, что требовало больше хитрости, чем отваги. Чтобы не обременять себя добычей, пленными и ранеными, все это отправлялось к пристани при содействии жителей на взятых у них подводах под небольшим конвоем. — Военная энциклопедия. — СПб., 1912. — Т. VIII. — С. 570–572.
628
Записки А. П. Ермолова… — С.207.
629
Сергей Алексеевич Тучков, 2-й (1 [12] октября 1767, Санкт-Петербург — 3 [15] февраля 1839 года, Москва) — генерал-лейтенант (с 1829), сенатор из рода Тучковых. Известный масон, казначей кишиневской ложи «Овидий». Даровитый поэт. Родился в дворянской семье, третий из пятерых братьев (Николай, Алексей, Павел, Александр). 15 февраля 1773 был записан фурьером во 2-й фузилёрный полк [фузилёры (фузелёры, фузельеры) фр. fusiliers ‘стрелок из ружья’ — пехотные солдаты французской армии в XVII в., вооружённые кремнёвыми ружьями (fusils), по-русски называемыми фузеями], в 1783 принят на действительную службу во 2-й фузилёрный полк сержантом. В 1785 ему присвоено звание подпоручика. Во время русско-шведской войны (1788–1790), находясь на гребной флотилии, командовал ротой и батальоном морской артиллерии. За отличия в боях произведен в капитан-поручики и капитаны. В морском сражении при Роченсальме был ранен картечью в руку, ногу и голову, контужен. В начале Польского восстания 1794 Тучков пробился со своей частью из окружения в г. Вильна и соединился с отрядом генерал-поручика Игельстрома, вывез 11 орудий и вывел 2313 человек личного состава. За отличие в штурме Праги получил чин премьер-майора. Во время Русско-персидской войны (1796–1797) произведен в подполковники за отличие при взятии Дербента и в полковники — за отличие в сражении с персидскими войсками на реке Иори. В 1798 — командир Фанагорийского гренадерского полка, произведен в генерал-майоры за усмирение восставших горских племен на границах Грузии, разбил мятежных черкесов и кабардинцев в Тагаурском урочище. В 1802 — глава гражданской администрации в только что присоединённой к России Грузии. Участвовал в штурме Гянджи, блокаде Эривани, взял штурмом Эчмиадзин. В 1806 — шеф Камчатского мушкетерского полка с переводом в Молдавскую армию, в 1808 участвовал в боевых действиях с турками. В 1810 — дежурный генерал Молдавской армии. В октябре 1812 по приказу адмирала П. В. Чичагова возглавил 2-й резервный корпус в районе Мозыря, совершил марш к городу Борисову и успел принять участие в боях на Березине. В 1813 участвовал в осаде Модлина и Магдебурга. В 1826 — военный губернатор Бабадагской области, в 1830 — градоначальник Измаила. В 1836 вышел в отставку по болезни. Похоронен в Новодевичьем монастыре. Его могила уничтожена в советское время. — Сочинения: Военный словарь. — М., 1818. — Ч. 1: От А до О. — XVIII, 269 с.; Ч. 2: От О до Я. — 251 с. (переиздан в 2008); Записки 1766–1808. Собрание сочинений и переводов в стихах С. Тучкова (М., 1797); Сочинения и переводы С. Тучкова (Ч. 1–4. — СПб., 1816–1817); Признание или Открытая тайна. — Одесса, 1833.
630
Военный словарь, заключающий наименования или термины, в Российском сухопутном войске употребляемые, с показанием рода науки, к которому принадлежат, из какого языка взяты, как могут быть переведены на российский, какое оных употребление и к чему служат — Сочинения Г.М. [генерал-майора] С. Тучкова. — М., 1818. — Ч. I. От А до О. — С. III–XVIII.
631
Там же. — Ч. II. От О до Я. — С. 109–110.
632
«Военный энциклопедический лексикон, издаваемый обществом военных и литераторов и посвященный Его императорскому высочеству, государю наследнику цесаревичу и Великому князю Александру Николаевичу» издавался в 1837–1850 гг., насчитывает 14 основных томов и один дополнительный (вышел в 1852 г.). Этот труд обязан своим появлением почти исключительно энергии и настойчивости его редактора барона Л. И. Зедделера, на котором лежала основная масса работы. Несмотря на довольно холодный приём военными кругами первых выпусков «Лексикона», выходившего небольшими книжками (первая часть состояла из четырёх отдельных книжек) через значительные промежутки времени и стоившего немалых денег, Зедделер настойчиво занимался его изданием, вложив значительную часть своего состояния, и в течение 13 лет привёл его к окончанию. Программа «Лексикона» была намечена чрезвычайно широко, имея в виду крайне низкий образовательный уровень армейского офицерства времён императора Николая I и трудность пополнения общего образования при глухих стоянках и постоянном передвижении полков с места на место. В силу этого в «Лексикон» включён ряд сведений, весьма отдалённо связанных с военным делом. Л. И. Зедделеру удалось привлечь к составлению «Лексикона» выдающихся военных и учёных Николаевского времени, среди которых выделяются К. Ф. Багговут, М. И. Богданович, К. М. Базили, А. В. Висковатов, Н. С. Голицын, А. Н. Греч, А. И. Михайловский-Данилевский, Д. А. Милютин, П. И. Рикорд и др. Из отделов «Лексикона» наиболее полным и тщательно составленным является военно-исторический отдел; слабее выглядит отдел военной техники, что соответствовало тогдашнему её состоянию. «Лексикон» построен по алфавиту статей; к некоторым томам сделано особое «Прибавление», включающее статьи, пропущенные по разным причинам в предыдущих томах. В связи с долгим изданием «Лексикона» и достаточно быстрым устареванием имеющихся в нём сведений, в 1852 г. был выпущен дополнительный том под названием «Прибавление к Военному энциклопедическому лексикону». Кроме того, в 1852–1858 гг. было осуществлено второе исправленное издание под общим руководством М. И. Богдановича. По представлению генерал-лейтенанта барона Н. В. Медема второму изданию «Лексикона» Академией наук была присуждена полная Демидовская премия.
633
Военный энциклопедический лексикон… — СПб., 1847. — Ч. XI. — С. 361–362.
634
Там же. С.363.
635
Там же. С. 364.
636
Военный словарь С. Тучкова… — Ч. II. От О до Я. — С. 231
637
Военная энциклопедия. — СПб., 1912. — Т. VII. — С. 248–250.
638
Рябиков П.Ф. Разведывательная служба в мирное и в военное время // Антология истории спецслужб. Россия. 1905–1924 /Вступ. Статья А.А. Здановича. М., 2007. — Ч. I. Разведывательная служба в мирное время и тайная агентура в мирное и военное время. — С. 127.
639
Было признано, что лекции по «Военной статистике» Императорской военной академии (в 1847 г. курс «Военной географии» был заменен курсом «Военной статистики») и лекции по «Военной географии» в военных училищах «преследуют одинаковые цели, следуя одной программе, но лишь в различных объемах». Предмет изучения (как военной географии, так и военной статистики) делился на общую и прикладную части. В общей части рассматривались географическое положение страны, размеры территории, границы, «устройство» поверхности, орошение, почва, климат, население и все виды его деятельности, имеющие военное значение, политическое, административное и военное устройство, средства, пути сообщения и вооруженные силы. В связи с общей частью военной географии должна была быть исследована и история постепенного расширения территории. В прикладной части исследовались отдельные театры, а именно: границы театра (их свойства и значение в зависимости от географических данных, стратегическое значение), устройство поверхности, орошение, леса, климат, почва, население театра (численность, размещение населения, племенной и религиозный состав, образ жизни и деятельности, характер населенных пунктов и построек и отношение к враждебным армиям), статистические данные о средствах района, пути сообщения в отношении вероятных операционных направлений и подготовка театра в инженерном отношении.
Все эти отделы исследуются с точки зрения данного политического момента, основанной на общей оценке взаимоотношений соседних стран и народов. В последующем из общего предмета военной статистики начали выделять в особый «отдел» изучение вооруженных сил, в связи с их постоянным организационным, качественным и количественным изменением, необходимостью отслеживать перевод вооруженных сил на военное положение и проведение мобилизации, состояние резервов, ход оснащения войск вооружением и боеприпасами, их состояние и соответствие современным требованиям, создание резервов и т. д. — Военная энциклопедия… — Т. VII. — С. 248–250.
640
Развитие Генерального штаба в России не шло в логической последовательности, зачастую оказывалось тупиковым и начинало развиваться снова. Причинами тому были как люди, претворявшие идеи, в том числе и собственные, так и оглядка на иностранный опыт, чаще всего немецкий и меньше — французский. Сам термин «Генеральный штаб» не только во второй половине XVIII в., но и на протяжении всего XIX в. оставался «расплывчатым и произвольным». — Алексеев М.Н. [Михаил Алексеев]. Военная разведка в Российской империи… — С. 6.
641
РГВИА. Ф.38. Оп.5. Д. 222. Л. 25.
642
Скалон Александр Антонович (25.3.1796–6.9.1851). Отец — Антон Антонович Скалон (р. 6.9.1767, убит 5.8.1812 под Смоленском). Мать — дочь омского коменданта Каролина Христофоровна Кесслер (ум.1818). В службу вступил колонновожатым в свиту по квартирмейстерской части (04. 11.1813), участник заграничных походов русской армии в 1813. С 27.03 по декабрь 1813 находился при начальнике Главного штаба. С ноября 1813 по апрель состоял при съемке 2 округа Новой Финляндии, поступил в канцелярию генерал-квартирмейстера Главного штаба — декабрь1813, прапорщик — с 30.8.1815, переведен в Гвардейский генеральный штаб — 12.12.1817, подпоручик — 11.07.1818. Назначен состоять при библиотеке Генерального штаба в июле 1820, поручик — с 02.04.1822. С сентября 1822 по март 1825 преподавал курс начальной и высшей геодезии в училище корпуса топографов, награжден орденом Св. Анны 3 ст. 12.12.1823. Штабс-капитан Гвардейского генерального штаба 06.04.1824, награжден орденом Св. Владимира 4 ст. 30.08.1825. Масон, член ложи «Соединенных друзей» в Петербурге (1822). Член «Союза благоденствия». Назначен исправлять должность начальника библиотеки Главного штаба 09.11.1826; капитан — 03.04.1827, награжден орденом Св. Анны 2 ст. 11.08.1829, полковник— 06.04.1830. Командирован в распоряжение вице-канцлера и назначен комиссаром для разграничения нового Греческого государства от Турции –1830. В 1836 возвратился в Россию, действительный статский советник с причислением к Министерству внутренних дел. 13.07.1836 переименован в генерал-майоры с назначением начальником 6 округа корпуса жандармов — 29.12.1837. Награжден орденом Св. Станислава 1 ст. — 1.3.1840.
Грузинско-имеретинский гражданский губернатор — 10.06.1841, отставлен от должности — март 1843, сенатор с производством в тайные советники — 15.08.1851. Похоронен в Петербурге на Волковом лютеранском кладбище. — Государственный архив Российской Федерации. Ф. 48. Оп. 1. Д. 28. Л. 243.
643
Там же. — Л. 26–30.
644
В годы царствования Екатерины II русских «министерских постов» за границей было 21; в последний год царствования Александра I их было 24: чрезвычайные и полномочные послы в Лондоне и Париже; чрезвычайные и полномочные посланники в Вене (до 1822 здесь был посол), в Берлине, Стокгольме, Копенгагене, Дрездене, Мюнхене, Карлсруэ, Франкфурте-на-майне (с 1815), Риме (с 1803), Неаполе, Турине, Мадриде, Филадельфии (с 1809), Константинополе; министры-резиденты в Гамбурге и Кракове (с 1815); поверенные в делах в Гааге, Штутгарте, Флоренции, Берне (с 1814), Лиссабоне, Тегеране.
Присвоение лицу, аккредитованному при дворе той или иной державы, ранга посла или посланника в то время не было связано с международным положением страны. В царствование Александра I послы иногда сменялись посланниками и, наоборот, в зависимости от служебного положения вновь назначавшегося представителя. Аахенский конгресс 1818 установил деление дипломатических агентов на четыре разряда. К первому разряду были отнесены послы, папские легаты и нунции; ко второму — интернунции, посланники и уполномоченные министры; к третьему — резиденты (министры-резиденты) и к четвертому — поверенные в делах. Число консульств к концу царствования Александра I значительно увеличилось по сравнению с последними годами XVIII столетия. В 1825 было 24 генеральных консульства: в Англии, Бразилии, Молдавии и Валахии, Венеции, Генуе (Сардинском королевстве), Данциге, Египте, Копенгагене, Ливорно, Могузе и Долмации, Сардинии, Сицилии, Смирне, Требизонте, Триесте, Филадельфии, Швеции, Штетине; кроме того, генеральными консулами были комиссар в Неаполитанском королевстве и комиссар по торговым делам в Мемеле. Консульств числилось 21, вице-консульств — 11, консульских агентов — три. Дипломатические представительства, находившиеся в странах Востока, находились в ведении Азиатского департамента (создан 26 февраля 1797) Коллегии иностранных дел страны (Министерства иностранных дел). В первой половине XIX в. их было немного: миссии в Стамбуле («при оттоманском дворе») и Тегеране («при шахском дворе»), находившиеся там еще с XVIII в. В 1843 к ним прибавилось генеральное консульство в Бейруте (его полномочия распространялись на Сирию и Палестину); в 1847 — в Адрианополе (Эдирне), ведавшее консульскими делами в европейской части Османской империи. В ведении Азиатского департамента была и знаменитая Пекинская духовная миссия, впервые учрежденная императором Петром I и окончательно признанная китайским правительством в ст. 5 Кяхтинского договора 21 октября 1727. Миссия, во главе которой находился архимандрит, состояла из десяти человек. Светские члены миссии (четыре-пять человек) обязаны были изучать китайский, маньчжурский, а также монгольский и тибетский языки. Миссию, сменявшуюся периодически и остававшуюся в Пекине не менее десяти лет, сопровождал пристав из чиновников министерства. Приставам поручалось входить в доверительные переговоры с китайцами по делам пограничным и торговым. При этом активно велась шифрованная переписка с центром.
Что касается развития заграничных учреждений министерства, то в царствование Николая I (1825–1855) были учреждены миссии в Рио-де-Жанейро (1828), Афинах (1830), Брюсселе (1853), при дворах вновь образовавшихся государств: Бразильской империи (1822), королевств Греческого (1830) и Бельгийского (1831). Были учреждены также генеральные консульства в Сербии в 1839, на острове Корфу в 1842, в Бейруте (Сирия и Палестина) в 1843 и в Андрианополе в 1847. В последний год царствования Николая I насчитывалось 18 генеральных консульств, 20 штатных консульств и пять вице-консульств. Число нештатных консульских учреждений увеличилось значительно: в 1854 г. было 86 нештатных консулов, вице-консулов и консульских агентов. — Энциклопедический словарь. — СПб., 1890. — Т. I. — С. 139–140; Алексеев М.Н. [Михаил Алексеев]. Военная разведка в Российской империи… — С. 126–127.
645
РГВИА. Ф. 38. — Оп. 5. — Д. 222. — Л. 25.
646
РГВИА. Ф. 29. — Оп. 6. — Д. 178. — Л. 33–40.
647
Учреждение Военного министерства. В 2 ч. Ч. I. СПб., 1836. Ст. 740.
648
Там же. — Д. 222. — Л. 26–30.
649
Глинка-маврин Борис Григорьевич (1810–13.03.1895, СПб.), генерал от инфантерии (с 1869), генерал-адъютант (с 1856). Из древнего дворянского рода польского происхождения. Второй из трех сыновей статского советника, проф. Дерптского университета, писателя Григория Андреевича Глинки, преподававшего словесность членам императорской фамилии. Образование получил в Благородном пансионе при Петербургском университете. В 1821 окончил Школу гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров с производством в прапорщики лейб-гвардии Московского полка. Участник русско-турецкой войны (1828–1829) и Польской кампании 1831, удостоен боевых орденов Св. Анны 3-й степени с бантом и Св. Владимира 4-й степени с бантом. В 1832–1835 продолжал службу штабс-капитаном в СПб., будучи причислен к Гвардейскому Генеральному штабу. Занимал должности дивизионного квартирмейстера 3-й гвардейской пехотной дивизии; старшего адъютанта отдельного гвардейского корпуса. «Представитель военного министерства в Париже» (25 апреля 1835 — 1 ноября 1842). «Состоял для особых поручений при после [графе П. П. Палене] в Париже» (1 ноября 1842 — 22 января 1844). Обратил особое внимание на постановку ружейного дела во Франции. По возвращении в Россию в 1844 назначен членом Комитета по улучшению штуцеров и ружей, командирован на Сестрорецкий оружейный завод для разработки новых образцов ударных ружей, затем — на Ижевский оружейный завод. Участник Венгерского похода 1849, состоял в распоряжении главнокомандующего действующей армии князя И. Ф. Паскевича. В 1849 по окончании военных действий произведен в генерал-майоры и командирован в Бельгию для заказа штуцеров. Занимал должности начальника штаба 4-го пехотного корпуса, начальника штаба всех войск, расположенных в СПб. и его окрестностях. В 1856–1862 — начальник штаба инспектора стрелковых батальонов. Содействовал развитию и улучшению стрелкового дела в армии, составил «Наставление для стрелкового образования пехоты и драгун». В 1857 произведен в генерал-лейтенанты. В 1862–1864 заведовал резервными стрелковыми батальонами. В 1867–1872 — командующий войсками Казанского военного округа. Пользовался расположением Александра II и Александра III. Автор ряда исторических работ. За службу удостоен всех высших российских орденов. — Федорченко В.И. Императорский Дом… — М., 2000. — Т. 1. — С. 295.
650
Военные представители России во Франции. Сост. А. А. Васильев. // Россия и Франция. XVIII–XX века. — М, 1998. — Вып. 2. — С. 321–322.
651
РГВИА. Ф. 970. Оп. 1. Д. 23. Л. 364 об. — 370.
652
РГВИА. Ф. 395. Оп. 41. Д. 483. Л. 2–2 об. Копия с отношения военного министра к государственному канцлеру иностранных дел от 28 ноября 1849 г. за № 12395.
653
Очерки истории российской внешней разведки: В 6-ти т. — Т. 1: От древнейших времен до 1917 года. — М., 1995. — С. 148.
654
Там же. С. 148–149.
655
РГВИА. Ф.29. Оп. 6. Д. 695. Л. 1–2.
656
Алексеев М.Н. [Михаил Алексеев]. Военная разведка в Российской империи… — С. 145–146.
657
Очерки истории российской внешней разведки… — Т. 1. — С. 150.
658
Там же.
659
Там же. С. 150–151.
660
Там же. С. 151.
661
Словарь церковно-славянского и русского языка — четырёхтомный толковый словарь, содержащий в себе толкования русских и церковнославянских слов, составленный и изданный Вторым отделением Императорской Академии наук в 1847 году. Это был второй значительный толковый словарь русского языка после «Словаря Академии Российской». В словаре совмещена древнейшая и новая лексика. Он издан в связи с растущей необходимостью упорядочить и систематизировать огромный словарный массив, с одной стороны, обогатить, а с другой — очистить язык от лишних, «сорных» слов. Для достижения этой задачи требовалось глубоко изучить церковнославянские и древнерусские письменные источники с момента их появления и исследовать живой современный язык.
В предисловии была кратко рассмотрена классификация славянских языков, основные вехи развития русского языка, сформулированы задачи издания. В словарь вошло 114 749 слов книжного и разговорного характера, что было значительно больше, чем во всех предыдущих словарях. В словаре много общеупотребительных слов иноязычного и церковнославянского происхождения, включены областные слова, широко представлена лексика, относящаяся к разным отраслям знания.
В составлении словаря принимали участие крупнейшие учёные-филологи середины XIX в.: академики В. А. Поленов, А. Х. Востоков, М. Е. Лобанов, Я. И. Бередников, И. С. Кочетов и др. (далее — Словарь 1847 г.)
662
Словарь 1847 г. — Т. IV. — С. 10.
663
Там же.
664
Даль В.И. — М., 2002. — Т. IV. — С. 21.
665
РГВИА. Ф. 38. Оп. 5. Д. 695. Л. 1–3.
666
Там же. Л. 156.
667
Очерки истории российской внешней разведки… — С. 151.
668
РГВИА. Ф. 38. Оп. 5. Д. 695. Л. 19–26 об.
669
Там же. Л. 156.
670
Alfred Vagts. The Military attache. — Princeton, New Jersey, 1967. — P. 24.
671
Ibid. P. 19.
672
Ibid.
673
Алексеев М.Н. [Михаил Алексеев] Военная разведка в Российской империи… — С. 224.
674
Военная энциклопедия. — СПб., 1911. — Т. 1. — С. 128.
675
Путятин Евфимий Васильевич (08.11.1803–16.10.1883, Париж), граф, адмирал (с 1858), генерал-адъютант (с 1849). Из старинного дворянского рода, восходящего к XVI в. Старший сын капитан-лейтенанта Василия Ефимовича Путятина. В 1822 выпущен из Морского кадетского корпуса мичманом. В 1822–1825 совершил кругосветное плавание к северо-западным берегам Америки на фрегате «Крейсер» под командой капитана 2-го ранга М. П. Лазарева, в ходе которого были проведены исследования по метеорологии и этнографии. Награжден орденом Св. Анны 3-й степени. Служил на кораблях Балтийского флота, Средиземноморской эскадры, Черноморского флота. В 1827 на корабле «Азов» участвовал в Наваринском сражении, за храбрость награжден орденом Св. Владимира 4-й степени с бантом. В 1828 произведен в лейтенанты. В 1830 за 18 морских кампаний награжден орденом Св. Георгия 4-й степени. С 1832 на Черноморском флоте состоял офицером для особых поручений при вице-адмирале М. П. Лазареве, принимая участие в гидрографических работах и описании пролива Дарданеллы. С 1834 — капитан-лейтенант, с 1838 г. — капитан 2-го ранга. В 1838–1839 командовал фрегатом, а затем сводным отрядом моряков, высаженных с кораблей у устья реки Субаши (Абхазия), был ранен. С 1839 — капитан 1-го ранга. После лечения на Кавказских минеральных водах для «поправления здоровья» продолжил лечение за границей, в Англии в 1841. Там же по поручению правительства произвел заказ нескольких пароходов для Черноморского флота. В 1842 возглавил дипломатическую миссию в Персии. Добился отмены ограничений для русской торговли на Каспийском море и в самой Персии. Им приняты меры для разграничения водного пространства на Каспийском море между двумя странами. Благодаря его усилиям было установлено пароходное сообщение между Россией и Персией. В августе 1842 произведен в контр-адмиралы. В апреле 1846 пожалован в Свиту Е.И.В. В 1849 был командирован в Египет и Турцию «для осмотра тамошних морских сил». В апреле 1851 получил чин вице-адмирала. 7 октября 1852 по приказу Николая I на борту фрегата «Паллада» отбыл из Кронштадта в Японию с задачей установления дипломатических и торговых отношений со страной Восходящего солнца. Экспедиция прибыла в Нагасаки 11 августа 1853. Японские власти были настроены к русским благожелательнее, чем к американцам, оскорбившим их чувство национального достоинства своими угрозами (американская миссия Перри убыла с островов накануне прибытия русских). У японцев существовали расчеты на помощь России в случае вооруженного конфликта с Америкой. В сентябре 1853 Путятин был торжественно принят в Нагасаки, где передал японским властям письмо канцлера К. В. Нессельроде. В январе 1854 начались переговоры с японскими уполномоченными. 26 января 1855 Путятин заключил Симодский договор, устанавливавший «постоянный мир и искреннюю дружбу между Россией и Японией». Для русских судов открывались порты Симода, Хакодатэ и Нагасаки, причем первые два — и для торговли. В эти порты Россия получала право назначать с 1856 своих консулов. Все Курильские острова к северу от острова Итуруп объявлялись владениями России. Формально дипломатические отношения были установлены Путятиным три года спустя, в 1858. В ходе дипломатической миссии вице-адмирала Е. В. Путятина в Японию на борту фрегата «Паллада» капитан фрегата И. С. Унковский организовывал съемки и описание восточного берега Кореи. Член экипажа фрегата Н. Посьет проводил гидрографические исследования побережья Кореи и Приморья. Были открыты залив Посьета и остров Римского-Корсакова. По возвращении из Японии Путятин в декабре 1855 был возведен с нисходящим его потомством в графское Российской империи достоинство. В 1855–1856 он — начальник штаба Кронштадтского военного губернатора. В 1856 назначен представителем Морского министерства при российских посольствах в Лондоне и Париже. В 1857–1858 возглавлял дипломатическую миссию в Китае. 13 июня 1858 подписал русско-китайский Тяньцзиньский договор, подтверждавший прежние права России содержать в Пекине Русскую духовную миссию и «отправлять посланников в Пекин всякий раз, когда признает это нужным». Торговля России с Китаем отныне могла производиться не только сухим путем, но и морем. Для русских кораблей открывались порты Шанхай, Нинбо, Фучжоу, Амой, Кантон, Таинань на Формозе, Сунчжоу на Хайнане и «другие открытые места для иностранной торговли». Впрочем, эти права имели небольшое практическое значение для России в связи со слабостью ее торгового флота на Тихом океане. Что касается прав на сухопутную торговлю, то они были зафиксированы лишь в общей декларативной форме и не отвечали стремлениям русского купечества торговать во внутренних районах Китая. Это обстоятельство было устранено И. П. Игнатьевым, подписавшим в 1860 новый русско-китайский договор (Пекинский). Путятин же добился согласия китайского императора на принятие пяти русских военных инструкторов и современного вооружения для китайской армии. Однако предложения Путятина не были претворены в жизнь царским правительством. Из Китая Путятин отправился в Японию и подписал с ней новый договор (в 1858), который, подтвердив Симодский договор 1855, открывал для России еще два порта и давал ей право иметь в них свои консульства. Стороны предоставляли друг другу право назначать дипломатических представителей в столицы. Одновременно Путятин организовал работы по исследованию залива Ольги в Японском море, участвовал в открытии залива Владимира. По возвращении в Россию, в августе 1858 был произведен в адмиралы и повторно назначен на должность агента Морского министерства, которую занимал до июня 1861. За границей Путятин заинтересовался вопросами образования и опубликовал книгу «Проект преобразования морских учебных заведений, с учреждением новой гимназии». В июне 1861 был назначен министром народного просвещения. По словам министра внутренних дел П. А. Валуева, «поводом к выбору гр. Путятина было состояние наших учебных заведений и в особенности университетов, где более и более ослаблялась дисциплина и распространялись социалистические и материалистические учения… Путятин был известен за человека набожного… и слыл человеком с твердым характером и железной волей. Вся его внешность имела аскетический оттенок… Я думал, что Министерство народного просвещения передается в сильные и жесткие руки». Назначение Путятина на пост министра оказалось неудачным. Он попытался крутыми мерами подавить начавшееся брожение среди университетской молодежи. Как человек прямодушный, он обращался с профессорами и студентами как с командой на военном корабле. Он попытался ввести преподавание японского языка в российских университетах. Будучи религиозным человеком, решил перевести начальное образование в сферу деятельности церкви. По его указу вводились специальные двухгодичные курсы для преподавателей начальной школы, на которые принимались только выпускники духовных семинарий. Через пять месяцев после назначения, в декабре 1861, Путятин подал прошение об отставке и был уволен. Причиной увольнения явились студенческие волнения, вызванные рядом реформ в области высшего образования, проведенных в бытность его министром: были введены т. н. матрикулы (подобие современной студенческой зачетки), обязательное посещение лекций и плата за обучение. Последние два нововведения особенно сильно ударяли по разночинной молодежи. Большой резонанс получил циркуляр от 21 июля 1861, которым запрещались любые студенческие собрания. Вскоре Путятин был назначен членом Государственного совета. В 1862 Путятин привез из Гонконга в Россию матрицы китайских иероглифов, которые разобрал академик М. И. Броссе. Оставил записки о плавании в Японию и Китай. В январе 1883 вновь назначенный государственный секретарь А. А. Половцов, отдавая визиты членам Государственного совета, застал «Путятина в скромнейшей наемной квартире с сильным запахом кухни и оглушительным кашлем чахоточной дочери». Спустя несколько месяцев Путятин скончался в Париже на 80-м году жизни. За службу удостоен ряда высших российских орденов: Св. Станислава 1-й степени (1850), Св. Анны 1-й степени (1853), Белого Орла (1855), Св. Александра Невского (1858), Св. Владимира 1-й степени (1872). Именем адмирала Е. В. Путятина названы мыс и остров в Японском море, мыс в бухте Провидения (в Анадырском заливе Берингова моря). — Дипломатический словарь. — М., 1950. — Т. II. — С. 835–836; Федорченко В.И. Императорский Дом… Т. 2. — С. 280–281.
676
Архив внешней политики Российской империи (далее — АВПРИ). Ф. 155. Оп. 306. Д. 12. Л. 1 (1856).
677
Там же. Л. 4 об.
678
Емелин А.Ю. Военно-морские агенты России: эволюция института, его задач и методов. 1856–1918 // Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук. — СПб., 2007. — С. 33.
679
Альбединский Петр Павлович (1826–19.05.1883), генерал-адъютант, генерал от кавалерии (с 1878). Образование получил в Пажеском корпусе, после которого в 1843 выпущен. в лейб-гвардии Конный полк корнетом, в 1853 назначен флигель-адъютантом к Е.И.В. С началом Крымской (Восточной) войны (1853–1856) был командирован в распоряжение главнокомандующего армиями и принял участие в военных действиях. 24 октября 1854 в сражении под Инкерманом был контужен в голову и за проявленное мужество получил золотой палаш с надписью «За храбрость». Выбыв из рядов действующей армии, был дважды командирован в Париж для передачи чрезвычайных депеш русскому уполномоченному на конгрессе адмиралу гр. Орлову и для поднесения императору Наполеону III орденских знаков св. Андрея Первозванного. Агент Военного министерства при российском посольстве в Париже (1856–1857). В 1858 получил в командование лейб-гвардии конно-гренадерский полк, а три года спустя — лейб-гвардии гусарский Е.И.В. полк. В 1865 назначен начальником штаба войск гвардии и Петербургского военного округа. Лифляндский, Эстляндский и Курляндский генерал-губернатор и командующий войсками Рижского военного округа в 1866–1870. Виленский, Ковенский и Гродненский генерал-губернатор и командующий войсками Виленского военного округа в 1874–1880.
В качестве командующего войсками округа значительное внимание уделял воспитанию и боевой подготовке войск. Варшавский генерал-губернатор и командующий войсками Варшавского военного округа (с мая 1880 до конца жизни), член Государственного совета (с 1881). По отзывам современников, «чрезвычайно красивый, ловкий и со средствами, Альбединский в молодости имел огромный успех в обществе; самые аристократические дамы ссорились из-за него, и до конца жизни он оставался поклонником прекрасного пола». Н. Г. Залесов в своих Записках писал о нем: «Не обладая ни высшим военным образованием, ни особыми военными достоинствами, Альбединский своей военной карьерой был обязан, главным образом, красивой внешности и большим связям при Дворе. Отлично усвоив требования военной службы в мирное время, обладая простым здравым смыслом и гуманным сердцем, он проявлял большую заботливость о войсках и пользовался среди них большой популярностью».
Российские награды: ордена Св. Станислава 2 ст. (16.04.1856); Св. Владимира 4 ст. (29.09.1857); Св. Станислава 1 ст. (30.08.1864); Св. Анны 1 ст. с императорской короной (07.07.1867); Св. Владимира 2 ст. (1869); Белого Орла (29.09.1870); Св. Александра Невского (24.06.1875); Св. Владимира 1 ст. (15.05.1883).
Золотой палаш «За храбрость» (31.05.1856).
Иностранные награды: Прусский Орден Красного Орла 3 ст. (1856); французский Орден Почетного Легиона офицерский крест (1856); баварский Орден Святого Михаила 2 ст. (1857); нидерландский Орден Нидерландского льва большой крест (1871); Саксен-Альтенбургский Орден Эрнестинского Дома большой крест (1874); австрийский Орден Леопольда большой крест (1874); шведский Орден Меча большой крест (1875); сербский Орден Таковского креста 1 ст. (1881); черногорский Орден Данило I 1 ст. (1881). — Военная энциклопедия. — СПб., 1910. — Т. II. — С. 347; Федорченко В.И. Императорский Дом… — Т. I. — С. 47–48; Алексеев М.Н. [Михаил Алексеев]. Военная разведка в Российской империи… — С. 441–442.
680
Numa de Chilly. L’espionnage. — Paris, 1888. — P. 105.
681
Военная энциклопедия. — СПб., 1910. — Т.II. — С. 347.
682
Алексеев М.Н. [Михаил Алексеев]. Военная разведка в Российской империи… — С. 199.
683
Там же.
684
Дашкуев М.Д. Побеждает тот, кто умеет лучше думать (Н. Н. Обручев). — М., 2007. — С. 187–188.
685
Игнатьев Николай Павлович (17 января 1832, СПб. — 20 июня 1908, Киевская губерния), русский государственный деятель, русский посланник в Пекине (1859–1861), посол в Константинополе (1864–1877), министр государственных имуществ (в 1881), министр внутренних дел (1881–1882), генерал от инфантерии (в 1878), генерал-адъютант. Его крестным отцом стал будущий император Александр II. Игнатьев блестяще окончил Пажеский корпус в 1849, его имя было занесено на почетную мраморную доску. В 17 лет произведен в офицеры (корнетом лейб-гвардии Гусарского полка). Сразу поступил в Николаевскую военную академию Генштаба в 1851 и окончил ее с серебряной медалью, что было большой редкостью. Он стал вторым человеком, получившим такую награду за весь период (после первого в 1834) выпуска академии. Некоторые сочинения Н. П. Игнатьева еще тогда были опубликованы в «Военном журнале». Но «он понимал, что военное образование, полученное им, носит ограниченный характер» и всю жизнь «стремился пополнять знания и расширять свой кругозор, много читал… интересовался философией, историей, социологией, политическими науками». В круг его чтения входили сочинения таких авторов, как Кант, Фихте, Шеллинг, Гегель, Штраус, Гумбольдт и др. Он читал на французском, английском, немецком языках и по-латыни. Еще в академии готовился к работе на Востоке, изучая турецкий язык.
После окончания академии его причислили к Генеральному штабу и назначили в образцовое подразделение, возводившее и охранявшее укрепления на побережье Балтийского моря. Там он заведовал административной и инженерной частью, а вскоре был назначен квартирмейстером дивизии, находившейся в Лифляндии, а позже — обер-квартирмейстером всего Балтийского корпуса. Он должен был изучать местность, обследовать маршруты, организовывать ночлег, перевозку и все, связанное с армейским бытом.
Однажды на маневрах его лошадь упала, а у него порвалась большая мышца на левой ноге. Врачи запрещали ездить верхом, нога стала сохнуть. Мужественно превозмогая боль, он не переставал вскакивать в седло и выполнять должностные обязанности. Есть неподтвержденные сведения, о том, что он принимал участие в испытаниях (к сожалению, безуспешных) первой подводной лодки.
С 1854 г., в Крымскую войну, он находится в войсках, охраняющих берега Балтики, где и попал под прицельное бомбардирование крепости Дюнамюнде английским флотом. К счастью, ни от многочисленных осколков, ни от рушившихся перекрытий крепостных бастионов он не пострадал, но на всю жизнь сохранил неприязнь к тем англичанам, что рыскали вдоль берегов России, норовя заплыть подальше да прихватить побольше.
