Примечания книги: Власть научного знания - читать онлайн, бесплатно. Автор: Райнер Грундманн, Нико Штер

1

Заревитц и Нельсон (Sarewitz & Nelson, 2008) сравнивают успехи программ по вакцинации и педагогических программ. Они приходят к выводу, что в случае вакцинаций очевиден успех, в основе которого лежит некое функционирующее техническое зерно, тогда как в вопросах воспитания такого зерна нет.

2

Что касается успешного применения всех этих теорий, то здесь Крото приводит следующие примеры: высадка на Луну (Ньютон); электричество, радио и телевидение (Максвелл); расщепление атома и управляемые спутники (Эйнштейн); силиконовые чипы и синтез лекарств (Менделеев); лазер и DVD (квантовая механика); борьба с опасными для жизни заболеваниями (Дарвин).

3

Мы осознаем, что эта терминология нуждается в объяснении. В теории науки до Поппера под «инструменталистской позицией» понималась точка зрения епископа и философа Джорджа Беркли, согласно которой научные теории могут функционировать на практике, т. е. могут быть инструментальными, однако это совершенно не обязательно делает их истинными. На заре эпохи модерна многие считали кощунством употребление понятия истины за пределами церковной схоластики. Однако именно эти точка зрения утвердилась среди практикующих ученых, которые предпочли решение философских проблем предоставить философам. Поппер (Popper, 1956), как известно, не принимал эту точку зрения, утверждая, что наука в ней уподобляется «ремеслу водопроводчика». Согласно Попперу, наука ни при каких условиях не должна отказываться от понятия истины. В связи с этим понятие «инструментализм» мы используем в значении связи между теорией и (успешным) применением, как она выражена, в частности, в цитате Крото.

4

Эта модель включает в себя также технологические применения результатов научного исследования. Годин (Godin, 2006) утверждает, что «линейная модель» представляет собой стилизованный артефакт, сложившийся в результате различных институциональных практик отчетности перед правительством США и статистических определений ОЭСР. Впрочем, то, что является общепринятой практикой, нельзя объяснить влиянием отдельных исторических личностей, например, президента Буша (1945).

5

Основатель Венского кружка Отто Нойрат выразил это в емкой формуле: «Метафизика разделяет; наука объединяет» (цит. по: Cartwright et al., 1996: 179).

6

Впоследствии модель двух сообществ была заменена политико-сетевыми подходами (Heclo, 1978; March & Rhodos, 1992) и концепцией дискурс-коалиций

(Hajer, 1995; Gottweis, 1998). В этих подходах на первый план выходит тесный обмен информацией между акторами из различных подсистем (представителями экономики, науки, управления и общественности). Все они участвуют в публичном дискурсе, а иногда также в менее публичных сетях с тем, чтобы повлиять на политические решения, и при этом противостоят другим группам акторов, отстаивающим другие интересы, ценности и политические цели.

7

Не вдаваясь в детали и границы его типологии, скажем лишь, что он несколько наивно принимает попперовское представление о том, что ученые отклоняют теоретическую модель в том случае, если ей не соответствуют эмпирические данные (Hernes, 2008: 262),

8

Сам Гормли указывает на границы консенсуса среди ученых в связи с проблемой контроля вооружений. В этом случае важны группы, объединенные общим интересом, поскольку «они хорошо организованы, обеспечены финансово и готовы стоять до конца» (перевод наш – Р. Г., Н. Ш.).

9

Согласно Веберу, бюрократии не просто собирают знания, но и пытаются это знание защитить от нападок «аутсайдоров» и используют его в инструментальных целях. Поскольку политические лидеры все чаще оказываются «дилетантами», контроль за экспертами становится задачей других экспертов. Правитель «контролирует одного специалиста при помощи других» (Weber, [1922] 1972: 574). Кто контролирует бюрократический аппарат управления и господствует над ним? Вебер (Weber, [1922] 1972: 128) считает контроль со стороны неспециалиста возможным лишь до известной степени, так как в целом «профессиональный тайный советник в должности министра, как правило, в долгосрочной перспективе превосходит […] неспециалиста в осуществлении своей воли».

10

Говоря о научно-консалтинговых учреждениях, они предлагают два сценария: (1) сверхкритическая политическая среда, в которой ученый и политики разобщены. В результате споры и технические дебаты не прекращаются никогда. (2) Докритическая политическая среда, в которой результаты исследований используются для оправдания существующих политических опций.

11

Макс Вебер был одним из первых, кто обратил внимание на роль технических экспертов в процессе принятия политических решений. В «Хозяйстве и обществе» он пишет о «легально рациональном авторитете бюрократического аппарата» и о высоком статусе технического знания. Бюрократии не только накапливают знания, но и пытаются защитить это знание от «аутсайдеров» (ср. Weber, [1922] 1972: 990–993) и стремятся избежать публичного обсуждения используемых ими техник, в то время как люди, несущие политическую ответственность, постепенно превращаются в «дилетантов». Управлять экспертами и держать их под контролем могут только другие эксперты (Weber, [1922] 1972: 994). Но кто контролирует административный аппарат? Вебер полагает, что со стороны неспециалистов подобный контроль возможен только до известной степени. В целом профессиональные чиновники умеют лучше отстаивать свою позицию, чем их номинальный начальник – министр, не являющийся специалистом (Weber [1922] 1972: 338).

12

Мы не утверждаем, что такое определение применимо только к знанию. В социальном контексте когнитивные содержания не обладают монополией в отношении способности человека к действию. Схожую функцию могут выполнять социальные нормы, потребности или тенденции (см. Loyal & Barnes, 2001).

13

Изначально слово «власть» («die Macht») обозначает способность, а одним из основополагающих определений способности является возможность проведения различия. В этом значении, а не в том, в котором власть обычно рассматривается в контексте социальных отношений, а именно как реализованная власть над чем– или кем-либо, определение власти как способности соотносится с определением знания как осуществления (cp. Dryberg, 1997: 88–89).

14

На основе допущения о том, что знание есть способность действовать, можно выделить несколько форм знаний в зависимости от того, какие именно способности к действию в них воплощены. Примером подобного функционального различения форм знания может служить предложенное Лиотаром (Lyotard [1979] 1983: 6) различение «знания как инвестиции» и «знания как платежа», по аналогии с финансовыми затратами на инвестиции и непосредственное потребление.

15

Проведенный Никласом Луманом (Luhmann 1992: 136) анализ условий принятия решений допускает еще более широкое применение знаний: «Принятие решений возможно только тогда и только в той мере, когда и в какой мере отсутствует определенность в отношении дальнейших событий». Учитывая, что будущее в высшей мере неопределенно, знания в процессе принятия решений применяются во многих социальных контекстах, включая и те, которые, как правило, подразумевают исключительно рутину и привычное поведение.

16

С точки зрения интеракционистов, все организации и социальные структуры представляют собой «договорные порядки» («negotiated orders») (Strauss et al., 1964: 1978). Это, однако, не означает, что всякий аспект социальной реальности той или иной организации постоянно или же с точки зрения определенных ее членов может быть определен по-новому. В действительности это касается лишь определенных и, по всей вероятности, узко ограниченных взаимосвязей, и в отношении этих контингентных условий действия знание может быть мобилизовано в форме планирования коллективных целей.

17

Хайек прославляет децентрализацию, подчеркивает значение локального знания (knowledge in place) для действия и системы ценообразования, которая транслирует информацию и подводит к решению вопроса об условиях координации ситуативных действий. Кроме того, Хайек (Hayek [1945] 1976: 82) обращает внимание на то, что экономические проблемы всегда «возникают только в результате тех или иных изменений. Пока все остается так, как есть, или, по крайней мере, развивается не иначе, чем ожидалось, не возникает новых проблем, требующих решения, а также не встает вопрос о необходимости нового плана действий».

18

В одном из недавних экономических исследований был предпринята попытка представить знание в количественном выражении и интегрировать его в экономические теории. В некоторых аспектах этого исследования обнаруживается сходство с нашим определением знания как способности действовать: «Я определяю знание как возможное наблюдаемое поведение, как способность человека или группы людей предпринимать действия, результат которых – предсказуемое изменение материальных объектов» (Howitt, [1996] 1998: 99). Даже если не принимать во внимание тяжеловесную формулировку этого определения, ограничение понятия «знание» материальными объектами – это уже шаг назад и возвращение к концепции «черного ящика», оперирующей понятиями «процедура» и «наблюдаемое поведение». В конечном итоге Хауит все же склоняется к отождествлению знания с действием.

19

Примечание относительно терминологии: для описания этих ролей мы используем понятия «эксперт», «консультант» и «политический предприниматель». Эти понятия не являются синонимами, а отсылают к разным аспектам одной и той же роли, охватывая широкий диапазон, начиная от более пассивной роли эксперта и заканчивая более активной ролью «провидца».

20

Дональд Уинч (Winch 1989) и другие аналитики неоднократно подчеркивали, что в данном контексте важно различать идеи, выдвинутые и поддержанные самим Кейнсом, и идеи его последователей.

