Примечания книги: Герцен - читать онлайн, бесплатно. Автор: Ирина Желвакова

1

Это письма его отца сестре Елизавете Голохвастовой, историку А. И. Михайловскому-Данилевскому и «Записка» самого Яковлева о свидании с Наполеоном.

2

Цитирование в тексте по данному изданию — Герцен А. И. Собрание сочинений: В 30 т. М., 1954–1965 (далее в сносках — Собрание сочинений), а также — Герцен А. Полное собрание сочинений и писем: В 22 т. / Под ред. М. К. Лемке. Пг.; М., 1915–1925 (далее в сносках — Собрание сочинений и писем).

3

Берлин И. Александр Герцен // НЛО. 2001. № 49. С. 99.

4

Герценовское слово «подстрочных» (употребленное, естественно, в переносном смысле) натолкнуло на мысль: не искажая хронологию изложенных в этой книге событий, размещать в постраничных примечаниях, помимо поясняющих сносок, краткую историографию важнейших идеологических понятий, не утративших актуальности и поныне (западничество, славянофильство и др.).

5

За годы существования серии «Литературное наследство» (основана в 1931 году И. С Зильберштейном и С. А. Макашиным) вышло девять томов, полностью посвященных неизвестным трудам А. И. Герцена и Н. М. Огарева, не считая отдельных публикаций в этом грандиозном издании (далее в сносках — вместо «Литературное наследство» — ЛН).

В 1974 году коллективом крупных ученых начала издаваться пятитомная «Летопись жизни и творчества А. И. Герцена». В состав редколлегии вошли Б. Ф. Егоров, К. Н. Ломунов, И. Г. Птушкина, С. Д. Гурвич-Лищинер (Летопись жизни и творчества А. И. Герцена. 1812–1870: В 5 кн. М.: Наука, 1974–1990 — далее в сносках — Летопись).

6

Пассек Т. П. Из дальних лет. Воспоминания: В 2 т. М., 1963. Т. 1. С. 78–79.

По близкому родству и дружеской приязни к Герцену, Т. П. Пассек рассматривала свой труд, создававшийся в 1870–1880-х годах, «как выполнение некоего добровольного возложенного ею на себя долга перед памятью Герцена». Писавшая мемуары в пожилом возрасте после тяжелой болезни, она не всегда была достоверна в описаниях и оценках посторонних, «чужих» сюжетов, не касавшихся впрямую лично ее. Она располагала, в сущности, небольшими возможностями, некоторыми отрывками, в частности, «брошенными листками» (из неоконченной повести «О себе»), случайно оказавшимися в ее руках после отъезда Герцена за границу. Кое-что из переписки с Герценом ею было уничтожено. Ее жизнь под кровлей яковлевского дома, ее общение и дружба с А. И. не были продолжительными. Часто основываясь только на мемуарах Герцена, фрагментах из других его сочинений, она домысливала и неоправданно дополняла некоторые эпизоды без указания на источники. Не стоит забывать и о российской цензуре, не пропускавшей в печать любого упоминания о Герцене-Искандере.

7

Бог, честь и слава (лат.).

8

Совершенный (фр.).

9

В архиве семьи Герцена хранилась (неизвестно куда исчезнувшая) расписка Аракчеева, не допустившего Яковлева к императору и заключившего его на месяц под арест: «Получил я от Г. гвардии капитана Яковлева письмо к Его Императорскому Величеству Государю Императору всероссийскому от Императора французов, в чем и расписку дал».

10

Герцен и Огарев в кругу родных и друзей // ЛH. Т. 99: В 2 кн. Кн. 1. М., 1997.

11

«Записка И. Яковлева» впервые опубликована М. Лемке в Собрании сочинений и писем (Т. XII. Пг.: Литературно-издательский отдел Народного Комиссариата по Просвещению, 1919. С. 160–163). См. также статью А. Тартаковского «Переписка И. А. Яковлева с А. И. Михайловским-Данилевским» (ЛН. Т. 99. Кн. 1. С. 521–523).

12

Приоритет у С. К. Романюка (Романюк С. К. Герцен в Москве // ЛН. Т. 99: В 2 кн. Кн. 2. М., 1997).

13

Чернь (фр.).

14

Не в феврале и, во всяком случае, не зимой, как следует из текста «Былого и дум». Татьяна прожила в это время у Яковлева около полутора лет, пока не уехала (в октябре 1827 года) в городок Корчеву Тверской губернии, где у ее отца был дом.