Игнатьев начал свою военно-дипломатическую карьеру в Лондоне, где с 7 июня 1856 до 16 октября 1857 являлся агентом Военного министерства. Такое ответственное назначение 24-летнего офицера было связано с рядом факторов: его блестящими способностями, отличной учебой в академии, энергией и находчивостью, проявленными во время службы в Прибалтике, наконец, семейными связями и благосклонностью нового императора к своему крестнику. Игнатьев обладал и другими качествами, необходимыми для работы за границей: он был находчив, ловок, хитер, обладал способностью быстро сходиться с людьми, знал языки, наконец, он был неплохим аналитиком, что показывают его рапорты военному министру из Лондона. Выступая в то же время военным экспертом на Парижской конференции (май — август 1856), он сыграл «заметную роль исправлением недосмотра наших дипломатов при назначении границ с Турцией». В конце 1857 был вынужден покинуть Англию из-за скандала: во время осмотра военного музея в Лондоне он «нечаянно» положил в карман унитарный патрон — английскую военную новинку. Несмотря на скандал, в октябре 1857 25-летний граф назначен главой дипломатической миссии в Хиву и Бухару для ознакомления с их внутренним положением и для противодействия экспансии Великобритании. В Хиве ему не удалось заключить торгового договора. Однако после ряда препятствий со стороны хивинского хана и столкновений с туркменами он через Каракуль добрался до Бухары, где подписал с эмиром выгодный торговый договор, а также освободил томившихся в неволе русских людей. В том же году вернулся в Оренбург, где его считали погибшим. В 1858 он — генерал-майор Свиты Е.И.В. Александр II отмечал, что Игнатьев «действовал умно и ловко и большего достиг, чем мы могли ожидать». В 1859 был послан в Пекин, где возникли недоразумения из-за отказа китайского правительства признавать Айгунский договор. В Китае он вновь проявил высокие дипломатические способности. Сначала для достижения соглашения граф применил силовой метод, предъявив китайскому правительству ультиматум. Когда это не помогло, решил действовать более искусно, используя потенциал других государств. Отправляясь якобы в Россию, он, вопреки распоряжению богдыхана, требовавшего возвращения русского посла через Монголию, пробрался к океанскому побережью. При этом смог пройти через расположение всей китайской армии! Добравшись до побережья, вступил в контакт с русской эскадрой в Тихом океане. Затем, выступив в качестве посредника, искусно воспользовался ходом переговоров между китайцами и англо-французами, оказав услуги тем и другим. Китайское правительство в знак признательности за быстрое удаление союзнических войск из страны заключило и ратифицировало 2 ноября 1860 Пекинский договор, по которому Россия получила левый берег по рекам Амур и Уссури. За эту успешную миссию граф был награжден в 1861 званием генерал_адъютанта. За неординарные способности в возрасте 29 лет был назначен директором Азиатского департамента Министерства иностранных дел. На своем посту он выступал за активную внешнюю политику России на Востоке, что встречало противодействие министра иностранных дел князя А. М. Горчакова, считавшего главным европейское направление внешней политики. В 1864 Игнатьев был назначен Чрезвычайным и полномочным послом в Турцию. Он считал необходимым поднять престиж России и выстроить для посольства дворец. Он мыслил, что России нужны проливы, как когда-то Олегу, «щит на вратах Цареграда». Русский дипломат Ю. С. Карцов в очерке, основанном на материалах своего дяди А. Н. Карцова, писал об Игнатьеве: «В продолжение целых 12-ти лет (1864–1876) делами посольства нашего в Константинополе заведовал генерал Николай Павлович Игнатьев. Турецким Востоком канцлер А. М. Горчаков интересовался мало; поэтому, в действиях своих Н. П. Игнатьев был почти полным хозяином… В Константинополе, где каждый человек на счету, он скоро приобрёл преобладающее значение. Его называли le vice-Sultan; да он и был им на самом деле: турецкие министры его боялись и были у него в руках. Главною и неизменною целью игнатьевской политики было разрушение Турецкой империи и замена её христианскими, предпочтительно славянскими народностями… В Константинополе Н. П. Игнатьев был в упоении собственного политического значения. События его окружали таким ореолом, что он становился как бы вождём всего славянства».
Игнатьев, человек кипучей энергии, острого дипломатического ума, страстной убежденности, с редкостным упорством и темпераментом пытался обеспечить полную самостоятельность русской политики на Босфоре, в Герцеговине и Болгарии, укрепить роль России как крупной европейской державы, несмотря на сопротивление западных держав — с одной стороны, и министра иностранных дел Горчакова, поддержанного самим царем, — с другой. Интересны его докладные записки, заключающие ряд поучительных мыслей и советов, касающихся дипломатической деятельности. Ему принадлежит высказывание: «Выход из внутреннего моря, каковым представляется для нас Черное море, не может быть приравнен к праву входа в него судов неприбрежных государств».
Именно он заключил Сан-Стефанский мирный договор в 1878, завершивший русско-турецкую войну (1877–1878). По этому договору Болгария становилась самостоятельным княжеством, хотя и зависимым от Турции (соглашение о суверенитете Болгарии Россия подпишет с турками только в 1909). Турция обещала установить в ряде балканских государств самоуправление, провести реформы, облегчающие положение христиан в Армении, передать России территории, отторгнутые по Парижскому мирному договору 1856, а также ряд важных городов в Закавказье, в том числе Карс, уничтожить все свои крепости и военные суда на Дунае, выплатить контрибуцию. И хотя условия договора были пересмотрены на Берлинском конгрессе 1878, Игнатьев вошел в историю как автор договора, завершившего освобождение Болгарии, и почитается в Болгарии как национальный герой.
Дальнейшая его карьера дипломата продолжалась только в России. Гибель Александра II и последовавшие после 1 марта 1881 события изменили судьбу Игнатьева. 6 марта обер-прокурор Синода Победоносцев, чье влияние на политику резко возросло, напомнил новому императору Александру III об Игнатьеве, обладавшем «доброй славой» в народе и имевшем «здоровые инстинкты и русскую душу». В действительности же Победоносцев относился к нему скептически, но лучших людей, по его мнению, не было. Игнатьев занимал ряд высоких постов: член Государственного совета, министр государственных имуществ, министр внутренних дел. Он был обижен результатами Берлинского конгресса 1878 г. и обвинениями, которые возводили на него в России за конечные итоги русско-турецкой войны. К 12 марта он подготовил программу нового царствования. Многие историки склонны считать, что Игнатьев планировал стать министром иностранных дел. В ноябре 1881 в газетах «Новое время» и «Русь» появились большие статьи, в которых доказывалось, что развитие нигилизма в России есть прямое следствие невзятия Константинополя русскими войсками в 1878. Желание графа пересмотреть итоги Берлинского конгресса было широко известно, он и не скрывал этого. Современники опасались, что в случае возвращения к дипломатической деятельности «Игнатьев непременно вовлек бы нас в войну». В 1883 он был избран председателем Общества для содействия развитию русской промышленности и торговли; с 1888 он — председатель Славянского благотворительного общества. Благодаря стараниям Игнатьева в Болгарии появился пантеон погибших в битве при Шипке.
В 1883 Н. П. Игнатьев получил собственноручную записку Александра III: «Я пришел к убеждению, что вместе мы служить России не можем. Александр».
В октябре 1902, будучи в Болгарии, где именем «Графа Игнатьева» назвали в Софии улицу и школу, он сказал: «Мой идеал был и есть свободная Болгария. Я мечтал об этом еще с 1862 г., и в душе я благодарен, что смог увидеть его осуществленным. Мое сердце принадлежит болгарам, и я желаю болгарскому народу процветания».
Перу Н. П. Игнатьева принадлежит ряд научных работ: «Сравнение походов в Италию принца Евгения Савойского в 1706 г. и Бонапарта в 1800 г.», «Взгляд на постепенное изменение образа действий русских против турок» и др.
На его родовом гербе были перекрещены шпага и зажженный факел — символ военной доблести наперекрест с огнем науки и знаний — жизненный путь Н. П. Игнатьева подтверждает справедливость такого толкования.
Российские награды: ордена Св. Владимира 4-й степени (1857); Св. Анны 2-й степени с императорской короной (1858); Св. Владимира 3-й степени (1860); Св. Станислава 1-й степени (1860); Св. Владимира 2-й степени (1861); Св. Анны 1-й степени с императорской короной (1863); Белого орла (1868); Св. Александра Невского (1871); Алмазные знаки к ордену Святого Александра Невского (1876); Св. Владимира 1-й степени (1883); Орден Св. апостола Андрея Первозванного (1896).
Иностранные награды: французский орден Почётного легиона 2 ст. (1861); турецкий орден Меджидие 1 ст. (1861); шведский орден Меча (1861); португальский орден Башни и Меча, командорский крест (1861); черногорский орден Данило I 1 ст. (1862); персидский орден Льва и Солнца 1 ст. (1862); итальянский орден Святых Маврикия и Лазаря 1 ст. (1863); греческий орден Спасителя, командорский крест (1864); тунисский орден Нишан-Ифтикар 1 ст. (1865); греческий орден Спасителя, большой крест (1865); турецкий орден Османие 1 ст. (1871); орден Вюртембергской короны 1 ст. (1872); портрет Его Величества персидского шаха Насреддина с алмазами (1873); алмазные знаки к турецкому ордену Османие 1 ст. (1874); нидерландский орден Нидерландского льва 1 ст. (1874); румынский орден Звезды Румынии (1877); сербский орден Таковского креста 1 ст. (1877); румынский крест «За переход через Дунай» (1878); орден Благородной Бухары с алмазами (1893); баварский орден «За военные заслуги» 1 ст. (1895). — Карцов Ю.С. За кулисами дипломатии. — Петроград, 1915, С. 10–11; Канева Калина. Рыцарь Балкан граф Н. П. Игнатьев. — М., 2006. — С. 16–25; Хевролина В.М. Николай Павлович Игнатьев. — М., 2007 — С. 12–17; Алексеев М.Н. [Михаил Алексеев]. Военная разведка в Российской империи… — С. 187–191.
686
Кавтарадзе А. Из истории русского генерального штаба // Военно-исторический журнал. — 1971. — № 12. — С. 75–80.
687
Приказ Военного министра № 349 от 16 октября 1863 г. // Сборник приказов Военного министра за 1863 г. — СПб., 1864. — С. 23.
688
Там же.
689
Алексеев М.Н. [Михаил Алексеев] Военная разведка в Российской империи — от Александра I до Александра II. — М., 2010. — С. 201–204.
690
Российский государственный военный архив. — Ф. 37967. Оп. 9. Д.1. Л. 2 (далее — РГВА).
691
Алексеев Михаил. Военная разведка России от Рюрика до Николая II. — Кн. II. — М., 1998. — С. 306.
692
Полное собрание законов Российской империи (далее — ПСЗРИ). Собрание второе. Т. XLIV. Отделение первое. 1869. — СПб., 1873. — № 47127. — С. 471–472.
693
Емелин А.Ю. Военно-морские агенты России: эволюция института, его задач и методов. 1856–1918. — Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук. — СПб., 2007. — С. 73–74.
694
Там же. — С. 74.
695
Там же. — С. 80.
696
Дипломатический словарь. — М., 1950. — Т. II. — С. 838.
697
Татаринов В. Наши стационеры в китайских портах // Морской сборник. — СПб., 1881. — № 6. — С. 36.
698
Приказ Военного министра № 109 от 17 апреля 1868 г. // Сборник приказов Военного министра за 1868 год. — СПб., 1869. — С.23.
699
Положение о полевом управлении войск в военное время. В изд. также: Приказ военного министра. Апр. 17-го дня 1868 г. № 109. — СПБ., 1868. — С. 40.
700
Там же. С. — 40–41.
701
Там же. — С. 41.
702
Артамонов Николай Дмитриевич (26.10.1840, Москва — 1919, Петроград), генерал от инфантерии (с 1906). «Из обер-офицерских детей Московской губернии». Обучался в малолетнем отделении Имп. Воспитательного дома в Москве, а затем в Александровском сиротском кадетском корпусе. Окончив в 1859 г. специальные классы кадетского корпуса (с занесением имени на мраморную доску), был выпущен поручиком в 3-й Гренадерский стрелковый батальон «с прикомандированием к Николаевской инженерной академии». В октябре 1860 в стенах академии разразился скандал. На одном из занятий крупно повздорили между собой профессор полковник Таубе и слушатель инженер-поручик Никонов. Результатом этого происшествия явилась массовая подача рапортов об увольнении из академии большинства слушателей (за исключением семи человек) в знак протеста против поведения профессора. Большинство рапортов было удовлетворено, в том числе и рапорт Артамонова, который был направлен в Инспекторский департамент Военного министерства. Через два года, в 1862, он поступил на геодезическое отделение Николаевской академии Генерального штаба. Окончив академию с малой серебряной медалью, штабс-капитан Артамонов в декабре 1864 «отправлен на обсерваторию академии в село Пулково». В декабре 1866 по окончании занятий в обсерватории «отчислен от академии с причислением к Военно-топографическому отделу Главного штаба» и через полгода откомандирован для продолжения «русского измерения градусной дуги от г. Измаила до о-ва Кандии». В июне 1869 вновь командирован в Европейскую Турцию. Возвратившись в 1870 в СПб., назначен старшим обер-офицером для занятий Военно-топографического отдела Главного штаба. Опубликовал несколько специальных статей в военных журналах. С января 1873 — штаб-офицер для поручений при том же отделе. За отличие по службе в апреле 1873 получил чин полковника, а в июле назначен штаб-офицером, заведующим обучающимися в Николаевской академии Генерального штаба офицерами. В 1876 закончил издание 17-листной карты Европейской Турции в 10-верстном масштабе и карты высот в 30-верстном масштабе.
В марте 1876 Генерального штаба полковник Н. Д. Артамонов по указанию Великого князя Николая Николаевича, главнокомандующего войсками гвардии и Петербургского военного округа, прочел три лекции «в собрании начальников отдельных частей войск гвардии и Петербургского округа», «предметом которых был статистический, топографический и стратегический обзоры театра войны в Европейской Турции». В мае 1876 оформил свои лекции «Запиской», в которой были рассмотрены разные способы ведения военных действий на Балканском полуострове. Сущность идей, изложенных им в лекциях, сводилась к следующему: «а) русские в открытом бою в числе часто меньшем всегда разбивали турок; б) неудачи русских происходили преимущественно под стенами больших городов и крепостей; в) самыми главными врагами русских были болезненность и смертность от болезней, достигавшая поражающих размеров не только от санитарной непредусмотрительности, но, главным образом, от полного невнимания к элементу времени [здесь и далее подчеркнуто Н.Д. Артамоновым], т. е. к тому, чтобы не был потерян даже один день на действия второстепенные, не ведущие прямо к самой главной цели войны — к овладению, например, Константинополем. Единственный и вполне соответственный способ действий для войны с турками есть быстрый наступательный, например, быстрое и решительное движение к самому важному стратегическому пункту — Константинополю… Для этого движения было необходимо: «а) изучить те препятствия, которые предстоит преодолеть нашей армии на путях от нашей границы к Константинополю; б) выбрать те пути, на которых и самих препятствий меньше и они слабее и в) позаботиться заблаговременно о средствах для преодоления этих препятствий».
Участник русско-турецкой войны 1877–1878, штаб-офицер над вожатыми в Полевом штабе действующей армии (02.11.1876-30.10.1877) к организации разведки Артамонов до сих пор не имел никакого отношения — Николаевскую академию Генерального штаба закончил по отделению геодезии. Тем не менее, он проявил недюжинные стратегические способности, что не могло быть не замечено Великим князем. На него были возложены обязанности по сбору сведений о противнике и «приисканию и доставлению армии надежных проводников и переводчиков».
Это назначение до начала боевых действий (12 апреля 1877) не сделало его руководителем разведки Действующей армии, но свело его функции к сбору и анализу поступавшей из разных источников разведывательной информации. Агентурной работой до переправы через Дунай он не занимался. К 12 апреля 1877 им была составлена Таблица, в которой «показаны расположение и численность турецких войск в Болгарии, Румынии и Константинополе». Таблица была отлитографирована и разослана в части Действующей армии. После объявления войны Турции он взял на себя организацию и ведение агентурной разведки.
В октябре 1877 назначен и. д. начальника Военно-топографического отдела Полевого штаба действующей армии. Штаб-офицер наблюдающий за офицерами обучающимися в Николаевской академии генштаба и редактор карт при военно-топографическом отделе Главного штаба (14.10.1878-06.03.1886).
15 мая 1883 г. за отличие по службе произведен в генерал-майоры.
Начальник Военно-Топографического училища (06.03.1886–11.03.1903), одновременно член Военно-ученого комитета Главного штаба (13.02.1901–11.03.1903). Генерал-лейтенант (пр. 1894; ст. 30.08.1894; за отличие). Начальник Военно-топографического отдела Главного Штаба (11.03.—01.05.1903). Начальник Военно-топографического управления Главного Штаба (01.05.1903—25.06.1905). Начальник Военно-Топографического отдела ГУГШ (25.06.1905–03.04.1911). Генерал от инфантерии (пр. 1906; ст. 06.12.1906; за отличие). С 03.04.1911 член Военного совета (в должности на 12.11.1917). Числился по Генеральному штабу. Помощник председателя Императорского русского географического общества (почетный член РГО с 1917), почетный член Русского астрономического общества (с 1909).
В марте 1918 Н. Д. Артамонов обратился в Народный комиссариат по военным делам с просьбой об отставке и назначении ему пенсии. Просьбу удовлетворили. 22 июня того же года ему была назначена пенсия в размере 2 145 рублей в год.
Скончался в 1919 и похоронен в Петрограде. 16.09.2006 прах его и жены перенесен на Пятницкое кладбище Москвы.
Награды: ордена Св. Анны 3-й ст. (1868); Св. Станислава 2-й ст. (1872); Св. Анны 2-й ст. (1876); Св. Владимира 3-й ст. с мечами (1877); Св. Станислава 1-й ст. (1886); Св. Анны 1-й ст. (1889); Св. Владимира 2-й ст. (1896); Белого Орла (1901); Св. Александра Невского (1904, бриллиантовые знаки — 06.12.1911); Св. Владимира 1-й ст. (22.03.1915; за отлично-усердную службу и труды, понесенные во время военных действий).
Алексеев М.Н. [Михаил Алексеев]. Военная разведка в Российской империи… — С. 474–476; http://www.grwar.ru. Русская армия в Великой войне: Картотека проекта: Артамонов Николай Дмитриевич.
703
Фаврикодоров Константин Николаевич, грек по происхождению, родился в Македонии, в городе Мирликии в семье зажиточных родителей, которые позаботились дать ему образование, насколько это возможно в маленьком провинциальном городке. До 20 лет Фаврикодоров жил вместе с родными, часто разъезжая по торговым делам по Турции, что дало ему возможность изучить не только турецкий язык, но и почти все наречия Балканского полуострова. Перед Крымской войной (1853–1856 гг.) он прибыл в Россию, поступил в Греческий легион императора Николая I и участвовал в обороне Севастополя, был ранен в руку, удостоился получить орден св. Георгия 4-го класса и серебряную медаль за защиту Севастополя.
По окончании войны Ф. остался в России, поселился в Кишиневе, принял русское подданство, женился, обзавелся семьей и мирно прожил 22 года. Война с турками всколыхнула былое. Константин Николаевич долго колебался, удерживаемый женой и семьей, но любовь к России и желание быть полезным рассеяли сомнения, и он решил пойти на войну. Ликвидировав свои дела, поехал в Плоешти, где ему посоветовали обратиться к полковнику Артамонову, которому он мог оказаться полезен в качестве переводчика. Выслушав Фаврикодорова, Артамонов сделал ему неожиданное предложение: совершить «небольшую прогулку по Болгарии» и, выдавая себя за турка, добыть «драгоценные сведения о том, что они поделывают на той стороне». Ф. поначалу был крайне удивлен, тем фактом, что ему, попросту говоря, предлагается стать шпионом. «Ах, оставьте Вы это глупое слово! Вовсе не шпионом, а лазутчиком русской армии, сражающейся за освобождение ваших же братьев», — с напором возразил Артамонов. Слово за слово, и через полчаса Ф. уже не видел ничего странного в предложении штаб-офицера над вожатыми.
Путешествие по турецким тылам он начал 26 июня 1877 г. из болгарского города Систова. Ф. купил у пастухов пятнадцать баранов, перевоплотился в чабана и в таком обличье отправился в Видин, где приобрел паспорт на имя Хасана Демерджи-Оглы и обзавелся костюмом, соответствующим легенде турка-торговца. Кроме того, в Видине разведчик узнал, что Осман-паша с пятнадцатитысячной армией двинулся в Плевну, намереваясь занять там оборонительные позиции. За несколько дней, проведенных в Плевне, Ф. собрал обильный «урожай» сведений о системе турецких укреплений и отправился дальше по заранее запланированному маршруту… С падением Плевны кончились похождения русского лазутчика. Изматывающая и полная риска служба, постоянная тревога, наконец, последний ночлег в могиле подорвали силы Фаврикодорова, он заболел, пролежав в Плевне в одной из болгарских семей всю зиму.
К тому времени война уже кончилась, в его услугах больше не нуждались и о нем забыли. «Во все время служения Константин Фаврикодоров, — характеризовал деятельность лазутчика Н. Д. Артамонов, — исполнял честно и добросовестно, по мере сил и возможности, возложенные на него важные поручения, рисковал жизнью, подвергался лишениям при исполнении своих обязанностей и оказал русской армии услуги, в особенности имевшие большое значение во время осады и взятия плевенских укреплений». Вроде бы все правильно и честно, а чего-то существенного не хватает. Алексеев М.Н. [Михаил Алексеев]. Военная разведка в Российской империи… — С. 313–330.
704
Среди врагов. Из воспоминаний лазутчика рус. армии, в войну 1877–1878 гг., б. волонтера Греч. легиона К. Н. Фаврикодорова. — Одесса, тип. П. А. Зеленого (б. Г. Ульриха), 1882. — X, 80, ИV с. с ил. и карт. Прил.: Свидетельство, выданное автору полк. Артамоновым.
705
Воспоминания лазутчика русской армии в войну 1877–1878 годов. Исторический вестник. Историко-литературный журнал. Год шестой. — Т. XXII. — СПб., 1885. — С. 67.
706
Там же.
707
Паренсов Петр Дмитриевич (05.07.1843 — 25.08.1914, СПб.), генерал от инфантерии (01.04.1901). Православный. Отец — генерал-лейтенант Дмитрий Тихонович. Женат, 1 дочь.
Участвовал в усмирении беспорядков в киргизской степи 1869 г., в русско-турецкой войне 1877–1878 гг.
Образование: Пажеский корпус (1860, из камер-пажей прапорщиком в лейб-гвардии Гатчинский полк), Николаевская академия Генерального штаба (1867, 1-й разряд).
Чины: вступил в службу прапорщиком (16.06.1860), подпоручик артиллерии (11.06.1861), поручик (26.08.1862), штабс-капитан (29.08.1867), капитан (28.10.1867), подполковник (30.08.1871), полковник (30.08.1874), генерал-майор за боевые отличия (23.12.1878), генерал-лейтенант (30.08.1890), генерал от инфантерии (1.04.1901)
Прохождение службы: в лейб-гвардии Гатчинском полку(1860), обучался в Инженерной академии (1860—61), отчислен в полк (1861), переведен в полевую конную артиллерию (1861), в штабе войск гвардии и Петербургского военного округа (1867—?), в командировке в Уральскую область (1869), старший адъютант штаба 2-й гвардейской кавалерийской дивизии (4.05.1869–1.02.1870), помощник старшего адъютанта войск гвардии и Петербургского военного округа (1.02.–21.08.1870), преподаватель учебного кавалерийского эскадрона (21.08.1870–8.02.1873), штаб-офицер для особых поручений при главнокомандующем войсками гвардии и Петербургского военного округа (8.02.1873–28.05.1875), прикомандирован к учебному кавалерийскому эскадрону для ознакомления со строевой кавалерийской службой (28.05.–18.08.1875), штаб-офицер для особых поручений при главнокомандующем войсками гвардии и Петербургского военного округа (18.08.1875—27.10.1877). В течение семи месяцев организовывал и лично осуществлял разведку турецких вооруженных сил в Болгарии. Временно был арестован турецкими жандармами в Рущуке. В отличие от Н. Д. Артамонова Паренсов не только никогда до своего назначения не занимался разведкой, он никогда не был на Балканах. По его словам, он был «только случайно и притом временно пристегнут к этому делу». Однако это не помешало ему стать опытным организатором разведки. До объявления войны с Турцией полковник Паренсов был центральной фигурой по добыванию разведывательных сведений с привлечением агентуры.
Начальник штаба 2-й гвардейской пехотной дивизии (27.10.1877–16.04.1878). С началом военных действий за Дунаем назначен начальником штаба Кавказской казачьей дивизии, потом, под начальством генералов М. Д. Скобелева, кн. Имеретинского, гр. Шувалова и Гурко, участвовал в сражениях, в том числе в 2-кратном взятии Ловчи (5.07.1877 и 22.08.1877), под Плевной (где дважды контужен) и при штурме Правецских укрепленных позиций (сильно контужен и эвакуирован в Россию). Оправившись от контузий, назначен начальником штаба Северного (бывшего Рущукского) отряда оккупационных войск в Болгарии.
В распоряжении главнокомандующего действующей армией (16.04.1878–4.07.1879). В 1879–1880 — 1-й болгарский военный министр и член кабинета. Разойдясь в политических взглядах с кн. Александром Баттенбергским, отозван из Болгарии. В отставке (4.07.1879–29.03.1880),
При главнокомандующем войсками гвардии и Петербургского военного округа (29.03.–11.09.1880), по роду войск без должности (11.09.1880–6.09.1881), начальник штаба 2-го армейского корпуса (6.09.1881–7.10.1884), в запасе Генерального штаба (7.10.1884–14.03.1886), в распоряжении начальника Главного штаба (14.03.1886–19.04.1887), варшавский комендант (19.04.–26.07.1887), помощник начальника штаба Варшавского военного округа (26.06.1887–19.02.1890), командующий 6-й кавалерийской дивизией (19.02.–30.08.1890), начальник 6-й кавалерийской дивизии (30.08.1890–7.12.1898), комендант Варшавской крепости (7.12.1898–5.06.1902), в распоряжении военного министра (5.06.1902–5.01.1906), петергофский комендант (5.01.1906–31.12.1913),
В отставке (31.12.1913).
Автор воспоминаний о войне 1877–1878 под общим заглавием «Из прошлого», удостоенных Императорской академией наук Макарьевской и Ахматовской премиями. Состоял товарищем председателя Славянского благотворительного общества, членом Имп. русского военно-исторического общества, общества ревнителей русско-исторического просвещения в память имп. Александра III, общества ревнителей военных знаний, Окраинного общества и Галицкого общества. Почетный гражданин г. Ловча в Болгарии, в Софии названа его именем улица.
Похоронен на Никольском кладбище Александро-Невской лавры.
Награды: ордена Св. Анны 3-й ст. с мечами и бантом (16.02.1870); Св. Станислава 2-й ст. (30.08.1870); пожалована императорская корона к ордену Св. Станислава 2-й степени (30.08.1873); Св. Анны 2-й ст. (26.08.1876); золотая сабля с надписью «За храбрость» (11.08.1877); Св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом (30.09.1877); Св. Владимира 3-й степени с мечами (30.10.1877); Св. Станислава 1-й ст. (11.09.1880); Св. Анны 1-й ст. (15.05.1883); Св. Владимира 2-й ст. (30.09.1888); Св. Александра Невского (1899, бриллиантовые знаки — 1904).
Иностранные награды: австрийский орден Франца-Иосифа;, прусский орден Короны 2-й ст. (1874); сербский орден Такова (1878); болгарский орден Св. Александра 1-й ст. (1896); большой крест румынской звезды (1899); персидский орден Льва и Солнца (1901.)
— Алексеев М.Н. [Михаил Алексеев] Военная разведка в Российской империи… — С. 277–492; Военная энциклопедия. — Т. XVII. Кальяри — Коалиционные войны. — СПб., 1914. — С. 291; regiment.ru. История Русской Императорской армии. Паренсов Петр Дмитриевич.
708
РГВИА. Ф. ВУА. Д. 8269. Л. 93.
709
Михельсон Алексей Давидович (1836–1898) — российский писатель, библиотекарь и энциклопедист.
Учился на историко-филологическом факультете Московского университета, но учёбу не окончил. В 1856–1859 работал в Московской управе благочиния. В сентябре 1879 поступил на службу в Московский Публичный и Румянцевский музеум старшим чиновником для письма при Канцелярии. В 1885 стал помощником библиотекаря.
Составил «Объяснительный словарь иностранных слов, вошедших в употребление в русском языке, с указанием их корней» (1-е изд. — М, 1861, 12-е — М., 1898). — Фёдоров Н. Ф. Библиотеки и музейно-библиотечное образование // Собрание сочинений в четырех томах / Сост., коммент. и науч. подготовка текста А. Г. Гачевой и С. Г. Семёновой. — М., 1995. — Т. 3. — С. 147–148.
710
Михельсон, А.Д. Объяснение всех иностранных слов (более 50 000 слов), вошедших в употребление в русский язык, с об яснением их корней. По словарям: Гейзе, Рейфа и др. / Сост. Михельсон. — Изд. 7-е, добавленное 2-м т. — М., 1877. — Т. 1. — С. 273.
711
Сапежко В.М. Правила поведения революционных социал-демократов // Уральский Юрий. Пароль. «От Петрова». Из истории постановки конспирации в деятельности «Искры». — М., 1988. — С. 209–221.
712
Там же. — С.209.
713
«1. Необходимо хранить в тайне всю внутреннюю жизнь организации. Адреса, фамилии, места хранения нелегальных книг, места и время собраний, сведения о том, кто и чем занимается или думает заняться, и вообще все, что может скомпрометировать отдельную личность или группу, не следует сообщать не только своим близким, как-то: матери, жене, сестре или другу, но даже самым надежным членам партии, которые, однако, не принимают в данной работе непосредственного участия. Вообще нужно, чтобы каждый знал только то, в чем он лично непосредственно участвует, и вот по каким причинам. Нет организации, в которую с большим или меньшим усилием не мог бы вкрасться шпион… Одним словом, общая безопасность требует, чтобы о важнейших делах организации знало как можно меньшее число лиц.
2. Главными качествами деятеля должны быть исправность и точность. Несоблюдение этих условий нередко бывает причиной больших бед. … Только болезнь или опасение навести на след шпиона и выдать своим присутствием важное тайное место могут служить оправданием неявки; всякие другие обстоятельства не могут быть приняты во внимание там, где от сдерживания слова зависит, быть может, целость организации.
3. В сношениях с менее известными людьми деятель должен выступать под псевдонимом, т. е. под вымышленными именем и фамилией; это затрудняет до некоторой степени деятельность жандармов даже в случае, если им удалось что-либо разузнать. При многочисленных собраниях надо даже избегать и псевдонимов. Непосвященным лицам не следует ни в каком случае сообщать свою настоящую фамилию и адрес, равно как не надо других об этом расспрашивать без основательной причины.
4. Необходимо избегать излишней корреспонденции, не нужно также составлять и сохранять заметки, касающиеся вопросов нелегальных. В случае надобности написать письмо лучше всего пользоваться заранее условленным ключом или писать иносказательно, т. е. так, чтобы только заинтересованное лицо могло понять истинный смысл письма. Однако не надо употреблять такие выражения, которые нельзя объяснить самым легальным образом, так как случалось, что жандармы в темных, двусмысленных фразах доискивались до того, чего даже не было в действительности. При употреблении химических чернил не мешает шифровать некоторые слова, но нельзя их ставить вперемежку с обыкновенными, ибо тогда их нетрудно прочесть; поэтому необходимо шифровать целые предложения. Все шифрованные фразы надо заранее списать и проверить, нет ли ошибок. В письмах следует, безусловно, избегать фамилий, адресов, чисел…
5. Хранение нелегальных предметов не допускается в квартирах лиц, замеченных полицией, часто посещаемых, или где живут квартиранты, не совсем известные хозяину квартиры. О хранимых вещах могут знать только лица вполне надежные, на которых можно смело положиться…
6. Деятелям, занятым внешней работой, особенно тем, за которыми начали следить, категорически запрещается держать у себя на дому нелегальные вещи; это, безусловно, должно исполняться, ибо несоблюдение влечет за собой самые роковые последствия.
7. Переносить нелегальные вещи вообще, и в особенности от лиц, ожидающих обыска, должны третьи лица (сестра, жена, дочь), причем не прямо на место назначения, а в какой-нибудь нейтральный пункт. Хорошо в этом случае следовать за несущим пакет на расстоянии 30–50 шагов, наблюдать, нет ли вблизи шпиона, и в случае необходимости предостеречь несущего заранее условленным знаком. Несущие пакеты лица не должны обращать на себя внимание внешностью и костюмом. Перевозка нелегальных предметов по железной дороге и лошадьми должна совершаться в соответствующей упаковке и людьми соответственно одетыми.
8. Если вы подозреваете, что за вами следят, то должны это проверить. Для этого лучше всего, если за вами будет идти издалека знакомый, внимательно наблюдая, не следят ли за вами подозрительные личности. Знакомый этот должен быть не скомпрометированным в глазах полиции и не обнаруживать своего знакомства с выслеживаемым. Лица, находящиеся под надзором полиции или шпионов, обязаны особенно заботиться о том, чтобы не скомпрометировать других, они должны оставить на некоторое время работу и не видеться с товарищами, разве в случае необходимости, и то в квартире третьего лица, причем они должны прийти позже и уйти раньше других; отправляясь же на свидание, необходимо следить, нет ли позади шпиона, в последнем случае необходимо от него отделаться.
Понятно, что все эти правила предосторожности весьма неприятны и тягостны, но они необходимы для общего блага. Если за вами следует шпион и вы желаете от него уйти, берите извозчика, если стоит только один, и отправляйтесь к дому сквозным двором; убедившись, что шпиона нет, можете смело окольными путями возвращаться домой или идти куда вам надо. Недурно вывести шпиона на пустынное место и хорошенько отколотить — жаловаться не будет, ибо ему запрещено быть уличенным. Если вам необходимо немедленно увидеть знакомого и некогда возиться со шпионом, то его можно провести следующим образом. По дороге вы заходите в несколько домов на той же улице и ждете на лестнице несколько минут, между прочим заходите и к своему знакомому тоже на самое короткое время — шпион и знать не будет, в каком именно доме вы были по делу (конечно, если квартира вашего знакомого не была ему заранее известна).
9. Из только что сказанного ясно, что для конспиратора важно ознакомиться с городом, где он намеревается работать; ему должны быть известны участки, улицы, проулки, площади, в особенности же проходные дома, где легче всего улизнуть от преследования шпионов. Время, потраченное на это, не будет потеряно бесполезно…
14. Деятель со слабой головой не должен вовсе употреблять спиртных напитков, могущий же пить, не должен этим злоупотреблять. Известно, что человек выпивший делается слишком откровенным и доверчивым, и неоднократно аресты являлись следствием болтовни пьяного; поэтому человеку прекраснейшего характера, но склонному к злоупотреблению спиртными напитками, нельзя доверять организационных тайн. Ни под каким видом не следует допускать к работе людей бесчестных в домашней жизни, ворующих или эксплуатирующих других; подобные люди, руководствуясь в жизни исключительно личным интересом, не могут быть преданы делу. Болезненных, нервных товарищей нужно оберегать, охранять от слишком большой опасности; человеку больному, расстроенному трудно переносить всякие допросы, а пребывание в тюрьме может для него равняться приговору к смерти или помешательству…
18. Каждый деятель обязан выполнять все требования организационного правления, имеющие целью благо всей партии; так, например, он повинуется, если ему предложат оставить на некоторое время работу или порвать сношения с какой-то личностью. Положительно запрещено поддерживать знакомство с людьми, подозреваемыми в сношениях с жандармерией, разве только это происходит с согласия организационной власти и товарищей и имеет целью расследование этого вопроса; в противном случае это можно считать преступным легкомыслием, равным измене, так как подозреваемое лицо может, во-первых, злоупотреблять доверием легкомысленного товарища, а во-вторых, пользоваться его симпатиями как доказательством своей невиновности.
19. Сношения с товарищами не должны бросаться в глаза и обращать на себя излишнее внимание. Нет надобности скрывать знакомства, имеющие легальный характер; когда кроме партийных дел людей связывают близкие личные отношения, если даже за одной из сторон и следят, нет надобности избегать встреч; наоборот, нужно вести себя обычным образом, так как перемена поведения может вызвать подозрение. Другое дело в сношениях исключительно конспиративных, нелегальных; в этом случае не следует при встрече обнаруживать своего знакомства, а устраивать свидания надо со всеми предосторожностями; это весьма важное правило, так как случалось, что люди избегали ареста только благодаря тому, что не здоровались при встрече». — Сапежко В.М. Правила поведения революционных социал-демократов… — С. 209–215.
714
Толковый словарь русского языка. Под ред. Д.Н. Ушакова. — М., 1934. — Т. I. — С. 142.