21

Йозеф Шумпетер (Schumpeter, 1949: 356) утверждает, что то, что сам он называет «идеологическим элементом» в теории Кейнса, придало дополнительный импульс его идеям, поскольку без них невозможны «новые пути» в науке, а также объясняет их притягательность во времена Кейнса. Идеологические компоненты его учения Шумпетер описывает как «видение разлагающегося капитализма, который является причиной упадка целого ряда потенциальных характеристик современного общества».

22

Деятелей профсоюзного движения привлекали и, несомненно, привлекают до сих пор теории отставания общественного потребления от общественного производства, поскольку они могут служить убедительным аргументом в борьбе за повышение зарплат, создавая при этом видимость личной незаинтересованности. Однако делать отсюда смелый вывод, как делает его О'Коннор (O'Connor, 1984: 202), о том, что кейнсианская теория, по крайней мере, отчасти есть «непреднамеренный результат борьбы рабочего класса», а значит, не только «доктрина, обосновывающая его требования», мы считаем преувеличением.

23

См. письма Кейнса, а также примечания редактора Дональда Моггриджа к ним в: Keynes [1973] 1981: 172, 243, 337. Моггридж указывает еще на два «внешних» повода, которые, возможно, побудили Кейнса приступить к написанию «Общей теории»: это, с одной стороны, то, как его «Трактат о деньгах» был воспринят в научной сфере, и дискуссии, посвященные тому же трактату, в так называемом «кембриджском кружке», куда входили преимущественно молодые экономисты (cp. Keynes, [1973] 1987: 338–343).

24

Теперь в центре внимания экономической теории оказываются не только «те ситуации, где по сути нет необходимости в теоретической ориентации, поскольку система автоматически функционирует бесперебойно» (Lowe, 1965: 98).

25

Разумеется, не все профессиональные экономисты разделяют точку зрения, согласно которой теория Кейнса знаменует собой решительный разрыв со старой экономической теорией. Кто-то считает, что этот разрыв был недостаточно решительным (например, Brothwell, 1988), а кто-то не видит в нем достаточной интеллектуальной новизны, которая бы позволила назвать Кейнса революционером.

26

посылок и воплощения теоретической инновации и фантазии. Говоря о Кейнсе, Питер Холл (Hall, 1989: 365) (вполне в духе Шёна) отмечает, что «новые идеи особенно влиятельны […] в том случае, если они меняют основополагающие категории, сквозь которые мы наблюдаем реальность, а после Кейнса мир экономики уже никогда не был таким же, как прежде».

27

Доходы и потери Кейнса от спекуляций на рынке акций были огромны. В 1927 году его состояние оценивалось примерно в 44.000 фунтов стерлингов (около одного миллиона в пересчете на цены 1992 года). К концу 1929 года его состояние уменьшилось до 7.815 £ (почти 180.000 £ в пересчете на цены 1992 года). В середине 1930-х годов оно снова многократно увеличилось, а доходы Кейнса во много раз превзошли средний показатель прибыль на Уолл-стрит. У Скидельского (Skidelsky, 1992: 524) мы читаем: «До 1936 года чистая стоимость его имущества перевалила за 500.000 фунтов, что соответствует примерно тринадцати миллионам, с учетом нынешних цен. Его капитал увеличился более чем в двадцать раз, и это в то время, когда курсы акций на Уолл-стрит увеличились всего в три раза, а в Лондоне оставались практически неизменными».

28

Такая интерпретация и акцент на нерациональных составляющих экономических решений в теории Кейнса привели к тому, что его работу стали критиковать как «слишком социологическую» (см., например, Brunner & Meltzer, 1977)

29

Классическое изложение этих различий см. в: Hicks, 1937.

30

Ранние высказывания самого Кейнса ([1930] 1975), по крайней мере, отчасти, как, например, в его «Трактате о деньгах», перекликаются с традиционными подходами к этому вопросу: «Акт сбережения со стороны физического лица может вести либо к увеличению инвестиций, либо к увеличению потребления со стороны остальных членов данного сообщества».

31

Кейнс Дж. М. Общая теория занятости, процента и денег. М.: Эксмо, 2007. С. 132.

32

Так, например, Вагнер (Wagner, 1990: 301) обращает внимание на то, что теоретическое понимание, побудившее элиту в континентальной Европе конца 1920-1930-х годов к более масштабному вмешательству в экономику после мирового экономического кризиса, восходило к работам «старых противников либеральной теории времен “социального вопроса” и зарождения социального государства […]. Теоретической основой программ кредитования расходов и общественных работ в континентальной Европе не было учение Кейнса». Впрочем, после войны оно стало теоретической основой политических мер в экономике.

33

В авторизированной версии основных изречений Кейнса по актуальным вопросам экономической политики, впервые изданной в 1931 году под названием «Эссе об убеждениях» («Essays in Persuasion») (Keynes, [1931] 1963), представленная в сокращенном виде статья, на которую мы здесь ссылаемся, еще носит программное название «Политика экспансии», тогда как полный текст в общем собрании сочинений был опубликовал под заголовком «Может ли Ллойд Джордж сделать это?» (ср. Keynes, [1929] 1984b). В этой версии Кейнс несколько расширил текст, а при составлении сборника «Эссе об убеждениях» отказался от добавленных пассажей.

34

В статье 1926-го года «Конец laissez-faire» (Keynes, [1926] 1984: 292), а также в «Трактате о деньгах» Кейнс высказывается в пользу конкретных монетарных мер по борьбе с безработицей в Великобритании, называя в первую очередь гибкую процентную политику центрального банка. Соединенным Штатам в конце 1920-х годов он также рекомендует снизить ставки центрального банка.

35

Примечательно, что по отношению к евреям в кругу знакомых Кейнса применялись негативные стереотипы. Скидельски полагает, что стереопитизация со стороны самого Кейнса имела место не на обыденном, а на философском уровне (Skidelsky, 1992: 239). Как и Зомбарт, он видел в евреях воплощение «духа» капитализма, что в его понимании означало абстрактную «любовь к деньгам».

36

Кейнс Дж. М. Экономические возможности наших внуков / Пер. с англ. Д. Шестакова // Вопросы экономики. № 6. 2009. С. 65.

37

В этой брошюре 1929 года Кейнс объяснил феномен, впоследствии получивший название «эффект мультипликатора»: первые государственные расходы влекут за собой повышение фактической покупательской способности и, следовательно, имеют кумулятивный эффект.

38

Обсуждение гораздо более богатой истории и проблем реализации кейнсианской экономической политики в послевоенный период в ФРГ, США и Соединенном королевстве см. в: Spahn, 1976.

39

Встречу Кейнса с Брюнингом, скорее всего, организовал давний друг Кейнса и советник Брюнинга Карл Мельхиор (ср. Johnson & Johnson, 1978: 59). Воспоминания Кейнса о Мельхиоре были изданы в собрании его сочинений: Keynes, [1949] 1972.

40

Под впечатлением от увиденного в Германии Кейнс в середине января 1932 года проанализировал проблему возложенных на Германии репатриационных обязательств в статье «Новый политик и нация» («New Statesman and Nation»). В ней он выступает за введение моратория на выплаты, тем самым поддерживая позицию Брюнинга по данному вопросу (ср. Keynes, 1978: 366–369).

41

Гарольд Джеймс (James, 1989: 238) отмечает, что дефляционную политику правительства Брюнинга поддерживал также «ряд высокопоставленных профессиональных чиновников, среди которых наибольшим влиянием пользовался госсекретарь (самая высокая должность в министерстве финансов) Ганс Шеффер».

42

Из такого сближения позиций разных групп населения историки, говоря о данном периоде, часто делают вывод, что экономическая и денежная политика Брюнинга вполне соответствовала обстоятельствам того времени, тогда как экономисты, рассматривая ситуацию с точки зрения сегодняшнего дня, считают те же экономические и финансовые меры немецкого правительства ошибочными (ср. Sanmann, 1965: 110).

43

Не следует путать его с братом Макса Вебера, культуролом Альфредом Вебером (1868–1958).

44

Не имея возможности подробно рассмотреть весь спектр конкурирующих экономических идей, мы все же хотим отметить, что в этот период в экономике имели место и другие теоретические подходы и политические рекомендации, вдохновленные, в частности, англо-саксонской теорией, где доминирующие интеллектуальные традиции подвергались критическому анализу. К этим подходам, не имевшим, впрочем, почти никакого политического влияния, относится, прежде всего, объяснение экономических кризисов молодыми экономистами Веймарской республики, которые впоследствии были вынуждены эмигрировать. Это Адольф Лёве, Герхард Кольма, Эдуард Хайманн и Эмиль Ледерер. Теоретические позиции этого периода и их практическая неэффективность подробно описаны в: Krohn, 1981.

45

К этому выводу приходит, в частности, Ландманн (1981: 217): «Таким образом, лишь полное отсутствие понимания циклических взаимосвязей в переживающей спад экономике Германии стало причиной того, что и Брюнинг, и репатриационные кредиторы в равной мере противостояли всему, что не соответствовало безоговорочному курсу на дефляцию» (см. также: Sanmann, 1965: 134).