715
СлРЯ. — М… 1986. — Вып. 11. — С. 64.
716
Словарь русского языка XVIII века. — СПб., 2004. — Вып. 14. — С. 153.
717
Барон Фредерикс Лев Александрович (18.01.1839–23.09.1914), генерал-адъ- ютант, генерал от инфантерии. Православный. Участвовал в Польском походе 1863 г.
Образование: Пажеский корпус (1856, 1-й разряд, в лейб-гвардии Преображенский полк), Николаевская академия Генерального штаба (1861, 1-й разряд). Чины: вступил в службу прапорщиком гвардии (26.08.1856), подпоручик гвардии (ст[аршинство] 17.04.1862), поручик гвардии (ст. 12.05.1863), штабс-капитан гвардии (ст. 27.03.1866), капитан гвардии (ст. 28.04.1870), полковник (ст. 30.08.1874), флигель-адъютант (Выс. пр. 1879), генерал-майор (ст. 30.08.1884), генерал-адъютант (ст. 1896), генерал-лейтенант (ст. 30.08.1894), генерал от инфантерии (ст. 6.12.1904)
Служба: в лейб-гвардии Преображенском полку (26.08.1856—?), адъютант военного министра (13.05.1863–12.12.1876), военный агент в Париже (12.10.1876–29.07.1899), почетный опекун Опекунского совета учреждений Императрицы Марии по СПб. присутствию (29.07.1899–после 1.01.1913)
По воспоминаниям современника: «17-летний барон Фредерикс, только что произведенный из пажей в офицеры, был маленького роста, белокурый, красивый, с открытым, благородным лицом и изящными манерами, этот, не скажу молодой человек, а просто милый ребенок, казался, по наружности, слишком юным для офицерских эполет, и вследствие того на улицах народ, принимая его не за простого офицера, снимал перед ним шапки».
Награды: ордена Св. Станислава 3-й ст. (1863); Св. Анны 3-й ст. (1866); Св. Станислава 2-й ст. с императорской короной (1872); Св. Владимира 4-й ст. (1876); Св. Анны 2-й ст. (1882); Св. Владимира 3-й ст. (1887); Св. Станислава 1-й ст. (1890); Св. Анны 1-й ст. (1896); Св. Владимира 2-й ст. (1900); Белого Орла (26.08.1906); Св. Александра Невского (18.04.1910, бриллиантовые знаки — 06.04.1914); Знаки: знак отличия беспорочной службы за 50 лет.
Иностранные ордена: Прусский Красного Орла 3-й ст. (1871); Французские Почетного Легиона командорского креста (1875) и большого офицерского креста (1888); Болгарский Св. Александра 1-й ст. (1896); Итальянский Св. Маврикия и Лазаря 1-й ст. и Персидский Льва и Солнца 1-й ст. (1900); Французский Почетного Легиона 1-й ст. (1908).
Сочинения: участвовал в военно-статистических трудах Военно-ученого комитета. — Глиноецкий Н.П. Исторический очерк Николаевской академии Генерального штаба. — СПб., 1882; Список генералам по старшинству. Составлен по 1 января 1905 г. С.-Петербург. 1905. — С.152; С. М. Загоскин. Воспоминания // Исторический Вестник. — СПб., 1900. — Т. 80.— С. 810.
718
Черновик письма Л.А. Фредерикса — директору канцелярии Военного министерства Д.С. Мордвинову — май-июнь 1874 г. — РГВИА. Ф.15304. Оп. 13. Д. З. Л. 29.
719
Там же.
720
Письмо Л.А. Фредерикса Ф.А. Фельдману — № 31 от 25 июня/ 5 июля 1883 г. — РГВИА. Ф.440. Оп.1. Д.201. Л. 1–1 об.
721
Там же.
722
Докладная записка Ф.А. Фельдмана Н.Н. Обручеву от 12 июля 1883 г. — РГВИА. Там же. Л. 5—5об
723
Фомин М.М. Русское военно-дипломатическое представительство во Франции в 1870–1914 годах // Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук. — М., 2002. — С. 85–86.
724
Там же. — С.86.
725
Там же.
726
Там же. — С.88.
727
СлРЯ. — М., 1976. — Вып. 6. — С. 332.
728
Изборники князя Святослава Ярославича 1073 г. и 1076 г. — одни из самых древних сохранившихся (наряду с «Остромировым евангелием» и «Новгородским кодексом») древнерусских рукописных книг. Изборники были составлены для великого князя Святослава Ярославича двумя переписчиками, одним из которых был Иоанн-дьяк, имя второго неизвестно.
Святослав Ярославич, в крещении Николай (1027 — 27 декабря 1076) — третий сын Ярослава Мудрого и Ингегерды Шведской, с 1054 Святослав — князь Черниговский, с 1073 — великий князь Киевский. В 1054–1073 входил в так называемый «триумвират Ярославичей», вместе со старшим братом Изяславом и младшим Всеволодом правил Киевской Русью.
Изборник 1073 г. найден в 1817 в Новоиерусалимском монастыре экспедицией К. Ф. Калайдовича и П. М. Строева.
Оригиналом для «Изборника» 1073 г. послужил сборник, переведённый в конце IX — нач. X века с греческого языка на болгарский для болгарского царя Симеона И. Темы отрывков сочинений посвящены человеку, его бессмертию, проблеме соотношения сущего (суштие), природы (естьства) и лица (собьства).
Второй Изборник 1076 г., кроме отрывков из сочинений византийских отцов церкви, содержит в себе переведённые с греческого отрывки из житийной литературы, из библейских книг, сборников изречений. Несколько статей этого сборника — славянского происхождения. Изборник призывает человека к чистоте помыслов, совестливости, сочувствию, умеренности, к добрым делам (кротости, милостыни), а также непричастности к таким грехам, как хула, клевета, зависть, татьба, любодейство, пьянство, объедение. Во взглядах на природу человека особое место занимает воля, душа, сердце и разум сердца.
https://ru.wikipedia.org/wiki/Изборник_Святослава.
729
Словарь современного русского литературного языка. — М.;Л., 1950. — Т. V. —С. 556.
730
РГВИА. Ф. Военно-ученого архива (далее — ВУА). Д. 1312. Л. 83.
731
Там же. Л.110.
732
Алексеев Михаил. Военная разведка России от Рюрика до Николая II. — М., 1998. — Кн. I. — С. 91.
733
Там же.
734
СлРЯ. — М., 2000. — Вып. 24. — С. 39.
735
Статейный список Арсения Суханова // Православный Палестинский сборник. Вып. 21. — СПб., 1889. — Т. VII. — Вып. 3. Прил. I. — С. 316. 1651 г.
736
Тучков С.А. Военный словарь, заключающий наименования или термины, в российском сухопутном войске употребляемые, с показанием рода науки, к которому принадлежат, из какого языка взяты, как могут быть переведены на российской, какое оных употребление и к чему служат. — М., 2008. — С. 309.
737
Рооп Владимир Христофорович (04.07.1865–30.12.1929)
Православный. Из дворян. Сын генерала от инфантерии Х. Х. Роопа. В службу вступил 31.08.1883 г. Окончил Пажеский корпус в 1885 г. Выпущен корнетом (ст. 07.08.1885) в лейб-гвардии Конный полк. Поручик (ст. 07.08.1889). Окончил Николаевскую академию Генерального штаба в 1892 г. по 1-му разряду. Штабс-ротмистр гвардии с переименованием в Генерального штаб капитаны (ст. 06.05.1892). Состоял при Петербургском военном округе. Старший адъютант штаба 1-й гв. пех. дивизии (23.07.1894–23.06.1895). Старший адъютант штаба 1-й гв. кавалерийской дивизии (23.06.1895–02.12.1896). Цензовое командование эскадроном отбывал в лейб-гвардии Кирасирском Е.И.В. полку (01.10.1895–01.10.1896). Младший делопроизводитель канцелярии Военно-ученого комитета Главного Штаба (02.12.1896–01.05.1900). Подполковник (ст. 13.04.1897). Военный агент в Вене (01.05.1900–13.05.1905). Полковник (пр[оизводство] 1901; ст. 01.04.1901; за отличие). Для ознакомления с общими требованиями управления и ведения хозяйства в кавалерийском полку был прикомандирован к лейб-гвардии Кирасирскому Е.И.В. полку (30.04–11.08.1903). Командир 26-го драг[унского] Бугского полка (13.05.1905–24.02.1907). Командир лейб-гвардии Конно-гренадерского полка (24.02.1907–03.03.1912). Генерал-майор (пр. 22.04.1907; ст. 31.05.1907; за отличие). Начальник отд. гв. кав. бригады (03.03.1912–15.11.1913). В 05.06.1911–1913 в Свите Е.И.В. Генерал-лейтенант (пр. 1913; ст. 15.11.1913; за отличие). Начальник 6-й кав. дивизии (15.11.1913–08.02.1917). Участник похода в Восточную Пруссию в августе 1914 г. За бои 22–23.07.1915 г. у деревни Бжевно награжден орденом Св. Георгия 4-й степени (14.01.1917). Командир 2-го кав. корпуса (08.02–02.04.1917). Отчислен от должности командира 2-го кав. корпуса с назначением в резерв чинов при штабе Киевского ВО (02.04.1917). В апреле 1917 г. направлен в США во главе специальной военной миссии.
Участвовал в Белом движении в Сибири. Был начальником снабжения Сибирской армии во Владивостоке. 02.04.1919 г. по приказу Верховного уполномоченного колчаковского правительства на Дальнем Востоке вступил в должность председателя Дальневосточной комиссии по выяснению наличия предметов военного снабжения и их переотправки. После поражения белых эмигрировал во Францию. Умер 30 декабря 1929 г. в Париже. Похоронен на кладбище в Сент-Женевьев де Буа. — http://ria1914.info Рооп_Владимир_Христофорович — Офицеры русской императорской армии.
738
РГВИА. Ф.ВУА. Д. 699. Л. 92.
739
Там же. Л. 105.
740
Там же.
741
Столетие военного министерства 1802–1902. Главный штаб. Исторический очерк. Образование (обучение войск). — СПб., 1914. — Ч. II. — Кн. II. — Отд. III. Уставы и наставления. — С. 109.
742
Там же. — С. 112.
743
Там же. — С. 111.
744
Там же. — С. 115
745
Там же. — С.215
746
«От Редакции [Энциклопедии военных и морских наук]… Такого рода задача [ «сделать издание, по цене, доступным каждому офицеру»] поставлена редакции Военным министерством; при этом предложено заменить “Лексикон” (состоявший из 14 томов, сложностью в 630 печатных листов) новым изданием, с тем чтоб оно, по объему, не превышало 1/3 прежнего.
В силу этого основного, руководящего условия редакция задалась целью в предлагаемой “Энциклопедии военных и морских наук” дать каждому военному, “по возможности сокращенно”, в форме лексической, справочной, все сведения, которые могут потребоваться от него как служебной деятельностью, так и в трудах на военно-ученом поприще, в виде общих сведений и указаний для дальнейшей самостоятельной разработки того или другого вопроса. Но чтобы поставленное свыше требование “сокращения” не повредило внутреннему содержанию издания, редакция руководствовалась следующими соображениями.
1) Так как нет предмета, который не входил бы в область военного дела, или не относился бы к нему более или менее, то касаться каждого следует из них лишь настолько, насколько это требуется его непосредственной, ближайшей связью с военным и морским делом. В этом смысле приведены сведения из математики, географии и политической истории. В этом же, между прочим, заключается существенное отличие нового издания от прежнего, содержавшего в себе, сверх обстоятельного изложения того что касается различных отраслей наук, еще и массу подробных сведений, принадлежащих к разряду вспомогательных знаний, благодаря чему “Военный Энциклопедический Лексикон” обращался как бы в «библиотеку», сокращенную до известного предела. Такое сокращение, допущенное, ген. — лейт. Зедделером, вполне оправдывалось обстановкою, в какой находились наши офицеры в момент появления в свет “Лексикона”, и выражавшееся в беспрестанных передвижениях войск с места на место (по неимению постоянной дислокации); крайней бедности, почти отсутствии войсковых библиотек; отсутствии в нашей литературе общих энциклопедических словарей. Эти неблагоприятные условия в настоящее время значительно изменились в лучшую сторону… Все это дает возможность снять с нынешнего издания характер библиотеки и придать ему строго форму военно-энциклопедического, справочного словаря, благодаря чему объем его уже может значительно сократиться против прежнего, без ущерба делу.
2) В отделах “Энциклопедии” собственно военных все сведения приводит лишь настолько подробно, насколько это требуется сущностью дела, и притом — в возможно сжатой форме.
3) He опуская из вида при изложении военных вопросов “общей научной точки зрения”, держаться, главным образом, “русской, отечественной”, и на этом основании подробнее рассматривать только факты, относящиеся к боевой деятельности нашей армии; остальные же излагать возможно кратко причём, к вопросам и событиям, наиболее замечательным в военно-научном отношении, прилагать обстоятельный библиографический указатель, которым читатель мог бы воспользоваться для дальнейшего самостоятельного изучения их.
Сверх этих руководящих оснований в принципиальном смысле для возможного сокращения и удешевления издания редакция признала необходимым остановиться еще и на следующих приемах сокращения уже чисто формального характера:
1) Как это ни неудобно — отказаться от чертежей, планов и карт, присутствие которых облегчило бы чтение многих статей, преимущественно военно-исторического содержания …
2) Держаться возможно сокращенного текста. Сверх большого формата листа мелкой, убористой печати, допущены и сокращения некоторых слов…
3) Избегать, насколько окажется возможно, мелких статей и сосредоточивать их изложение в более крупных, цельных статьях, по отношению к которым первые составляют известную часть…Г. Леер».
Первоначально «Энциклопедию» предполагалось издать в пяти томах, каждый том объёмом в 40 печатных листов. Однако ввиду совершенной невозможности уместить в заданные параметры требуемый массив информации уже после выхода первого тома было принято решение увеличить издание до восьми томов.
Первый том вышел в 1883 г., восьмой — в 1897 г. Каждый том состоял из четырёх выпусков; издание некоторых томов растягивалось на два года.
Будущий военный министр А. Ф. Редигер вспоминал о своей работе над «Энциклопедией»:
«В начале 1880 г. я взялся за одну частную литературную работу. Наш профессор, генерал Леер, затеял издание «Энциклопедии военных и морских наук», редактором военно-административного отдела был <М.А.> Газенкампф, который и передал мне всю работу по составлению статей и сам лишь просматривал их. При отсутствии тогда сочинений по истории нашей армии, мне приходилось по самым пустым вопросам рыться в библиотеке и в архиве Главного штаба. Работу эту я продолжал (с перерывами) до 1897 г., причём написал не менее 250–300 статей. Оплачивался этот труд удивительно скудно (сто рублей за лист в сто тысяч букв сжатого изложения, при сокращении почти всех слов), и прав был генерал Демьяненков, сказавший однажды Лееру, что Энциклопедия “доказывает готовность офицеров Генерального штаба работать бескорыстно”. За всё время я в Энциклопедии заработал около девятисот рублей» // Энциклопедия военных и морских наук. Составлена под главною редакцией генерал-лейтенанта Леера, заслуженного профессора Николаевской академии Генерального штаба. — СПб., 1883. — Т. I. — С. III–V; Редигер А. Ф. История моей жизни. — М., 1999.— Т. 1. — С. 114.
747
Энциклопедия военных и морских наук. Составлена под главною редакцией генерал-лейтенанта Леера, заслуженнаго профессора Николаевской академии Генерального штаба. — СПб., 1893. — Т. VI. — Вып. 1. (Пиаве-Предельная скорость) — С. 243–245.
748
Военный энциклопедический словарь / Пред. Гл. ред. комиссии Н. В. Огарков. — М., 1984. — С. 632.
749
Энциклопедический словарь / под ред. проф. И. Е. Андреевского [и др.]: в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — Издатели: Ф. А. Брокгауз (Лейпциг), И. А. Ефрон (С.-Петербург). — СПб., 1890–1907 (далее — Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона) — универсальная энциклопедия на русском языке, изданная в Российской империи акционерным издательским обществом Ф. А. Брокгауз — И. А. Ефрон (Петербург) в 1890–1907 гг. Издание выходило в двух вариантах — 41 том и 2 дополнительных (меньшая часть тиража) и в полутомах — 82 и 4 дополнительных [1]. Полутома имеют двойную нумерацию — например, полутома 49 и 50 (номера на корешке) на титульных листах нумеруются XXV и XXVа.
Первые 8 полутомов были изданы под ред. И. Е. Андреевского, остальные — под редакцией К. К. Арсеньева и Ф. Ф. Петрушевского. Энциклопедия содержит 121 240 статей, 7800 иллюстраций и 235 карт.
В 1899–1902 выпускался «Малый энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона» (в 3 томах); в 1907–1909 вышло его второе издание в 4 томах.
В 1911–1916 выпускался «Новый энциклопедический словарь» (вышло 29 томов из намеченных 48, последняя статья — «Отто»).
История создания.
В 1889 владелец одной из петербургских типографий Илья Абрамович Ефрон по инициативе профессора Семёна Афанасьевича Венгерова заключил договор с немецким издательством F. A. Brockhaus на перевод на русский язык большого энциклопедического словаря «Konversations-Lexikon», выпущенного этим издательством. Первоначально предполагалось ограничиться переводом этого издания, но только с более подробным изложением вопросов, касающихся России. Предполагалось выпустить всего 16–18 томов.
Первые восемь томов (до буквы «В»), вышедших под общей редакцией профессора Ивана Ефимовича Андреевского, были почти дословным переводом с небольшой адаптацией для русского читателя. Эти тома вызвали массу претензий к качеству перевода, общее руководство изданием также оставляло желать лучшего.
После смерти профессора Андреевского 20 мая (1 июня) 1891 г. редакцию возглавили академик Константин Константинович Арсеньев и профессор СПб. университета Фёдор Фомич Петрушевский, что знаменовало новый период в истории энциклопедии. Начиная с 9 тома переводной материал уходит на второй план, становится значительно больше фактического и статистического материала. Особое внимание уделяется географическим статьям, в редакционной статье указывается: «русские города помещаются решительно все, с присоединением ещё местечек, сёл и деревень, имеющих более 3-х тысяч жителей или почему-либо заслуживающих внимания».
«Энциклопедический словарь» начал печататься в двух вариантах. Первый, более роскошный и дорогой, состоял из 41 тома, второй, с более скромным оформлением — из 82 полутомов. Разбив своё дорогостоящее издание на полутома, фирма сделала его более доступным широким слоям читателей, благодаря чему тираж был доведен до рекордной по тому времени цифры — 130 тысяч экземпляров.
В состав редакции были приглашены выдающиеся учёные и философы того времени: Дмитрий Иванович Менделеев, Владимир Сергеевич Соловьёв, Семён Афанасьевич Венгеров, Андрей Николаевич Бекетов, Александр Иванович Воейков и другие. С этого момента энциклопедия начинает пополняться оригинальными статьями, и основное внимание уделяется вопросам, относящимся к истории, культуре и географии России. Вытеснение переводных статей оригинальными, появление новых авторов сказалось на характере издания: из тривиальной энциклопедии оно превратилось в собрание новейших достижений и открытий во всех областях науки и техники.
«Энциклопедический словарь» выходил в свет в 1890–1904. Ежегодно выходили 4–5 томов. Тираж колебался: с 12 тысяч экземпляров в 1890 г. до 25 тысяч в 1897 г. Полутома 54 и 55, содержащие обширное комплексное описание России (1899), были изданы тиражом по 35 тысяч экземпляров. Большой по тем временам тираж обусловливал широкое распространение словаря на рынке, несмотря на довольно высокую цену.
К 1907 были изданы дополнительные 4 полутома. Сюда вошло всё наиболее существенное из того, что по разным причинам оказалось пропущенным в предыдущих томах или появилось уже после выхода энциклопедии. 82-й полутом завершается «Портретной галереей» редакторов и сотрудников «Энциклопедического словаря», состоящей из 300 портретов-фототипий: от главного редактора — до простого наборщика.
Одновременно, в 1899–1902, издавался «Малый энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона» в трёх томах; в 1907–1909 вышло его второе издание в четырёх томах.
В 1911 начал издаваться «Новый энциклопедический словарь» под редакцией К. К. Арсеньева, который должен был охватить тот же круг знаний, что и «Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона», но в более компактной и современной обработке. В 1916 г. из-за трудностей военного времени выход словаря был прекращён на 29-м томе из первоначально планировавшихся 48 томов. — ru.wikipedia.org.› Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона.
750
Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. — Том XXVI (51). Рабочая книжка — Резолюция. — СПб., 1899. — С. 136–137.
751
Владимир Антонович Березовский (14 апреля 1852; Владимирская губерния — 21 февраля 1917; Петроград). Воспитание получил во 2-м Московском кадетском корпусе. Окончив в 1871 г. курс в 3-м Александровском училище по 1-му разряду, в офицерском чине поступил на службу в лейб-гвардии Павловском полку и, командуя ротой Е.И.В., участвовал в Русско-турецкой войне 1877–1878. Под Горным Дубняком был два раза ранен, награждён орденом Св. Станислава 3-й степени с мечами и бантом. По окончании войны служил старшим адъютантом штаба Гвардейского корпуса, в 1882 удостоен ордена Св. Анны 3-й ст., а в 1885 — ордена Св. Станислава 2-й ст.
Близко соприкасаясь со службой и занятиями войск, Б. подметил потребность в пособиях и руководствах для обучения военному делу и в 1879 начал деятельность по изданию и продаже книг.
В 1886 в чине капитана вышел в отставку и всецело отдался военно-книжному делу. Лучшие военные писатели (Драгомиров, Куропаткин, Редигер, Масловский, Пузыревский, Сухомлинов и др.) стали отдавать его фирме издания своих трудов.
В 1888 появился «Листок конторы и склада В. А. Березовского», который в следующем году превратился в еженедельный иллюстрированный военный журнал «Разведчик», достигший большого распространения в армии. «Разведчик» издавался в СПб. до 1917 в типографии Тренке и Фюсно. В 1901–1902 также выходил бесплатный «Разведчик для солдат». Кроме «Разведчика», Б. издавал: военно-библиографический журнал «Вестовой» и еженедельный журнал для нижних чинов «Витязь».
Среди крупных издательских проектов Б. особо стоит отметить «Энциклопедию военных и морских наук» в восьми томах, выходившую под ред. Г. А. Леера (СПб., 1883–1897). По июнь 1910 Березовским было выпущено 3 050 изданий.
Из анонса о наличии книг на складе издателя в 1892: «В складе В. А. Березовского С.-Петербург, Колокольная, дом № 14. Между прочим продаются: Военные рекогносцировки. Руководство к разведывательной службе офицеров кавалерии и юнкеров кавалерийских училищ. Составил Генерального штаба полковник Ф. Гершельман. [Издано ранее 1892 г.]. –1 р. 80 к.
Пособие для разведок местности, с 35 чертежами и примерными разведками, составленными преимущественно по разведкам, произведенным в кампанию 1877–1878 гг. Составил Генерального штаба капитан Грязнов. 1883 г. — 1 р.75 к.
В мягком коленкор. переплете с застежк[ой]. — 2 р.25 к.
Пособие для военных разведок. 2-е изд. 1883 г. с чертежами. Составил г.м. Бильдерлин, исправил и дополнил В. Сухомлинов. В холщевом переплете с карандашом. — 1р. 75 к.
Пособие для обучения разведчиков. Составил полковник Глазов. Изд. 2-е, исправленное и дополненное. — СПб., 1891.
Передовые эскадроны. Приемы разведывания конницы бар. А. В. Каулбарса. — СПб., 1888. Изд. 2-е, в 8 д., 124 стр.
Разведчик в поле. 1886.
Восточная война и Брюссельская конференция 1874–1878 гг. Ф. Мартенса, профессора СПб. университета и члена института международного права. 1879 г. Сочинение это внесено в основной каталог для офицерских библиотек».
Владимир Антонович Березовский умер 21 февраля 1917 года и был похоронен в Петрограде.
Березовский // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. Т. IIIа. Бергер — Бисы. СПб., 1892. — С. 519; Белов С.В. Издательство В. А. Березовского // Военно-исторический журнал / Гл. ред. В. И. Филатов. — М., 1989. — № 11. — С. 85–90; Березовский, Владимир Антонович // Б (Blanc) порох — Бомба. — СПб.; [М.], Тип. т-ва И. Д. Сытина, 1911. — С. 498. — (Военная энциклопедия [в 18 т.] / Под ред. В. Ф. Новицкого [и др.]; 1911–1915, т. 4.
752
Тайныя разведки. (Военное шпионство). Генерального штаба подполковник В. Н. Клембовский. Издал В. Березовский. — СПб., 1892. — Колокольная ул., собст. дом, № 14. — 149 с.
753
Клембовский Владислав Наполеонович (28.6.1860–19.7.1921), генерал от инфантерии (17.9.1915). Реформатского вероисповедания. Из дворян, уроженец Московской губернии. Сын полковника. Образование получил в 1-й Московской военной гимназии. В службу вступил 06.08.1877. Окончил 3-е военное Александровское училище (1879). Выпущен прапорщиком (ст. 08.08.1879) в л-гв. Измайловский полк. Подпоручик (ст. 17.04.1883). Поручик (ст. 24.03.1885). Окончил Николаевскую академию Генерального штаба (1885; по 1-му разряду). Штабс-капитан гв. с переименованием в капитаны ГШ (ст. 29.03.1885). Состоял при Московском ВО. Ст. адъютант штаба 1-й пех. дивизии (15.02.1886–04.08.1890). Цензовое командование ротой отбывал 1-м пех. Невском полку (01.09. — 01.10.1887) и 2-м пех. Софийском полку (01.10.1887–14.09.1888). Состоял в прикомандировании к Тверскому кав. юнкерскому училищу для преподавания военных наук (04.08.1890–11.08.1894). Подполковник (ст. 30.08.1890). Штаб-офицер при управлении 1-й стр. бригады (11.08.1894–27.11.1897). Полковник (ст. 30.08.1894). Цензовое командование батальоном отбывал во 2-м стр. полку (01.05. –12.09.1895). Начальник штаба 7-й пех. дивизии (27.11.1897–16.09.1899). Начальник штаба 11-й кав. дивизии (16.09.1899–25.11.1899). Начальник 31-й пех. дивизии (25.11.1899–30.06.1901). Командир 122-го пех. Тамбовского полка (30.06.1901–21.10.1904). Участник Русско-японской войны 1904—05. Дважды ранен и контужен. Генерал-майор (пр[оизводство] 1904; ст[аршинство]. 21.10.1904; за отличие). Начальник штаба 4-го арм. корпуса (21.10.1904–04.02.1906). Начальник штаба 10-го арм. корпуса (04.02.1906—29.06.1912). Генерал-лейтенант (пр. 1912; ст. 29.06.1912; за отличие). Начальник 9-й пех. дивизии (29.06.1912–13.10.1914), с которой вступил в мировую войну в составе Х АК. Награжден орденом Св. Георгия 4-й ст. (04.11.1914). После поражения под Красником в середине авг. возглавил XVI АК 4-й армии (официальный приказ 13.10.1914). Начальник штаба Юго-Западного фронта (с 13.12.1915). В этом же месяце назначен командующим 5-й армией, но в конце 01.1916 заболел и 30.01.1916 сдал командование ген. А. Н. Куропаткину. Затем вернулся на пост начальника штаба армий Юго-Западного фронта. Занимая этот пост во время «Брусиловского прорыва», сыграл выдающуюся роль в организации прорыва у Луцка. Генерал от инфантерии (пр. 10.04.1916; ст. 17.09.1915; за отличия в делах). За разработку планов «Брусиловского прорыва» 05.1916 награжден Георгиевским оружием (20.07.1916). Командующий 11-й армией (с 19.10.1916). Помощник начальника (20.12.1916–28.03.1917) и вр. и. д. начальника штаба Верховного Главнокомандующего (11.03–05.04.1917). Член Военного совета (отказался от поста командующего армией — с 28.03.1917). После увольнения ген. А. М. Драгомирова назначен Главнокомандующим армиями Северного фронта (с 31.05.1917). Перед началом Июньского наступления фронт состоял из 1-й (генерал М. А. Соковнин), 12-й (генерал Д. П. Парский) и 5-й (генерал Ю. Н. Данилов) армий, а также XLII отдельного АК в Финляндии. Силами 5-й армии провел наступление у Якобштадта, не принесшее никакого результата (10.07.1917). По приказу Клембовского (14.07.1917) на левом берегу Западной Двины был без боя сдан Икскюльский плацдарм. Под его руководством войска фронта (прежде всего 12-я армия) провели в августе 1917 г. Рижскую операцию. Операция закончилась неудачей, русские войска спасло лишь то, что германское командование было вынуждено перебросить часть сил на запад и в Италию.
9 сентября 1917 снят с командования фронтом с назначением членом Военного совета за отказ от предложения А. Ф. Керенского сменить генерала Корнилова на посту Верховного главнокомандующего. «Ранним утром 28 августа командующему Северным фронтом генералу Клембовскому была направлена телеграмма следующего содержания: “Временным правительством Вы назначаетесь врид Верховного главнокомандующего, с оставлением Вас в Пскове и с сохранением должности Главкосева. Предлагаю Вам немедленно принять должность от генерала Корнилова и немедленно мне об этом донести. Министр-председатель Керенский”. По обыкновению приказ был передан через штаб Верховного главнокомандующего. Ответ генерала Клембовского поступил через несколько часов: “Главковерха получил телеграмму, что я назначаюсь на его место. Готовый служить родине до последней капли крови, не могу во имя преданности и любви к ней принять эту должность, так как не чувствую в себе ни достаточно сил, ни достаточно уменья для столь ответственной работы в переживаемое тяжелое и трудное время. Считаю перемену Верховного командования крайне опасной, когда угроза внешнего врага целости и свободе родины повелительно требует скорейшего проведения мер для поднятия дисциплины и боеспособности армии. Клембовский. 28 августа”. Позднее мы узнали, что генерал Клембовский был одним из двух командующих фронтами (всего их было пять), которые выразили свою поддержку генералу Корнилову… Крайне осторожный и расчетливый, генерал Клембовский, видимо, чувствуя, что поставил не на ту лошадь, поспешил отмежеваться от действий своих друзей в Верховном командовании и направил в тот же день мне и генералу Лукомскому вторую телеграмму, в которой говорилось: “Перевозятся конные части, не подчиненные мне, а составляющие резерв Главковерха. Самая перевозка совершается по его, а не по моему распоряжению. Клембовский. 28 августа”». (Керенский А.Ф. Россия на историческом повороте: Мемуары. — М., 1993. — С. 244–245).
«Ген. Корнилов рассчитывал на полное сочувствие своему плану всего генералитета… Но… ошибся… Он был моложе многих. Были другие, которым тоже хотелось играть роль… Клембовский вместо помощи или хотя бы нейтралитета по отношению к Корнилову снесся с Керенским и покинул Псков, оставив вместо себя начальника гарнизона, грубого и ловкого, не стесняющегося менять убеждения Бонч-Бруевича». (Краснов П.Н. На внутреннем фронте // Архив русской революции. Т. 1–2. — М., 1991. — С. 122). Весной и летом 1918-го К. находился в тюрьме в качестве заложника советской власти. Затем был освобожден и добровольно вступил на службу в РККА, однако, в Гражданской войне не участвовал, занимаясь военно-законодательной и военно-исторической работой. Член Военно-законодательного совета (с 03.08.1918). Председатель Военно-исторической комиссии по исследованию опыта мировой войны (с 08.1918). Включен в списки Генштаба РККА от 15.07.1919 и 07.08.1920. Состоящий для поручений (с 04.1920) и член Особого совещания (с 05.1920) при Главнокомандующем всеми вооруженными силами Республики. Член Военно-законодательного совета при РВСР с 04.1920. Осенью 1920 г. арестован. По одним данным К. умер в тюрьме после 14-дневной голодовки, по другим — расстрелян. «В 7-м коридоре была еще одна камера, с номером 72. Она помещалась в конце коридора, на отлете. Имела отдельную уборную. Ее два окна выходили на тюремный двор. В этой камере за разгром Красной Армии под Варшавой в 1920 году сидел генерал Клембовский. Чекисты его долго держали в тюрьме без допросов. Генерал объявил голодовку. Явился, хотя и не сразу, полномочный представитель ВЧК. Предложил генералу прекратить голодовку. Клембовский продолжал голодать, кажется, так и умер от голода. Никто ему не помог, никто его делом не заинтересовался». (Клементьев В.Ф. В большевистской Москве. — М., 1998. — С. 363).
Награды: ордена Св. Станислава 3-й степени (1886); Св. Анны 3-й степени (1890); Св. Станислава 2-й степени (1896); Св. Анны 2-й степени (1901); Св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом (1905); Св. Владимира 3-й степени с мечами (1905); Св. Станислава 1-й степени (1908); Св. Анны 1-й степени (1912); Св. Георгия 4-й степени (04.11.1914); Св. Владимира 2-й степени с мечами (06.12.1914); мечи к ордену Св. Анны 1-й степени (18.03.1915); Белого Орла с мечами (17.11.1915); Георгиевское оружие (20.07.1916)
Сочинения:
— Тайные разведки. (Военное шпионство). — СПб., 1892; Тайные разведки. (Военное шпионство). — СПб., 1911;
— Партизанские действия. — СПб., 1894;
— Партизанские действия: (исследование). — 2-е изд., доп. — Пг., 1919. — 232 с. к. — Изд. 2-е дополнено данными о партизанских дейст. на рус. фронте в войну 1914–1917 г.;
— Стратегический очерк войны 1914–1918 гг. — Ч. 5. Период с октября 1915 г. по октябрь 1916 г. Позиционная война и прорыв австрийцев Юго — Западным фронтом. Сост. В. Н. Клембовский. — М., 1920;
— Очищение Икскюльского тэт — де — пона (14 июля 1917 года) // Военное дело. — 1918. — № 4. — С. 9—10;
— Оборона р. Вислы в районе Рычивол — Козенице 16–22 июля 1915 г.// Военное дело. — 1918. — № 16. —С. 10–12; № 15. — С. 10–12; № 18. — С. 8—10;
— Об укрепленных позициях. (По опыту войны) // Военное дело. — 1918. — № 16. — С. 3–5;
— О дружинах государственного ополчения. (По опыту войны) // Военное дело. –1918. — № 19. — С. 9—10;
— Стратегические расчеты или стратегическая растерянность? // Военное дело. — 1919. — № 3. —С. 135–139;
— По поводу заметки «Гвардия на Стоходе 15–19 июля 1916 года» // Военное дело. — 1919. — № 9—10. — С. 407–408. (Ответ на статью К. Осипова. — Военное дело. –1919. — № 4);
— Партизанские действия в войну 1914–1917 гг. на русском фронте // Военное дело. — 1919. —№ 30–33;
— Тактические примеры из войны 1914–1918 гг. // Военное дело. –1918. — № 26. —С. 27–29; 1919. — № 2. — С. 5–8, 13–16, 26–27, 32–35;
— Атака и прорыв неприятельских укрепленных позиций //Военно-исторический сборник, М., 1919, Вып. 1;. — Организация военного шпионства в Австрии во время войны 1914–1918 гг. // Военно-исторический сборник. — М., 1920. Вып. 4.
754
Рябиков П.Ф. Разведывательная служба в мирное и военное время. Ч. Ι. // Антология истории спецслужб. Россия. 1905–1924 // Вступ. статья А. А. Здановича. — М., 2007. — С. 174.
755
Рябиков Павел Федорович (24.03.1875, Приморская область Российской империи — 27.08.1932, Прага, Чехословакия).
Русский. Из военнослужащих. Генерального штаба генерал-майор (31.03.1917). Профессор (07.05.1919). В РККА в 1918 г.
Окончил Полоцкий кадетский корпус в 1893 г., Константиновское артиллерийское училище в 1896 г., Николаевскую академию Генерального штаба в 1901 г. (по 1-му разряду). В службе с 31.08.1893.