46

«Общая теория» Кейнса – сегодня об этом можно говорить с уверенностью – вызвала столь сильный резонанс среди экономистов в первую очередь потому, что она давала относительно простое, но при этом убедительное объяснение неравновесных процессов, а, кроме того, на основании этой теории можно было сформулировать однозначные рекомендации государственной власти относительно экономической политики. К такому же выводу приходит и Блини (Bleaney, 1985: 37). Он, в частности, пишет, что теория Кейнса «была теоретически отточенным вскрытием слабых мест чистой неоклассической теории, авторы которой отбросили очень простое объяснение проблем экономического кризиса из-за того, что ввели в теорию принцип эффективного спроса» (Курсив наш – Р. Г., Н. Ш.).

47

Эти комментарии Кейнса можно найти в предисловии, написанном им для немецкого издания «Общей теории», которое вышло в свет в 1936 году в Берлине. Говоря о большей гибкости и более широких возможностях применения, Кейнс, очевидно, пытается убедить немецкого читателя в том, что хотя его книга ориентирована в первую очередь на экономические системы, действующие по принципу laissez-faire, тем не менее, она применима и там, где имеет место «более выраженное государственное управление».

48

Когда Кейнса провозглашают спасителем капитализма, то, скорее всего, имеют в виду то, что государственные расходы, в первую очередь не связанные с производством, помогли решить проблему капитализма, вызванную недостаточным спросом и/или перепроизводством. Начиная с 1920-х годов, производство неизменно расширялось, несмотря на снижение капитальных инвестиций и использования рабочей силы, и предложенные Кейнсом меры помогли взять эту тенденцию «под контроль», причем сразу в двух аспектах. С одной стороны, государственные расходы замедляют вовлечение новых эффективных средств производства, поскольку у экономики отнимаются средства, необходимые для инвестиций. С другой стороны, государственные расходы стимулируют спрос, что компенсирует избыточное предложение товаров и услуг. Впрочем, с точки зрения неомарксистов, такое кейнсианское спасение капитализма носит лишь временный характер (ср. Block & Hirschhorn, 1979: 370 и далее).

49

экономики отдельного государства, на которой до сих пор целиком и полностью сосредоточена большая часть экономической теории» (см. также Lipsey, 1990). Социологи, не склонные доверять тезису о том, что мы являемся современниками кардинальной глобализации национальных экономик, используют данные о доле экспорта в ВНП в начале ХХ века и о ее последующем снижении (см. Таблицу 1) в качестве доказательства того, что в первые десятилетия ХХ века глобализация играла гораздо более важную роль, чем сегодня (ср. Hirst & Tompson, 1992). В последние десятилетия рост торговли замедлился в связи с появлением международных концернов с производственными филиалами во всем мире (см. Stichweh, 1999). Экономическая глобализация не ограничивается потоком товаров и услуг, она интегрирована в стремительно нарастающий международный обмен символическими товарами.

50

Вопрос о том, какие последствия может иметь прогрессирующая «интеграция» национальных экономик, скажем, для возможностей управления, а также для сохранения социально-политических и культурных особенностей отдельных наций, открывает широкое поле для зачастую политически мотивированных спекуляций. Например, можно ли утверждать, что, как прогнозирует Хотц-Харт (Hotz-Hart, 1983: 313), ожесточенная международная конкуренция ведет к уменьшению возможностей обеспечения социальных гарантий в рамках отдельного государства по причине неизбежного конфликта между логикой рынка и логикой государства всеобщего благосостояния?

51

Впрочем, в понимании Шумпетера, инновации не ограничиваются экономической и технической сферой; это более общее понятие, с помощью которого Шумпетер обращает внимание на роль непрерывностей в экономическом процессе.

52

Сегодня многие полагают, что полная занятость стала недостижимой прежде всего по причине недавних изменений в области техники, а также требований к капиталу и труду как фактору производства. В этой связи, пожалуй, стоит упомянуть о том, что, в представлении Кейнса, «мир безработицы» (Keynes, 1936a: 321) гораздо теснее связан с господством «капиталистического индивидуализма». Таким образом, непродолжительные периоды оживления были для него лишь коротким перерывом в характерном для капитализма общем состоянии безработицы. Как бы то ни было, на протяжении нескольких десятилетий специалисты и на Востоке, и на Западе были единодушны в том, что полная занятость желательна и, соответственно, должна рассматриваться как цель государственной экономической политики, вне зависимости от политической идеологии. И лишь сегодня политические и экономические допущения, которые долгое время служили основой консенсуса относительно полной занятости или «права на труд», ставятся под сомнение (ср. Gorz, [1980] 1981; Keane & Owens, 1986; Keane, 1988: 69-100).

53

Анализ военного кейнсианства выходит за рамки нашего исследования. См. на эту тему: Melman 1970; Mintz & Hicks, 1984; Jencks, 1985; Abelshauser, 1999; Johnson, 2007.

54

Ответ Роберта Хейлбронера на вопрос о том, почему сегодня экономистам сложнее предугадать тенденции экономического развития, как нам кажется, указывает на схожие кардинальные изменения в структуре экономики: «Вполне вероятно, что это [предугадывание] сегодня дается сложнее, чем прежде, потому, что сама экономика теперь является скорее результатом решений, а не чистого взаимодействия объективных сил, что само по себе делает прогноз затруднительным» (цит. по: Greene, 1974: 64).

55

Кейнс Дж. М. Общая теория занятости, процента и денег. М.: Эксмо, 2007. С. 142.

56

Нам кажется немного странным утверждение Холла (Hall, 1989: 376) о том, что «из пяти случаев кейнсианских или протокейнсианских экспериментов в период между двумя мировыми войнами, в случаях, не связанных напрямую с попыткой мобилизации рабочего класса, использовалась военная мобилизация, как это было в Германии и Японии». Это, по всей видимости, означает, что два кейса в его кейс-стади не подтверждают его гипотезу, а это довольно высокий процент для выборки из пяти стран. Впрочем, он тут же добавляет, что «социал-демократию, разумеется, нельзя отождествлять с кейнсианством» (377).

57

То же самое можно сказать и о Новых лейбористах при Тони Блэре. Придя к власти, он продолжил неолиберальную политику Тэтчер.

58

Мы хотели бы поблагодарить Огустина Бренигена, Роберта Цитино, Ш. Н. Айзенштадта, Сандера Гилмана, Джеймса МакКи, Мартина Майснера, Фолькера Мейя, Джека Ньюсана Портера, Бенджамина Зингера, Герда Шрете-ра, Дэвида Н. Смита и Клауса Чвера за их конструктивные замечания к первоначальному варианту этой главы. Также мы благодарны Ирене Кнох, Сонали Тате и Амиру Алламу за обеспечение технической поддержки. Исходный английский вариант статьи, существенно переработанный и дополненный для данной книги, был написан Джеем Вайнштейном в соавторстве с Нико Штером и опубликован в журнале «Социальная эпистемология» (Social Epistemology. 1999. № 13. Р. 3–36). Мы благодарим Франка Айзенхута за перевод этой статьи с английского на немецкий язык.

59

Значение и легитимность понятия «раса» с давних пор вызывает оживленные споры в социологии. Особенно показательными в этом отношении стали дебаты вокруг объяснительного потенциала понятия расы на первом заседании Немецкого социологического общества в 1910 году (впрочем, эти споры продолжились и на последующих заседаниях; см. Schleiff, 2009). Также имел место спор между Максом Вебером (Weber, 1911; см. также Weber, [1922] 1978) и Вернером Зомбартом (Sombart, 1911); см. Grundmann & Stehr, 1997.

60

Питирим Сорокин (Sorokin, 1928: 195–356) посвятил около 250 страниц своей книги «Современные социологические теории» различным ответвлениям «биологической школы в социологии». Он приходит к выводу, что эта школа является «одним из самых сильных направлений социологической мысли». И добавляет, что, нравится нам это или нет, но «чем обширнее и точнее познания в области биологии […], тем сильнее влияние, которое эти познания будут оказывать на социологическую мысль в будущем. Любая попытка изолировать социологию от биологии вредна. Прогноз, сделанный Сорокиным в 1928 году, так же точен, как и ошибочен. Если мы сегодня возьмем наугад какую-нибудь книгу, посвященную социологическим идеям, мы в лучшем случае найдем в ней лишь самую скудную информацию по биологической школе в социологии. Тем не менее, наибольшего влияния на социальные науки биологические знания достигли всего через несколько лет после сорокинского прогноза. В современной теории общества, за исключением социобиологии, наиболее заметным отклонением от наследия Дюркгейма являются отдельные направления в феминистской социологии, учитывающие в своих исследованиях человеческое тело.

61

Фриц Ленц так описывает создание этой кафедры (Lenz, 1924: 227): «Бавария была первой немецкой землей, где в 1923 году была открыта университетская кафедра евгеники. Вообще-то денег на новую профессуру не было; но поскольку враги Германии захватили ее колонии в тропиках, кафедра тропической гигиены была преобразована в кафедру евгеники».

62

Эти и другие цитаты взяты из книги Эрвина Баура, Ойгена Фишера и Фрица Ленца «Теория человеческой наследственности и расовая гигиена», первого тома их «Теории человеческой наследственности», впервые изданной в 1921 году. Второй том Фриц Ленц писал без соавторов; он посвящен исключительно вопросам расовой гигиены (евгеники).

63

Анализ социального происхождения членов данного общества см. в: Weiss, 1987.

64

Ленц изучал медицину, в том числе у профессора Альфреда Плётца, а в своих многочисленных работах старался утвердить категорию расы в социальной жизни. 1-го октября 1933 года он был приглашен Ойгеном Фишером в Институт антропологии им. кайзера Вильгельма на должность директора отдела евгеники, который он вскоре переименовал в отдел расовой гигиены. В 1937 году он вступил в НСДАП. Ленц был одним из самых влиятельных специалистов по евгенике в Веймарской республики и оставался таковым в период господства расовой гигиены при нацистском режиме. Как пишет Шейла Фейс Вайс (Weiss, 1978: 7) в своей книге «Раса и класс в евгенике Фрица Ленца», для Ленца «раса на самом деле была не многим более, чем проекцией классовых предрассудков – предрассудков немецкой образованной буржуазии и академических бонз, к каковым принадлежал он сам».

65

В 1924 году Ленц пишет статью для «tte Journal of Heredity», где он описывает становление евгеники в Германии. При этом он апеллирует к международной солидарности ученых. Ленц (Lenz, 1924: 223) настаивает на том, что «сотрудничество всех народов европейской расы и цивилизации крайне необходимо. Существование лучших расовых свойств этих народов уже сегодня в большей или меньшей степени под угрозой». В четвертом издании совместного труда Баура, Фишера и Ленца (Baur, Fischer, Lenz, 1936: 766), т. е. после принятия нюрнбергских законов о расе (1935-й год), Ленц недвусмысленно заявляет: «Главную угрозу для нашего немецкого народа представляет – к счастью, сегодня уже можно сказать “представляло” – смешение с евреями».

66

Берли и Випперманн пишут (Burleigh & Wippermann, 1991: 56): «Вопреки представлению о том, что нацизм каким-то образом коррумпировал и испоганил священные академические залы науки (что он, разумеется, действительно сделал), можно сказать, что именно коррумпированная и сама по себе уже испоганенная наука придала нацизму “академический” и “научный” характер» (см. также Jaspers, [1945[1965: 31–40).

67

Мы надеемся, что нам не нужно отдельно оговаривать вопрос о том, что наш анализ наук о расе не направлен на выяснение того, является ли эта область знаний научным способом дискурса. С другой стороны, нет сомнений в том, что в рассматриваемый период расология во многих областях науки и за ее пределами считалась важным и сугубо научным начинанием.

68

Как отмечает Беренбаум (Berenbaum, 1995) и другие авторы, расология возникла в широко понимаемой европейско-американской культурной среде, где антисемитизм считался разумным и, более того, нормальным убеждением. Более ранние общие исследования о корнях антисемитизма в западной культуре можно найти в: Poliakov, 1974; Mosse & Lachmann, 1978.

69

лом эти законы считаются первыми расовыми законами национал-социалистов, ранее уже был создан прецедент в виде целого ряда аналогичных законов. Это, среди прочего, Закон о сокращении безработицы от 1-го июня 1933 года, первоначальный Закон о защите наследственного здоровья немецкого народа от 14-го июля 1933 года, Закон против опасных преступников и рецидивистов от 24-го ноября 1933 года и начало расовой регистрации в соответствии с принятым в октябре 1934 года законом о сокращении безработицы. С этого времени, как отмечают Берли и Випперман, действовал следующий принцип: «[…] Социальная политика была неразрывно связана с “сортировкой” “чуждых” и “менее ценных” рас» (Burleigh & Wippermann, 1991: 48).

70

Особый интерес представляют рассуждения Катца о резком переходе от религиозного к расовому антисемитизму. Его стремление к «более научному» взгляду на отношения между евреями и нееврееями в Европе подтверждает тезис о том, что академические исследования расовых вопросов были порождением эпохи.

71

«Расистские антисемитские теории не были исключительно немецким явлением. Впрочем, в Германии они, по-видимому, были особенно широко распространены и в достаточной мере инструментализированы для политических целей» (Burleigh & Wippermann, 1991: 36). Современное рассмотрение истории ненависти к евреям см. в: Smith, 1997.

72

Виктор Клемперер (Klemperer, 1995) 31-го марта 1933 года пишет в своем дневнике о том, что завтра должен начаться всеобщий бойкот еврейских лавок и магазинов, и комитет по бойкотированию заявил, что религия владельцев не имеет значение, важна только раса.

73

Опираясь на поразительный по своей полноте фактический материал по случаям геноцида и расовым войнам на протяжении всей истории человечества, Катц (Katz, 1994) показывает, что введение категорического подхода к определению еврея делает Холокост уникальным в еврейской истории. Об этом утверждении, как и о других аспектах книги Катца, много спорят, но, как бы то ни было, оно проясняет некоторые моменты, значимые с точки зрения влияния расологии.

74

Следующим логическим шагом было открытие расовых евреев. Те, кто осуществлял расовую политику на бытовом уровне, во время преследования евреев в своей ненависти необязательно задумывались о логической и концептуальной ясности. Вместо этого они часто смешивали естественно-биологические и культурные концепции идентичности. Того, кого нельзя было причислить к «расовым евреям», но кто при этом критиковал нацистский режим, называли «еврейскими большевиками» или «еврейскими приспешниками» (ср. Rosenstrauch, 1988). Многие попросту продолжали использовать традиционные религиозные антисемитские конструкты.

75

дания их действий. Финкельштейн опровергает это мнение, указывая на общепризнанные исследования, со всей очевидностью доказавшие, что для того, чтобы среднестатистические немцы и руководящие деятели согласились с политикой, против которой они в другом случае бы возражали, необходимы были научные и другие рациональные объяснения. Так или иначе, расология существовала и пользовалась широкой поддержкой режима. На самом деле, все не знавшие угрызений совести диктаторы ХХ-го века нуждались в идеологии, оправдывающей их действия своей «научностью».

76

Центр исследований вопросов расовой гигиены и наследственности Управления здравоохранения был основан в 1936 году под руководством д-ра Роберта Риттера для изучения «цыганского вопроса» (Burleigh & Wippermann, 1992: 54).

77

«На строго секретных встречах в Претцше и Дюбене в Саксонии в мае 1941-го года командиры айнзацгрупп и айнзацкомманд получали инструкции относительно своей миссии от Гейдриха, начальника полиции безопасности и службы безопасности, и Штрекенбаха, руководителя отдела персонала RSHA. Там их посвятили в печально известные планы фюрера, о которых идет речь в этой книге. Под предлогом обеспечения политической безопасности завоеванных территорий […] айнзацгруппы должны были беспощадно ликвидировать любое сопротивление национал-социализму, т. е. оппозицию не только настоящего, но также прошлого и будущего. Им предстояло убивать целые группы людей – без перемирия, без следствия, без жалости, слез и раскаяния. Женщины должны были быть убиты вместе со своими мужчинами, дети тоже должны были быть казнены, так как иначе они бы выросли и стали противниками национал-социализма или даже стали бы мстить за своих родителей. Позже, в Берлине, Гейдрих еще раз подчеркивает этот момент в своей речи перед некоторыми командирами айнзацгрупп» (www.lawofwar.org/Einsatzgruppen%2 °Case. htm, последнее обращение 15.03.2010).

78

Еще одно, более раннее выступление Вебера (Weber, 1911) на первом заседании Немецкого социологического общества в 1910 году, где речь также идет о месте понятия расы в социологии и которое явилось реакцией на доклад А. Плётца «О понятиях расы и общества», мы рассмотрим ниже.

79

Джон Грей пишет в Guardian (15.03.2008): «Некоторые самые страшные преступления новейшей истории были совершены режимами, ссылавшимися на санкционирование их действий со стороны науки. И “научный расизм” нацистов, и “диалектический материализм” советской власти сводили невообразимое многообразие человеческой жизни к фатальной простоте научной формулы. В обоих случаях наука была сплошным враньем, однако в то время она казалась правдивой, причем не только подданным преступного режима. Наука может использоваться для антигуманных целей точно так же, как и любое другой человеческий институт. И опасность того, что наука будет использована подобным образом, на самом деле выше ввиду ее огромного авторитета».

80

В начале 1930-х годов Немецкое общество расовой гигиены использовало это понятие вместо понятия «евгеника». В последние годы Веймарской республики понятие евгеники воспринималось близкими к нацизму авторами как «отклонение влево» (см. Graham, 1977: 1139). Обеспокоенная ростом расистских настроений среди исследователей вопросов человеческой наследственности и усилением их контактов с праворадикальными партиями, «группа биологов и антропологов, состоящая из сторонников партии центра, католиков и социал-демократов, попыталась заставить Немецкое общество расовой гигиены сменить название на Немецкое общество евгеники» (Graham, 1977: 1139). Их попытка на символическом уровне остановить расщепление определенных политических ценностей и целей на биологические концепции потерпела неудачу.

81

Эти факты, очевидно, подтолкнули к решениям, принятым в связи с организацией впечатляющей выставки, посвященной расологии, в Мемориальном музее Холокоста в США, где директором по исследовательской работе до 1997 года был Беренбаум.