Выпущен в 13-ю арт. бригаду. Подпоручик (ст. 12.08.1895). Поручик (ст. 08.08.1898). Штабс-капитан (ст. 23.05.1901). Состоял при Виленском ВО. Ст. адъютант штаба 3-го арм. корпуса (29.12.1901–07.11.1902). Обер-офицер для особых поручений при штабе 3-го арм. корпуса (07.11.1902–07.07.1903). Капитан (ст. 06.04.1903). Помощник столоначальника Главного штаба (07.07.1903–06.07.1904). Правитель дел Офицерской стр. школы (06.07. –19.10.1904). Участник Русско-японской войны 1904–1905 гг. во 2-й Маньчжурской армии: обер-офицер для поручений при управлении генерал-квартирмейстера, помощник старшего адъютанта разведывательного отделения управления генерал-квартирмейстера (19.10.1904–14.08.1906). Помощник делопроизводителя ГУГШ (14.08.1906–01.08.1910). Подполковник (ст. 06.12.1907).
Состоял в прикомандировании к Владимирскому военному училищу для преподавания военных наук (01.08.1910–08.10.1911). Штаб-офицер, заведующий обучающимися в Императорской Николаевской военной академии офицерами (с 08.10.1911–08.11.1914). Полковник (ст. 06.12.1911). Участник 1-й мировой войны.
Ст. адъютант отдела ген. — кварт. штаба 2-й армии (08.11.1914—16.02.1916) [официально числясь в этой должности, занимал посты: старший адъютант разведывательного отделения штаба 2-й армии (11.1914. –09.1915); начальник разведывательного отделения управления ген-кварт. штаба Северного фронта (19.09.1915. –16.02.1916)].
Командир 199-го пех. Кронштадтского полка (16.02.1916–22.01.1917). Награжден орденом Св. Георгия 4-й ст. (в Справочнике кавалеров ордена не значится). Штаб-офицер, заведующий обучающимися в Николаевской военной академии офицерами (с 22.01.1917). Помощник 2-го обер-квартирмейстера(по разведке) отдела генерал-квартирмейстера ГУГШ (02. –12.1917). Генерал-майор (пр. 31.03.1917).
И.д. начальника отдела 2-го генерал-квартирмейстера ГУГШ (декабрь 1917 г. — март 1918 г.). Отдел занимался изучением и обработкой имеющихся сведений об иностранных государствах и армиях. Под руководством Р. была разработана «Программа по изучению иностранных государств», согласно которой организации и ведению разведки подлежали не только бывшие противники России по Первой мировой войне, но и Англия, Франция, Швеция, Япония, Китай, США и др. В этой связи подготовлен проект реорганизации службы разведки. Как отмечалось в документах Отдела, ему по ряду причин не удалось «развить свою деятельность в полном объеме».
Впоследствии Р. был назначен штатным преподавателем Военной академии (бывшей Николаевской военной академии), эвакуированной в Екатеринбург в 03.1918. Отчислен от должности 2-го генерал-квартирмейстера ГУГШ с оставлением в должности штатного преподавателя Военной академии (01.05.1918), профессор (с 07.05.1919).
Встал на сторону противников советской власти (август 1918 — май 1919). Продолжил преподавательскую работу в академии, которая из Екатеринбурга была эвакуирована в Казань, «где и досталась летом [в августе] 1918 г. чехословакам». 28.04.1919 Рябиков в Томском университете досрочно защищает диссертацию на тему: «Разведывательная служба в военное время (Задачи Генерального штаба). По опыту Великой всемирной войны и отчасти Русско-японской войны 1904–1905 гг.». 07.05.1919 Верховный правитель адмирал А. В. Колчак назначил П. Ф. Рябикова экстраординарным профессором Военной академии Генштаба, в типографии которой в двух частях издается его книга «Разведывательная служба в мирное и военное время». Первый экземпляр автор направил Верховному правителю, остальные были разосланы в штабы различных уровней колчаковской армии. «Работая в Генеральном штабе, главным образом по разведывательной службе, — написал П. Ф. Рябиков в предисловии к своей книге, — пройдя ряд должностей по этой отрасли как в мирное время, так и во время Русско-японской и последней европейской войн, ставлю себе целью использовать посильно опыт и имевшуюся в моем распоряжении литературу — дать труд главным образом прикладного характера, могущий быть полезным слушателям академии и офицерам Генерального штаба, призываемым к разведывательной работе, как по организации работы, так и по приемам и методам ее ведения… Задача моя — не детальное изучение организации и деятельности отдельных органов разведки, а исследование вопроса об организации, сборе и обработке сведений о противнике как одной из задач Генерального штаба».
В армии Верховного правителя России адмирала А.В. Колчака 09.05.1919 прикомандирован к Главному штабу и занимал посты 2-го генерал-квартирмейстера Ставки (с 28.05.1919), начальника штаба Восточного фронта (02.10–08.11.1919). Участник Сибирского Ледяного похода. В марте 1920 был командирован в Китай, а затем — в Японию в качестве представителя главнокомандующего вооруженными силами Российской Восточной окраины (атамана Г. М. Семенова).
Эмигрант, с 1927 жил в Чехословакии, руководил кружком по истории Первой мировой войны в Русском народном университете в Праге.
Консультант чехословацкой военной разведки, которая создавалась ими с помощью французов. Признан крупным специалистом в области теоретических разработок по организации агентурной разведки. По некоторым данным, отказался от сотрудничества с заграничными спецслужбами.
В августе 1920 2-й (разведывательный) отдел Главного штаба армии ЧСР издал для служебного пользования часть главной книги Рябикова — «Разведывательная служба в военное время».
Чекист С. С. Турло и его соавтор И. П. Залдат в книге «Шпионаж», напечатанной в 1924 «в типографии полномочного представителя ОГПУ по Западному краю» под грифом «секретно», обильно цитируют вышеназванный труд. Так или иначе, по монографии царского генерала красные офицеры постигали азы разведывательной работы, которые им пришлось применить в 30-е годы и в Великую Отечественную войну, добывая важную военно-политическую, военную информацию для высшего партийно-государственного руководства Советского Союза. Таким образом, книга П. Ф. Рябикова принесла большую пользу Родине.
Награды: ордена Св. Станислава 3-й ст. (1903); Св. Анны 4-й ст. (1906); Св. Анны 3-й ст. с мечами и бантом (1906); Св. Станислава 2-й ст. с мечами (1907); Св. Анны 2-й ст. (1908); Св. Владимира 4-й ст. (06.12.1912); Св. Владимира 3-й ст. с мечами (ВП 21.02.1915); мечи и бант к ордену Св. Владимира 4-й ст. (ВП 04.03.1915); мечи к ордену Св. Анны 2-й ст. (23.04.1916).
Сочинения:
— Разведывательная служба в мирное и военное время. Ч. I. Разведывательная служба в мирное время и тайная агентура в мирное и военное время. Составил штатный преподаватель Военной Академии, Генерального Штаба Генерал-майор Рябиков. Издание Военной Академии. — Томск. Типография Военной Академии, 1919;
— Разведывательная служба в мирное и военное время. Ч. II. Разведывательная служба в военное время. Составил штатный преподаватель Военной Академии, Генерального Штаба Генерал-майор Рябиков. Печатано по распоряжению Начальника Академии. Издание Военной Академии. — Томск. Типография Военной Академии, 1919;
— Большевики и меньшевики (рукопись);
— У адмирала Колчака (рукопись);
— Ледяной поход (рукопись);
— Новый этап в борьбе с большевиками (1920, рукопись).
Некролог: Военный вестник. — Прага, 1933. — № 3; Единство. — Прага, 1932. 16 сентября. — № 29; www.gvar.ru Русская армия в Великой войне: Картотека проекта: Рябиков Павел Федорович.
756
В последней трети XIX века вопрос: «В чем состоит шпионство и кто может быть назван шпионом?» — широко дискутировался, в том числе и на теоретическом уровне в международном праве. «Тайный образ действия и ложные предлоги, т. е. обман, — таковы существенные признаки шпионства, наказываемого по военным законам», — полагал российский юрист-международник, профессор Фридрих (Федор) Мартенс, автор «Современного международного права цивилизованных народов».
Мартенсом был подготовлен «Проект международного соглашения о законах и обычаях войны» из 77 параграфов, который был рассмотрен (хотя и не был принят) на Брюссельской конференции 1874 г. В одном из параграфов отмечалось: «Шпионом может быть признаваемо только такое лицо, которое действует тайным образом и под ложными предлогами, собирает или только еще старается собрать сведения в местности, занятой неприятелем, с намерением об открытом донести противной стороне». Относились ли к шпионам офицеры, «тайно пробирающиеся к неприятелю для сбора сведений о нем»? 22-я статья Брюссельской декларации гласила: «Военные, проникнувшие в пределы действия неприятельской армии с целью рекогносцировки, не могут быть рассматриваемы как шпионы, если только они находятся в присвоенной им одежде (non dйguisйs). Не считаются также шпионами взятые в плен военные (и не военные, исполняющие открыто свое поручение), на которых возложены обязанности по передаче депеш или известий, предназначенных их армии или неприятельской. К этой же категории принадлежат также взятые в плен воздухоплаватели, производящие разведки и поддерживающие сношения между различными частями армии или территории».
Более широкое определение шпионства, которое не ограничивается рамками только военного времени, дал Шарль Луи Монтескье в сочинении «Дух законов»: «Шпионство заключается в подсматривании за фактами и положениями и в пересказывании таковых кому-либо». Монтескье «причисляет также к шпионству всякие секретные изыскания одного государства в пределах другого».
Общим для обоих подходов по определению сути шпионства был тайный образ действия, секретные изыскания. — Клембовский В.Н. Тайные разведки. (Военное шпионство). — СПб.,1911. — С. 53–54.
757
Lanoir P. L’espionnage Allemand en France (год издания до 1892); Lewal. Tactique des renseignements, 1881; Froment A. L’espionnage militaire et les fonds secrets de la guerre (год издания до 1892); Numa de Chily. L’espionnage, 1888; Memoires du general Baron de Marbot (год издания до 1892); Hensson. Journal d’un ofllcier d’ordonnance (год издания до 1892).
758
Клембовский В.Н. Тайные разведки. (Военное шпионство). — СПб.,1911. — С. 5.
759
Там же. — С. 6.
760
Там же. — С. 47
761
Там же.
762
Там же. — С. 47–51.
763
Там же. — С. 51–52.
764
Там же. — С. 52–54.
765
Там же. — С. 54.
766
Там же. — С. 62–64.
767
Там же. — С. 64.
768
Там же. — С. 52.
769
27 октября 1870 произошло одно из самых постыдных событий в военной истории Франции. Маршал Франсуа — Ахилл (Ашилль) Базен без единого выстрела сдал врагу свою 180-тысячную армию, блокированную в крепости Мец. Все солдаты и офицеры послушно разоружились и отправились в немецкий плен, никто не воспротивился изменническому приказу. Вина в неоправданной капитуляции лежит и на руководителе разведки генерале Левале, который на практике так и не смог применить свои, безусловно, верные теоретические рассуждения.
770
Там же. — С. 54–58.
771
Там же. — С. 75.
772
Там же. — С. 76–81.
773
Там же. — С. 81.
774
Там же. — С. 83–84.
775
РГВИА. Ф. 1759. Оп. 9. Д. 23. Л. 52об.
776
Словарь русского языка XVIII века. — СПб., 2000. — Вып. 11. — С. 100.
777
Наставление для действия казачьих частей лавами. — СПб., 1899. — С. 2.
778
Там же. — С. 3–4.
779
Там же. — С. 18.
780
Cтолетие военного министерства 1802–1902… — С. 113.
781
«Предисловие ко второму изданию. Почти 20 лет прошло со времени выхода в свет первого издания этого словаря, названного мною кратким, потому что я назначал его не для профессиональных моряков, а для любителей морского дела. Теперь, когда первое издание разошлось, а материал для второго издания был у меня уже готов, я невольно остановился на вопросе — есть ли необходимость в такой справочной книге, которая могла бы быть полезна как любителям-морякам, так и начинающим морскую профессию?
Прежде чем дать себе ответ на этот вопрос, я справился с следующими словарями: «Настольный энциклопедический словарь изд. бывш. Товарищества А. Гарбель и комп., доведенный до слова «Меркантилизм»; «Энциклопедический словарь» Брокгауза и Ефрона, доведенный до слога «Го» и «Словарь русского языка», составленный Вторым отделением Императорской Академии Наук, доведенный до слова «да». Я полагал, что в этих словарях найду случайные мои пропуски и те новые термины, которые за истекшие два десятка лет успели появиться на свет, благодаря успехам кораблестроения и новым орудиям боя; но мои ожидания не оправдались. Не ставлю нисколько в ошибку этим словарям неполноту их по морскому языку, потому что и в литературе вообще наш морской язык игнорируется и даже считается варварским по трудности произношения некоторых слов и по происхождению своему от иностранных морских терминов, заимствованных бóльшею частью от голландцев, англичан, французов и итальянцев.
Между тем, мы, моряки, неохотно расстаемся с терминологиею, завещанною нам первым русским моряком, Петром Великим, и не уступаем тому словопроизводству, которому наши филологи хотят подчинить наш исторически развившийся и расцветший на иностранных корнях морской язык.
В этом направлении первое издание моего словаря сослужило свою службу. В вышеприведенных энциклопедических и академическом словарях я с удовольствием нахожу воспроизведение тех слов, над которыми мне пришлось поработать в 1874 году. Невольные ошибки мои и опечатки перепечатываются в этих изданиях. Значит оно было необходимо. Тем более необходим словарь, в котором не только пояснено значение каждого термина, но и поставлено ударение на надлежащем слоге его. Многие и из профессиональных молодых моряков усваивают неправильное произношение некоторых слов только потому, что у нас нет ни одного руководства по терминологии, которое решало бы возникающие по произношению споры.
Часто в морском обществе приходится слышать такие слова: óбух вместо обỳх, рея вместо рей, талéй вместо тáлей, ездит на шлюпке вместо ходить и проч. Подобные выражения режут ухо и грозят укоренением в нашем морском языке, а потому спешу поделиться своими сведениями в терминологии с теми, конечно, кто мне не поставит в упрек смелости, с которою я выступаю в защиту родного морского языка.
В этом новом издании, хотя не кратком, не смотря на все мое старание, я не в состоянии был вместить всех решительно терминов, как бывших, так и вновь появляющихся с каждым днем, но это меня не останавливает; я выступаю смело, в надежде, что сотоварищи не осудят меня за некоторые несовершенства и со временем дополнят мой словарь и сделают его своею настольною книгою.
Первый морской словарь в России составлен был при Петре Великом и выправлен Его собственною рукою. Об этом говорит митрополит Евгений в своем «Словаре светских писателей». Он прибавляет, что рукопись этого морского словаря хранится при библиотеке С. — Петербургской Академии наук.
В царствование Екатерины II и после было много попыток к изданию морского толкового словаря; например: Курганов приложил словарь к «Морской науке» в 1774 г. и к Бугеровому «Сочинению о навигации». Кушелев приложил словарь к своему «Военному мореплавателю» в 1788 г. Шишков в 1795 г. составил Треязычный морской словарь и принялся за полный морской, объяснительный словарь. Он окончил его в 1830 г. и поручил издать Морскому Ученому комитету. Президент этого Комитета Л. И. Голенищев-Кутузов пополнил словарь и разделил его на пять отделов. Издано было только три из них: «по кораблестроению», «по артиллерии» и «по наукам до мореплавания относящимся». Остались неизданными: «по вооружению» и «по кораблевождению». Немного позже принялся за составление морского словаря А. Я. Глотов. Он задумал издать словарь на десяти языках с объяснениями терминов, но этот обширный труд, доведенный только до половины, остался в рукописи и хранится у его наследников.
По временам появлялись также незначительные по объему, но дорогие для родного языка, объяснения некоторых слов и выражений в Записках Гидрографического департамента и в Морском сборнике.
Многими из вышеприведенных источников я воспользовался для пополнения настоящего издания, но для современного языка пользовался приказами и инструкциями по морскому ведомству и курсами морских наук, принятыми в Морском кадетском корпусе.
Термины и некоторые выражения переведены на французский и английский языки. Для избежания повторений в словах составных, объяснение дано на главное из слов, входящих в состав термина; например, объяснение слов: фор — бом — брам — рей надо искать в слове рей, грот — марса — булинь в слове булинь и проч. Слова, вышедшие из употребления, отмечены сокращениями: не употр. или стар. Они приведены для того, чтобы могли служить при чтении старых книг конца прошлого и начала нынешнего столетия.
Издание словаря выпусками дало составителю возможность воспользоваться некоторыми замечаниями, сделанными компетентными лицами в печати и устно. Все замечания с благодарностью приняты и введены в дополнение, в конце книги. В. Вахтин. Апрель 1894 г.».
Словарь Вахтина (1841–1905) лег в основу вышедшего в 1939 г. двухтомного «Морского словаря» флагмана 2-го ранга Самойлова, который писал в предисловии: «Последний морской словарь (В. В. Вахтин) на русском языке вышел сорок пять лет тому назад. Эта книга стала уже библиографической редкостью. Кроме того, она и в значительной мере устарела, поскольку в ней отсутствует современная морская терминология, чрезвычайно возросшая в связи с ростом флота». — Объяснительный морской словарь (Настольная книга для имеющих отношение к морскому делу). Составлен В. В. Вахтиным. Второе, доп. издание. — СПб., Издание комиссионера Морского министерства Н. Г. Мартынова. Екатерининская ул., д. № 2. — 1894. — С. VII–X.
Амирханов Леонид. Скромный учитель Василий Васильевич Вахтин. // Тарпон. 1 (7). — 2015. — С.54–67. (Журнал «Тарпон» назван по имени русской яхты, сто лет назад прославившейся своими яркими выступлениями на европейских регатах).
782
Объяснительный морской словарь (Настольная книга для имеющих отношение к морскому делу). Составлен В. В. Вахтиным… — С. 269.
783
Доливо-Добровольский Борис Иосифович (02.12.1873–09.1937). Родился в Одессе. В службе с 1890 г. Закончив Морской корпус в 1893 г., получает назначение на Черноморский флот, где проходит службу на транспорте «Буг» (1894), учебном судне «Днестр» и мореходной канонерской лодке «Черноморец» (1895), на крейсерах II ранга «Вестник» (1897) и «Джигит» (1899), на крейсере I ранга «Память Меркурия» (1899), на эскадренном броненосце (1894, 1896), на военном пароходе «Эриклик» (1901), на эскадренных броненосцах «Синоп» (1901), «Ростислав» (1901), «Князь Потемкин-Таврический» (1902) и «Чесма» (1903).
Старший флаг-офицер штаба Начальника учебного отряда Черноморского флота (1903), старший флаг-офицер штаба командующего отряда крейсеров в Тихом океане (1904–1905). Проходит службу в составе 2-го Балтийского флотского экипажа (1905). Обер-офицер Морского Генерального штаба (в отделении иностранной статистики) (1906–1908), штаб-офицер Морского Генерального штаба высшего оклада, начальник иностранной части Морского генерального штаба (1908–1909). Старший офицер линейного корабля «Пантелеймон» (1909–1911), старший офицер линейного корабля «Слава» (1911). Вышел в отставку по семейным обстоятельствам в апреле 1911 г. Призван на действительную службу из морского ополчения по СПб. губернии с прикомандированием к Морскому Генеральному штабу для занятий (28.07.1914). Назначен членом Комитета по ограничению снабжения и торговли неприятеля (1915). Член Комиссии о новых железных дорогах (25.10.1916). Проживает с женой и малолетним сыном в Петрограде. После Октябрьской революции сотрудничал с советской властью в качестве военного специалиста, консультанта по военно-морским делам. Участвовал в мирных переговорах в Брест-Литовске (февраль-март 1918), впоследствии — член Русско-германской комиссии по морским делам Лектор на курсах военной разведки Народного комиссариата по морским делам(с 24.07.1919), редактор военно-морского отдела Главной военно-научной редакции (с 11.09.1920). Преподаватель восточного отделения Военной академии РККА (с 1921), профессор морской стратегии (с 1927), заведующий кафедрой иностранных языков (с 1929) Военно-морской академии Рабоче-крестьянского Красного флота. До 1928 г. издавалось его учебное пособие «Боевой флот».
Арестован и осужден к 5 годам; после отбытия срока сослан в г. Орел, где занимался частным преподаванием английского языка. Вновь арестован в сентябре 1937 г. Решением Особого совещания при НКВД СССР приговорен к расстрелу (1938). Умер от истощения в Орловском следственном изоляторе (по данным М. Ю. Катина-Ярцева — расстрелян в сентябре 1937).
Мичман (1893), лейтенант (1899), капитан 2 ранга (1907), капитан 1 ранга (28 июля 1911), отставной капитан 1 ранга (15.11.1911), восстановлен в чине капитана 1 ранга «за отличие» с 06.12.1914.
Б. И. Доливо-Добровольский писал: «Защищая свои интересы на земле, народы создают территориальные армии; защищая свои интересы и права на море, они сооружают военно-морскую мощь, т. е. флот, ибо каждая нация, желающая владеть хотя бы частью морской поверхности, должна иметь морскую силу. В вопросе об обладании морем компромисс невозможен: или государство соглашается нести крупные и подчас тяжелые жертвы для содержания флота, или же оно вовсе отрекается от моря и тогда отказывается в будущем от своей самобытности.
Россия продолжает рваться к берегам, как бы поняв своим историческим инстинктом всю ту мощь, богатство и развитие, которые ей сулит море, и сознавая, что погибнуть она не может, что, вопреки всему, она, поздно или рано, но все же восторжествует, и что ее великое мировое торжество изойдет только от победы на океане». — О рациональности военно-морской идеи в государстве // Морской сборник. − 1906. − № 7. − С. 10–34.
Опубликованные работы: Политическая обстановка на Черном море (1907), Стратегическое расследование взаимоотношений Англии и Германии (1907), Чем сражаются современные флоты (1920). Учебные пособия: Боевые флоты (1923–1928), Тихоокеанская проблема (1924). — Белозер В.Н. Указ. соч. Приложение 29. — С. 52–53; Алексеев Михаил. Военная разведка России от Рюрика до Николая II. — Кн. I. — C. 479.
784
Морской сборник. — СПб., 1904. − № 1. − С. 5.
785
Там же. С. 6.
786
Асиновская М.Ю. Военно-морская деятельность на Балканах в период царствования Александра II. Подготовка Босфорской экспедиции // Вестник Московского университета. — Сер. 8, История. — 2004. — № 3. — С. 46.
787
РГА ВМФ. Ф. 417. Оп. 1. Д. 988. Л. 1.
788
Дозорная и разведочная служба. Скорость хода и дальность плавания. Элементы циркуляции судна. — СПб., 1904. — С. 1.
789
Там же.
790
Там же. С.3.
791
Приказ по Морскому ведомству от 5-го января 1913 г. за № 2 // Морской сборник. — СПб., 1913. — № 3.
792
Павлов Д.Б. Русско-японская война 1904–1905 гг.: Секретные операции на суше и на море. — М., 2004. — С. 290–291.
793
Именно 20 января (2 февраля) 1903 г. следует считать точным днем рождения отечественной военной контрразведки.
794
Военный министр следующим образом обосновывал необходимость новой структуры: «Обнаружение государственных преступлений военного характера до сего времени у нас являлось делом чистой случайности, результатом особой энергии отдельных личностей или стечением счастливых обстоятельств, ввиду чего является возможность предполагать, что большая часть этих преступлений остается нераскрытой и совокупность их грозит существенной опасностью государству в случае войны. Возложить принятие мер к обнаружению лиц, занимающихся сею преступною деятельностью, на Департамент полиции не представлялось бы соответственным, во-первых, потому, что названное учреждение имеет свои собственные задачи и не может уделить на это ни достаточных сил, ни средств, во-вторых, потому, что в этом деле, касающемся исключительно военного ведомства, от исполнителей требуется полная и разносторонняя компетентность в военных вопросах. Поэтому представлялось бы желательным учреждение особого военного органа, ведающего розыском сих преступлений, с целью охранения военных тайн». — РГВИА. Ф. ВУА. Д. 18. Л. 21–23.
795
Там же.
796
Там же. Л. 23.
797
Военная энциклопедия. — Т. XIII. Кобленц-Круз. — СПб., 1913.
798
Толковый словарь русского языка… Под ред. Д. Н. Ушакова. — М., 1935. — Т. I. — Стб. 1450–1451. Первый том, изданный в 1934 был переиздан в следующем 1935.
799
Алексеев Михаил. Военная разведка России от Рюрика до Николая II… — Кн. I. — С. 104–105.
800
Кикнадзе В. Г. Невидимый фронт войны на море. Морская радиоэлектронная разведка в первой половине ХХ века. — М., 2011. — С. 31.
801
Федоров В.М. Военно-морская разведка: история и современность. — М., 2008. — С. 15.
802
«Приказ № 27
7 марта 1904 года
Рейд Порт-Артур. Секретно
Принять к руководству следующее:
1. Беспроволочный телеграф обнаруживает присутствие, а поэтому теперь же поставить телеграфирование это под контроль и не допускать никаких отправительных депеш или отдельных знаков без разрешения командира, а в эскадре — флагмана. Допускается на рейдах в спокойное время поверка с 8 до 8 Ѕ утра.
2. Приемная часть телеграфа должна быть все время замкнута так, чтобы можно было следить за депешами, и если будет чувствоваться неприятельская депеша, то тотчас же доложить командиру и определить, по возможности заслоняя приемный провод, приблизительно направление на неприятеля и доложить об этом.
3. При определении направления можно пользоваться, поворачивая свое судно и заслоняя своим рангоутом приемный провод, причем по отчетливости можно судить иногда о направлении на неприятеля. Минным офицерам предлагается произвести в этом направлении всякие опыты.
4. Неприятельские телеграммы следует все записывать, и затем командир должен принять меры, чтобы распознать вызов старшего, ответный знак, а если можно, то и смысл депеши.
Для способных молодых офицеров тут целая интересная область.
Для руководства прилагается японская телеграфная азбука.
Вице-адмирал С. Макаров».
803
Кикнадзе В. Г. Невидимый фронт войны на море… — С. 39.
804
Тайны Русско-японской войны… — С. 179–180.
805
Там же. С.180–181.
806
РГВИА. Ф. ВУА. Д. 29090. Ч. 2. Л. 95—95об.
807
Тайны Русско-японской войны. Русская разведка и контрразведка в войне 1904–1905 гг. Документы / Сост. И.В. Деревянко. М., 1993. — С.184.
808
РГВИА. Ф. ВУА. Д. 29090. Т. 1. Л. 79.
809
Там же.
810
Российской Целлариус, или Этимологической российской лексикон, купно с прибавлением иностранных в российском языке во употребление принятых слов, також с сокращенною российскою этимологиею = Der russische Cellarius, oder Ethimologisches Wцrterbuch… / Гельтергоф, Франциск. — [M.], Печатан при Императорском Московском университете. — 1771. — C. 467.
Российский Целлариус Гёльтергофа — это словопроизводный русский словарь с немецким переводом. Он предназначался немецкому читателю, который изучает русский; содержит около 18 тысяч слов. Под корневое слово было собрано большое количество производных разных степеней производности. «Словарь давал грамматическую информацию о слове — в нем есть указания на род при существительных, родовые окончания прилагательных, опорные формы глаголов, ремарки при уменьшительных. Соответствующим знаком обозначены ударения слов и форм. К основному корпусу словаря приложено «Прибавление чужестранных в российском языке принятых слов», включающее в себя около 400 заимствованных слов, с некоторым числом производных от них». — Филиппович А.Ю. Классификация и описание словарей XVIII — первой половины XIX века.
811
РГВИА. Ф. ВУА. Д. 29090. Т. 1. Л. 79.
812
Тайны Русско-японской войны… — С. 189–190.
813
Там же. — С. 190.
814
Там же. — С. 189–190.
815
Из печального опыта Русско-японской войны / Е.И. Мартынов, Генерального штаба генерал-майор. — СПб., 1906. — С. 93–94.
816
Тифонтай Николай Иванович (настоящее имя — Цзи Фэнтай), (? — 1910), китайский купец.
Сведения о торговой деятельности Тифонтая разнятся. По одним сведениям, в Россию он прибыл будучи уже купцом, по другим — накопил деньги в России и открыл торговую лавку и мастерскую. Став впоследствии достаточно крупным предпринимателем, Тифонтай старался помогать своим соотечественникам, например, ещё в середине 1880-х немало китайцев торговало на Дальнем Востоке по полученным от него доверенностям. В это же время он предпринял попытку стать подданным России. В июле 1885 г. на имя военного губернатора Приморской области генерал-майора Баранова поступило его прошение о принятии в русское подданство, которое было отклонено, поскольку Тифонтай не перешёл в православие. В марте 1891 г. во Владивосток приехал наследник престола Николай Александрович (будущий Николай II). Во время прогулки он случайно зашёл в мастерскую к Цзи Фэнтаю и познакомился с ним. Николай попросил его помочь в выборе пушнины. Когда Тифонтай исполнил его просьбу, не зная, кто такой Николай, тот предложил ему чиновничью должность, на что купец ответил отказом.
20 июля 1891 г. Тифонтай написал второе прошение о принятии его в русское подданство: «Я выехал из пределов Китая еще молодым человеком и, не имея там никого из близких и родных, совершенно отвык от жизни и обычаев своей прежней родины, и у меня решительно нет никаких связывающих обстоятельств с нею. Напротив, мое имущественное положение и мои занятия связывают меня всецело с Российской империей, ставшей мне второй родиной»
Прошение было удовлетворено. Тифонтаю было предложено креститься и обрезать косу, что по законам Китайской империи было тягчайшим преступлением. 7 октября 1891 г. он обратился к генерал-губернатору барону Корфу с прошением, в котором просил разрешения не обрезать ему косу, однако получил отказ. Тем не менее, косу он не обрезал. 18 декабря 1893 г. Тифонтай был приведён в русское подданство. В феврале 1895 г. он стал купцом 1-й гильдии. Будучи предприимчивым купцом, Тифонтай много сделал для установления торговых связей Российской империи с Маньчжурией. Также Тифонтай был известен как щедрый жертвователь на благотворительные и общественные нужды. К концу XIX века у него было три медали, в том числе одна за заслуги перед ведомством православного вероисповедания. При этом сам Тифонтай остался буддистом, носил китайское платье, но своих детей крестил по православному обряду и отправил учиться в Европейскую Россию.
Во время Русско-японской войны 1904–1905 гг. Тифонтай занимался снабжением русских войск. За его счёт был снаряжён целый отряд, были закуплены лошади и амуниция. Генерал японской императорской армии Оку сказал однажды: «Захватить Тифонтая — все равно, что выиграть сражение». Японское командование назначило вознаграждение за поимку купца, после чего тот переселился севернее и продолжил деятельность. Когда японцы увеличили вознаграждение, на Тифонтая было совершено несколько покушений. В те годы Тифонтай, по свидетельству современников, никогда не спал две ночи подряд в одном и том же месте. Один русский офицер так описывал свою встречу с Тифонтаем:
«Я хорошо помню жаркий маньчжурский день. Я ехал на боевые позиции… Навстречу мне толпа наших, а в ней толстый, в голубом шелку, благополучный китаец. Наши — были солдаты, и меня удивило его отношение к ним. Как потом оказалось, каждый русский солдат шел к нему как к испытанному другу. Спрашиваю, кто это? — Так что — русский китаёз. — Не понимаю. — Наш. Он тут все время при войсках состоит… Чуть что — все к нему. Изо всякой беды живой рукой вызволит. Хороший человек! Это именно и был Тифонтай. Он, действительно, работал все время на нас».
В записках генерала М. В. Грулёва (хорошо знакомого с купцом) можно найти иронический отзыв о самом Тифонтае и его деятельности во время Русско-японской войны:
«В последние годы пришлось много читать в газетах про Тифонтая, имя которого все звончее гремит на Дальнем Востоке. Он прекрасно ведет свою политику с местной высшей администрацией и легко наживает миллион за миллионом. Мне указывали, что Тифонтай совсем обрусел, что он принял русское подданство и даже «женился» на русской. Но во время поездки со мной по Маньчжурии у Тифонтая оказывалась жена с детьми чуть ли не во всех городах по Сунгари: как же ему не иметь русской «жены» в России!
Теперь в Мукдене Тифонтай ворочает большими делами. Вероятно, не один миллион из русской казны перепадает в китайские карманы Тифонтая. Он поставляет для армии все, что угодно. Говорят, что он предложил даже за 1 миллион рублей взять в свои руки разведочную часть, чтобы освободить офицеров Генерального штаба от тяжелой и ответственной задачи; и уверяют, что в штабе склонялись к этой идее. До сих пор жалуются на недостаток сведений о противнике и трудность добывать их, и — чего доброго — покажется заманчивым запречь Тифонтая начальником разведывательного отделения. Полагаю, что за второй миллион он согласился бы быть и начальником штаба. Мы, вероятно, не прочь были бы отдать с подряда Тифонтаю и все ведение войны — только дай нам победу».
После окончания войны выяснилось, что фирма Тифонтая понесла катастрофические материальные и имущественные потери. После войны он пытался возместить свои убытки, первоначально отправляя прошения в различные инстанции, а затем лично поехав в Санкт-Петербург. Офицер российской армии Немирович-Данченко писал:
«Мы уплачивали баснословные убытки другим и нисколько не стеснялись гонять прочь влюбленного в Россию Тифонтая… Ему некогда было оформлять свои “претензии”. В горячую пору приходилось работать наспех — где уж тут было думать об “оправдательных документах”. Он, впрочем, на это и не рассчитывал. Мечтал вернуть хотя бы то, на что у него в руках были документы. И того бы ему с верхом хватило. Время было лихорадочное, — вынь, да положь, а сколько тебе за это, — потом скажи».
В 1907 г. у Тифонтая начались проблемы с кредиторами и подрядчиками, с которыми он сотрудничал во время войны. По их инициативе в Хабаровске была создана «Администрация по делам торгового дома Тифонтай и Ко», которая обратилась к правительству за содействием в возвращении своих денег. 12 августа 1908 г. Тифонтаю было выдано «заимообразное воспособление от казны» в размере 500 тысяч рублей, но всех убытков оно не покрыло.
В 1906 г. Тифонтай был награждён орденом Святого Станислава третьей степени, а в 1907 г. — орденом Святого Станислава второй степени.
В мае 1910 г. он скончался в Санкт-Петербурге. Похоронен в Харбине согласно завещанию. — Петров Александр Иванович. «Русский китаец» Николай Иванович Тифонтай (Цзи Фэнтай) // Энциклопедия Китая; Грулёв, М.В. В штабах и на полях Дальнего Востока. Воспоминания офицера Генерального штаба и командира полка о Русско-японской войне. — СПб., 1908. — С. 163; ru.wιkιpedιa.org›Тифонтай, Николай Иванович.
817
Тайны Русско-японской войны… — С. 186.
818
Там же. — С. 190–191.
819
Там же. — С. 191–192.
820
«Сведения, доставляемые полковником Соковниным, отличались полнотою, достоверностью и разнообразием по характеру сообщаемого благодаря тем широким связям, которые он за свое долгое пребывание на Дальнем Востоке успел установить с китайской администрацией и с представителями всех слоев местного населения.
Успешному ведению разведки много способствовало географическое положение г[орода] Гирина, откуда военным комиссаром посылались китайцы-разведчики и разъезды из состава непосредственно ему подчиненных войск, для разведки о противнике, а также в сторону верховьев реки Ялу и Тумени для поддержания связи с нашими войсками, действовавшими в Корее». — Тайны Русско-японской войны… — С. 194.
821
РГВИА. Ф. ВУА. Д. 29090. Ч. 1. Л. 65–66.
822
Тайны Русско-японской войны… — С.197.
823
Там же. — С. 220–222.
824
РГВИА. Ф. 2000. Оп. 1. Д. 661. Л. 210.