82

«Теории Дарвина в их приложении к человеческому обществу придали различным утопиям о селективном размножении, известным еще с античных времен, среди прочего, утопиям Платона, Мора и Кампанеллы, некий налет научной обоснованности. Фрэнсис Гальтон (1822–1911) пошел еще дальше, применяя принцип отбора в интересах биологического оздоровления человеческой расы» (Burleigh & Wippermann, 1991: 29). См. также: Marks, 1995.

83

С наибольшим энтузиазмом идеи Гобино были восприняты в Германии. Рихард Вагнер был другом Гобино, и он же вместе со своими единомышленниками в Байройте немало способствовал популяризации расовых теорий Гобино. Отдельные, наиболее влиятельные переводчики его работ внесли в его идеи антисемитскую ноту, которой изначально в них не было (ср. Weingart, Kroll, Bay-ertz, 1988: 94).

84

До первой мировой войны и в период Веймарской республики многие организации в Германии включили расовые теории в свою политическую программу и решительно требовали принятия политических мер, в частности, законов, запрещающих биологическое смешение рас. В исследовании, опубликованном в 1913 году и посвященном так называемым «рехоботским бастерам» – этнической группе потомков готтентотов и буров, в то время проживавших в германской колонии в Юго-Западной Африке (современной Намибии), Ойген Фишер, без каких-либо эмпирических доказательств, приходит к выводу, что смешение рас неизбежно ведет к ухудшению здоровья потомков. Позднее эти выводы часто использовались для оправдания политики, направленной на предотвращение смешения рас. В статье, написанной для «Теории человеческой наследственности», Фишер (Fischer, [1921] 1927: 14) дает понять, что на немецкую нацию смешение рас оказывает особо вредное воздействие, так как «участь, постигшая немецкую нацию в настоящее время», вызвана и упрочена именно различными комбинациями рас и схожа с судьбой греков, «дрожавших перед римскими императорами». По прошествии всего нескольких дней после прихода к власти нацистов Фишер в своей лекции в Кёнигсбергском университете потребовал искоренить «чуждые расы вместе с их наследственными заболеваниями» (см. Weingart, Kroll, Bayertz, 1988: 385).

85

Неоднозначность концепции Ленца бросалась в глаза, сам он, однако, отрицал, что в какой-то момент отказался от положения о существовании «духовных» характеристик. Представление о том, что это и есть подлинные характеристики расы, тесно связано с концепцией «расы как ценностного принципа» (см. Lenz, 1933). Эти духовные свойства расы считаются безусловно существующими и утверждаются практически независимо от научного исследования той или иной расы. На самом деле принцип ценности расы оправдывает как (1) слияние идеологии и науки в данном конкретном случае (ср. Weingart, Kroll, Bayertz, 1988: 102 и далее), так и в целом (2) стратегический союз между научными и вненаучными группами, готовыми внедрять в жизнь политическую программу расологии. Авторы «Журнала социальных исследований», редакция которого к тому времени уже была изгнана за пределы Германии, продолжали выражать надежду на то, что расологию в значении полезной естественной науки можно оградить от расологии в значении чистой идеологии (ср. Landsberg, 1933: 388).

86

В этой связи и не только огромное значение имеет историческое исследование Бенуа Массина (Massin, 1996), в котором он пытается понять, какие интеллектуальные и общественные силы вознесли так высоко Фишера и его школу. Гилман (Gilman, 1996: 77–84) указывает на похожую работу Эндрю Лайона (Lyon, 1974), где рассматривается отчасти более ранний временной период.

87

Отношения взаимодополнения между наукой и политикой проявились в целом ряде аспектов. Большинство академиков были не только нацистами – многие из них, как, в частности, Фишер, были офицерами СС. Расологи работали в правительственных учреждениях в сфере образования, расовой гигиены и медицины. Предметы по расовой гигиене были включены во все гражданские и военные образовательные программы. Важные исторические подробности этой взаимосвязи между наукой и расовой политикой можно найти в: Burleigh & Wippermann, 1991; Lerner, 1992.

88

Некоторые расологи даже считали, что способность понять расовою теорию детерминирована генетически. В результате целый ряд научных областей (например, моногенетика) воспринимался как «еврейский» и, следовательно, «тлетворный», тогда как другие сферы считались «арийскими», антисемитскими и поэтому «истинными». Кроме того, как заметил в 1933 году немецкий расо-лог Йоахим Гаупт (Haupt, 1933: 2), «в исследованиях расовая теория и народная мысль вкладывали истинные для всех ценностные представления в руку, опиравшуюся на полученные естественнонаучными методами познания. Подобные представления вновь возводили фундамент для иерархии наук, который был утрачен в эпоху стремительного развития науки, когда ученые были заняты исключительно сбором эмпирического материла».

89

В этом и последующих разделах мы опираемся именно на работу Баура, Фишера и Ленца. Как видно из приведенного в ней списка литературы, она была далеко не единственным сочинением подобного рода за короткое время существования расологии. Тем не менее, именно эту книгу можно считать окончательным вариантом расового учения, вобравшим в себя идеи авторов изданных и неизданных исследований. Ленц (Lenz, 1931: 303) с радостью отмечает, что Гитлер во время своего тюремного заключения в Ландсберге прочел второе издание книги Баура, Фишера и Ленца и усвоил расологические идеи.

90

Насыщенное описание взлета и падения могущественного фишерского института при нацистах см. в: Weingart, Kroll, Bayertz, 1988: 413–424, а также: Lösch, 1997.

91

Как пишет Проктор (Proctor, 1988: 292), многие расологи хотели, чтобы их считали внепартийными, и поэтому не торопились вступать в НСДАП. Ленц, Плётц и Рюдин вступили в партию в 1937 году, Фишер и Фершуэр – в 1940-м.

92

Гарверы отмечают (Garver & Garver, 1991: 1112): «После 1933 года, когда нацисты захватили власть, среди молодых врачей наблюдалось такое рвение идентифицировать себя с нацизмом, что они стали самой многочисленной профессиональной группой в партии. Когда нацистская партия стала обнародовать свои идеи по поводу расовой гигиены, многие врачи с готовностью поддержали это движение и поспешили выполнить поручение партии, т. е. от лечения людей перейти к лечению нации. За годы нацистского режима установка этих врачей изменилась – они уже не считали каждую жизнь ценной, а видели и такую жизнь, которая не стоила того, чтобы быть прожитой. Раннее, вышедшее из биологии интеллектуальное движение за расовую гигиену в Германии переродилось в политически-расистское движение, целью которого было доказательство якобы различной ценности разных групп населения.

93

Рано возникшая тесная связь между расологами, антропологами, географами, социологами и представителями общественных наук, которые отстаивали истинность расовой доктрины в Германии и стремились к тому, чтобы сфера их знаний была преобразована в прикладную науку, свидетельствует о том, что нацистам, после того как они оказались у власти, не нужно было фальсифицировать выводы академической расологии (см. также: Weingart, Kroll, Bay-ertz, 1988: 381–389). Когда нацисты захватили власть, представители социальных наук, которые еще до этого демонстрировали близость к нацистской доктрине, начали спорить о том, чьей заслугой является разработка этой самой доктрины. Притязания Вернера Зомбарта на первенство проанализированы в: Lenger, 1994: 365; см. также: Lenz, 1933.

94

Шесть принципов, которые мы приводим в этом разделе, взяты из нескольких источников и среди прочего из работ Ленца и других упоминавшихся ранее расологов (Lerner, 1992; Burleigh & Wippermann, 1991; Rushton, 1995).

95

Когда Ленц (Lenz, 1925) рассуждает о «Закате Европы» Шпенглера с точки зрения биологии рас, особое недоумение у него вызывает то, какую важную роль, как ему кажется, Шпенглер отводит культуре. По мнению Ленца, он сосредоточен не на той переменной: вместо культуры ему следовало бы изучать расу. В расе заключена суть, культура же поверхностна. Если верить Ленцу (Lenz, 1925: 298), то дело обстоит так: «Именно на примере музыки особенно очевидно, что наследственная или, что одно и то же, расовая предрасположенность гораздо существеннее, чем принадлежность к определенной культуре, которая, по сравнению с расой, всегда остается чем-то внешним». Кроме того, Ленц не разделяет шпенглеровский пессимизм и фатализм. По его мнению (Lenz, 1925: 309), закат цивилизации не является неизбежным. Ему можно противостоять и предотвратить «смерть расы».

96

В общих чертах эти принципы были сформулированы еще в 1880 году Фридрихом Ницше (Nietzsche, 1988: 189): “Удовлетворение влечения не должно становится практикой, от которой страдает раса, ибо уже нет никакого отбора, а все без исключения совокупляются и рождают детей. Вымирание многих видов человека столь же желательно, как иное размножение. […] Более того: вступать в брак следует только 1) ради развития, 2) чтобы оставить после себя плоды подобной человечности. – Для всех остальных довольно сожительства, с предотвращением зачатия. – Этому бездумному легкомыслию надо положить конец. Эти бараны не должны вступать в брак! Браки должны стать гораздо более редким явлением! Пройдитесь по большим городам и спросите себя, следует ли этим людям размножаться! Пусть лучше убираются к своим блудницам!»

97

Несогласие с ламаркизмом имело огромное значение для расологов, оправдывавших себя тем, что все механизмы наследования, кроме тех, которые основаны на принципах дарвинизма, ненаучны. На самом же деле, как мы знаем, социо-культурные характеристики (наверное, можно даже сказать «духовные способности») приобретаются на протяжении жизни одного поколения и передаются следующему поколению. Мужчина и женщина, родившиеся, к примеру, в Италии и с раннего детства говорящие на итальянском языке, могут эмигрировать в англоязычную страну, например, в Соединенные Штаты, выучить английский язык, пожениться, родить детей и вырастить их уже в семье, где говорят только по-английски. Получается, что в социо-культурном смысле дети унаследовали приобретенное качество. Полагать, что то же самое мы наблюдаем, например, у жирафов, которые вытягивают шеи, чтобы достать листья с высоких деревьев, и передают свою «длинношеесть» своим потомкам, есть чудовищное заблуждение. Но именно такой была аргументация Фишера и его коллег, опровергавших якобы ламаркистский подход Франца Боаса (Ленц в: Baur, Fischer, Lenz, [1921] 1927: 581 и далее). Несмотря на глубокие различия в трактовке «духовных способностей» представителей разных групп, Боас вместе с марксистами-материалистами и критиковавшими Маркса идеалистами воспринимались расологами как повздорившие братья, у которых, тем не менее, общий отец – Ламарк (Ленц в: Baur, Fischer, Lenz, [1921] 1927: 582). По схожим причинам расологи отвергали также взгляды Спенсера на приобретение культурных свойств (см. Ashley & Orenstein, 1995: глава 5).

98

«Тевтонцы» классифицировались как одна из ветвей нордической расы (ср. Ленц в: Baur, Fischer, Lenz, [1921[1927: 523–556).

99

Герберт Спенсер (Spencer, [1887]: 349 и далее) разделяет эту многозначность, типичную для современного ему научного дискурса. Говоря о роли климата, он высказывает идею о том, что «люди, приспособленные к жизни в одном климате, не могут приспособиться к другим климатическим условиям, проживая в них в течение длительного времени просто потому, что они будут постепенно вымирать. Подобные изменения могут распространяться лишь медленно, благодаря размножению рас в пограничных регионах с умеренным климатом, к которому будут постепенно привыкать последующие поколения. То же самое верно и для духовной сферы. Интеллектуально и эмоционально развитые натуры, необходимые для высокой культуры, не возникнут из совершенно нецивилизованных народов – деятельность, навязанная необходимостью, приведет к постепенному упадку и вымиранию, а не к адаптации» (см. также: Huntington, 1907: 15).

100

См. работу о расовом мифе в Южной Калифорнии конца прошлого века: Starr, 1985: 89–93. Старр описывает убежденность многих жителей Южной Калифорнии в том, что эта земля стала «новым Эдемом» для англосаксов и англосаксонская раса, ослабленная своим долгим заточением на перенаселенных холодных Британских островах, в здоровом климате южных стран пробуждается к новой жизни.

101

В период колониализма в течение нескольких лет велись споры о возможностях и опасностях адаптации белых людей к «тропическому климату» и о том, что конкретно означает понятие «акклиматизация». Диапазон мнений и экспертных оценок был весьма широк. Вирхов и другие ученые предостерегали от опасностей тропиков (ср. Sapper, 1932; Ward, 1930). Их оппоненты утверждали, что нет никаких причин полагать, что «северные европейцы не в состоянии постоянно проживать в тропических регионах» (Bormann, 1937: 11). Впрочем, и они высказывали озабоченность низким культурным уровнем «европейских поселений в тропиках, который едва ли превышал уровень аборигенов» (Bormann, 1937: 112). На основе этих наблюдений Борманн в конечном итоге отказывается от положительной оценки адаптационных возможностей европейцев. Об успешной адаптации (Борманн называет это «устойчивостью расы господ») мы можем говорить в том случае, если имеет место не просто демографическое выживание, а динамическое развитие народа.

102

Элсворт Хантингтон (Huntington, 1915: 6) соглашается с Вирховым, и, имея в виду «бедных белых», поселившихся на Багамах, утверждает, что, «если белый человек поселяется в климатической зоне, менее благоприятной для его развития, чем климат его родины, он рискует утратить свою физическую и духовную энергию». Еще более четко эта идея выражена в учебнике по социологии, одним из авторов которых был Хантингтон (Hungtington, 1927: 257): «Если белый человек навсегда переселится на побережье экваториальной Африки и там будет пытаться работать так же, как дома, он вряд ли добьется успеха, если только его организм не устроен иначе, чем у большинства представителей его расы. Ему приходится быть несколько спокойнее, чем дома, приходится уделять больше внимания своему здоровью, его жена и дети зачастую должны проживать в более прохладном климате, если они хотят сохранить свое здоровье. Его идеалы государственной службы, социального и научного прогресса и демократической формы управления, может быть, и останутся неизменными, но поскольку у него уже не будет избыточной энергии, он и без какого-то конкретного заболевания, скорее всего, будет довольно вялым. Таким образом, несмотря на то, что внешние формы общественного устройства в тропическом климате могут оставаться такими же, как и в более прохладных регионах, стиль жизни там совсем другой».

103

Очевидно, что эти принципы, равно как и их воплощение на практике не ограничиваются немецкой расологией. Эти комментарии предполагают существование критического, сравнительного метода исследования, потенциал которого, впрочем, не был исчерпан. Этот метод призван раскрыть ту социальную, политическую и интеллектуальную среду, которая ограничила влияние расологии на политику в США (ввиду того факта, что принципы расовой политики включены в американскую конституцию, и такая ситуация сохраняется до сегодняшнего дня). В целом идеи Хантингтона о дальнейшем развитии не смогли перейти с уровня «научного знания» на уровень практической, т. е. политикоправовой реализации.

104

Характерные качества еврейского народа, например, острый ум, Хантингтон (Huntington, 1926: 76 и далее, цит. в: Gilman, 1996: 51) не объясняет влиянием климата. В довольно типичном пассаже, объясняющим расовые различия, он связывает это ментальное качество с селективным выживанием развитых в умственном отношении, но физически слабых индивидов после поражения евреев в войне с римлянами в 79 году до н. э.

105

В ходе спора, вызванного публикацией «Гауссовой кривой» (Herrstein & Murray, 1994), мало кто обращал внимание на то, что несколькими десятилетиями ранее расологи уже использовали тесты IQ для измерения зависимых переменных и что тогда – как и сейчас – эта практика, как правило, была связана с политикой расовой гигиены. Впрочем, и в 1920-1930-е годы, и в предшествующий период всегда находились ученые, с крайней осторожностью относившиеся к гипотезе взаимозависимости биологических и психических свойств. Например, Франц Боас (Boas, 1934: 34) в своей статье о расе в Энциклопедии социальных наук совершенно недвусмысленно заявляет, что из всех выводов, которые можно сделать из подобных исследований, достоверным является только один: существует явная зависимость психических реакций на жизненные обстоятельства, а все расовые различия, которые считаются данными от природы, очень сильно зависят от внешних обстоятельств, стало быть, «нет никаких доказательств врожденных расовых различий […]. Чтобы согласиться с утверждением о том, что расовая принадлежность влечет за собой наличие определенных духовных свойств, необходимо доказательство того, что один и тот же расовый тип неизменно демонстрирует одинаковые психические свойства, вне зависимости от культурной среды и места проживания».

106

Сокращенная форма фразы post hoc, ergo propter hoc (лат.) – после того, следовательно из-за того. Имеется в виду необоснованное предположение о наличии причинного влияния одного явления на другое исключительно потому, что первое явление предшествовало второму. – Прим. переводчика.

107

При прочих равных условиях (лат.) – Прим. переводчика.

108

Заслугу создания основополагающей теории еврейского образа мысли приписывают марбургскому психологу Эриху Еншу (Jaensch, 1930), хотя его главное сочинение было опубликовано через несколько лет после выхода в свет многократно цитированной нами работы Баура, Фишера и Ленца (ср. Jaensch, 1927).

109

Как показал Гилман, в связи с распространением дарвинистского идейного наследия в академических кругах и не только можно проследить своеобразный троякий стереотип, сформировавшийся в Европе и США: а) евреи генетически другие; б) это связано с их умственным превосходством; в) их высокая интеллектуальность может скрывать и некие темные стороны. Формальная расология Веймарской республики и нацистского режима опиралась на очень обширную литературу о евреях и еврейских «духовных характеристиках» (см. Gilman, 1996: 33–40, 53 – здесь цитируется Ленц и 211–214, примечания 1-16). Она включает в себя произведения Гальтона (Galton, 1892; 1962) и Марка Твена в США (Twain, 1985; см. также Gilman, 1993). Еврейские ученые на периферии академического истеблишмента создали даже «позитивную» расологию, где приписываемые евреям физические и духовные характеристики рассматриваются как наиболее прогрессивные (см. Ейюп, 1994; Gilman, 1996: 63–71).