825
Адабаш Михаил Алексеевич (05.08.1864–?). Православный. Общее образование получил в Петровско-Полтавской военной гимназии. В службу вступил 01.09.1880. Окончил Михайловское артиллерийское училище (с занесением имени на почетную мраморную доску училища). Выпущен в 17-ю конно-арт. батарею. Подпоручик (ст. 08.08.1880). Поручик (ст. 01.12.1885). Окончил Николаевскую академию Генерального штаба (1889; по 1-му разряду). Штабс-капитан (пр. 1889; ст. 10.04.1889; за отличие). Ст. адъютант штаба 3-й кав. дивизии (с 26.11.1889). Состоял в запасе Генштаба (24.04.1890–04.01.1897). Капитан (ст. 04.01.1897). Ст. адъютант штаба 38-й пехотной дивизии (11.07.1898–09.04.1899). Ст. адъютант штаба 2-го кав. корпуса (09.04.1899–16.09.1900). Подполковник (ст. 06.12.1900). Пом. делопроизводителя генерал-кварт. части Главного штаба (16.09.1900–01.01.1902). Делопроизводитель генерал-кварт. части Главного штаба (01.01.1902–01.05.1903). Столоначальник 7-го отделения (военной статистики иностранных государств) Главного штаба (01.05.1903–01.08.1904). Пом. начальника 7-го отделения Главного штаба (01.08.1904–01.05.1906). Полковник (пр. 1904; ст. 06.12.1904; за отличие). Делопроизводитель 5-го разведывательного делопроизводства части 1-го обер-квартирмейстераГУГШ (01.05.1906–17.11.1907). Военный агент в Брюсселе и Гааге (17.11.1907–29.07.1909). Командир 6-го гренад. Таврического полка (29.07.1909–25.02.1912). Генерал-майор с увольнением от службы с мундиром и пенсией и зачислением в пешее ополчение по Петербургской губ. (ВП 25.02.1912). На службу не возвращался (в Списке генералом в 1916 г. не значится). В ходе мировой войны состоял помощником военно-цензурной комиссии в Петрограде. 12 января 1916 г. после снятия с должности председателя комиссии генерал-майора Д. П. Струкова возглавил комиссию (и.д.?), 04.02.1916 сдал должность генерал-лейтенанту П. П. Любомирову. На конец февраля 1917 г. — вновь председатель военно-цензурной комиссии в Петрограде. Служил в РККА. Начальник Опер. отд. Мобупра ПгрВО (с 26.05.1919; на 15.07.1919, 15.11.1919. Начальник моб. — опер. отдела штаба ПгрВО (на 15.05.1920). На 07.08.1920 состоял в корпусе Генерального штаба РККА. Уволен от службы по болезни (01.1921). На 12.04.1921 значится в штатном резерве штаба ПгрВО, не занимающим должности.
Он был ценителем книги, членом петербургского Кружка любителей русских изящных изданий (его библиотека содержала до 10 000 томов, в том числе и книжные редкости). — Из воспоминаний Л. И. Львова (21.12.1916): «Первый раз я был приглашен “на Распутина” к князю И. В. Гурамову в конце 1915 года. Когда я пришел, Распутин уже сидел за большим столом в большой компании, где, между прочим, в числе любопытствующих был и нынешний начальник военной цензуры генерал М. А. Адабаш, внимательно наблюдавший с отдаленного угла стола за “старцем”». — Речь, 21.12.1916, № 351.
Награды: ордена Св. Анны 3-й ст. (1901); Св. Владимира 4-й ст. (1905); Св. Станислава 2-й ст. (1906); Св. Владимира 3-й ст. (1909); Св. Станислава 1-й ст. (06.09.1915 с 30.07.1915). — http://ria1914. infoАдабаш_Михаил_Алексеевич — Офицеры Русской императорской армии; Алексеев Михаил. Военная разведка России от Рюрика до Николая II… Кн. I. — С. 293.
826
Энкель Оскар Пауль Карлович (18.02.1878–05.11.1960).
Лютеранин. Отец — генерал от инфантерии Энкель Карл Карлович (10.10.1839–26.02.1921). Образование получил в Финляндском кадетском корпусе. В службу вступил 03.06.1895. Выпущен подпоручиком (ст. 13.08.1897) в лейб-гвардии Семеновский полк. Поручик (ст. 13.08.1901). Окончил Николаевскую академию Генерального Штаба (1903; по 1-му разряду). Штабс-капитан гв. с переименованием в Капитаны ГШ (ст. 23.05.1903). Цензовое командование ротой отбывал в 105-м пехотном Оренбургском полку (28.10.1903–07.10.1904). Участник Русско-японской войны 1904–1905 гг. Помощник ст. адъютанта Управления генерал-квартирмейстера 2-й Манчжурской армии (19.10.1904–29.12.1905). Награжден рядом боевых орденов. Ст. адъютант штаба 13-й пехотной дивизии (29.12.1905–04.04.1907). Помощник делопроизводителя ГУГШ (04.04.1907–09.04.1913). Подполковник (ст. 06.12.1908). Полковник (ст. 25.03.1912). Делопроизводитель ГУГШ (09.04.1913–28.01.1914). Военный агент в Италии (с 28.01.1914; на 03.01.1917 в должности; по Списку ГШ по 01.03.1918 — с 03.06.1917). На 03.01.1917 ст. в чине Полковника установлено с 25.03.1910.
1 августа 1914 г., уже после объявления войны, ГУГШ направило военным агентам в западноевропейских странах срочное циркулярное указание «во что бы то ни стало, не жалея средств, выяснить к 25 июля [7 августа] направление движения группы центральных германских корпусов». За передачу в срок указанных сведений было разрешено выплатить вознаграждение в размере 20 тыс. рублей. Выполнить задачу в поставленные сроки удалось одному из немногих — военному агенту в Италии Генерального штаба полковнику О. К. Энкелю, назначенному на должность 28 января и прибывшему в Рим в начале апреля 1914 г.
О том, как он действовал в условиях начавшейся войны, писал сам Энкель в обьяснительной записке к одному из своих денежных отчетов 13 марта 1916 г.: «Перед началом войны на военной агентуре в Италии не только не лежало каких-либо разведывательных задач в Австрии и Германии, но военному агенту даже было категорически воспрещено заниматься тайной разведкой иначе как по особому на то приказанию (Предписание Генерал-квартирмейстера Генерального штаба от 9 июля 1914 г. № 664). Вследствие сего война застала военную агентуру совершенно неподготовленной в этой области, тем более, что я лишь незадолго перед этим прибыл к своему посту (в последних числах марта 1914 г.) и не успел завязать могущих быть мне полезными в этом отношении связей, на случай, если бы оказалось необходимым спешно организовать разведку — случай, который предвидеть к тому же было трудно. …
1) Такая задача представлялась до крайности трудной, принимая во внимание что при нормальных условиях мирного времени поездка из Рима в Берлин и обратно в скорых поездах требует четырех суток;
2) что пассажирское движение в Германии в этот момент было прекращено вследствие перевозок по мобилизации и сосредоточению, а возможность телеграфирования из Германии за границу представлялась весьма сомнительной;
3) что переход австрийской и германской границ до крайности затруднен и очевидно допускался по не внушающим никаких сомнений паспортам;
4) что получение последних в Италии, как правило, требует сравнительно большого времени, а между тем 20 июля [2 августа] пришлось на воскресенье.
При этих обстоятельствах я решил:
1) послать в Германию для выполнения полученной задачи возможно большее число людей… направив их по различным путям через Швейцарию и Австрию;
2) ограничиться выяснением направления движения лишь 1-го баварского, обоих саксонских (12–20 и 19-го) и 4-го корпусов, наметив северным пунктом разведки г. Халле;
3) снабдить разведчиков средствами для совершения поездки в пределах Германии — на автомобиле, т. к. лишь пользование этим средством передвижения могло заключать в себе некоторые шансы на успешное выполнение задачи, в случае отсутствия или медленности пассажирского движения и невозможности телеграфировать.
Ввиду ограниченного времени выполнение этого приказания стояло под вопросом даже при наличии налаженного агентурного аппарата. Энкель не имел даже на примете людей, которым можно было бы поручить выполнение этой задачи. Однако он решил попьггать счастья и обратился в день получения телеграммы 2 августа за помощью и советом к находившемуся в Италии представителю русского военного ведомства, располагавшему обширными связями в различных кругах итальянской столицы. Последний немедленно отправился к своему знакомому — русофилу графу Адольфо Пиоло. Итальянец, узнав о причине столь неожиданного визита, тут же указал на владельца одного из римских бюро путешествий некоего «Икс», охарактеризовав его как человека с хорошей репутацией и материально обеспеченного.
В тот же день русский военный агент установил личный контакт с владельцем римского бюро путешествий и заручился его согласием немедленно выехать в Германию, а также получил от последнего имена еще двух лиц, которые могли бы быть привлечены к выполнению этого задания.
«На Зинген — Штутгарт — Нюрнберг — Лейпциг — редактор одного из издающихся в Риме периодических изданий, итальянец, бывший офицер;
На Ала — Инсбрук — Мюнхен — Хоф — Дрезден — владелец одного из римских бюро путешествий [ «Икс»] с подручным.
Первому не удалось вовсе проникнуть в Германию. Второй доехал лишь до Штутгарта, где был задержан и возвращен обратно на швейцарскую границу. Третий, благодаря полученному перед отъездом от советника германского посольства в Риме, г. Хинденбурга, рекомендательному письму и пользованию автомобилем, выполнил задачу к утру 25-го июля [7 августа], когда от него из Дрездена была получена мной условная срочная телеграмма, извещавшая, что 4-й, 12-й и 19-й корпуса перевозятся против Франции».
Так было положено начало созданию агентурной организации, получившей впоследствии название «Римская», которая бесперебойно и без провалов функционировала до августа 1917 г. и деятельность которой получала совершенно полярные оценки и вызывала неоднократные дискуссии о целесообразности ее существования.
В 1917 г. Энкель эмигрировал в Финляндию. Внесен в списки финской армии как полковник 27.05.1919. В 1919 г. — начальник береговой обороны. В 1919–1924 гг. — начальник Финского генерального штаба. Начал строительство укреплений на карельском перешейке, которые впоследствии получили название Линии Маннергейма. Был членом финской делегации на переговорах о статусе Аландских островов. Генерал-лейтенант (18.09.1924) финской армии. В 1924 г. вышел в отставку. К декабрю 1926 г. в Хельсинки, к 1938 г. — в Сортавале. Член полкового объединения. Во время Зимней войны 1939–1940 гг. — специальный представитель главнокомандующего финской армией ген. Маннергейма в Париже и Лондоне по вопросу иностранных добровольцев. Во время советско-финской войны 1941–1944 гг. — снова специальный представитель Маннергейма в Париже и Лондоне. В 1944 г. был одним из финских представителей при заключении Московского перемирия с СССР. Умер в Хельсинки.
Награды: ордена Св. Анны 4-й ст. (1906); Св. Станислава 3-й ст. с мечами и бантом (1906); Св. Анны 3-й ст. (1907); Св. Станислава 2-й ст. (1908); Св. Анны 2-й ст. (06.12.1911); Св. Владимира 3-й ст. (06.12.1913); Высочайшее благоволение («за отлично-ревностную службу и особые труды, вызванные обстоятельствами текущей войны»; 22.03.1915).
Пожалование старшинства в чине полковника с 25.03.1910 (15.08.1916; на осн. приказа по ВВ № 379, 483 и 535); с 25.03.1909 (13.08.1917). — http://ria1914.info/index.php/Энкель_Оскар_Карлович; Алексеев Михаил. Военная разведка России от Рюрика до Николая II… Кн. I. — С. 236; Алексеев Михаил. Военная разведка России. Первая мировая война. — Кн. III. — Ч. I. — С. 56–74.
827
Алексеев Михаил. Военная разведка России от Рюрика до Николая II… Кн. II. — С. 508–509.
828
Алфавитный указатель приказов по военному ведомству и циркуляров Главного штаба за 1906 г. — СПб., 1906. — № 252. — С. 5.
829
Монкевиц Николай Августович (22 ноября 1869 — ноябрь 1926?), генерал-лейтенант, возглавлявший до Первой мировой войны военную разведку. Евангелическо-лютеранского вероисповедания. Образование получил во 2-м кадетском корпусе. В службу вступил 01.09.1887. Окончил 1-е военное Павловское училище (1889). Выпущен в 145-й пех. Новочеркасский полк. Подпоручик (ст. 10.08.1889). Поручик (пр. 1893; ст. 09.08.1892; за отличие). Окончил Николаевскую академию генштаба (1895; по 1-му разряду). Штабс-капитан (пр. 1895; ст. 20.05.1895; за отличие). Состоял при Варшавском ВО. Помощник ст. адьютанта штаба Варшавского ВО (11.03.1897–17.03.1901). Капитан (пр. 1897; ст. 13.04.1897; за отличие). Цензовое командование ротой отбывал в лейб-гвардии Литовском полку (25.10.1899–09.11.1900). И.д. штаб-офицера для особых поручений при штабе 1-го кав. корпуса (17.03. –01.04.1901). Подполковник (пр. 1901; ст. 01.04.1901; за отличие). Ст. адьютант штаба Варшавского ВО (01.04.1901–16.07.1904). Цензовое командование батальоном отбывал в лейб-гвардии Литовском полку (18.05. –17.09.1904). Начальник штаба 1-го округа Отдельного корпуса пограничной стражи (16.07. –28.12.1904). Участник Русско-японской войны 1904–1905 гг. Правитель канцелярии Управления начальника военных сообщений 3-й Маньчжурской армии (28.12.1904–01.05.1906). Полковник (пр. 1905; ст. 17.04.1905; за отличие). Делопроизводитель части 2-го обер-квартирмейстера Управления генерал-квартирмейстера ГУГШ (01.05.1906–1908), делопроизводитель 5-го (разведывательного) делопроизводства части 1-го обер-квартирмейстера ГУГШ (1908–22.10.1910). Помощник 1-го обер-квартирмейстера ГУГШ (с 22.10.1910) с возложением обязанностей ближайшего заведования военно-статистическим делопроизводством части 1-го обер-квартирмейстера и Особым (разведывательным) делопроизводством ГУГШ. Генерал-майор (пр. 10.04.1911; ст. 10.04.1911; за отличие). 1-й обер-квартирмейстер ГУГШ (01.06.1914) и и.д. генерал-квартирмейстера ГУГШ (21.06.1914–02.07.1914). Начальник штаба 30-го армейского корпуса (20.11.1914–05.06.1916). Награжден Георгиевским оружием (ВП 25.04.1916). Командующий 71-й пехотной дивизией (05.06.1916–25.09.1916). Генерал-лейтенант (пр. 19.10.1916; ст. 04.06.1916; за боевые отличия). Начальник штаба 47-го армейского корпуса (25.09. –25.10.1916). Начальник 71-й пехотной дивизии (25.10.1916–1917). Начальник штаба 4-й армии (с 12.05.1917). В связи с отказом от предложения Совета солдатских депутатов возглавить 4-ю армию отстранен от должности (01.12.1917). В декабре 1917 г. — июне 1918 г. находился в распоряжении бывшего командующего Румынским фронтом. Пытался воспрепятствовать разграблению военного имущества украинским правительством и германскими войсками. Вступил в подпольную монархическую организацию «Союз верных». В июне 1918 г. эмигрировал во Францию. С марта по декабрь 1919 — начальник Русской миссии Вооружённых сил Юга России в Берлине, в 1919–1920 гг. — в Париже. Один из ближайших соратников А. П. Кутепова по организации антибольшевистского подполья в России (1920-е годы), был назначен к Кутепову великим князем Николаем Николаевичем и рекомендован Высшим монархическим советом. Через М. РОВС осуществлял связь с действовавшей в СССР подпольной организацией «Трест», которая на самом деле была создана ОГПУ и была частью масштабной советской контрразведывательной операции. С 1921 г. — член РОВС. С 1925 г. — в распоряжении руководителя РОВС генерала Кутепова в Париже. Летом 1926 г. уволен из РОВС. В ноябре 1926 г. Монкевиц исчез из Парижа. Детям он оставил записку, что кончает жизнь самоубийством, запутавшись в денежных делах, а чтобы не обременять семью расходами на похороны, делает это так, что труп его не найдут. Тело Монкевица не нашли, и многие эмигранты подозревали, что он был агентом ОГПУ и, симулировав самоубийство, бежал в СССР. Однако никто не смог это ни доказать, ни опровергнуть.
Награды: ордена Св. Станислава 3-й ст. (1898); Св. Анны 3-й ст. (1902); Св. Станислава 2-й ст. (1903); Св. Анны 2-й ст. с мечами (1906); Св. Владимира 4-й ст. с мечами и бантом (21.03.1909); Св. Владимира 3-й ст. (29.01.1909); Св. Станислава 1-й ст. (06.12.1912); Св. Анны 1-й ст. (06.12.1914); мечи к ордену Св. Анны 1-й ст. (01.09.1915); Св. Владимира 2-й ст. с мечами (26.01.1916); Белого Орла с мечами (05.10.1917).
Автор книги «Разложение русской армии: воспоминания русского генерала», изданной в Париже в 1919 г., в которой описывает крах старой русской армии, начиная с февраля 1917 г. — Nicolas de Monkévitz «La décomposition de l’armée russe: Mémoires d’un général russe». — http://ria1914. info Монкевиц_Николай_Августович — Офицеры русской императорской армии; Алексеев Михаил. Военная разведка России от Рюрика до Николая II… Кн. I. — С. 269–270.
830
РГВИА. Ф. 2000. Оп. 1. Д. 5278. Л. 3.
831
Там же.
832
Алексеев Михаил. Военная разведка России от Рюрика до Николая II… Кн. I… — С. 510.
833
РГВА. Ф. 37967. Оп. 2. Д. 11. Л. 75.
834
РГВИА. Ф. 2000. Оп. 1. Д. 5431. Л. 1–3.
835
РГВА. Ф. 37967. Оп. 2. Д. 15. Л. 19–24.
836
Там же.
837
Там же.
838
РГВИА. Ф. 2000. Оп. 1. Д. 31. Л. 1–3.
839
Там же. Д.3505. Л. 342.
840
Алексеев Михаил. Военная разведка России от Рюрика до Николая II… Кн. II… — С. 511–513.
841
Там же. С. 233–234.
842
Там же. С. 234.
843
Российский государственный военный архив (далее — РГВА). Ф. 37967. Оп. 2. Д. 11. Л. 245.
844
РГВА. Ф. 37967. Оп. 2. Д. 15. Л. 78–79.
845
РГВИА. Ф. 2000. Оп. 1. Д. 7513. Л. 16–17 об.
846
Там же.
847
Алексеев Михаил. Военная разведка России от Рюрика до Николая II… Кн. II. — С. 544–547.
848
Старшие адъютанты в штабах соединений, начиная с дивизии, военных округов — должностные категории, которые занимали офицеры, причисленные к корпусу офицеров Генерального штаба.
849
РГВИА. Ф. 2000. Оп. 1. Д. 996. Л. 62–68.
850
Там же.
851
Розанов Сергей Николаевич (24 сентября 1869 — 28 августа 1937, Мёдон (департамент О-де-Сен, Франция), генерал-лейтенант.
Православный. Образование получил в 3-м Московском кадетском корпусе. В службу вступил 03.09.1886. Окончил Михайловское артиллерийское училище (1889). Выпущен в 3-ю резервную арт. бригаду. Позже служил в 1-й гренадерской арт. бригаде. Подпоручик (ст. 10.08.1889). Поручик (ст. 07.08.1891). Штабс-капитан (ст. 28.07.1896). Окончил Николаевскую академию Генерального штаба (1897; по 1-му разряду). Капитан (ст. 19.05.1897). Состоял при Киевском ВО. Ст. адъютант штаба 11-й кав. дивизии (17.01. –06.05.1898). Обер-офицер для поручений при штабе Киевского ВО (06.05.1898–24.10.1901). Цензовое командование ротой отбывал в 132-м пех. Бендерском полку (25.10.1900–25.10.1901). Штаб-офицер для поручений при штабе Киевского ВО (24.10.1901–02.09.1903). Подполковник (ст. 06.12.1901). Столоначальник Гл. штаба (02.09.1903–12.10.1904). Участник Русско-японской войны 1904–1905 гг. Ст. адъютант управления ген. — кварт. 2-й Маньчжурской армии (12.10.1904–01.05.1906). Полковник (ст. 06.12.1905). Делопроизводитель ГУГШ (01.05.1906–14.07.1910). Цензовое командование батальоном отбывал в 6-м Восточно-Сибирском стр. полку (01.05. –01.09.1907). Командир 178-го пех. Венденского полка (14.07.1910–30.09.1914), с которым вступил в войну в составе 45-й пех. дивизии. Командующий 2-й бригадой 45-й пех. дивизии (30.09.1914–23.12.1914). Ген-майор (пр. 23.12.1914; ст. 24.08.1914; за отличие в делах) с утверждением в должности (23.12.1914–19.01.1915). Начальник штаба 3-го Кавказского арм. корпуса (с 19.01.1915) с переводом в Генштаб. Ближайший сотрудник командира корпуса генерала В. А. Ирманова. За отличие награжден Георгиевским оружием (ВП 05.05.1915). Командующий 162-й пех. дивизией (с 18.02.1917). Генерал-лейтенант (пр. 25.08.1917; за отличие) с назначением командиром 41-го арм. корпуса. Во время выступления ген. Л. Г. Корнилова доказал свою лояльность Временному правительству, и 02.09.1917 г. комиссар 7-й армии даже просил Петроград назначить Р. командующим армией вместо скомпрометированного генерала В. И. Селивачева. Поступил на службу в Красную армию, был назначен в управление Всероссийского главного штаба, но в 09.1918 г. в Поволжье перешел на сторону антибольшевистского Самарского правительства. 25.09. –18.11.1918 г. — и.д. начальника штаба Верховного главнокомандующего всеми вооруженными силами КОМУЧа (Уфимской директории). После прихода адмирала А. В. Колчака к власти уволен в отпуск «по болезни». 22.12.1918 г. зачислен в резерв чинов при штабе Омского военного округа. 04.03.1919 г. назначен в распоряжение Верховного правителя и Верховного главнокомандующего. 13.03.1919 г. прибыл в распоряжение командующего войсками Иркутского ВО, и ему были подчинены «все силы, действующие по подавлению беспорядков в Енисейской губернии и Нижнеудинском уезде Иркутской губернии (район к западу от р. Уды и г. Нижнеудинск с его окрестностями)» на правах командира отдельного корпуса. Уполномоченный по сохранению государственного порядка и общественного спокойствия в Енисейской губернии (18.03. –07.1919). В 03.1919 г. разгромил очаги большевистского восстания в Енисейской губернии. Особенно прославился его приказ 27.03.1919 г. о расстрелах каждого десятого восставшего. Награжден орденом Св. Владимира 2-й ст. с мечами (24.07.1919). Главный начальник Приамурского края и командующий войсками Приамурского военного округа (30.07.1919–31.01.1920). Руководил подавлением восстания эсеров с участием генерала Р. Гайды во Владивостоке (11.1919). В эмиграции жил в Пекине, работал бухгалтером книжной фирмы «The Booksellers», с 11.1920 г. жил во Франции. Умер в Медоне.
Награды: ордена Св. Станислава 3-й ст. (1901); Св. Станислава 2-й ст. с мечами (1906); Св. Владимира 4-й ст. с мечами и бантом (1906); Св. Анны 2-й ст. с мечами (1907); Св. Владимира 3-й ст. (1908); Св. Георгия 4-й ст. (ВП 03.02.1915); Георгиевское оружие (ВП 05.05.1915); Св. Станислава 1-й ст. с мечами (22.10.1915); Св. Анны 1-й ст. с мечами (ВП 19.04.1916).
Высочайшее благоволение (20.12.1916; за отличие в делах). — http://www.grwar.ru Русская армия в Великой войне: Картотека проекта: Розанов Сергей Николаевич
852
РГВА. Ф. 37967. Оп. 9. Д. 12. Л. 50–56.
853
Там же.
854
РГВИА. Ф. 2000. Оп. 1. Д. 1004. Л. 85–93 об.
855
Алексеев Михаил. Военная разведка России от Рюрика до Николая II… Кн. II. — С. 216–217.
856
Там же.
857
РГВИА. Ф. 2000. Оп. 1. Д. 1004. Л. 89.
858
Там же.
859
Там же.
860
Еще в 1903 г. негласный военный агент на должности секретаря Генерального консульства в Эрзеруме надворный советник Аверьянов представил в штаб Кавказского военного округа «Доклад об организации разведки в Турции в военное время». Доклад представлял собой многостраничное исследование с историческими экскурсами, финансовыми расчетами и предложениями, базирующимися, в том числе, на личном опыте автора. Доклад был положен «под сукно» и пролежал там до тех пор, пока в начале 1907 г. ГУГШ не потребовало от штаба Кавказского военного округа «разработки соображений по вопросу об организации военной разведки в Турции во время войны России с этой державой и о переходе с разведки мирного времени на разведку военного времени таким образом, чтобы не было перерыва между разведками этих двух видов и чтобы разведка военного времени вытекала бы преемственно из системы разведки мирного времени». — РГВИА. Ф. 1300. Оп. 1. Д. 207. Л. 84—107; Д. 269. Л. 8—16.
861
Клембовский В.Н. Тайные разведки. (Военное шпионство) // Антология истории спецслужб. Россия. 1905–1924 / Вступ. статья А. А. Здановича. — М., 2007. — С. 23.
862
Там же. С. 65–67.
863
Там же. С. 53.
864
Там же. С. 58–59.
865
РГВИА. Ф. 2000. Оп. 1. Д. 2979. Л. 21–24.
866
Алексеев Михаил. Военная разведка России от Рюрика до Николая II… Кн. II. — С. 220–221.
867
Рябиков П.Ф. Разведывательная служба в мирное и военное время. Ч.II. … — С. 228–229.
868
Самойло Александр Александрович (23.10.1869–08.11.1963).
Православный. Из дворян. Из семьи военного врача, действительного статского советника. Уроженец Москвы. Образование получил в 3-й московской гимназии. В службу вступил 05.09.1890 вольноопределяющимся во 2-й гренад. Ростовский полк. Окончил Московское пехотное юнкерское училище в 1892 г. Выпущен в 6-й гренад. Таврический полк. В 11.1892 переведен в 1-й лейб-гренад. Екатеринославский полк. Вольнослушателем посещал лекции на классическом отделении историко-филологического отделения Московского университета. Окончил Николаевскую академию Генштаба (1898; по 1-му разряду). Штабной ценз проходил при штабе 36-й пехотной дивизии. Ценз командования ротой проходил в 1-м лейб-гренад. Екатеринославском полку (21.12.1898–11.11.1900). Стажировку по службе Генштаба проходил при штабе Казанского ВО (1900–1901). Ст. адъютант штаба 31-й пехотной дивизии (23.03.1901–05.10.1902). Помощник ст. адъютанта штаба Киевского ВО (05.10.1902–09.10.1903). Обер-офицер для поручений при штабе Киевского ВО (09.10.1903–17.05.1904; 8 мес.); командировка в Австро-Венгрию с разведывательными целями (23.10–11.11.1903). Ст. адъютант штаба Киевского ВО (17.05.1904–11.08.1909; 5 л. 3 мес.). Занимался разведывательной работой по Австро-Венгрии. Цензовое командование батальоном проходил в 168-м пех. Миргородском полку (01.05. –01.09.1907). Делопроизводитель 5-го делопроизводства (изучение сил и средств Австро-Венгрии) части 1 Обер-квартирмейстераОтдела генерал-квартирмейстера ГУГШ (11.08.1909–25.07.1914). По представлению французского военного атташе полковника Маттона награждён орденом Почётного легиона степени офицера за предоставление правительству Франции данных о сроках мобилизации австро-венгерских войск. Был прикомандирован к кавалерии (30.06. –28.07.1908) и артиллерии (14.05.–20.07.1909). С началом войны — штаб-офицер для делопроизводства и поручений в управлении генерал-кварт. Ставки Верх. Главнокомандующего (25.07.1914–10.09.1915). И.д. помощника генерал-кварт. штаба армий Западного фронта П. П. Лебедева с 10.09.1915 г. Генерал-майор (4-е дополнение к пр. 06.12.1916; ст. 06.12.1916; за отличие по службе) с утверждением в должности. В 1917 г. генерал-кварт. штаба 10-й армии, начальник штаба 10-й армии (с 30.09.1917), и.д. генерал-кварт. штаба армий Западного фронта. В качестве эксперта участвовал в переговорах с германской делегацией в Брест-Литовске (04.12.1917–04.02.1918). В феврале 1918 г. добровольно вступил в РККА. Состоял в распоряжении начальника штаба Западного фронта (с 14.02.1918). С 02.1918 г. — помощник начальника военрука Западного участка завесы. В 10.05. –11.08.1918 г. — начальник штаба Беломорского ВО. В 06–07.1918 г. — командующий сухопутными и морскими силами Архангельского района. Начальник полевого штаба Сев-Вост. участка отрядов завесы (11.08–11.09.1918). В 11.09–22.11.1918 г. — начальник штаба 6-й армии, развернутой на базе С.-В. участка завесы. В 22.11.1918–02.05.1919 и 26.05.1919–30.03.1920 командовал 6-й армией. В 02.05–26.05.1919 г. командовал Восточным фронтом. В 04.1920 г. — член комиссии по мирным переговорам с Финляндией. Прикомандирован к Полевому штабу РВСР 28.04–11.05.1920. В 11.05.1920–25.06.1920 2-й помощник начальника полевого штаба РВСР. В 25.06.1920–16.02.1921 врид начальника Всероглавштаба. Включен в списки Генштаба РККА от 15.07.1919 и 07.08.1920. В 16.02.1921–15.06.1922 3-й помощник Начальника щтаба РККА. С 02.07.1922 г. — начальник Московского окружного управления ВУЗ. С 1923 г. — инспектор ГУВУЗ РККА. В 1926 г. преподавал в Московском университете, с 1930 г. — в Московском гидрометеорологическом институте. Комбриг (с 1935). Генерал-лейтенант авиации (1940). С 1940 г. — зам. начальника оперативного отдела Гл. управления ВВС. С 1941 г. — в Военно-воздушной инженерной академии преподаватель кафедры общей тактики, с 1943 г. — начальник кафедры военной администрации, профессор (24.04.1943). Член ВКП(б) с 1944 г. С 1948 г. — в отставке.
В конце жизни оглох на оба уха.
Воспоминания «Две жизни», изданные в 1958 году, печатала на машинке его жена Анна Сергеевна Самойло.
Старшая дочь, Нина Александровна, в 1926 г. попала под поезд, лишилась ног. Работала в институте физики. Умерла в 1934 г. Её дочь Ольга, внучка А. А. Самойло, погибла.
Младшая дочь, Кира Александровна, работала в редакции газеты «Вечерняя Москва». Есть внучка Татьяна.
Умер в Москве 08.11.1963 г., захоронен на Новодевичьем кладбище (8 участок, 38 ряд, 5 могила)
Перу генерала С. принадлежит свыше 50 научных трудов, учебных пособий и статей.
Сочинения: Две жизни — М. 1958; Поучительный урок — М. 1962.
Чины:
— Подпоручик 2-го Гренадерского Ростовского полка с переводом в 6-й Гренадерский Таврический Е.И.В. Великого князя Николая Михайловича полк из унтер-офицеров Московского Пехотного Юнкерского училища с военно-училищным курсом — старшинство с 05.08.1891 — ВП 04.08.1892.
— Поручик — старшинство с 05.08.1895.
— Штабс-капитан — старшинство с 17.05.1898.
— Капитан — старшинство с 01.04.1901.
— Подполковник — старшинство с 06.12.1904.
— Полковник — старшинство с 06.12.1908.
— Полковник, старший адъютант окружного штаба Управления Киевского военного округа — на 01.01.1909.
— Полковник, делопроизводитель Управления Генерал-квартирмейстера Главного Управления Генерального штаба (г. Санкт-Петербург) — на 01.01.1910.
— Полковник — ДАРУЕТСЯ: … старшинство в настоящих чине, на основании прик. по воен. вед. 1916 г. №№ 379, 483 и 535: — старшинство с 06.12.1906 — ВП 24.11.1916.
— Генерал-майор — за отличие по службе: … с утверждением в занимаемых должностях — ВП 06.12.1916 (4-е дополнение).
СССР
— Генерал-лейтенант авиации — 1940.
Награды:
— ордена Св. Станислава 3-й степени (1903); Св. Анны 3-й степени (1906); Св. Станислава 2-й степени (06.12.1911); Св. Владимира 4-й (06.12.1913); Св. Владимира 3-й степени — за отлично-усердную службу и труды, понесенные во время военных действий — с 22.12.1914 — РИ 22.01.1915;
— орден Боевого Красного Знамени РСФСР — за то, что, командуя этой армией, был всегда верным и стойким часовым на своем посту, охраняя порученный ему фронт от противника. Готовый в каждую минуту прийти на помощь своим соседям, генштаб Самойло в боевые и тяжелые дни под Петроградом и в районе Двинска быстро выделил из состава армии лучшие части, геройски дравшиеся затем с противником на Западном фронте. Операции, начатые с целью овладеть Архангельском и выйти к Белому морю, под руководством генерального штаба Самойло получили свое блестящее развитие, и руководимая им армия энергичным ударом добивает врага, преградившего нам морской путь через Белое море. — Приказ РВСР № 73 от 21.02.1920, Генерального штаба Командующий VI-й армией;
— два ордена Ленина; три ордена Боевого Красного Знамени; орден Отечественной войны I-й степени.
Медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.» (Пр. № 12 от 29.08.1945).
Генерал-лейтенант авиации, старший преподаватель кафедры общей тактики Военной Ордена Красного Знамени Академии Командного и Штурмового Состава ВВС Красной Армии.
http://ria1914. info/index.php?title=Самойло_Александр_Александрович; Алексеев Михаил. Военная разведка России от Рюрика до Николая II… Кн. I… — С. 283–284.
869
Самойло А.А. Две жизни. — М., 1958. — С. 110.
870
Подробнее — был ли Редль русским шпионом? — см. Алексеев Михаил. Военная разведка России от Рюрика до Николая II… Кн. II. — С. 188–199.
871
Рябиков П.Ф. Разведывательная служба в мирное и военное время. Ч. I. … — С.246.
872
РГВИА. Ф. 2000. Оп. 1. Д. 5493. Л. 1.
873
[Жомини Г.А.] Аналитический обзор главных соображений военнаго искусства, и об отношениях оных с политикою государств. Сочинено бароном Жомини, Генералом от инфантерии и Генерал-адъютантом Его Императорскаго Величества. — СПб. в Типографии Временнаго департамента Военных поселений. — 1833. — С. 75. «Дабы судить о моем сочинении должно вспомнить, что оно писано в 1803 году… Если бы я имел целию составить методический курс, для облегчения труда профессоров, преподающих в училищах, то, без сомнения, лучше бы дать оному форму догматическую… но, для наставления офицеров, вышедших уже из училищ, историческая форма, по мнению моему, полезнее. Военная История с критическим разбором событий, не есть ли лучшее руководство к познанию военнаго искуства?» С. III.
874
Барон Генрих Жомини, Антуан-Анри Жомини (фр. Antoine-Henri Jomini; 6 марта 1779–24 марта 1869) — французский и русский военный писатель, французский бригадный генерал, российский генерал от инфантерии (1826).
Избранная библиография
Histoire critique et militaire des guerres de la Rеvolution, de 1792 а 1801;
Vie politique et militaire de Napolйon, racontеe par lui-mеme au tribunal de Cйsar, d’Alexandre et de Frеdеric (1827);
Tableau analytique des principales combinaisons de la guerre et de leurs rapports avec la politique des Etats (издание 1837);
Observations sur l’histoire militaire et sur les еcrivains militaires depuis Louis X IV jusqu’а nos jours;
Observations sur la campagne de 1828, par un officier d’еtat-major russe. — https://ru.wikipedia.org/wiki/Жомини,_Генрих.
875
[Жомини Г.А.] Аналитический обзор главных соображений военного искусства, и об отношениях оных с политикою государств… — С.77.
876
РГВИА. Ф. 1396. Оп. 1. Д. 46. Л. 15.
877
Статьи к книге Ι Свода морских постановлений. Ч. Ι. Раздел Ι. — СПб., 1907. — С. 10.
878
Кербер Людвиг Бернгардович (19.04.1863–09.04.1919) (он же Корвин Людвиг Федорович с 30.10.1916).
Закончил в 1880 немецкое училище Св. Петра в СПб. В том же году поступил в Морское кадетское училище Петра Великого, которое успешно окончил 01.10.1884 г., получив престижную премию адмирала Нахимова. Выпущен в мичманы с зачислением в 1-й флотский экипаж его Императорского Высочества генерал-адмирала Константина Николаевича. В 1886–1889 — участник кругосветного плавания вместе с С. О. Макаровым на парусно-винтовом корвете «Витязь».
По рекомендации С. О. Макарова в сентябре 1889 был зачислен в Минный офицерский класс, который окончил 07.09. 1890 с присвоением ему звания минного офицера 2-го разряда. Следующие 5 лет (с 1891 года в чине лейтенанта) продолжил службу в качестве минного офицера на различных кораблях Балтийского флота. Самым примечательным из них оказался броненосец «Гангут». С получением в конце 1894 звания минного офицера 1-го разряда, осенью 1895 назначен старшим минным офицером только что спущенного на воду крейсера «Россия». Служба на Дальнем Востоке минным начальником крейсера «Россия» в течение пяти лет. В мае 1900 в составе международных сил он принял участие в военном конфликте в Китае, получившем название «боксерское восстание». Лейтенант Кербер был в составе одного из десантных отрядов, совершивших поход на Пекин. Участие в этой операции было отмечено сразу несколькими наградами. К концу того же года Л. Кербер возвратился на Балтику. Кампанию 1901 провел старшим минным офицером на броненосце «Генерал-адмирал Апраксин», затем флаг-офицером Практической эскадры Балтийского моря. Как успешно сдавший экзамены, 22 сентября 1901 был зачислен слушателем курса военно-морских наук Николаевской морской академии.
После окончания академии в 1902 и почти до начала Русско-японской войны оставался на преподавательской и штабной работе. Вместе с одним из ведущих теоретиков военно-морского флота Н. Кладо участвовал в подготовке и практическом воплощении первых стратегических игр флота, моделирующих будущую войну России с Японией. Вместе они опубликовали аналитический отчет, в котором обосновывался неизбежный проигрыш России в этой войне в случае, если за оставшееся время не будет предпринят комплекс необходимых мер. В частности, они указали на необходимость перевода эскадры из Порт-Артура во Владивосток.
В 1903 Кербер подготовил и прочитал в Николаевской морской академии аналитический курс лекций по стратегии флотов ведущих морских держав, включая Японию. Лекции были изданы отдельными тиражами для служебного использования.
Летом 1903 под предлогом необходимости лечения на курорте Кербер предпринял поездку в Германию, которая на самом деле носила разведывательный характер. Под дипломатическим прикрытием со стороны морского агента России в Германии капитана 2 ранга князя А. А. Долгорукова Кербер скрытно обследовал прибрежные укрепления в районе Данцига и Пиллау. В приложениях к представленному Минмору рапорту (№ 81, август 1903 г.) Кербер дал подробное описание всех обследованных объектов (более 30) береговой обороны потенциального противника:
«Батарея № 1
Это бетонное сооружение на 6 орудий шестидюймового калибра (30 калибров) с траверсами между орудиями. В траверсах устроены погреба для боевых припасов. Площадки орудий возвышены на 4–5 футов над полом батареи. Пол в уровень с местностью. Со стороны моря бруствер песчаный, обсаженный кустарниками (погибшими в песке) и жесткой породой травы, скудно прорастает в песке. Местами проглядывают ……… служившие для укрепления почвы во время постройки. Примерный разрез при сем прилагается».
После успешного завершения миссии Кербер получил назначение старшим офицером броненосца «Слава», который был только что спущен на воду и находился на достройке. 1 января 1904 Керберу было присвоено звание капитана 2-го ранга. До гибели вместе со штабом 31 марта 1904 в Порт-Артуре командующего Тихоокеанской эскадрой вице-адмирала С. О. Макарова, Кербер оставался в СПб., принимая участия в испытаниях своего броненосца. На следующий день после трагедии в Жёлтом море новым командующим морскими силами на Дальнем Востоке был назначен адмирал Н. И. Скрыдлов. Сдав Черноморский флот, он срочно выехал в Петербург для формирования своего штаба. 12 апреля приказом Морского ведомства за № 77 в состав нового штаба Тихоокеанской эскадры флагманским интендантом был включен капитан 2-го ранга Кербер. Этим же приказом в штаб Скрыдлова был назначен и Н. Л. Кладо. Возможно, был принят во внимание их аналитический отчет по результатам стратегических игр 1902–1903. Вскоре штаб во главе с новым командующим поездом выехал в Порт-Артур.
В пути стало известно, что японцам удалось блокировать крепость, и Н. И. Скрыдлов, изменив маршрут, направился вместо Порт-Артура во Владивосток. В создавшихся условиях структура его штаба была изменена, и Кербер получил назначение старшим офицером крейсера «Богатырь», входившего в состав Владивостокского отряда крейсеров.
Ещё до прибытия Н. И. Скрыдлова крейсер «Богатырь» потерпел серьезную аварию, наскочив на камни у мыса Брюса. Повреждения корпуса были столь серьезны, что многие сомневались в возможности спасти корабль. В задачу старшего офицера входили разработка и реализация плана спасательных работ. К 1 июня удалось снять крейсер, загерметизировать корпус и перевести корабль во Владивосток, где он был поставлен на ремонт, продолжавшийся до конца войны.
Ключевым событием в истории Владивостокского отряда крейсеров стал бой 1 августа 1904. В тот день флаг командующего находился на крейсере «Россия». Уже в начале боя был тяжело ранен старший офицер крейсера, и Керберу, хорошо знавшему команду по прошлой службе, пришлось его заменить. После окончания боя он так и остался старшим офицером «России». В этой должности находился почти до окончания кампании и лишь с отъездом А. И. Русина в Америку на конференцию по подписанию мира с Японией занял его должность начальника Морской походной канцелярии Главнокомандующего сухопутными и морскими силами, действующими против Японии, генерал_адъютанта Н. П. Линевича.
После окончания войны, завершив дела, связанные с возвращением флота на Балтику, одним из последних, в феврале 1906 вернулся в СПб., получил назначение командиром на только что вступивший в строй минный крейсер «Донской казак» и убыл в Либаву. Служба на миноносце оказалась недолгой. Кербер провел первую серию ходовых испытаний, когда последовало новое назначение. Приказом № 685 от 29 мая 1906 был назначен штаб-офицером высшего оклада — заведующим отделением иностранной статистики вновь организованного Морского Генерального штаба (МГШ). Идея создания такого штаба в противовес Главному морскому штабу (ГМШ) была предложена лейтенантом А. Н. Щегловым — одним из основателей СПб. военно-морского кружка, членом которого был и Кербер. Члены этого кружка первыми выступили с идеей реформирования флота после бесславного поражения в войне с Японией, впервые обосновав необходимость создания судостроительной программы.
Отделение иностранной статистики МГШ было разведывательным, занимавшимся сбором сведений об иностранных флотах. На долю Кербера выпала обязанность сформулировать задачи и разработать структуру отдела в самый сложный организационный период: отделению удалось взять на себя руководство и систематизировать деятельность морских агентов России, аккредитованных при флотах иностранных государств. Органичным продолжением работы в МГШ стали следующие два его назначения.
21 января 1908 он принял командование канонерской лодкой «Хивинец», которая выполняла особую задачу, находясь в составе международных миротворческих сил на острове Крит. В течение долгих лет здесь не утихал конфликт меду турецкими и греческими общинами, и роль единственного российского корабля в составе международной эскадры была существенной. Греция традиционно ориентировалась на Россию, и командир «Хивинца» выступал в роли посредника между командованием международной эскадрой и греческим правительством. Возвращение Кербера в СПб. в конце ноября 1908 совпало с присвоением ему 6 декабря звания капитана 1-го ранга. Вслед за этим, 25 января 1909 последовало назначение военно-морским агентом в Великобританию. Эта двухлетняя дипломатическая работа Кербера в самой мощной морской державе была высоко оценена руководством, а сотрудничество флотов будущих союзников в Первой мировой войне значительно укрепилось.
За 691 день нахождения в должности Кербер отправил 271 секретное донесение и подготовил десятки донесений, отчетов и деловых писем не разведывательного свойства. Благодаря этим усилиям была скорректирована российская программа строительства броненосного флота. Одновременно он вел переговоры и оформлял контракты на поставки угля, орудий, катеров, приборов, мин Уайтхеда, снарядов крупных калибров и т. д. Общая стоимость закупок выражалась в миллионах золотых рублей. Важнейшей обязанностью военно-морского агента был надзор за строящимися в Великобритании по заказу России военными кораблями, в частности нового крейсера «Рюрик», унаследовавшего свое имя у героического крейсера Владивостокского отряда.
Вернувшись в марте 1911 из Лондона, Кербер узнал о назначении его командиром эскадренного броненосца «Цесаревич». Две кампании на этом корабле он провел в плаваниях по Балтийскому морю с заходом в иностранные порты. Помимо учебных стрельб в Финском и Выборгском заливах впервые для судов этого класса «Цесаревич» отрабатывал манёвр по проходу финских шхер без лоцманского обеспечения.
В начале 1913, по представлению адмирала Н. О. Эссена, был назначен начальником штаба командующего морскими силами Балтийского моря с присвоением звания контр-адмирала. В новом качестве, в августе 1913 г. принял участие в последних предвоенных маневрах сил Балтийского моря. Флот был разделен на две эскадры. Отрядом «восточных» командовал Н. О. Эссен, эскадру «западных» возглавил Л. Кербер. В упорном, хотя и учебном сражении победила эскадра «западных».
В преддверии войны штаб в 1913 тщательно разработал план минных постановок по линии Нарген — Порккала-Удд, с тем, чтобы перекрыть Финский залив и защитить столицу империи со стороны моря. В условиях прямого запрета Николая II операция была успешно выполнена по приказу адмирала Эссена отрядом минных заградителей контр-адмирала В. А. Канина в ночь накануне начала войны.
Основные успехи осенне-зимней кампании 1914–1915 были связаны с минными постановками в южной части Балтийского моря, разработанными и точно выполненными силами Отряда крейсеров особого назначения. Результат был достигнут благодаря глубокой секретности планирования всех операций так называемым «походным штабом» в составе К. и трех офицеров оперативного отдела, а также впервые примененной тактики рассредоточения сил Отряда между различными портами задолго до начала операции. Отряд собирался в точке рандеву, в назначенное время вдали от берегов, откуда можно было бы его заметить. Выход же одиночных боевых кораблей из различных портов Балтийского моря не вызывал у противника беспокойства. Даже командиры кораблей до момента встречи в условленном месте не имели представления об истинном характере боевой задачи. В каждом случае походный штаб имел несколько планов проведения операции с тем, чтобы её можно было выполнить в любых обстоятельствах. При проведении первых двух операций из четырёх запланированных отрядом руководил сам Кербер, который помимо должности начальника штаба адмирала Эссена, с началом войны возглавил и минную оборону Балтийского моря. Вторую половину постановок осуществили В. А. Канин и М. К. Бахирев с А. В. Колчаком. На русских минах в течение 1914–1915 немцы потеряли броненосный крейсер, 4 тральщика, 14 пароходов и 3 сторожевых корабля. Кроме того, в результате подрыва получили различные повреждения 2 крейсера, из которых один был сразу исключен из списков флота, 3 миноносца и 2 тральщика. Долгое время противник не мог обнаружить самого факта минирования фарватеров, считая, что его корабли гибнут от английских подводных лодок. Но главное, немецкий флот оказался запертым в собственных портах и не мог оказать действенной поддержки своим сухопутным силам. За эту кампанию уже в декабре 1914 Кербер был награждён Золотым Георгиевским оружием «За храбрость» и повышен в звании до вице-адмирала с формулировкой «За боевые отличия».
После неожиданной смерти 7 мая 1915 адмирала Эссена именно Кербер планировался на должность командующего Балтийским флотом. Командующим Северо-Западным фронтом генералом Н. В. Рузским, которому оперативно подчинялся Балтийский флот, был даже отдан соответствующий приказ. Интриги не позволили этого сделать. В мае 1915 брату Людвига Бернгардовича, инженеру О. Б. Керберу, проживавшему в Кронштадте, военным губернатором города адмиралом Р. Н. Виреном было предъявлено обвинение в шпионаже в пользу Германии. Он не был арестован, но получил предписание немедленно покинуть Кронштадт. Более того, ему было разрешено устроиться в той же должности на судоремонтном заводе в Гельсингфорсе, где как раз и находились главные силы Балтийского флота. Почти сразу стала очевидна абсурдность обвинения, но цель была достигнута и вице-адмирал Кербер оказался скомпрометирован.
Командующим Балтийским флотом стал В. А. Канин, а Кербер вскоре был вынужден оставить и должность начальника штаба флота. С июня 1915 до конца декабря он командовал Эскадрой линейных кораблей Балтийского флота (первая и вторая бригады), осуществив ещё две успешные скрытные операции по минным постановкам у берегов Германии, выводя силы эскадры в открытое море шхерными фарватерами. Во время одной из них, выйдя из шхер, ему удалось провести эскадру через вражеские минные заграждения в кильватере немецкого отряда и остаться незамеченным. Выполнив задачу, эскадра спокойно вернулась. Во время одного из летних походов шхерным фарватером существенную аварию потерпел дредноут «Севастополь», воспользовавшись которой вице-адмирал В. А. Канин учинил расследование и одновременно начал закулисную кампанию по переводу Кербера из действующего флота. Только в декабре 1916 результатами расследования была установлена полная невиновность командующего эскадрой вице-адмирала Кербера в аварии дредноута, но все решения уже были приняты. С начала 1916 противостояние между Каниным и Кербером закончилось и Кербер был переведен в Главный морской штаб на должность председателя Совещания по морским перевозкам при Адмиралтейств-совете и Морском министерстве. Сдав эскадру, которая с этого момента больше не участвовала в военных действиях и до 1918 оставалась в Гельсингфорсе, Кербер убыл в Петроград. В новой должности он совершил важную командировку в Англию и Францию. В Лондоне в апреле 1916 в качестве иностранного наблюдателя успел принять участие в Ютландском сражении.
В Лондоне, используя прошлые связи в Английском адмиралтействе, Кербер сумел резко активизировать поставки в Россию военных грузов. Аналогичного успеха он добился и в Париже. Это вызвало ответную реакцию противника, который стал наращивать своё присутствие на пути следования караванов в Баренцевом и Белом морях. Морское министерство приняло решение о создании флотилии Северного Ледовитого океана (СЛО). Катализатором послужил подрыв в Архангельском порту транспорта «Барон Дризен» 17 октября 1916. С точки зрения командования, именно Кербер, организовавший поток грузов, должен был обеспечить его приемку и защиту, возглавив, а по сути дела, создав флотилию СЛО.
Условием назначения на новую должность была смена Кербером фамилии. В последний день октября 1916 по Высочайшему повелению Людвиг Кербер «с семейством» стал именоваться Корвиным. Ещё под старой фамилией он в ноябре побывал в Лондоне и 8 (21) ноября даже был удостоен аудиенции у короля Георга V в Букингемском дворце, а вернувшись в Россию, сразу отправился в Архангельск к месту новой службы. Приказ был подписан ещё 11 ноября 1916.
За три месяца, которые Л. Корвин возглавлял флотилию, было сделано немало: удалось сформировать пусть ограниченные, но все-таки боевые военно-морские силы. Начали прибывать корабли с Тихого океана, появились береговые службы. Все это вскоре почувствовал враг, действия которого стали более осторожными и менее результативными.
Но грянула Февральская революция. В эти дни Л. Корвин находился в Петрограде, куда прибыл в Адмиралтейств-совет на совещание с представителями Великобритании. Прямо в здании Адмиралтейства он был арестован и в течение месяца с несколькими другими генералами и министрами отстраненного правительства содержался в Таврическом дворце. В те дни граф А. П. Капнист докладывал адмиралу А.И. Русину:
«2 марта 1917 г. 15:37. Положение прежнее. Большая опасность со стороны социалистов. Москва, Харьков и Симферополь, по-видимому, подчиняются Думскому Комитету. Минмор считает необходимым действовать в согласии с Комитетом Думы, о чем дал директивы на север. Адмиралу Корвину угрожала со стороны нижних чинов, считающих его немцем, опасность. По соглашению с караульным начальником он был арестован и отправлен в Думу, где получил свободно отдельный пропуск… В Кронштадте анархия. Вирена, кажется, убили». По мнению графа А. П. Капниста, этот арест спас Л. Корвину жизнь. Командующий флотилии Северного Ледовитого океана вице-адмирал Корвин не счел для себя возможным присягать Временному правительству и, оставаясь под арестом, 7 марта 1917 был отстранен от должности. В отличие от многих, он не был отправлен в отставку, новые власти ещё рассчитывали использовать его опыт. Вскоре адмирал был очередной раз командирован в Англию. Эта поездка была признана успешной. Во время следующей командировки в октябре 1917 произошла Октябрьская революция. Уже никого не представляя, Л. Корвин вынужденно остался в Лондоне. Есть сведения, что он принял предложение перейти на службу в английское Адмиралтейство с единственной целью продолжить свою войну с Германией. Фатальная болезнь внезапно настигла его на 56-м году жизни. В одиночестве, во время хирургической операции.
Место захоронения адмирала в Лондоне долгое время оставалось неизвестным. В 1960-е годы его тщетно разыскивал, приезжавший из СССР средний сын Леонид Львович Кербер, а в 1990-е годы — правнук Михаил Михайлович Кербер. Тогда ему удалось получить копию свидетельства о смерти прадеда, из которого следовало, что уже в Лондоне Л. Корвину была вручена его последняя (одна из высших в Великобритании) награда — Орден Бани Командорского креста.
Место захоронения адмирала было установлено только в 2014 г. — кладбище «Kensal Green» в Лондоне (сектор 16, ряд 5, рег. № 46437).
Печатные работы:
— Кербер Л. Правила тактической военно-морской игры Джена. // Изд. Артиллерийского офицерского класса. 1902;
— Кербер Л. Постепенное развитие боевых судов. Изменения характера бронирования, вызванные увеличением калибра средней артиллерии. // Типогр. Морского министерства. — СПб. 1903;
— Кербер Л. Записки по иностранным флотам. Курс Николаевской морской академии по отделу военно-морских наук // Типогр. К. Биркенфельда, СПб 1903 — 308 с.;
— Кербер Л. Дальний Восток. Лекция 1-я. Морские силы Японии. 3 с. // Сообщения Общества ревнителей военных знаний № 122 — СПб., 1904:
Война России с Японией в 1905 году. Отчет о практических занятиях по стратегии в Николаевской морской академии в продолжении зимы 1902—03 гг. // Составлен по распоряжению Начальника Академии штатными преподавателями академии капитаном 2 ранга Н. Л. Кладо и капитаном 2 ранга Л. Ф. Кербером. — СПб., 1904;
— Кербер Л., Доливо-Добровольский Б. Большие маневры английского флота летом 1906 г. Неофициальный отдел // Морской сборник. 1906. — № 9. — С. 49–86;
— Кербер Л. Военные флоты иностранных государств. — СПб., Типогр. К. Биркенфельда, 1907. — 422 с.;
— Кирхгоф. Влияние Морской силы в Балтийском море на историю прибалтийских государств в 17 и 18 столетиях в 2-х томах // Перевод с немецкого под ред. Л. Кербера. Изд. Березовского. — СПб., 1908;
— К вопросу о предполагаемом воссоздании нашего флота // СПб., 1912. (без указания автора);
— О применении правил морской войны, выработанных на Лондонской конференции 1909 г. // СПб., Морское министерство, 1916 (без указания автора).
Награды:
Ордена Российской империи: Св. Станислава 3-й степени (1900); Св. Анны 3-й степени (1900); Св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом (1905); Св. Станислава2-й степени (1905); Св. Анны 2-й степени с императорской короной (1906); Св. Владимира3-й степени (1911) и мечами к ордену (1915); Св. Станислава 1-й степени (1914); Золотое Георгиевское оружие «За храбрость» (1914); Св. Владимира 2-й степени (1915); Св. Анны 1-й степени (1916).
Памятные медали Российской империи:
Серебряная медаль в память царствования императора Александра Третьего (1896)
Серебряная медаль в память военных действий в Китае 1900–1901 гг. (1902)
Светло-бронзовая медаль в память войны с Японией 1904–1905 гг. (1906)
Светло-бронзовая медаль в память 300-летия царствования дома Романовых (1913).
Светло-бронзовая медаль в память 200-летия Гангутской победы (1915). Светло-бронзовая медаль за труды по отличному выполнению всеобщей мобилизации 1914 года (1915).
Иностранные награды: ордена Франца Иосифа Кавалерского креста (Австро-Венгрия) (1896); Красного Орла 4 класса (Пруссия) (1897); Камбоджи офицерского креста (Франция) (1901); Священного Сокровища 4-й степени (Япония) (1902); Почетного Легиона офицерского креста (Франция) (1902); Красного Орла 3 класса (Пруссия) (1902); Короны офицерского креста (Италия) (1902); Спасителя офицерского креста (Греция) (1909); королевы Виктории (Великобритания) (1909); Почетного Легиона командорского креста (Франция) (1914); Почетного Легиона высшего офицерского креста (Франция) (1916); Бани Командорского креста (Великобритания) (1917). — https://ru.wikipedia.org/wiki/Кербер,_Людвиг_Бернгардович;
879
Белозер В.Н. … — С.195.
880
Алексеев Михаил. Военная разведка России от Рюрика до Николая II. — С. 515.
881
Дунин-Борковский (Дунин-Барковский) Михаил Иосифович (13.11.1878 —после 1929?).
Закончил Морской кадетский корпус (1898). Владел английским и французским языками. Совершил заграничное плавание на парусно-винтовом клипере «Джигит» (1899–1900). Закончил Минный офицерский класс (1902). Вероятно, вскоре после этого вышел в отставку. В соответствии с Высочайшим приказом по Морскому Ведомству № 667 от 20 марта 1906 г. был вновь «определен в службу» из запаса флота. С 26.06.1906 — офицер Морского Генерального штаба. Обер-офицер в отделении статистики Морского Генерального штаба (1906–1908), лейтенант (1908). В оперативной части МГШ (1908–1910). Начальник иностранной части МГШ (01.01.1910–1912), заведующий Иностранным отделом Статистической части МГШ (1912–1913). Штаб-офицер Морского генерального штаба высшего разряда начальника Особого делопроизводства МГШ (05. 1914–08.02.1918). Капитан 1-го ранга (30.07.1916). С 9 февраля по 30 апреля 1919 г. — начальник морского агентурного отделения Регистрационного управления. 12 апреля арестован по обвинению в контрреволюционной деятельности. В связи с «делом Генмора» Верховным революционным трибуналом ВЦИК 30.04.1919 г. «признан виновным в недостаточном наблюдении за своими подчиненными, последствием чего были шпионские сношения его подчиненных с заграничными агентами Антанты при бессознательном его пособничестве» и приговорен к изоляции в концентрационном лагере до окончания гражданской войны. Содержался в Ивановском концлагере (Москва, бывший Ивановский монастырь), затем на исправительных работах в Саратове. Все ходатайства о помиловании (в том числе Ф. Ф. Раскольникова, которому был крайне нужен специалист для постановки разведывательной деятельности на Каспии) были отклонены ВЦИКом. Освобожден по амнистии 01.05.1920 «и зачислен в резерв чинов флота для замещения командных должностей». Служил в штабе командующего Морскими силами Республики (1920–1922). Уволен из РККФ 25.07.1922. В Центральном управлении морского транспорта НКПС (1922–1923). Безработный (1923–1924). В русско-канадско-английском пассажирском агентстве на должности статистика (1924–1929). С 1929 г. на пенсии. Награжден орд. Св. Станислава 3 ст. (1907), Св. Анны 3 ст. (1910), Св. Станислава 2 ст. (1914). Тотров Ю.Х. Из истории английской разведки. «Дело Генмора» // Кортик. Флот. История. Люди. — СПб., 2015. — Вып.15. — С. 20–36; Алексеев Михаил. Военная разведка России от Рюрика до Николая II. Кн. II… — C. 481; Белозер В.Н. Указ. соч. — С.55.
882
Временное положение об управлении Морским ведомством. — СПб., 1911. — С.51.
883
Стрельцов И.Е. Расходы Российской империи на организацию военно-морской разведки накануне Первой мировой войны (1907–1914 гг.) //Вестник Тамбовского университета. — 2017. — Т.22. — Вып. 6 (170). — С. 212.
884
Алексеев Михаил. Военная разведка России от Рюрика до Николая ΙΙ… Кн. ΙΙ. — С. 534–547.
885
Там же.
886
Военная энциклопедия. Т. I. А-Алжирия. — СПб., 1911. — С.128.
887
Петров В.А. Морская агентурная разведка на Балтийском театре накануне и в годы Первой мировой войны // Гангут. — № 19. 1999. — С. 97.
888
РГВИА. Ф. 2000. Оп. 15. Д. 164. Л. 33.
889
Там же. Л. 106.
890
Cловарь современного русского литературного языка. Т. XII. — М.;Л., 1961. — С. 1107.
891
Там же. — С.1106.
892
Алексеев М.А. Военная разведка России от Рюрика до Николая ΙΙ. — Кн. II… — С. 50.
893
Галвазин С.Н. Охранные структуры Российской империи: Формирование аппарата, анализ оперативной практики. — М., 2001. — С. 40–51.
894
§ 7 Независимо от упомянутых в параграфе 4 учреждений, особенному вниманию контрразведывательных отделений подлежат:
1. Иностранные сухопутные и морские офицеры (состоящие как на действительной службе, так и в запасе или в отставке), пребывающие в России.
2. Иностранные консулы и чины консульств в пограничных областях России, в зависимости от имеющихся на то агентурных указаний.
3. Представители заграничных заводов, выделывающие предметы вооружения, боевые и военно-технические средства.
4. Семейства и прислуга всех перечисленных выше лиц, по указанию агентурной службы.
5. Инородцы, живущие близ границы и в пунктах важных в военном отношении, по указанию агентурной службы.
6. Иностранцы, владеющие магазинами и другими торговыми и промышленными заведениями, публичными домами (на Востоке), иностранцы-комиссионеры, врачи, фотографы, учителя, ростовщики и т. п., т. е. вообще лица, по своей деятельности соприкасающиеся с военнослужащими, по указанию агентурной службы.
Примечание. Необходимо обращать внимание, не имеют ли у вышеназванных лиц пристанища приезжие иностранцы, не посещают ли их военные чины систематически, и стараться приобрести агентуру в этой сфере. Следует иметь в виду, что в пограничных округах часто живут жены иностранных офицеров; необходимо разъяснять причины раздельного жительства, а если таковые не ясны, то установить наблюдение агентурное и наружное, особенно во время приезда мужей.
7. Иностранцы, замеченные в неоднократном переезде границы без всяких видимых причин.
8. Русские подданные, замеченные в частых подозрительных сношениях с иностранцами при наличности каких-либо определенных указаний на иностранцев.
9. Русские военные и классные чины (офицерского звания и нижние чины), особенно из состава высших штабов, адмиралтейств, канцелярий и управлений, живущие выше средств и близко стоящие к военно-секретным сведениям.
Примечание 1. Следует иметь в виду, что лица, вовлеченные в выдачу документов, обыкновенно начинают широко тратить деньги на жизнь (бывали случаи вовлечения в шпионскую деятельность лиц, попавших в тяжелое материальное положение и благодаря начетам, долгам, болезни, любовным увлечениям и т. п.).
Примечание 2. Наиболее типичными чертами лиц, занимающихся шпионством, являются слабохарактерность, тщеславие (получение иностранных орденов) и неустойчивость в нравственном отношении.
10. Русские подрядчики военного и морского ведомств, комиссионеры (особенно евреи), служащие и мастера военных и морских заводов и мастерских, при наличности определенных указаний, а иностранные инженеры на важнейших заводах и независимо от указаний (должны состоять на учете).
11. Лица, замеченные в наблюдении за нашими разведывательными органами.
12. Владельцы и служащие книжных магазинов, наиболее посещаемых иностранцами, особенно магазинов, берущихся достать секретные военные издания, при указаниях агентуры на этих лиц (к таковым обыкновенно принадлежат фирмы, не пользующиеся широкой известностью). Особое внимание должно быть обращено на книжные магазины, торгующие военными изданиями, а также на букинистов.
13. Лица, втирающиеся в военную среду (особенно еврейского происхождения) и завязывающие для этого добрые отношения даже с семействами военнослужащих.
14. Путешествующие с фотографическими аппаратами, производящие промеры, статистические исследования в местах важных и в военном отношении.
15. Лица, служащие в мобилизационных отделениях железных дорог (в этой сфере желательно учреждение агентуры).
16. Станционные и железнодорожные служащие, особенно в пограничных районах, замеченные в частых сношениях с военнослужащими, живущими у границы.
17. Лица, проживающие в пограничных районах, часто получающие из-за границы деньги, не соответствующие роду своих занятий и образу жизни.
18. Родственники лиц, уже арестованные за шпионство.
19. Лица, вызывающие военнослужащих для занятий по публикациям. Эти публикации могут быть использованы контрразведочными органами для установления их авторов и завязки с ними сношений.
20. Гражданские учреждения, ведающие призывом запасных и ополченцев и поставкой лошадей и повозок при мобилизации. — Галвазин С.Н. Охранные структуры Российской империи: Формирование аппарата, анализ оперативной практики. — М., 2001. — С. 40–51.
895
Там же.
896
Там же.
897
Там же.
898
Там же.
899
Белозер В.Н. … — Приложение 35. — С.138.
900
Мурниэк Х.М. Морская служба связи дореволюционного времени // Морской сборник. –1922. — № 8–9. — С. 129–130.
901
Кикнадзе В.Г. Невидимый фронт войны на море. Морская радиоэлектронная разведка в первой половине ХХ века. — М., 2011. — С. 45.
902
Там же. — С. 41.
903
Там же. — С. 46.
904
Щастный Алексей Михайлович (3 [15] октября 1881, Житомир, Волынская губерния –22 июня 1918, Москва).
В 1892–1896 учился во Владимирском Киевском кадетском корпусе. Окончил Морской корпус (1901, вторым по успеваемости), Минный офицерский класс(1905).
С 1901 — мичман. В 1901– офицер канонерской лодки береговой обороны «Бурун». В 1901–1902 — и. д. ротного командира и вахтенный начальник крейсера 2-го ранга «Пластун». В 1903– вахтенный офицер эскадренного броненосца «Севастополь». В 1903–1904 — минный офицер мореходной канонерской лодки «Манджур». В апреле — августе 1904 — вахтенный офицер крейсера 1-го ранга «Диана».
Участник Русско-японской войны 1904–1905, за военные заслуги награждён орденом Святой Анны 3-й степени с мечами и бантом. Отличился при отражении атак японских миноносцев 10–11 июня, при обстреле сухопутных войск противника 26 июня и в сражении с японским флотом в Жёлтом море 28 июля 1904 г. Командир крейсера «Диана» А. А. Ливен оценил личные качества мичмана Щастного: своей бодростью, быстрой распорядительностью, присутствием духа… выказал боевые способности, какие трудно ожидать при его молодости… Это высокого качества боевой офицер, он и в обыкновенное время хорошо служил, но не всякий служака в мирное время оказывается и в бою на высоте призвания, как он.
После интернирования крейсера «Диана» в Сайгоне в 1904 отбыл в Россию.
11 апреля 1905 г. произведён в чин лейтенанта. В 1905 — младший минный офицер учебного судна «Европа», командир миноносца № 217. В 1905–1906 — офицер морского отдела штаба Кронштадтской крепости. В 1906–1909 — преподаватель радиотелеграфного дела Минного офицерского класса. Специалист по вопросам связи в военно-морском флоте. Один из выпускников этого класса Г. К. Граф назвал Щастного в своих мемуарах «выдающимся преподавателем». В 1906–1907 — старший минный офицер учебного судна «Николаев». В 1907–1909 — 2-й флагманский минный офицер походного штаба начальника минного учебного отряда. В 1908 участвовал в V Всероссийском электротехническом съезде в Москве. С 18 января 1910 г. приказом по Морскому ведомству № 12 назначен и. д. 2-го флагманского минного офицера (по радиотелеграфному делу), с 1911 — 2-й флагманский минный офицер штаба командующего Морскими силами Балтийского моря. Организатор радиоразведки на кораблях Балтийского флота. 6 декабря 1910 произведён в чин старшего лейтенанта. В 1912–1914 — постоянный член от Морского министерства межведомственного радиотелеграфного комитета. В 1913 был командирован на Каспийское море для выбора мест береговых радиостанций на острове Ашур-Ада и в Энзели. 14 апреля 1913 произведён в чин капитана 2-го ранга.
В 1914–1916 — старший офицер линейного корабля «Полтава». В 1916–1917 — командир эскадренного миноносца «Пограничник». В феврале — мае 1917 — штаб-офицер для поручений при штабе Командующего флотом Балтийского моря. С 31 мая 1917 — флаг-капитан по распорядительной части штаба Командующего флотом Балтийского моря. Капитан 1-го ранга (28.07.1917). За боевые отличия в Первой мировой войне награждён мечами к ранее полученным орденам Св. Станислава 2-й ст. и Св. Анны 2-й ст.
После прихода к власти большевиков остался на своём посту. В январе 1918 назначен 1-м помощником начальника военного отдела Центробалта. Фактически командовал Балтийским флотом, в феврале 1918 руководил перебазированием кораблей флота, находившихся в Ревеле, в Гельсингфорс, что спасло их от захвата немецкими войсками. Последние корабли покинули Ревель 25 февраля 1918 в день, когда в город вошли немцы.
В связи с угрозой Балтийскому флоту со стороны наступающих немецких войск Щастный принял решение перевести корабли флота из Гельсингфорса в Кронштадт. Согласно Брестскому миру (статья 6) все русские корабли должны были покинуть финляндские порты, причём предусматривалось, что пока лёд не позволяет осуществить переход, на кораблях должны были оставаться лишь «незначительные команды», которые легко могли быть нейтрализованы немцами. Этот поход получил название Ледового.
Первоначально в сопровождении двух ледоколов вышли из Гельсингфорса 12 марта и прибыли в Кронштадт 17 марта четыре линейных корабля и три крейсера. 4 апреля из Гельсингфорса вышел второй отряд (два линкора, два крейсера, две подводные лодки), который прибыл в Кронштадт 10 апреля (исключая одну из подводных лодок, получившую повреждение и вернувшуюся в Гельсингфорс). Таким образом, крупнейшие корабли флота оказались вне опасности захвата противником.
22 марта (5 апреля) 1918 Щастный был официально назначен начальником Морских сил (Наморси) Балтийского моря (исполнял обязанности уже в марте, после смещения с этой должности А. В. Развозова, занимавшего её лишь около недели). В это время он готовил к выходу третий отряд кораблей (45 эсминцев, три миноносца, десять подводных лодок, пять минных заградителей, шесть тральщиков, одиннадцать сторожевых кораблей, 81 вспомогательное судно), который был отправлен из Гельсингфорса пятью эшелонами в период с 7 по 11 апреля. Позднее эти корабли соединились в один эшелон при поддержке четырёх ледоколов. Сам Щастный покинул Гельсингфорс на штабном корабле «Кречет» 11 апреля, когда на подступах к городу уже шли бои с наступающими немецкими войсками (город был взят 14 апреля).
20 апреля третий отряд кораблей под командованием Щастного прибыл в Кронштадт. За время похода не было потеряно ни одно судно, несмотря на резкое ослабление дисциплины, связанное с революционными событиями.
Успешное руководство Ледовым походом подняло авторитет Щастного среди моряков. Но уже 27 мая он был арестован по личному распоряжению народного комиссара по военным и морским делам Л. Д. Троцкого и на основании материалов, подготовленных Военным контролем: «за преступления по должности и контрреволюционные действия». 20–21 июня был судим Революционным трибуналом при ВЦИК. Свою вину Щастный не признал. В выступлении на суде Троцкий заявил: «Щастный настойчиво и неуклонно углублял пропасть между флотом и Советской властью. Сея панику, он неизменно выдвигал свою кандидатуру на роль спасителя. Авангард заговора — офицерство минной дивизии — открыто выдвинуло лозунг „диктатура флота“».
13 июня был принят декрет о восстановлении в России смертной казни. С этого момента расстрел мог применяться по приговорам революционных трибуналов. Несмотря на слабую доказательную базу обвинения, 21 июня 1918 Щастный был приговорён к расстрелу. В одной из предсмертных записок он писал: «В революции люди должны умирать мужественно. Перед смертью я благословляю своих детей Льва и Галину, и когда они вырастут, прошу сказать им, что иду умирать мужественно, как подобает христианину».
Члены Президиума ВЦИК левые эсеры ходатайствовали об отмене приговора, тем не менее большинством членов Президиума он был утверждён.
В 4 часа 40 минут 22 июня Алексей Щастный был расстрелян в скверике Александровского военного училища.