110

Генри Форд пользовался большим уважением в нацистской Германии и играл важную роль в популяризации антисемитизма как в Германии, так и в США. Это один из немногих американцев, которых цитирует Ленц. Кроме того, он единственный американец, которого цитировал Гитлер в «Майн Кампф». Если говорить об академической расологии в США, то ее ведущими представителями были среди прочего Мэдисон Грант и Лотроп Стоддард (см., например: Grant, 1918; Stoddard, 1924). Небольшое, но глубокое исследование о связи между американской расологией и расовой политикой немецких нацистов см. в: Kühl, 1994. Гилман (Gilman, 1998: 285, примечание 1) констатирует: «Ассоциация евреев с “высоким интеллектом” относится к старым топосам американской нации».

111

Гитлер, как обычно, высказал то же самое мнение гораздо более откровенно. В беседе с Гиммлером в 1942-м году он констатировал: «Открытие еврейской бациллы есть одна из величайших революций, которые имели место в мире. Борьбу, которую мы ведем сегодня, можно сравнить с борьбой, которую в прошлом веке вели Пастер и Кох. Как много болезней происходит от еврейской бациллы! Мы выздоровеем только тогда, когда уничтожим евреев. Все имеет свою причину, ничто не происходит случайно» (Cameron & Stevens, 1988: 332; цит. по: Burleigh & Wippermann, 1991: 107).

112

В Еврейском музее в Амстердаме выставлены фотографии еврейских женщин со всего мира, и эта выставка наглядно демонстрирует «расовое» многообразие еврейских народов. Особенно поражает контраст между первой фотографией рожденной в Польше израильской девушки в голубых джинсах и футболке и последней фотографией, на которой мы видим темнокожую девушку из Черной Африки в традиционной африканской одежде с символом «хай» на шее.

113

Когда речь заходит о подобной концепции, разумеется, сразу же вспоминается знаменитое высказывание Фрэнсиса Бэкона о власти знания над природой или, в самом общем смысле, о власти знания (хотя такой формулировки в сочинениях Бэкона нет). В этой связи Бэкон использует выражение scientia est potentia; при этом для описания власти знания используется слово potentia, т. е. «возможность».

114

Бог из машины (лат.) – Прим. переводчика.

115

Дарил Михаэль Скотт (Scott, 1997) сделал хороший обзор истории понятия расы и расовой политики в США. Кроме того, здесь следует упомянуть две исторические работы, посвященные нацистской Германии: Mason, 1993; Crew, 1994.

116

В современной Германии расология вовсе не исчезла из учебных планов университетов и из исследовательских программ. Der Spiegel (от 12.05.1997) сообщает о непрекращающихся спорах в Гамбургском университете и в Институте антропологии, где главную роль играют как раз расологи. Кроме того, сотрудники отделений антропологии в университетах Майнца и Киля также работают над темами, близкими к кругу тем расологии. Это и неудивительно, если вспомнить, с какой легкостью расологи периода нацистской власти сохранили свои кафедры в послевоенной Германии или же были вновь приглашены на профессорские должности через некоторое время (включая и Фрица Ленца, приглашенного в 1947 году в Гёттингенский университет) – в том числе и в качестве директоров исследовательских институтов по проблемам генетики человека, антропологии, демографии и психиатрии (см. Kühl, 1997: 176–181; Ash, 1999).

Критический анализ новой версии климатического детерминизма см. в: Штер Н., Шторх Х. Погода. Климат. Человек / Пер. с нем. Тимофеевой К. СПб: «Алетейя», 2011.

117

Как отмечают Харт и Виктор (Hart & Victor, 1993: 656), подобные картины будущего «отражают оптимизм других обсуждавшихся в то время “мегапроектов” (например инженерных планов употребления ядерных взрывчатых веществ), появление которых стимулировалось гонкой вооружений в период холодной войны. Подобные предложения постепенно сошли на нет в конце 1960-х, когда изменился интеллектуальный климат за пределами естественных наук, и парниковый эффект стал важным научным приоритетом». Сегодня обсуждение подобных предложений возобновилось с прежней силой. В 2009 году Королевское общество по развитию знаний о природе в Великобритании опубликовало доклад, в котором обсуждаются различные возможности решения проблемы (Shepherd, 2009).

118

Во второй статье Конвенции ее цели определены следующим образом: «Конечная цель настоящей Конвенции и всех связанных с ней правовых документов, которые может принять Конференция Сторон, заключается в том, чтобы добиться во исполнение соответствующих положений Конвенции стабилизации концентраций парниковых газов в атмосфере на таком уровне, который не допускал бы опасного антропогенного воздействия на климатическую систему. Такой уровень должен быть достигнут в сроки, достаточные для естественной адаптации экосистем к изменению климата, позволяющие не ставить под угрозу производство продовольствия и обеспечивающие дальнейшее экономическое развитие на устойчивой основе» (http://unfccc.int/resource/docs/convkp/ convru.pdf, последнее обращение 27.11.2013, курсив наш – Р. Г. и Н. Ш.)

119

Социальные науки традиционно противопоставляются наукам естественным. Предполагается, что объект их исследований – общество – настолько сложный, что производство достоверного знания невозможно, равно как и обоснование ориентиров для практического действия через полученные знания. Вирт применяет эту аргументацию к естественным наукам, коль скоро и они сталкиваются с объектами высокой степени сложности. Во второй главе мы постарались показать, что данный аргумент строится на ошибочном заключении: Кейнс сумел выделить несколько релевантных переменных, несмотря на то, что экономика и общество представляют собой крайне сложные объекты исследования.

120

www.de-ipcc.de/de/119.php, последнее обращение 20.04.2010.

121

http://ipcc.ch/pdf7ipcc-faq/ipcc-introduction-ru.pdf, последнее обращение 8.12.13.

122

http://ipcc.ch/pdf7ipcc-faq/ipcc-who-is-who-ru.pdf, последнее обращение 10.12.13.

123

Шекли и Винн (Shackley & Wynne, 1995: 122 и далее) так описывают интегрированные модели оценки: «Интегрированные модели оценки – это первый

шаг к исследовательской деятельности на самом высоком уровне. Несмотря на то, что их успех не был полным, они обещают нам надежные методы изучения и формирования будущего. Политические, культурные и институциональные условия, как правило, очень изменчивы и неопределенны, или же они не поддаются определению и прогнозированию. Их сложно перевести в числовые параметры для интегрированных моделей. Возможно, именно поэтому разработчики пока не пытались включить их в качестве переменных – вместо этого они используют концепции, техники и методы, аналогичные тем, что используются разработчиками моделей в области биологии, национальной экономики или атмосферной химии (единственная группа, которая пытается учитывать культурный фактор в разрабатываемой интегрированной модели оценки, использует крайне детерминистскую теорию культурного многообразия)».

¹ Перевод наш – Р. Г., Н. Ш. На немецком сайте IPCC можно найти немецкоязычные версии докладов, начиная с третьего доклада.

124

http://ipcc.ch/pdf/climate-changes-2001/synthesissyr/russian/summarypolicymakers.pdf.

125

http://www.ipcc.ch/pdf/assessment-report/ar4/syr/ar4_syr_ru.pdf.

126

Группу ученых вокруг Манна и Джонса блоггеры называют по-разному: «клан», «трайб», «хоккейная команда» (или просто «команда»), «клика», «заговорщики» или «банда». Раньше социологи науки (Crane, 1972; Price, 1963) использовали понятие «невидимый колледж», которое восходит к ученому XVIIго века Роберну Бойлю и описывается следующим образом: «существовавшие ранее и существующие сейчас неформальные объединения ученых, постоянно обменивающихся между собой идеями, при неизменной численности группы, что обеспечивает возможность личных взаимоотношений» (цит. по: Merton, 1995: 407). Х.М. Коллинз (Collins, 1985) в этой связи говорит об «основном составе» в науке («core sets»).

127

http://www.de-ipcc.de/de/119.php.

128

Представление о МГЭИК как о гибриде отсылает нас к латуровскому анализу (Latour, 1993) двух комплементарных процессов – гибридизации и очищения. Чем больше ученые вмешиваются в политику, тем больше они подчеркивают чисто научный характер своей деятельности. С другой стороны, политики, вмешивающиеся в научные дебаты, подчеркивают, что они принимают решения на основании наилучшего из доступного знания. Таким образом, знание оказывается центральным ориентиром для игроков из обеих сфер жизни. Это, впрочем, не означает, что знание можно непосредственным образом перевести в политические решения или что ученые обладают властью. Скорее, наоборот: правительство решает, какой политический курс будет принят и какое знание необходимо для его легитимации (см. Grundmann, 2009).

129

МГЭИК, напротив, подчеркивает свою политическую нейтральность: в силу своей научной и международной ориентации МГЭИК воплощает в себе уникальную возможность обеспечивать точной и взвешенной научной информацией тех, кто принимает политические решения. Поддерживая отчеты МГЭИК, правительства тем самым признают авторитет их научного содержания. В этом смысле деятельность данной организации играет свою роль при утверждении политических мер, но она никогда не дает прямых указаний, оставаясь политически нейтральной ().