Капитан 1-го ранга Алексей Щастный после расстрела был тайно захоронен в районе села Всехсвятского в безымянной братской могиле, в которой хоронили тела людей, казненных в Москве. Это место находится на территории Всероссийского военного Братского кладбища героев Первой мировой войны, где ныне расположен Мемориальный парк у кинотеатра «Ленинград», близ Храма Всех Святых на Соколе.
В приговоре по делу говорилось:
«Именем Российской Социалистической Федеративной Советской Республики Революционный трибунал при ВЦИК Советов рабочих, крестьянских, солдатских и казачьих депутатов, заслушав в открытых заседаниях своих от 20 и 21 июня 1918 г. и рассмотрев дело по обвинению бывшего начальника морских сил Балтийского флота гр. Алексея Михайловича Щастного, 37 лет, признал доказанным, что он, Щастный, сознательно и явно подготовлял условия для контрреволюционного государственного переворота, стремясь своею деятельностью восстановить матросов флота и их организации против постановлений и распоряжений, утверждённых Советом Народных Комиссаров и Всероссийским Центральным Исполнительным Комитетом. С этой целью, воспользовавшись тяжким и тревожным состоянием флота, в связи с возможной необходимостью, в интересах революции, уничтожения его и кронштадтских крепостей, вёл контрреволюционную агитацию в Совете комиссаров флота и в Совете флагманов: то предъявлением в их среде провокационных документов, явно подложных, о якобы имеющемся у Советской власти секретном соглашении с немецким командованием об уничтожении флота или о сдаче его немцам, каковые подложные документы отобраны у него при обыске; то лживо внушал, что Советская власть безучастно относится к спасению флота и жертвам контрреволюционного террора; то разглашая секретные документы относительно подготовки на случай необходимости взрыва Кронштадта и флота; то ссылаясь на якобы антидемократичность утверждённого СНК и ЦИК Положения об управлении флотом, внося, вопреки этому Положению, в Совет комиссаров флота на разрешение вопросы военно-оперативного характера, стремясь этим путём снять с себя ответственность за разрешение таких вопросов; то попустительствовал своему подчинённому Зелёному в неисполнении распоряжений Советской власти, направленных к облегчению положения флота, и замедлил установление демаркационной линии в Финском заливе, не исполняя своей прямой обязанности отстранения таких подчинённых от должности; то под различными предлогами на случай намеченного им, Щастным, переворота задерживал минную дивизию в Петрограде; и всей этой деятельностью своей питал и поддерживал во флоте тревожное состояние и возможность противосоветских выступлений. Принимая во внимание, что вся эта деятельность Щастного проявлялась им в то время, когда он занимал высокий военный пост и располагал широкими правами во флоте Республики, Трибунал постановил: считая его виновным во всём изложенном, расстрелять. Приговор привести в исполнение в течение 24 часов».
По словам историка белой эмиграции Сергея Мельгунова, «капитан Щастный спас остаток русского флота в Балтийском море от сдачи немецкой эскадре и привёл его в Кронштадт. Он был обвинён, тем не менее, в измене. Обвинение было сформулировано так: „Щастный, совершая геройский подвиг, тем самым создавал себе популярность, намереваясь впоследствии использовать её против советской власти“. Главным и единственным свидетелем против Щастного выступил Троцкий. Щастный был расстрелян „за спасение Балтийского флота“».
В 1990 в газете «Известия» в статье тогдашнего помощника начальника Управления военных трибуналов В. Звягинцева был впервые поставлен вопрос о возможности пересмотра «дела Щастного». В 1995 он был официально реабилитирован. В 2001 г. в Санкт-Петербурге вышла в свет книга Е. Н. Шошкова «Наморси А. М. Щастный».
Имя Щастного с 1992 по 2016 носила улица, есть мемориальная доска на доме в его родном городе Житомире.
В декабре 2015 в Санкт-Петербурге на доме, в котором жил А. М. Щастный до момента своего отъезда в Москву и последующего ареста, была установлена памятная табличка в рамках проекта «Последний адрес».
https://ru.wikipedia.org/wiki/Щастный,_Алексей_Михайлович.
905
Партала М.А. Малоизвестные страницы истории радиоразведки Балтиского флота (1912–1914) //Морская радиоэлектроника. — 2007. — № 4. — С. 55–56.
906
Там же.
907
Алексеев М.А. Военная разведка России от Рюрика до Николая II. — Кн. III. — Ч. II. … — С. 39.
908
Столетие военнаго министерства 1802–1902… — С. 217.
909
Там же. — С. 218.
910
Военная энциклопедия. — Т. III. Аральская флотилия — Афонское сражение. — CПб., 1911. — С. 82.
911
Шары, наполняемые тёплым воздухом, получили название монгольфьеров, а водородом — шарльеров.
912
Военная энциклопедия. — Том VΙ. — СПб., 1912. —С. 481
913
«В России воен<ным> воздухоплаванием начали заниматься с 1866 г., когда б<ыла> сформирована к<омис>сия под председ<ательством> ген<ерала> Тотлебена, к-рая построила аэр<ос>тат и производила опыты с ним; аэр<оста>т наполняли светильн<ым> газом, вследствие чего получалась малая подъем<ная>. сила и малая устойчивость; результат опытов признан б<ыл> неудовлетвор<итель>ным, в 1871 г. к<омис>сия закрылась, и начавшуюся в 1877 г. войну с Турцией пришлось вести без услуг аэр<оста>тов.
В сент. 1884 г., по представлению воен<ного> мин<ист>ра ген<ерала> Ванновскаго, была учреждена снова к<омис>сия по применению воздухоплавания, голуби<ной> почты и сторож<евых> вышек к воен<ным> целям. Ген<ерал> Ванновский положил много инициативы и настойчиваго труда, чтобы толкнуть воздухоплав<ательное> дело в России. Он поощрял всякия попытки к решению задачи управления аэр<оста>тами в воздухе, не жалея средств. К сожалению, эти попытки, в России исполненные ранее чем где-либо, не увенчались успехом… ощутит<ельным> результатом работ к<омис>сии было лишь приобретение материал<ьной> воздухоплав<ательной> части для привязных аэр<оста>тов во Франции, организация кадр<ов> команды воен<ных> воздухоплавателей, производство опытов с аэр<оста>тами, выработка табели имущества для будущ<их> воздухоплав<ательных> частей и, наконец, подготовка кадра опытн<ых> воздухоплавателей.
В 1890 г. сформирован учебный воздухоплав<ательный> парк с офицерскою школою (первоначальный штат 8 ч., из них 4 инженеров войск и 4 из г<арни>зонов кр<епо>стей) и крепостное воздухоплавательное отделение в Варшаве… Материал<ьная> часть для крепостей была разработана достаточно хорошо, но для пол<евой> армии она б<ыла> слишком тяжела и не имела постоянного обоза…
К нач<алу> Рус. — яп. войны кое-что б<ыло> достигнуто, но пол<евых> воздухоплав<ательных> частей все еще не было…
О сформировании воздухоплавательной части для Маньчжурской армии поднят б<ыл> вопрос уже после открытия воен<ных> действий, результатом чего было сформирование и отправка на театр войны Сибирской воздухоплавательной роты, которая прибыла в Харбин 23 июня 1904 г.
Материал<ьная> часть роты была креп<остного> типа, тяжелая; единственное облегчение заключалось в придаче конной лебедки, к<ото>рой все время и пользовались.
Летом того же 1904 г. преступлено был к формированию пол<евого> 2-ротн<ого> воздухоплав<ательного> б<атальо>на с облегчен<ной> матер<иальной> частью…
Хотя во время кампании приданные армии воздухоплав<ательные> части и не принесли всей той пользы, к-рую можно было из них извлечь, вследствие поздняго прибытия и незнакомства команд<ного> состава с этим новым средством, но во всяком случае ими б<ыл> произведен целый ряд ценных рекогносцировок, а материал<ьная> часть подверглась испытанию в боевых условиях.
После войны (1904–1905 гг.) для разработки и постановки управляемого воздухоплавания б<ыла> образована при гл<авном> инж<енерном> упр<авле>нии особая к<омис>сия под пред<седательством> ген<ерала> Кирпичева 2-го; ей б<ыло> поручено спроектировать управл<яемый> аэр<оста>т, пользуясь результатами загранич<ных> работ…
При участии этой же ком<ис>сии были приобретены от бр. Лебоди управл<яемый> аэр<оста>т [дирижабль] Лебедь, от фирмы Клеман-Байяр аэр<оста>т того же названия, приобретены два малых аэр<оста>та типа Зодиак и, наконец, в 1911 г. дирижабль Парсеваля мягкой системы, объемом 6 700 кб. мтр…
В тоже время нек<ото>рые рус<ские> заводы начали сами строить управл<яемые> аэр<оста>ты». — Военная энциклопедия. Том VΙ. — СПб., 1912. — С. 481–484.
914
Там же.
915
«Русь» — крейсер-аэростатоносец, построенный в 1887 г. и переоборудованный в 1904 г. (по официальной классификации крейсер II ранга), оснащенный воздухоплавательным оборудованием для ведения дальней разведки в морских пространствах с помощью привязных аэростатов. 21 ноября 1906 был исключен из списков флота.
916
Белозер В.Н. … — С. 215.
917
Рябиков П.Ф. Разведывательная служба в мирное и военное время. Ч.II… — С. 340.
918
РГВА. Ф. 37967. Оп. 2. Д. 104. Л. 301.
919
«1). Не допускать никакие публикации, возбуждающие ненависть и презрение к монархии и проникнутые общей тенденцией, направленной против ее территориальной неприкосновенности.
2). Немедленно закрыть общество называемое «Народная Одбрана», конфисковать все средства пропаганды этого общества и принять те же меры против других обществ и организаций в Сербии, занимающихся пропагандой против Австро-Венгерской монархии. Королевское правительство примет необходимые меры, чтобы распущенные им общества не могли продолжать свою деятельность под другим названием или в другой форме.
З) Незамедлительно исключить из области сербского народного образования, как в отношении личного состава учащихся, так и в отношении способов обучения, все то, что служит или могло бы служить к распространению пропаганды против Австро-Венгрии.
4) Удалить с военной или вообще административной службы всех офицеров и должностных лиц, виновных в пропаганде против Австро-Венгерской монархии, имена которых императорское и королевское правительство оставляет за собою право сообщить королевскому правительству вместе с указанием совершенных ими деяний.
5) Допустить сотрудничество в Сербии органов императорского и королевского правительства в деле подавления революционного движения, направленного против территориальной неприкосновенности монархии.
6) Произвести судебное расследование против участников заговора 28 июня, находящихся на сербской территории, причем лица, командированные императорским и королевским правительством, примут участие в розысках, вызываемых этим расследованием.
7) Срочно арестовать коменданта Войю Танкосича и некоего Милана Цигановича, чиновника сербской государственной службы, скомпрометированных результатами сараевского расследования.
8) Принять действительные меры к воспрепятствованию сербскими властями содействия в незаконной торговле через границу оружием и взрывчатыми веществами; уволить и подвергнуть суровому наказанию чинов пограничной службы в Шабаце и Лознице, виновных в том, что оказали содействие руководителям сараевского покушения, облегчив им переезд через границу.
9) Дать императорскому и королевскому правительству объяснения по поводу недопустимых заявлений высших сербских чинов как в Сербии, так и за границей, которые, несмотря на свое официальное положение, позволили себе после покушения 28 июня высказаться в интервью во враждебном по отношению к Австро-Венгерской монархии тоне.
10) Наконец без замедления уведомить императорское и королевское правительство об осуществлении указанных в предыдущих пунктах мер». –
Международные отношения в эпоху империализма: Документы из архивов царского и Временного правительств 1878–1917 гг.: Серия 3. Т. 5: 23 июля — 4 августа 1914 г. / Подгот. к печ. Э. Д. Гримм при участии А. А. Телешевой. — М.;Л., 1934. — С. 35–36.
920
Там же. С. 38.
921
«6) Королевское правительство, разумеется, считает своей обязанностью произвести расследование относительно действий тех лиц, которые замешаны или могли бы быть замешаны в заговоре [28] 15-го июня и находились бы на территории королевства; что касается участия в этом расследовании австро-венгерских агентов и властей, которые были бы откомандированы с этой целью императорским и королевским правительством, то королевское правительство не может на это согласиться, так как это было бы нарушением конституции и закона об уголовном судопроизводстве.
Однако, в конкретных случаях сообщения о результатах упомянутого следствия могли бы быть делаемы австро-венгерским органам». Международные отношения в эпоху империализма… — С. 92.
922
Добророльский С.К. Мобилизация. — М., 1929. — С. 7.
923
В ноябре 1914 г. военный агент во Франции Генерального штаба полковник А. А. Игнатьев сообщил в ГУГШ следующие расчеты французского Генштаба, связанные с потребным временем для переброски войск: «Принимая за основание расчета расстояние от Брюсселя до Бреславля в 1 200 км, среднюю скорость движения поездов 20 км. в час, число отправляемых поездов в сутки — 40, число поездов, потребных для перевозки одного корпуса — 120, а для одной кавалерийской дивизии — 30, можно заключить, что для перевозки корпуса потребуется: на сбор и погрузку 2 дня; на пробег 120 поездов, считая с отбытия первого поезда до прибытия последнего — 6 дней; на выгрузку и сосредоточение — 2 дня, т. е. всего от 10 до 12 дней. Для перевозки кавалерийской дивизии потребуется: на сбор и погрузку 2 дня; на пробег 30 поездов — 3 дня; на выгрузку и сосредоточение — 2 дня; то есть всего 7 дней» // Алексеев Михаил. Военная разведка России. Первая мировая война. — М., 2001. — Кн. III. — Ч. I. — С. 31.
924
Там же. С. 31–32.
925
Рябиков П.Ф. Разведывательная служба в мирное и военное время. Ч. I. Разведывательная служба в мирное время и тайная агентура в мирное и военное время. — Томск, 1919 // Антология истории спецслужб. Россия. 1905–1924 // Вступ. Статья А. А. Здановича. — М., 2007. — С.225.
926
Игнатьев Павел Алексеевич, граф (18/30 декабря 1878, СПб. — 19 ноября / 2 декабря 1930, Париж, похоронен на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа). Принадлежал к старинному аристократическому роду. Отец, Алексей Павлович Игнатьев, был командиром кавалергардского полка, Сибирским, а затем Киевским, Подольским и Волынским генерал-губернатором, генералом от кавалерии, товарищем министра внутренних дел, членом Государственного совета. Был застрелен 9 декабря 1906 г. членом боевой организации эсеров. Старший брат — Генерального штаба генерал-майор Алексей Алексеевич Игнатьев. Мать — София Сергеевна, урожденная княжна Мещерская. П.А.Игнатьев окончил Киевский лицей (с отличием), затем учился в СПб. ун-те, получил диплом лиценциата права. Владел французским, английским, немецким, итальянским и отчасти испанским языками. 30 августа 1901 г. зачислен вольноопределяющимся в лейб-гвардии Гусарский Его Величества полк. Службу проходил в Царском Селе. В 1902 г. выдержал экзамен по 1-му разряду на офицерский чин при Николаевском кавалерийском училище. Корнет — с 1905 г.
В 1906 г. поступил в Николаевскую академию Генштаба, окончил в 1909 г. по 1-му разряду; «за отличные успехи в науках» вместо очередного чина был награжден орденом Св. Станислава 3 степени. Поручик — с 1908 г., изъявил желание продолжить службу в строю, вернулся в свой полк и поэтому не был причислен к корпусу офицеров Генштаба.
Штаб-ротмистр — с 1912 г. С начала Первой мировой войны — командир 2-го эскадрона лейб-гвардии Гусарского полка, участвовал в Восточно-Прусской кампании. 29 ноября 1914 г. — 23 февраля 1915 г. — временно и. д. начальника штаба 2-й гвардейской кавалерийской дивизии. Вынужден уйти со строевой службы из-за ранения, проходил излечение в Ковно. Прикомандирован к штабу Юго-Западного фронта (с 23 марта 1915 г.) и «состоял в разведывательном отделении, где выполнял различные задания и поручения… Генштаба». Принял активное участие в создании и развитии уже имевшихся агентурных организаций штаба фронта по разведке в Австро-Венгрии. «Наша агентура, — отмечалось в «Справке об агентуре Юго-Западного фронта» от 15 ноября 1915 г., — ведется до настоящего времени лишь через Румынию, где имеется ряд наших организаций, имеющих во главе подготовленных нами для этого специальных офицеров, кроме того, есть ряд таких же бюро с такими же офицерами во главе на нашей территории, но работающими также через Румынию» (королевство Румыния к тому моменту еще соблюдала нейтралитет).
Штаб Юго-Западного фронта на 25 ноября 1915 г. располагал шестью агентурными организациями. Первая (в Одессе) возглавлялась ротмистром Максимовичем. Среди его агентов был «еврей Пинчов», проживавший в Яссах, занимавшийся подбором агентуры.
Один из центров организации (заведующий Фельдесман) находился на лесопильном заводе в г. Унгены, где под его руководством работал Лесснер, а в Румынии — агенты-приказчики. На связи у Лесснера были офицер 24-го пехотного полка в Вене, «профессор» на артиллерийском складе в Вене и агенты, осуществлявшие торговые связи с Австро-Венгрией.
Центр второй агентурной организации (на территории России в Кишиневе) возглавлял капитан Глебов, корреспондент газеты «Киевлянин» в Яссах. Его агентами, действовавшими на территории Румынии, были три человека. Первый — капитан румынской армии в Яссах. Второй агент — ресторатор Шмидт, он же прапорщик Лейша. У него на связи было несколько резидентов: «дама» — в Унгенах; жена офицера — в Черновцах; студент — в Ужгороде, резиденты во Львове, Злочеве и в Рэдэуци (Радовцы), а также серб (пленный австро-венгерский офицер), проживавший в Бухаресте. В агентурную организацию Глебова входил его брат и служащий по интендантскому ведомству, также помощник редактора газеты «Молдова» в Яссах.
Руководитель третьей организации Александров (центр был в Ровно) занимался организацией «посылки агентов через фронт войск и подготовкой резидентов на случай отступления».
Организация (четвертая) штабс-капитана Юрьева была при российской миссии в Бухаресте. Его помощником был «еврей Каминский», занимавшийся вербовкой агентов и осуществлявший связь с агентурными организациями в Австро-Венгрии: Трансильванской, которую возглавлял дезертир Попович; Львовской, деятельность которой только налаживалась; Венской во главе с Селим-Бейем и Буковинской. В организацию Юрьева входили также «подвижные агенты».
Пятую организацию (центр был в столице Румынии) возглавлял не офицер, а некий журналист Кюрц. В распоряжении его были католический священник Лукач в Бухаресте, руководивший организацией взрывов на заводах в Венгрии; некий Андраши; старший инспектор венгерской полиции, работавший в южных районах Венгрии; офицер Генштаба Штенберг, служивший в Будапеште; болгарский посланник в Будапеште, а также «подвижные агенты». Кюрцу удавалось также получать сведения из Военного министерства Румынии. Личность Кюрца была весьма сомнительной, в своей деятельности он вышел далеко за круг поставленных задач.
Шестую организацию возглавлял прапорщик Борис Мезенцев «под видом певца». Помощником его был «еврей Вейнбаум, наборщик агентов». обязанность которого заключалась в вербовке «подвижных агентов» и «высылке» их в Австро-Венгрию.
В конце осени 1915 г. в связи с недостаточностью разведывательных данных об Австро-Венгрии, получаемых из Румынии, штаб Юго-Западного фронта решил организовать разведку союзницы Германии с территории Швейцарии и Франции. Создание нового разведывательного центра (службы разведки и контрразведки) с соответствующей агентурной сетью было поручено П. А. Игнатьеву. Учитывая тот факт, что ротмистр Игнатьев был известен австро-венгерской контрразведке, было решено представить его во Франции как корреспондента крупной петроградской газеты под именем Павла Истомина.
9 декабря 1915 он прибыл в Париж, где военным агентом во Франции являлся его старший брат — Генерального штаба полковник А. А. Игнатьев.
На первых же порах ротмистр Игнатьев встретился с серьезными трудностями. Он предполагал работать с лицами, указанными ему перед отъездом штабом Юго-Западного фронта. Однако выяснилось, что использование большинства из них было невозможно.
«Когда я приехал в Париж, — докладывал он в ГУГШ 28 августа 1917, — я не имел ни одного агента, кроме трех, высланных из России раньше меня в Швейцарию, которые как организаторы оказались никуда негодными. В Париже меня ждало запрещение использовать свои румынские связи». Познакомившись с обстановкой, Игнатьев решил создать зарубежную агентурную сеть, которая состояла бы из ряда центров и многих организаций, чтобы они не имели непосредственной связи друг с другом и существование одного центра не было бы известно даже руководителям других центров. Планируя создание разведывательной сети по принципу строгой конспирации, он исходил из следующих соображений:
— во-первых, создание многих разведывательных организаций, неизвестных друг другу, предотвращало опасность одновременного провала всех разведывательных центров и агентурных сетей в целом;
— во-вторых, наличие нескольких разведывательных организаций на одном направлении создавало известные условия для контроля за работой и проверки правильности сведений, доставляемых одной организацией, данными, получаемыми из других;
— в-третьих, наличие нескольких организаций на одном направлении должно было обеспечить непрерывность работы агентурной сети в целом, даже в случае провала отдельных ее агентов.
Для решения поставленных задач Игнатьев должен был завербовать необходимых лиц, изыскать различные пути и средства.
«Главнейший принцип, который я считал необходимым поставить во главу начатых организаций, — докладывал Игнатьев 2-й (так он изначально подписывался под всеми документами) в Ставку, — были:
1) не иметь дело с профессионалами, вроде специальных бюро и т. д.,
2) иметь таких сотрудников, которых лично можно было при желании всегда видеть и знать,
3) организовать сразу несколько, по возможности, дополняющих и проверяющих друг друга организаций,
4) использовать все представляющиеся случаи, не стесняясь тем, если они прямой пользы Юго-Западному и далее русскому фронту не принесут, а могут принести пользу союзникам».
К концу июня 1916 г. были созданы организации: № 1, № 2, № 3, № 4, № 5, № 6 и № 7, из них наиболее «сильными» явились организации № 1, № 3, № 5, № 6. Одновременно было начато формирование организаций № 8 и «Гаврилова».
В августе 1916 г. ротмистр Игнатьев был вызван в Ставку в Россию и 5 октября 1916 г. назначен временно исполняющим должность начальника русского отделения Междусоюзнического бюро в Париже (в последующем — начальник этого отделения).
Между тем, предпринимались настойчивые попытки производства ротмистра графа П. А. Игнатьева в полковники. В рапорте от 11 сентября 1916 на имя начальника штаба Юго-Западного фронта В. Н. Клембовского генерал-квартирмейстер штаба фронта Н. Н. Духонин писал: «Состоящий при разведывательном отделении штаба фронта лейб-гвардии гусарского Его Величества полка ротмистр граф Игнатьев несет ответственную службу при штабе фронта; считаю крайне необходимым сохранить названного офицера на занимаемой должности… Ходатайствую о производстве его в полковники по полку числящегося при разведывательном отделении ротмистра лейб-гвардии гусарского Его Величества полка графа Павла Игнатьева выпуска 1902 г.». В январе 1917 он числился полковником.
Перед отъездом из Петербурга Николай II сообщил ему о «слухах, циркулирующих в Париже и Лондоне, а также в иностранной печати, согласно которым» он и императрица якобы хотят заключить сепаратный мир, и попросил Игнатьева «по возвращении во Францию провести глубокое расследование, чтобы узнать источник этих слухов». 28 ноября 1916 Игнатьев прибыл в Париж для исполнения должности начальника русского отделения Междусоюзнического бюро и «заведующего агентурой всех фронтов и армий».
Штаб Юго-Западного фронта к августу 1917, по докладу полковника Игнатьева 2-го, имел «семь самостоятельных организаций, из коих:
1) Наиболее крупная, жизненная, деятельная и лучше всех организованная организация № 1.
2) Небольшая вполне надежная с прекрасной системой связи с резидентом — организация № 2.
3) Организация № 3 — работающая специально в Австро-Венгрии и, вероятно, имеющая возможность несколько расшириться. Сведения, полученные от этой организации, хотя и не имеют характера крупных стратегических известий, однако большею частью были весьма правдоподобны.
4) Организация № 5 — сейчас находится в периоде ликвидации.
5) Организация № 6 — имеющая специальный характер, состоящая из лиц, вполне преданных русским интересам, и освещающая Болгарию и Турцию.
6) Наконец, организация № 10 — пока еще не налаженная окончательно, но по своим связям могущая дать хорошие результаты в Австро-Венгрии».
На самом деле, если посчитать, было не семь, а шесть «самостоятельных организаций», «из коих» одна находилась в стадии ликвидации, а другая еще не приступила к работе.
К моменту назначения Игнатьева начальником русского отделения (в последующем — отдела) Междусоюзнического бюро штаб Верховного главнокомандующего (Ставка) не имела собственной зарубежной агентурной сети. «Испанская» («Католическая») и «Масонская» организации, находившиеся в стадии формирования, были переданы Ставке из состава агентурных организаций штаба Юго-Западного фронта. «Испанская» организация должна была добывать разведывательные сведения по Австро-Венгрии и Германии, завязав через Ватикан и испанский двор контакты с католическими кругами этих стран, и вести вербовку перспективных для разведки лиц среди католиков. Осуществить этот план не удалось из-за сильных прогерманских настроений, ненадежности и недостаточной компетентности лиц, которым была поручена вербовочная работа. Безуспешными оказались попытки организовать работу через масонские ложи. Достаточно быстро Игнатьев 2-й создал восемь пунктов «Римской» организации (организация № 8). Ему не пришлось долго искать людей и строить все заново, т. к. в его распоряжении имелись кадры «Римской» организации № 5, оставшиеся вне подозрений после ликвидации организации военного агента в Италии полковника О. Энкеля. «Восемь пунктов Римской» организации должны были наблюдать за перевозками по железным дорогам на севере Германии.
В декабре 1916 Игнатьев приступил к созданию новой организации «Шевалье», по псевдониму ее главы некоего Сватковского, представителя Петроградского телеграфного агентства в Швейцарии. Последний предложил организовать «сеть агентов, использовав одно весьма влиятельное лицо в австро-германских украинофильских кругах в нашу пользу».
Помимо «Шевалье» Игнатьев создал организации «Американская», «Румынская» и «Одиннадцатая» (организация № 11). «Американская» добывала сведения военного, военно-морского и контрразведывательного характера. Во главе ее стоял американский подданный, работавший безвозмездно в пользу русских. Во второй половине 1917 г. он был зачислен капитаном американской армии и назначен в американское разведывательное отделение в Париже. В его распоряжении имелись два резидента, один якобы служил в цирке в Берлине, другой — в Будапеште. Донесения поступали два раза в месяц через американское консульство или через жену этого циркового артиста, служившую в Цюрихе.
Организация «Румынская», созданная «в связи с организацией Западного фронта», должна была стать основой разведывательной сети в Румынии.
«Одиннадцатая» (№ 11) имела задачей установление связи с русскими военнопленными в Германии, а именно: содействие им в побегах, осведомление военнопленных обо всех событиях, происходивших в России и у ее союзников, снабжение русских военнопленных необходимыми инструкциями и указаниями по организации саботажа в тылу врага и по добыванию сведений разведывательного характера. Руководитель этой организации — «латыш, эмигрировал в 1905 г., полуинтеллигент, был одним из старших переводчиков одного из лагерей Германии».
Не все агентурные организации работали эффективно и оправдывали выделяемые на их содержание средства. В ноябре 1917 была завершена ликвидация организации № 5 («Римской») штаба Юго-Западного фронта и «восьми пунктов Римской» организации Ставки.
В январе 1918 г. решением союзных властей российская военная миссия при Междусоюзническом бюро была упразднена, ее архивы опечатаны и переданы в Историческую секцию французского Генштаба.
После окончания Первой мировой войны П.А. Игнатьев оказывал помощь ее участникам в составе Русского экспедиционного корпуса во Франции. В Париже входил в Комитет по установке памятника русским воинам, павшим на французском фронте.
В 20-е годы в эмигрантской среде в Париже были предприняты попытки окончательно дискредитировать П. А. Игнатьева, доказав некую его связь в годы Первой мировой войны с немцами и наличие в его агентурной сети двойных агентов, и тем самым обвинить его в государственной измене. Русский общевоинский союз (РОВС), начавший эту провокационную затею, попытался найти законные основания для начала следствия и передачи его дела в военный суд. Однако известный журналист П. Бурцев, прославившийся разоблачением провокаторов царской охранки, считал эти сведения ложными и недостаточными для выдвижения обвинения. Все попытки РОВСа организовать судилище над Игнатьевым 2-м оказались безуспешными.
Эти инсинуации не прошли бесследно для П. А. Игнатьева. Он умер в Париже 19 ноября 1930 г.
Благодаря усилиям его жены Марии Андреевны Левис оф Менар, урожденной Венгловской, «по праву пекущейся о доброй памяти своего мужа», оставленные после его смерти разрозненные заметки, написанные на русском языке, были «благоговейно» собраны воедино, переведены на французский язык и изданы в 1933 г. в Париже в Соllection «Mйmoires de guerre secrиte» (серия «Воспоминания секретной войны») под названием: «Ма mission en France». Colonel Paul Ignatieff, chef du 2-e bureau interalliй en France. («Моя миссия во Франции». Полковник граф Игнатьев, бывший руководитель 2-го Междусоюзнического бюро во Франции).
В Предисловии к французскому изданию читаем: «В последнее время появилось много книг о разведке и контрразведке в дни мировой войны: однако эти произведения принадлежат перу руководителей спецслужб, агентов или даже просто писателей, получивших в свое распоряжение документы: все они — англичане или французы. До сего дня не последовало никаких публикаций с русской стороны. Что произошло у русских? Каково было истинное положение в их армии? Какими организациями они располагали? Все эти события окутаны глубокой тайной, а их история не написана.
Сегодня приподнимается уголок этого покрывала. Страницы, которые вы прочтете, — иногда забавные деталями и изобретательностью, которые проявили русские руководители в различных сложных обстоятельствах, — полны бесконечной грусти. Они рисуют нам армию без оружия и боеприпасов, лишенную всего необходимого, вынужденную сражаться холодным оружием. Сегодня мы лучше понимаем отчаяние, охватившее массы людей, и легкость, с которой они отказывались от выполнения своего долга.
Автор книги — полковник Российского Генерального штаба граф Павел Игнатьев, который был начальником контрразведки сначала на австрийском фронте, затем в Париже и который умер в нашей столице в декабре 1930 года. Мне выпало большое счастье и удовольствие быть одним из его близких друзей. Очень часто он заглядывал ко мне вечерком, чтобы обсудить происшествия дня. Весьма скромный, он никогда не выпячивал свою роль и хранил полное молчание относительно серьезных событий, в которых был непосредственно задействован. Безупречный джентльмен, абсолютно порядочный человек, он вызывал симпатию. Поэтому я был сражен его кончиной, последовавшей после непродолжительной болезни. Русская национальная партия потеряла в его лице активную силу, которая проявила бы себя наилучшим образом среди прочих сил в ходе близящихся событий.
Его супруга, графиня Игнатьева, по праву пекущаяся о доброй памяти своего мужа, благоговейно собрала его разрозненные заметки, написанные на русском языке. Вместе с сестрой, г-жой Кривцовой, она перевела их и оказала мне честь — доверила доработку этих страниц.
Я сохранил нетронутым французский текст, ограничившись исправлением описок и некоторых временных глагольных форм. Другими словами, произведение полковника сохранено целиком, с его быстрым темпом повествования и солдатской четкостью изложения. Оно должно послужить суровым уроком для всех правительств, которые, позволяя идеологии разрушения увлечь себя, забывают свой высший долг: исправить до мельчайших деталей допущенные ошибки и восполнить понесенные потери.
Мы сами чуть было не стали жертвами этих жалких идей и демагогов, бывших их выразителями. Между ними и предателями была весьма тонкая линия раздела Не будем повторять их ошибку, воображая, будто мы в одиночку можем исправить человечество. Восстанавливая вновь эти печальные события, полковник граф Павел Игнатьев оказывает тем самым услугу Франции, которую он так любил. Эжен Юнг, бывший вице-резидент Франции в Тонкине, литератор». В 1999 г. эта книга была переведена на русский язык и издана в России под названием «Моя миссия в Париже». Граф Павел Игнатьев.
Алексеев Михаил. Военная разведка России… — С.242–251; С.319–342.
927
РГВА. Ф. 37967. Оп. 9. Д. 46. Л. 76–81.
928
Петров В.А. Военно-морская агентурная разведка в Первой мировой войне // Русское прошлое. — СПб., 1998. — Кн. 8. — С. 165–201.
929
Там же.
930
Виноградов Виктор Андреевич (04.11.1879, СПб. — 22.07.1918, Сестрорецк?). Дворянского происхождения. Отец был доктором, имел ранг действительного статского советника. Обучался в СПб. Технологическом институте, не окончил, в 1901 г. был принят юнкером во флот, в 1903 г. произведен в мичманы. Служил на надводных и подводных судах военного флота. 21 августа 1912 г. прикомандирован к МГШ и зачислен в его статистическую часть. 17.7.1914–1916 гг. — заведующий столом Балтийского театра Особого делопроизводства МГШ. Старший лейтенант с 2.11.1914. Подан заведующим Особым делопроизводством в списке на награждение орденом Св. Владимира IV ст. за организацию разведки на Балтийском ТВД (добился необходимой достоверности и полноты сведений о противнике) и за участие в организации разведки на Южном ТВД. Осенью 1914 г. участвовал в обследовании крейсера «Магдебург». 6.2.1915 произведен в капитаны 2 ранга. В 1915 –11.12.1917 гг. возглавлял Морскую Регистрационную службу (морская контрразведка) в составе Особого делопроизводства МГШ. Сдал должность и исключён из списков флота 21.12.1917 г. Летом 1918 г. бесследно исчез. Документы на его имя, найденные в Сестрорецке в июле 1918 г., вызвали предположение, что он утонул 22.7.1918 г. Но арестованный в 1926 г. Н. А. Арбенов показал на допросе, что Виноградов осенью 1918 г. якобы уехал в Архангельск. Однако каких-либо документов о его пребывании в Архангельске в 1918–1920 гг. обнаружить не удалось. Из телеграммы английского военно-морского атташе в Петрограде Фрэнсиса Кроми от 24.06.1918 г. явствует, что англичане считали некого Виноградова своим «главным агентом» в России. Не исключено, что речь шла об упомянутом выше В. А. Виноградове. Известно, что «по состоянию здоровья» 21 дек. 1917 г. официально уволившись из МГШ, он мог в целях личной безопасности перейти на нелегальное положение. А получив от англичан паспорт на другое имя, покинул Россию, перебравшись в Англию или во Францию, которая в своё время наградила его Орденом Почётного Легиона. В апреле 1919 г. его имя упоминалось по делу о шпионаже в Морском генеральном штабе. — Тотров Ю. Х. Из истории английской разведки. «Дело Генмора» // Кортик. Флот. История. Люди. — СПб., 2015. — Вып. 15. — С. 20–36; Белозер В. Н. Военно-морская разведка России: история создания, становления и развития (1696–1917). Диссертация на соискания ученой степени кандидата исторических наук. — М., 2008. — Приложение 29. — С. 41–42.
931
Российский государственный архив Военно-морского флота. Ф. 418. Оп. 2. Д. 63. Л. 17 (далее — РГАВМФ).
932
Окерлунд Рагнар Рафаэль Ансельмович (02.12.1883, Ловис в 100 км. От Хельсинки — 12.04.1919?).
Финн по национальности. Отец, Ансельм Окерлунд — потомственный морской капитан.