130

В терминологии, принятой в МГЭИК, климатические прогнозы (climate predictions) отличают от климатических проекций (climate projections), а последние, в свою очередь, отличают от сценариев. Климатический прогноз (climate forecast) – это результат попытки оценить наиболее вероятные тенденции развития климата в будущем, например, в сезонном, годовом или долгосрочном временном масштабе. Климатические проекции «зависят от применяемого в данном случае сценария развития выбросов, концентрации или излучения». Сценарии же «основываются на гипотезах о будущих тенденциях социальноэкономического и технологического развития, которые могут реализоваться, но могут и остаться нереализованными, в связи с чем для сценариев характерен высокий уровень погрешности» (http://www.ipcc.ch/pdf/glossary/ar4-wgI.pdf).

131

«Использование сценария дает возможность непрерывного измерения трендов и тенденций развития, которые могут оказаться важными в будущем» (Skjsrseth & Skodvin, 2001: 53). Райт утверждает, что сценарии привели к тому, что «Шелл» «учитывала реакцию на нефтяной кризис 1972-го года и падение цен в 1981 году еще до этих событий» (Wright, 2004: 6). А Грант заявляет, что «хотя все [крупные нефтяные] компании в известной мере применяли сценарный анализ, только у „Шелл“ он составлял основу и ядро ее стратегии планирования. Другие компании используют сценарии как стимул или противовес для своих прогнозов или для изучения особых ситуаций» (Grant, 2003: 17).

132

В своем докладе (Stern Review, 2007), написанном по поручению британского правительства, лорд Стерн, оценивая ущерб от изменения климата, опирался в основном на сценарий А2.

133

Было бы преувеличением считать, что Европа пыталась резко сократить выбросы углекислого газа на своей территории; она пыталась сделать первый скромный шаг. Фактически выбросы во многих странах Евросоюза только возросли (ЕЕА, 2005).

134

Примечательно, что со временем изменился эпистемологический статус чувствительности климата. В ранних подходах увеличение концентрации СО₂ вдвое использовалось как инструмент для сопоставления моделей, а в 1980-х гг. чувствительность климата превратилась в измеримый, объективный индикатор климатической системы (van der Sluijs et al., 1998: 307).

135

Лишь после публикации Третьего доклада этот диапазон был расширен до 1,4–5,8 °C (www.ipcc.ch/pub/spm22-0I.pdf, последнее обращение 05.08.2010).

136

Здесь имеется в виду, прежде всего, «эпистемическое сообщество», которое Хаас (Haas, 1992: 187 и далее) описывает как «основанную на знании социальную сеть специалистов, убежденных в наличии связей между причиной и следствием, в проверках обоснованности и лежащих в их основе принципиальных ценностях, а, кроме того, преследующих общие политические цели». Как мы покажем далее, Хаас (как ни странно?) отказывается применять понятие epistemic community к МГЭИК.

137

http://defra.gov.uk/sustainable/government/publications/uk-strategy/docu-ments/Chap4.pdf, последнее обращение в сентябре 2009-го года.

138

Это понятие стало популярным после выхода в свет одноименной книги Малкольма Глэдвелла; в 2006 году его стали использовать ведущие политики. Тони Блэр и премьер-министр Нидерландов Ян Петер Балкененде в письме к одному из политиков Евросоюза сообщают, что «у нас в распоряжении лишь небольшой промежуток времени от десяти до пятнадцати лет для того, чтобы предотвратить катастрофические переломные моменты» (цит. по: Hulme, 2009:

333).

139

Впервые понятие «переломный момент» (tipping point) появилось в 2003 году, когда The Chronicle of Higher Education опубликовала статью, в которой это понятие упоминалось в связи с вероятным ослаблением Гольфстрима («Hot Air and Cold Fear: Scientists Debate Whether Global Warming Can Cause a Big Chill») – еще до того, как соответствующие дебаты были отражены в научной литературе по изменению климата. Первая публикация имела место в ноябре 2005 года. Рассил и Нисса анализируют проникновение этого понятия из ненаучной литературы в климатологию.

http://www.copenhagendiagnosis.org/.

140

http://www.decc.gov.uk/en/content/cms/what_we_do/change_energy/ tackling_clima/intl_strat/ipcc/ipcc.aspx.

141

.

142

Результаты доступны в Интернете: http://coast.gkss.de/staff7bray/

surveyintro.html.

143

В упоминавшемся выше исследования Грундманна мы встречаем аналогичное высказывание одного из разработчиков модели атмосферы о том, насколько сами разработчики доверяют своим моделям: «Я вспоминаю встречу в 78-м году, когда собралось несколько разработчиков […]. Каждый высказывался по очереди, а вопрос был о том, как же мы должны представлять себе изменение озонового слоя в реальности, а не в соответствии с тем, что утверждалось в наших моделях, потому что мы знали, что сами наши модели весьма спорны. Было несколько человек, которые считали, что в конечном итоге реальных изменений, включая увеличение, нет вовсе. Однако большинство из нас полагали, что в ближайшие 30–40 лет изменения будут значительными. И они были даже более значительными, чем мы ожидали, так как нам тогда не хватало необходимых знаний в области химии и физики» (цит. по: Grundmann, 2001: 59).

144

Письмо Брея в редакцию Science под заголовком «Не такой уж однозначный консенсус по вопросу изменения климата» выложено в Интернете: http:// www.sepp.org/Archive/NewSEPP/Bray.htm.

145

http://klimazwiebel.blogspot.cOm/2010/o1/tale-of-two-consensus.html#more (комментарий 19).

146

В 2001 году с заявлениями выступили академии наук Австралии, Бельгии, Бразилии, Камеруна, Канады, Карибских островов, Китая, Франции, Ганы, Германии, Индонезии, Ирландии, Италии, Японии, Кении, Мадагаскара, Малайзии, Мексики, Нигерии, Новой Зеландии, России, Сенегала, Южной Африки, Судана, Швеции, Танзании, Уганды, Соединенного Королевства, США, Замбии и Зимбабве.

147

Декларацию 2005-го года подписали национальные академии одиннадцати стран: Бразилии, Канады, Китая, Франции, Германии, Индии, Италии, Японии, России, Соединенного Королевства и Соединенных Штатов Америки.

148

Совместное заявление академий наук цитируется на сайте: http:// en.wikipedia.org/wiki/Scientific_opinion_on_climate_change.

149

Совместное заявление академий наук 2008-го года.

150

Совместное заявление академий наук 2009-го года.

151

В первую очередь мы имеем в виду несогласие Гидденса с принципом предупреждения неблагоприятных последствий и с концепцией устойчивого развития.

152

«Внутренние расхождения во мнениях относительно экономических последствий сокращения выбросов едва не парализовали деятельность правительства Клинтона, причем министерство энергетики в целом единодушно поддержало точку зрения представителей промышленности, тогда как внутри служба защиты окружающей среды и министерства торговли мнения разошлись» (Levy & Egan, 2003: 818).

153

Они обращают внимание также на следующее обстоятельство: «Когда респондентов в открытых вопросах просили назвать самые серьезные проблемы, которые стоят перед страной, практически ни один американец не назвал глобальное потепление. Другие экологические проблемы, например, загрязнение воздуха и воды, часто оцениваются жителями США как более серьезные, чем потепление Земли, которое нельзя увидеть и которое, в отличие от других проблем, не воспринимается как личная проблема. Пожалуй, самым примечательным в мнении американской общественности о потеплении климата является его непоколебимость и бескомпромиссность, когда речь заходит о последних тенденциях, о более глубоком научном понимании проблемы и о повышенном внимании к ней со стороны СМИ и политиков. По большому счету общественное мнение о потеплении атмосферы Земли оставалось неизменным как в период активного освещения этой проблемы в прессе, так и во время затишья, как при хорошем, так и при плохом состоянии экономики, как в относительно деятельные годы при Клинтоне, так и в полный скептицизма период правления Буша» (Nordhaus & Shellenberger, 2009).

154

http://people-press.org/report/584/policy-priorities-2010.

155

Одновременное, сводное изложение информации. – Прим. переводчика.

156

Инкрементальный – пошаговый, раскрывающийся постепенно. – Прим. переводчика.

157

Документ, опубликованный Лондонской школой экономики совместно с Оксфордским университетом. Назван так по месту встрече («Дом Хартуэлла») ученых, работавших над документом. – Прим. переводчика.

158

Сажа представляет угрозу для здоровья населения и крайне негативно влияет на полярные льды, способствуя их таянию. Тропические леса – это богатство, невероятно важное для будущего человечества не только потому, что они накапливают углерод, но и в силу их биологического многообразия, производства древесины, а также их функций в жизни коренных народов. Некоторые долгоживущие газы, такие, как гексафторид серы и галогены, оказывают влияние на климат, не разрушая при этом озоновый слой. Чтобы контролировать их выбросы, можно было бы внести изменения в Монреальский протокол (cp. Hulme, 2010).

159

Климатгейт (от англ. Climategate, назван по аналогии с Уотергейт) – скандал, связанный с утечкой архива с электронной перепиской, файлами данных и программами их обработки из отделения климатологии университета Восточной Англии в Норидже. – Прим. переводчика.

160

http://www.guardian.co.uk/environment/blog/2010/mar/29/james-lovelock.

Вернуться к просмотру книги