По окончании гимназии Р. Р. Окерлунд учился в частном лицее Борга в г. Порво (1899–1903), потом — на физико-математическом факультете Императорского Александровского университета в Хельсинки. Уже тогда помимо русского и финского он отлично владел шведским языком. В 1904 изучал экономику в любекской школе экономики в Германии, а в 1905 г. совершенствовал английский язык в Лондоне. В 1906–1907 работал в гельсингфорcком отделении «Северного акционерного банка для торговли и промышленности» (Nordiska Aktiebank). В мае 1907 г. согласно предписанию Главного морского штаба был зачислен юнкером в 8-й флотский экипаж. Через три года произведен в мичманы и направлен в Сибирский флотский экипаж. В 1910–1914 служил штурманским офицером на судах действующего флота на Тихом океане на канонерской лодке «Манджур», затем — на крейсере «Аскольд». В феврале 1912 был награждён орденом Св. Станислава III ст. «за услуги, оказанные Русской миссии в Ханькоу», а в декабре 1913 произведен в лейтенанты. В апреле 1914 был назначен и. д. флагманского штурманского офицера штаба командующего Сибирской флотилией. Но в связи с началом войны он написал рапорт о желании быть назначенным на суда Балтийского флота, и в августе 1914 получил назначение в Петроград. Там был оставлен в Морском генеральном штабе как подходящий для работы в разведке офицер, к тому же в совершенстве владеющий скандинавскими и финским языками. О том, что он «практически и теоретически знает английский и немецкий языки» указывалось в аттестации на него ещё в 1910. Таким образом, заведующий Особым делопроизводством (начальник морской агентурной разведки) МГШ капитан 2-го ранга М. И. Дунин-Борковский приобрёл ценного работника. На просьбы о назначении на Действующий флот он неизменно получал отказ, т. к. ему трудно было найти подходящую замену. В рапорте начальнику МГШ адмиралу А. И. Русину 2 ноября 1914 Дунин-Борковский доложил о «весьма полезной деятельности лейтенанта Окерлунда, выполнившего несколько самостоятельных поручений с должным умением и успехом». 30 июля 1915 он награждён начальником МГШ орденом Св. Анны III ст. Дунин-Борковский трижды направлял рапорт начальнику МГШ с предложением «представить Окерлунда за отличие по службе к производству в старшие лейтенанты». Приказ о его повышении в звании был подписан морским министром адмиралом И. К. Григоровичем только 30 июля 1916 г., когда Окерлунд уже «занимал в Особом делопроизводстве должность обер-офицера высшего оклада и самостоятельно вёл ответственное дело агентурной разведки на Балтийском театре».
Дунин-Борковский считал, что его подчинённый «проявляет чрезвычайно важные для этого специального дела способности, выражающиеся как в умении направлять деятельность работающих по разведке лиц, так и в умении завязывать и поддерживать неоценимые знакомства и связи с нужными людьми за границей».
Создание в странах Балтийского ТВД надёжной агентурной сети, которая обеспечивала бы МГШ своевременной информацией о противнике, требовала от Окерлунда весьма напряженной работы. Окерлунд, а также руководивший в Особом делопроизводстве контрразведкой капитан 2-го ранга В. А. Виноградов под руководством Дунина-Борковского активно создавали агентурную сеть в странах Балтийского ТВД, совершая инспекционные поездки в этот регион, проводя контрольные встречи с агентурой.
На оперативные расходы, связанные с выплатой вознаграждения агентуре, МГШ регулярно переводил своим резидентам в странах Балтики крупные суммы в рублях и валюте. Виноградов и Окерлунд совершали визиты в Лондон и Париж для встреч и обмена информацией со своими английскими и французскими союзниками и партнёрами. В октябре 1917 Окерлунд был в Лондоне. Приход большевиков к власти в России застал его в Амстердаме.
С ноября 1917 из МГШ перестали поступать деньги на содержание агентуры и др. расходы. Окерлунд решил обратиться за помощью к британскому Адмиралтейству, т. е. к начальнику английской военно-морской разведки адмиралу Р. Холлу, посоветовавшись с морским агентом Н. А. Волковым. Так, 18 декабря (ст. ст.) 1917 он писал Дунину-Борковскому: «Надеюсь получить 15 000 фунтов стерлингов от англичан за счёт России для продолжения нашей работы, что хватает на месяц». Однако Окерлунд, видимо, забыл, что имеет дело с разведкой. Он сообщал в МГШ: «Адмиралтейство готово взять все наши полезные им организации со всем личным составом».
На это Окерлунд ответил, что без распоряжения своего руководства (т. е. Дунина-Борковского) ничего сделать не может. «Наши сведения пока передаю им», — сообщал он Дунину-Борковскому.
Очевидно, что Окерлунд действительно болел душой за созданную при его участии агентурную сеть, и деньги от МГШ ему были необходимы не для личного обогащения в это смутное время, а для того, чтобы расплатиться с агентами. Об этом свидетельствует тот факт, что из 15 тысяч фунтов (полученных от англичан) 5 тысяч он перевёл агенту «Барону» и 10 тысяч — «Гого» (предположительно Гойеру).
Дунин-Борковский полностью поддерживал позицию, занятую Окерлундом. Так, в телеграмме, отправленной им в Лондон 22 декабря 1917 г., он пишет: «Необходимо стараться сохранить дело для России. Прилагаю все усилия перевести деньги. Веймарн (Христиания) по моему приказанию перевёл Сташевскому 20 тысяч крон». Ориентируя Окерлунда о ситуации в Морском Генеральном штабе, возникшей при новом режиме, Дунин-Борковский пишет, что «работа в ОДЕ [Особом делопроизводстве] продолжается без контроля [со стороны комиссара], под моей личной ответственностью». Отвечая на вопрос Окерлунда относительно возможности использования диппочты, Дунин-Борковский предостерегает его об опасности, т. к. «вализа осматривается комиссаром. Продолжайте свою работу, несмотря на все затруднения. Считаю Ваше пребывание в Лондоне очень полезным для дела». 8/21февраля 1918 «по настоянию комиссара Генмора [Морского Генерального штаба] Раскольникова и по постановлению Морской коллегии» разведка МГШ была упразднена. По постановлению Морской коллегии, это решение объяснялось тем, что «при изменившемся политическом и социальном строе» эта разведка якобы «не может выполнять своего назначения».
15/28 февраля Окерлунд неожиданно получил из МГШ (как обычно за подписью Дунина-Борковского и начальника МГШ Беренса) указание о передаче российской морской разведки Адмиралтейству, т. е. разведке ВМФ Великобритании. Эта шифровка Дунина-Борковского начиналась так: «Я получил приказание ликвидировать все заграничные организации морской разведки. Кроме того при создавшейся обстановке никакие сведения использованы быть нами не могут, а потому и продолжение агентурной работы для России является бесцельным. Вследствие этого приказываю Вам: 1) по Вашему усмотрению и по соглашению с Адмиралтейством передать им в полное распоряжение все наши организации со всем личным составом». В пункте № 3 приказывалось: «Сообщить о происшедшей перемене Сташевскому (Стокгольм), Безкровному (Копенгаген), [несмотря на то, что Верховная коллегия ещё в 1917 г. уволила его с этой должности «за антибольшевисткую позицию»], Веймарну (Христиания), Спешневу (Амстердам), Яковлеву (Париж) и Макалинскому (Афины) и предложить желающим работу на новых условиях, а я их извещаю, что они получат дальнейшие указания от Вас».
На следующий день Дунин-Борковский отправляет в адрес Яковлева, Спешнева и др. военно-морских агентов телеграммы следующего содержания: «Дальнейшие указания по разведке будете получать от Окерлунда из Лондона». Это означало, что вся морская разведка России фактически переходила под контроль англичан, и во главе этой новой структуры ставился Окерлунд. В пункте № 5 своего приказа Дунин-Борковский, касаясь теперешнего статуса Окерлунда, дал понять, что его теперь ничто не связывает с МГШ: «Лично Вы свободны поступить по Вашему усмотрению, вследствие перевода флота на вольнонаёмные начала, увольнение от службы производится беспрепятственно».
А тем временем Окерлунд, уже как руководитель военно-морской разведки России, «упразднённой» советской властью, продолжил переговоры с разведкой Адмиралтейства. Поскольку для английского правительства уже стало очевидно, что Россия из союзника превратилась в заклятого врага, адмирал Холл договорился с Окерлундом об использовании его разведывательной организации против большевиков. Он назвал эту организацию О.К. — по первым буквам фамилии её создателя и руководителя. Причём, особый акцент делался на её внедрение в различные советские организации и получение разведывательной информации о положении в России.
В течение марта-апреля план работы этого разведывательного органа был полностью согласован и 25 апреля 1918 Холл направил английскому военно-морскому атташе в Христиании следующую телеграмму: «Для Вашего личного сведения. Прошу направлять мне непосредственно все информации, которые к Вам могут поступить диппочтой или по телеграфу, имеющие префикс О.К. или подписанные Окерлунд». Эту дату можно рассматривать как день создания разведывательной организации О.К.
В ноябре 1918 Окерлунд, оказавшийся на территории Советской России, был арестован ВЧК и предстал наряду с другими обвиняемыми по «Делу Морского генерального штаба» «перед Верховным трибуналом при Всероссийском Центральном Исполнительном комитете», который заседал 8-12 апреля 1919 г. Его обвиняли в том, что «будучи знаком по своей прежней службе со всеми деятелями Морского генерального штаба и его агентами в России и за границей, он сознательно и умышленно вошел в сношение с английскими империалистами и принял на себя агентуру в России по переправке людей, по агитации и пропаганде в России для свержения Советской власти. Пользуясь своими старыми связями и знакомствами по морскому штабу, он вовлек в организацию служащих штаба: Дунина-Борковского, Иванова, Чеховича, Абрамовича, Дерфельдена, Сыробоярского и Богданова, установил нелегальную связь через Царскосельскую радиостанцию с заграницей, собирал и переправлял через посредство их условную переписку и сведения для союзнической агентуры о положении на фронте. По приговору Верховного трибунала «по делу Морского штаба»: Р. А. Окерлунд, А. К. Абрамович и А. Д. Иванов признаны виновными в шпионаже и приговорены к расстрелу. — Тотров Ю. Х. Из истории английской разведки… — С. 20–36; Известия Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета Советов Рабочих, Крестьянских, Казачьих и Красноармейских Депутатов и Московского Совета рабочих и Красноармейских Депутатов (далее — Известия) 12 апреля 1919 г.
933
Сташевский Владимир Арсеньевич (14.01.1879, Ярославль — 30.10. 1955, Стокгольм). Капитан 1 ранга (06.12.1916).
Сын генерал-лейтенанта А. Д. Сташевского (1851–1916), военного губернатора Приморской области в 1914–1916 гг. и наказного атамана Уссурийского казачьего войска.
Окончил Морской кадетский корпус (1897–1900 гг.), Минный офицерский класс (1902–1903 гг.), основной (1908–1911 гг.) и дополнительный (1911–1912 гг.) курсы Николаевской морской академии. Владел английским, немецким, французским и шведским языками.
Служил на кораблях Черноморского флота, был на преподавательской работе: минный офицер крейсера «Капитан Сакен», преподаватель класса минеров флота, минный офицер канонерской лодки «Уралец», преподаватель минных офицерских курсов, офицер учебного отряда, флагманский минный офицер линкора «Георгий Победоносец» (1903–1908 гг.).
После окончания Николаевской морской академии был прикомандирован (26.04.1912 г.) к Морскому Генеральному штабу «для занятий» — к иностранной части МГШ и направлен со специальным разведывательным заданием в Швецию. После его успешного выполнения 17. 2. 1914 г. назначен морским агентом в Швеции, Норвегии и Дании. С 23.5. 1916 г. — в Швеции и Норвегии. Вместе со своим помощником Б. С. Бескровным (1883–1944) сумел наладить регулярное получение и передачу разведывательной информации. 12.2.1918 г. был уволен в отставку, однако до осени 1918 г. продолжал поддерживать связь с МГШ, действуя в интересах организации О.К. Вёл переписку с лейтенантом В. А. Абазой в Лондоне, возглавившим эту организацию после расстрела Окерлунда. Имел оперативный псевдоним «Буки», который в 1919 г. был принят в О.К. по аналогии с «Азбукой» В. Шульгина.
Под псевдонимом «Адмирал» в 1933 г. привлечен к разведработе для РУ штаба РККА после подачи заявления о получении советского гражданства, военным атташе СССР в Швеции А. А. Риттером («Рудольф»). Связь со Сташевским была прервана в связи арестом «Рудольфа» в марте 1938 г. органами НКВД, а восстановили ее в 1939 г, после начала 2-й мировой войны. Наиболее активная фаза работы группы Сташевского приходится на 1941–1944 гг. Связь с Центром поддерживал с помощью рации, на которой работала «Акма» (Сигне Эриксон). Был арестован шведской контрразведкой в декабре 1944 г. Во время следствия и суда вёл себя достойно, своей вины не признал, никого не выдал, своей связи с советской разведкой не раскрыл. Был приговорён к 2 годам и 10 месяцам заключения. После освобождения жил в Стокгольме.
Награжден орденами: Св. Станислава 3 ст. (1906), Св. Станислава 2 ст. (1913), Св. Анны 2 ст. (1915), Св. Владимира 4 ст. (1916). — Алексеев М.А., Колпакиди А.И., Кочик В.Я. Энциклопедия военной разведки. 1918–1945 гг. М., 2012. — С. 731–732; Тотров Ю.Х. Из истории английской разведки. «Дело Генмора» // Кортик. Флот. История. Люди. СПб., 2015. — Вып.15. — С.20–36.
934
Безкровный Борис Сергеевич (21.02.1883, СПб. — 06.1944, Льеж, Бельгия).
Капитан 2 ранга «за отличие» (06.12.1914).
Окончил Морской кадетский корпус (1902 г.), Штурманский офицерский класс (1904 г.) и офицерский класс Учебного отряда подводного плавания (1907 г.), офицер подводного плавания по первому списку Участник Русско-японской войны. Защищал Порт-Артур, сражаясь на крейсере «Боярин», затем на миноносце «Беспощадный» и канонерской лодке «Гиляк». Находился в японском плену (1905–1906 гг.). Командир подводными лодками «Судак» (1907–1910 гг.) и «Аллигатор» (1910–1912 гг.). С 4.10.1912 г. прикомандирован к МГШ «для занятий». С 1914 г. помощник морского агента в Швеции, Норвегии и Дании. С 23.05.1916 г. морской агент в Дании.
В связи с отказом признать советскую власть, был уволен с должности и перешёл на службу к англичанам по линии организации О.К.
В июне-июле 1918 г. под псевдонимом Васильев работал в Мурманске, с августа 1918 г. по январь 1919 г. — в Архангельске (уже как Безкровный). Назначенный генералом Пулом начальником одного из отделов его штаба, поддерживал периодический контакт с местными руководителями английской и французской контрразведки Маклареном и де-Люберсаком. В ноябре1918 г., вероятно в связи с арестом Окерлунда, выезжал в Христианию. В феврале 1919 г. вместе с Веймарном был вызван в Лондон «для выяснения существенных вопросов работы на Севере». Пробыл там до июня. В отсутствие Абазы периодически исполнял в Лондоне обязанности руководителя представительства О.К. Среди друзей и коллег был известен как «Чичи», в переписке О.К. имел оперативный псевдоним «Ферт». После окончания Гражданской войны в России и ликвидации организации О.К. переехал в Бельгию, где окончил университет и получил диплом инженера.
С началом Великой Отечественной войны хотел вернуться в СССР, чтобы сражаться с немцами, но не смог оставить семью. Участник Сопротивления. Умер в июне 1944 в г. Льеже, где и похоронен рядом с «местом упокоения» советского солдата (судя по всему, на военном кладбище Робермон, где захоронены советские военнослужащие и военнопленные, умершие в местном лагере). Дочери Безкровного обеспечивали связь подполья с русскими военнопленными вблизи г. Льежа.
В 1990 г. старшая дочь Б. С. Безкровного передала награды и памятные вещи отца (подарок экипажа подводной лодки «Судак» — именной серебряный подстаканник, а также фарфоровую вазу с изображением линейного корабля «Император Павел I») военному, военно-воздушному морскому атташе при Посольстве СССР в Мексике капитану 1 ранга С. В. Бушуеву для Центрального Военно-морского музея в Ленинграде.
Награжден орденами: Св. Станислава 3 ст. с мечами и бантом (20.12.1904); Св. Станислава 2 ст. с мечами (19.03.1907); Св. Владимира 4 ст. (22.03.1915); Св. Анны 4 ст. «за храбрость» (1904); Св. Анны 3 ст. с мечами и бантом (12.12.1905); Св. Анны 2 ст. с мечами (10.04.1915).
Тотров Ю. Х. Из истории английской разведки… — Вып. 15. — С.20–36; Белозер В. Н. … Приложения к диссертации. С.32–33.
935
РГАВМФ. Ф. 418. Оп. 2. Д. 38. Л. 16 об.
936
Алексеев Михаил. Военная разведка России. Первая мировая война. — Кн. III. — Ч. II. — М., 2001. — С. 41.
937
РГАВМФ. Ф. 418, оп. 2, д. 69, л. 38–39.
938
Петров В.А. Морская агентурная разведка на Балтийском театре накануне и в годы Первой мировой войны // Гангут. — 1999. — № 19. — С. 103.
939
РГАВМФ. Ф. 418. Оп. 2. Д. 69. Л. 58–59.
940
Тайны Русско-японской войны. — М.,1993. — С. 179–229.
941
Толковый словарь русского языка. Т. I–IV. / Гл. ред. Б. М. Волин, Д. Н. Ушаков; Сост. В. В. Виноградов, Г. О. Винокур, Б. А. Ларин, С. И. Ожегов, Б. В. Томашевский, Д. Н. Ушаков / Под ред. Д. Н. Ушакова. — М., 1940. — Т. IV — Стб. 548.
942
Там же.
943
Рябиков П.Ф. Разведывательная служба в мирное и военное время… Ч. I. — С. 176.
944
Там же.
945
Рябиков П.Ф. Разведывательная служба в мирное и военное время… Ч. II. — С. 303.
946
Там же. Ч. I. — С. 177.
947
Там же. Ч. II. — С. 352–353.
948
РГВА. Ф. 37967. Оп. 9. Д. 46. Л. 76–81.
949
Толковый словарь русского языка… / Под ред. Д. Н. Ушакова. — Т. IV. — Стб. 710–711.
950
В августе 1917 г. полковник П. А. Игнатьев сформулировал «задачи, преследовавшиеся начальником русского отдела Союзнического бюро в Париже:
1) Возможно полная, согласно имевшихся в руках средств, военная разведка противника на всех фронтах, соприкасавшихся с русской армией.
2) Возможно полная разведка экономического положения противника и тесно связанных с нею вопросов по контрабандному снабжению противника через нейтральные страны.
3) Возможно полное освещение внутреннего положения и политических тенденций противника и отдельных национальностей, как то: Польши, Украины и т. д.
4) Изучение вопросов по контрразведке по сведениям, получавшимся от союзников, и в последнее время развитие своей контрразведывательной сети». Российский государственный военный архив (далее — РГВА). Ф.37967. Оп. 9. Д. 46. Л. 126.
951
Гартинг Аркадий Михайлович (настоящее имя — Авраам Мойшевич Геккельман, псевд. Абрам Ландезен) (20 октября1861–?) — крупный деятель российского политического сыска (первоначально — участник революционного движения), действительный статский советник. После увольнения в отставку проживал за границей как частное лицо.
952
РГВА. Ф.37967. Оп. 9. Д. 46. Л. 150.
953
Там же.
954
Там же. Л. 149 об.
955
Алексеев Михаил. Военная разведка России… — Кн. III. — Ч. II. — С. 244.
956
Там же. С. 81.
957
Там же. С. 244.
958
РГВА. Ф. 37967. Оп. 9. Д. 46. Л. 147.
959
Там же. С. 497.
960
РГВА. Ф. 37967. Оп. 2. Д. 86. Л. 6.
961
Там же. Л. 82.
962
РГВА. Ф. 37967. Оп. 2. Д. 98. Л. 242.
963
РГВА. Ф. 37967. Оп. 2. Д. 86. Л. 44–44 об.
964
Die Weltkriegs-Spionage. — Mьnchen. 1931. —S. 245–246.
За годы войны только на территории Германии «за преступления против законов о военной и государственной измене» был осужден 401 человек. Среди них было 225 немцев, в том числе 67 эльзас-лотарингцев, 46 французов, 31 голландец, 25 швейцарцев, 22 русских, 20 бельгийцев, 13 люксембуржцев, 5 датчан, 4 австро-венгра, по 3 англичанина, итальянца, шведа и 1 перуанец.
Германской контрразведке удалось вскрыть деятельность работавших на разведку Франции 175 агентов, Англии — 59, России — 55, Бельгии — 21 и Италии — 2. В 14 случаях арестованные агенты работали, как выяснилось в ходе допросов, на несколько спецслужб одновременно.
Общее число осужденных было значительно больше. Так, только осужденных за шпионаж, арестованных на территории Бельгии, достигло к началу 1917 г. 507 человек. Общее число арестованных измерялось тысячами. — Николаи Вальтер. Тайные силы. Интернациональный шпионаж и борьба с ним во время войны и в настоящее время. — М., 1925. — С. 97, 119.
965
РГВА. Ф. 37967. Оп. 2. Д. 105. Л. 92.
966
РГВА. Ф. 37967. Оп. 9. Д. 46. Л. 134.
967
Звонарев К.К. Агентурная разведка. Т.1. Агентурная разведка всех видов до и во время войны 1914–1918. — М., 1929. — С. 176.
968
РГВА. Ф. 37967. Оп. 2. Д. 98. Л. 274.
969
Там же. Л. 276.
970
Там же. Л. 304.
971
РГВА. Ф. 37967. Оп. 2. Д. 46. Л. 76–81.
972
Там же.
973
Там же. Л. 76 об.
974
Общее заключение комиссии «о работе названного бюро за отмеченный срок» было «неудовлетворительным». Тем не менее, «Комиссия не могла не посчитаться с фактом чрезвычайной сложности организации агентурной разведки в нейтральных странах». Она полагала, что «затраченные уже суммы, а равно самый труд, положенный на организацию дела не должны пропадать даром», в связи с чем Комиссия пришла к выводу, что «русское разведывательное бюро в Париже желательно сохранить при условии некоторой его реорганизации, а именно:
1) Руководящий принцип его деятельности должен быть видоизменен в том смысле, чтобы в дальнейшем агентурные сведения, поступающие с мест, подлежали известному коррективу, вытекающему из обстановки, из данных уже имеющихся в наличности.
2) В этих же целях в штат бюро необходимо ввести должность начальника разведывательного бюро из числа офицеров, могущих по своим знаниям и опыту заниматься специально сличением получаемых сведений с обширным проверочным материалом [здесь и далее курсив авт. — М.А.], могущим быть собранным в его распоряжение и им затем постоянно возобновляемым.
Подобная реорганизация требует теснейшей связи разведывательного бюро с органами, ведающими общими оперативными работами, а равно обладающими всей совокупностью наличных данных об обстановке, группировке сил противника и т. д., каковое слияние достигается подчинением этого бюро военному Представителю Временного правительства при французских армиях». — РГВА. Ф. 37967. Оп. 2. Д. 46. Л. 82.
975
Рябиков П Ф. Разведывательная служба в мирное и военное время… Ч. I. —С. 224–226.
976
Там же.
977
РГВА. Ф. 37967. Оп. 2. Д. 99. Л. 82.
978
Там же. Л.77.
979
Рябиков П Ф. Разведывательная служба в мирное и военное время… Ч. I. —С. 226.
980
Там же. С.228.
981
Там же. С. 247–249.
982
Алексеев Михаил. Военная разведка России… — Кн. III. — Ч. II. — С. 95.
983
Там же.
984
Рябиков П.Ф. Разведывательная служба в мирное и военное время… Ч. I. — . С. 250.
985
Там же. С. 274–276.
986
Там же. С. 282–286.
987
Там же. С. 288.
988
Там же. С. 233–234.
989
Там же. С. 231.
990
Белозер В.Н. Указ. соч. Приложение 35. С.138.
991
Полное собрание законов Российской империи. Собрание третье. –1912. Т. XXXII. Отд. I. — Петроград, 1915. — № 36949. — С. 338.
992
Там же.
993
Там же. С. 334.
994
Там же. С. 339
995
Там же. С. 340.
996
Там же. С. 340, 343.
997
Там же. С. 339.
998
Там же. С. 345.
999
СлРЯ. — М., 1983. — Вып. 10. — С. 17.
1000
CлРЯ. — М., 1980. — Вып. 7. — С. 10.
1001
Донские казачьи полки в 1812–1814 гг. сохранили тактику действий легкой конницы кочевых народов. Наиболее часто применялся такой тактический прием, как «лава» — атака рассыпным строем. «Лава» — подвижный, бесформенный, не поддающейся никакой регламентации или уставным правилам строй. Это был излюбленный боевой порядок казачьей кавалерии, изобретенный самими казаками, который наиболее соответствовал их природным качествам — сметливости, ловкости, наблюдательности, способности действовать в одиночку.
1002
Строевой кавалерийский устав. Часть II. Взвод. Эскадрон. Полк. Высшие соединения. Ч. III. Бой. Высочайше утвержден 12-го февраля 1912 г. Исправлен по 1 февраля 1917 г. — Изд. Товарищества В. А. Березовского. Комиссионер Военно-Учебных заведений. — Петроград, Колокольная 14. 1917 г. — С. 259.
1003
Там же. С. 260.
1004
Там же. С. 261
1005
Шапошников Б.М. Воспоминания. Военно-научные труды. — М., 1982. —С. 353.
1006
Фридрих фон Бернгарди (нем. Friedrich von Bernhardi, 22 ноября1849, СПб. –11 декабря 1930, Куннерсдорф) — германский генерал от кавалерии, военный писатель и историк.
1007
Шапошников Б.М. Конница (Кавалерийские очерки). Изд. 2-е. — М., 1923. —С. 240.
1008
Военная мысль и революция [журнал]. 1924. Март. — С. 79.
1009
Полное собрание законов Российской империи (ПСЗРИ). Собрание третье. — СПб., 1912. — Т. XXXII. Отд. I. — С.345.
1010
Рябиков П.Ф. Разведывательная служба в мирное и в военное время… Ч. II. — С. 310–311.
1011
Там же. — С. 306.
1012
Там же. С. 305–306.
1013
Там же. С. 303.
1014
Там же. С. 307–308.
1015
На вооружение русских самокатных частей вначале был принят велосипед системы Жерара — складной французский велосипед образца 1890-х, популярный в свое время. К началу Первой мировой войны он оказался устаревшим и был заменен русским образцом заводов Дунга и Лейтнера — одним из лучших в своем классе.
1016
ПСЗРИ. Т. XXXII. — С.345.
1017
Рябиков П.Ф. Разведывательная служба в мирное и военное время… Ч. II. — С. 340.
1018
Там же. С. 340–341.
1019
Там же. С. 348.
1020
Там же. С. 337–340.
1021
Там же. С. 344–345.
1022
«На основании всей этой работы выяснилось, что неприятельские позиции были чрезвычайно сильно укреплены. По всему фронту они состояли не менее как из трех укрепленных полос в расстоянии друг от друга приблизительно от 3 до 5 верст. В свою очередь, каждая полоса состояла из нескольких линий окопов, не менее трех, и в расстоянии одна от другой от 150 до 300 шагов, в зависимости от конфигурации местности. Все окопы были полного профиля, выше роста человека, и везде в изобилии были построены тяжелые блиндажи, убежища, лисьи норы, гнезда для пулеметов, бойницы, козырьки и целая система многочисленных ходов сообщения для связи с тылом. Окопы были сооружены с таким расчетом, чтобы подступы к позициям обстреливались перекрестным ружейным и пулеметным огнем». — Брусилов А. А. Воспоминания. — М., 1963. — С. 219. Именем Брусилова названа одна из разработанных им военных операций в ходе Первой мировой войны, — Брусиловский прорыв. 22 мая 1916 г. после массированного артиллерийского удара русские войска двинулись в наступление и в ряде мест сразу прорвали австрийские позиции. «На основании общей разведки, по совокупности всех собранных данных» была применена неизвестная ранее форма прорыва позиционного фронта, заключавшаяся в одновременном наступлении всех армий. 25 мая русские войска заняли Луцк, 5 июня овладели Черновцами. Фронт был прорван на протяжении 340 км, глубина прорыва доходила до 120 км. В этих боях австрийцы понесли тяжелые потери — около 1,5 млн. убитыми, ранеными и пленными. Брусиловский прорыв поставил Австро-Венгрию на грань военной и политической катастрофы. Чтобы спасти австрийский фронт от полного развала, Германия перебросила с запада большие силы, остановив наступление у Вердена. Однако успех Юго-Западного фронта не дал решающих стратегических результатов, так как не был поддержан наступательными операциями других фронтов. И после подхода крупных резервов противника война здесь вновь приобрела позиционный характер.
1023
Эпизоды из боевых действий русской авиации 1914–1917 гг. // Красный архив. — 1939. — Т. 5(96). — С. 131.
1024
Алексеев Михаил. Военная разведка России… Кн. III. — Ч. II. — С. 104–105.
1025
Рябиков П.Ф. Разведывательная служба в мирное и военное время… Ч. II. — С. 304.
1026
Там же. С. 311–312.
1027
Там же. С. 324–325.
1028
Там же. С.330.
1029
Там же. С. 333–335.
1030
Там же. — С. 337.
1031
Там же. С. 335–336.
1032
Там же. С. 336–337.
1033
Радиоразведка в период Первой мировой войны // Очерки из истории радиоразведки. На правах рукописи. — М., 1993. — С. 3.
1034
В армейских и фронтовых радиодивизионах связи для перехвата немецких радиограмм было выделено по две приемные станции, полностью освобожденные от связных функций. Одновременно стали проводиться испытания по использованию радиокомпасных станций системы Баженова, которые имели антенну в виде веера горизонтальных лучей, включенных на вход приемника через коммутатор. Переключая антенны, оператор по лучшей слышимости определял направление на работающую радиостанцию. В 1915 г. в русской армии появились полевые радиопеленгаторы с вращающейся рамочной антенной. С 1916 г., помимо радиокомпасных, стали создаваться пеленгаторные станции. И те, и другие предназначались для выполнения функций перехвата и пеленгования. — См. подробнее Алексеев Михаил. Военная разведка России… Кн. III. — Ч. II. — С. 120–129.
1035
Ренгартен Иван Иванович (Марквот-Кондэ-Ренгартен) (19 октября 1883 г., Новгородская губерния — 14 января 1920 г., Петроград), русский морской офицер, капитан 1-го ранга (28.07.1917 г.). Из дворян Ковенской губернии.
Окончил Морской корпус 9-м по успеваемости (28 января 1904 г.). Произведён в мичманы с зачислением в Квантунский флотский экипаж.
Вахтенный офицер эскадренного броненосца «Полтава», командир 152-мм орудийной башни № 3 (9 февраля — 22 ноября 1904 г.). Участвовал в обороне крепости Порт-Артур в 1904–1905 гг. Командовал паровым катером во время отражения атаки японских брандеров 14 марта 1904 г.
Ранен пулей в правый локоть и осколком в правый висок 9 августа 1904 г.
После сдачи Порт-Артура взят в плен. За попытку побега приговорен к 5 годам тюрьмы в г. Такаматсу (27 июня — 6 октября 1905 г.). Вернулся из плена 21 января 1906 г. Служил в 15-м флотском экипаже Балтийского флота (11 сентября 1906 г. — 9 сентября 1907 г.). Лейтенант в Учебном минном отряде с 1 января 1906 г. Окончил Офицерский минный класс в 1907 г. Минный офицер 2-го разряда транспорта «Николаев» (1907–1909 гг.). Помощник преподавателя Минного офицерского класса и учитель Минного класса в 1909–1910 гг. Минный офицер 1-го разряда с 1910 г. преподавал в Минной школе с 16 октября 1910 г. Преподаватель Минного офицерского класса с 9 мая 1911 г.
И. д. 2-го флагманского минного офицера штаба командующего флотом Балтийского моря, радиотелеграфный офицер с 12 апреля 1912 г.
Создатель первого берегового радиопеленгатора в русском флоте (1912).
Старший лейтенант с 14 апреля 1913 г. В сентябре 1914 г. установил на транспорте «Кама» две радиопеленгаторные станции, пеленговавшие цели с точностью до румба. Капитан 2 ранга с 6 июля 1915 г. Начальник комиссии по изучению обстоятельств прорыва германских эсминцев к Балтийскому порту (ноябрь 1916 г.). Помощник флаг-капитана по оперативной части и начальник разведывательного отделения штаба командующего флотом Балтийского моря с 14 января 1917 г. Флаг-капитан по оперативной части штаба командующего флотом Балтийского моря с 10 марта 1917 г. Капитан 1 ранга с 28 июля 1917 г. Уволен в отставку 30 апреля 1918 г. Преподавал в Морской академии на кафедрах истории морской войны и службы Генерального штаба. Редактор оперативного отдела Морской исторической комиссии (1918–1920 гг.). Специалист по художественной графике. Умер от сыпного тифа, которым заразился в вагоне Николаевской ж. д., возвращаясь из командировки 14 января 1920 г.
Сочинения: Воспоминания порт-артурца / лейтенант И. И. Ренгартен. — СПб., издание Комиссии по заведыванию капиталом имени графа С. А. Строганова, 1910. — 256 с. Книга удостоена премии имени графа С. А. Строганова. Автор «Очерков по тактике минного дела», учебника «Радиотелеграфное дело», рукописей для курсов военно-морского отдела Академии, истории войны на Балтийском театре. Автор иллюстраций «Морской транспорт всех времен и народов» в журнале «Балтийский морской транспорт», эскизов к финскому народному эпосу «Калевала».
Отличия: Ордена Святой Анны 4-й ст. (26.03.1904 г.); святого Станислава 3-й ст. с мечами и бантом (28.08.1904 г.); святого Станислава 2-й ст. с мечами (20.12.1904 г.); святого Владимира 4-й ст. с мечами и бантом (12.12.1906 г.); святой Анны 2-й ст. с мечами (05.01.1915 г.). — https://ru.wikipedia.org/wiki/Ренгартен, Иван Иванович (капитан1-го ранга); Партала М. А. Радиоразведка Балтийского флота в Первую мировую войну (к истории создания) // Материалы шестой ежегодной международной научной конференции. — СПб., 2005. — С. 134–141.
1036
Партала М.А. Радиоразведка Балтийского флота… — С. 134–138.
1037
Алексеев Михаил. Военная разведка России… Кн. III. — Ч. II. — С. 382–383.
1038
Там же.
1039
Даль В. И. — Т.2. — С.247.
1040
Ленин В.И. Полное собрание сочинений. Изд. 5-е. — М., 1968. — Т. 22. — С. 176–185.
1041
РГВА. Ф.37967. Оп.8. Д.28. Л.81.
1042
Там же. — Л.141.
1043
Там же. — Л.194.
1044
«У Вас продается славянский шкаф?» — «Шкаф продан, могу предложить никелированную кровать с тумбочкой». Пароль и отзыв, которыми обмениваются герои фильма «Подвиг разведчика» (1947 г.).
1045
Степанов В.М. Адресовано в Москву. — М., 1987. — С. 8.
1046
Российский целлариус, или Этимологической российской лексикон… — С. 608.
1047
Толковый словарь русского языка под ред. Д. Н. Ушакова. — М., 1940. — Т. 4. — Столбец 1452.
1048
Ленин В.И. Указ. соч. — C.468–469.
1049
РГВА. Ф.37967. Оп.11. Д.35. Л.18.
1050
Там же. Оп.8. Д.54. Л.10.
1051
Там же. Оп. 11. Д.95. Л.49.
1052
Там же. Д.17. Л.54.
1053
Сл. СРЛЯ. — М.;Л., 1962. — Т. 13. — С. 586.
1054
РГВА. Ф.37967. Оп.8. Д.28. Л.1–5.
1055
Сл. СРЛЯ. — М.;Л., 1963. — Т. 14. — С. 406.
1056
Житие св. Савы освященного, составленное св. Кириллом Скифопольским в древнерусском переводе. Изд. И. Помяловского. — СПб., 1890. —С. 97.
1057
РГВА. Ф.37967. Оп.11. Д.5. Л.15.
1058
Мюллер В.К. Полный англо-русский русско-английский словарь. 300 000 слов и выражений. М., 2013. С.457.
 Вернуться к просмотру книги
|
Читать книгу « Лексика русской разведки. История разведки в терминах »
Биография автора - Михаил Алексеев
© 2020 LoveRead.ec - электронная библиотека в которой можно
читать онлайн книги бесплатно
.
Все материалы взяты из открытых источников и представлены исключительно в ознакомительных целях.
Все права на книгу Лексика русской разведки. История разведки в терминах
принадлежат автору Михаил Алексеев и издательствам.