15

Существующая в литературе дата — 1826 год — не представляется верной и в ряде исследований отвергается (Нечкина М. В. Предисловие к публикации воспоминаний Огарева «Моя исповедь» //ЛН. Т. 61. М., 1997. С. 674–700). Очевидно, что «день сознания сильной дружбы», о которой говорит Огарев, еще не наступил, отношения только завязывались. После казни декабристов 13 июля 1826 года на молебне в Кремле 19 июля Герцен был не с Огаревым, а с Т. Кучиной, в самый разгар дружбы с кузиной. Тогда же он дал себе первую клятву отомстить за казненных. Отметим, что свой возраст во время клятвы и Герцен, и Огарев вспоминают по-разному, высчитывая его приблизительно. Отсюда и разночтения. Но стоит положиться на слова Герцена, написанные летом 1860 года и специально им выделенные, что клятва на Воробьевых горах была «тридцать три года тому назад», то есть в 1827 году.

16

С мадерой… это попахивает гвардейскими казармами (фр.).

17

Авторство песни, приписываемое В. Соколовскому, не верно, как видно из следственного дела. Вероятнее всего, ее автором был А. И. Полежаев (Собрание сочинений. Т. 8. С. 468. Коммент.).

18

Герцен воспроизведет английскую карикатуру с этого портрета в своем издании «Исторический сборник Вольной русской типографии: Книжка первая» (Лондон, 1859).

19

В романе французского писателя Сантана «Изувеченный» образ «изувеченного» — поэта, «задыхающегося от собственной полноты мыслей», не находящих выхода, ибо по приказу папы римского Сикста V ему отрублены руки и язык. Это чудовищное наказание он понес за пасквиль на папу.

20

Романтическая аллегория «3 августа 1833», тогда же им написанная, посвящалась Людмиле. Огарев, получив эту довольно слащавую статью в стиле романтической патетики Жана Поля Рихтера, произведениями которого в ту пору Герцен увлекался, отозвался отрицательно: «Не пиши аллегорий — это фальшивый аккорд в поэзии; что хочешь сказать, говори прямо и сильно, а не обиняками».

21

Через меня идут в город скорби, / Через меня идут на вечную муку (ит.).

22

Речь идет о не дошедшей до нас статье А. И. Герцена «Швед. (Мысль и откровение)».

23

Строительство храма Христа Спасителя по проекту архитектора К. А. Тона началось 10 сентября 1839 года, и, спустя сорок четыре года, он был освящен и открыт 26 мая 1883 года. О Тоновом проекте, критикуя его, Герцен потом не раз писал Витбергу (Собрание сочинений. Т. 21. С. 397).

24

Отметим совпадение: закладки Александре-Невского храма Витберга и храма Христа Спасителя Тона (на которой присутствовал Герцен) произошли почти в один день — 10 и 11 сентября 1839 года.

25

Герцен А. И. Сочинения и переписка с Захарьиной: В 7 т. Т. VII. СПб., 1905.

26

Для завершения истории всегда важен конец. Отношения с Медведевой перейдут на деловую почву. 26 марта 1836 года Герцен напишет Наташе: «Медведева живет теперь с нами, т. е. с семейством Витберга, и у нас довольно весело». И Витберг, и Герцен немало помогут Прасковье Петровне, преследуемой Тюфяевым, оставшейся без малейших средств. В конце 1838-го — начале 1839 года Герцен занят устройством ее детей в воспитательный дом. По его рекомендации она определена на место воспитательницы в дом владимирского генерал-губернатора И. Э. Куруты. Однако доброе семейство она покинет скоро — скажется ее деловая беспомощность и нехватка образования, и тогда Герцен будет хлопотать «достать ей место» в Москве. В середине ноября 1839 года Медведева находит приют во флигеле дома Огарева, и в 1840-м она еще в Москве. В 1845 году довольно требовательная постоялица гостит у Герцена на даче в Соколове, а в 1849-м до него доходят слухи о ее жизни в тучковском доме, отошедшем после отъезда Герцена за рубеж в распоряжение Егора Ивановича. Медведева окончательно обосновывается в Москве (где и похоронена в Новодевичьем монастыре в 1860 году). Мучительное воспоминание о ней еще долго не покинет Герцена.

27

Нович И. Молодой Герцен. М., 1980. С. 325.

28

Из-под пера И. А. Яковлева выходят не свойственные гордому затворнику и по форме, и по сути просительные письма историку А. И. Михайловскому-Данилевскому, стремившемуся, как помним, заполучить необходимые мемуарные материалы для высочайше порученного ему труда об Отечественной войне. Герцену, полагаем, детали этих обращений неизвестны. Например, 18 мая 1836 года Яковлев пишет историографу, причем на русском языке, не часто прибегая к нему в общении с людьми своего круга: «Милостивый государь Александр Иванович! Издавна доброе расположение вашего превосходительства к брату моему Льву Алексеевичу и многократные доказательства ласки вашей ко мне лично, к тому же, заметив и готовность вашу, по мере возможности, быть полезным и одолжать себе подобных: вот что служит поводом к следующей и усердной моей к вам прозбе» (так!). Далее излагались этапы жизни и служения его «воспитанника», «одаренного умственными качествами» и «отличившегося блистательными способностями». Он, Яковлев, в своем преклонном, болезненном возрасте имеет «единственное утешение» в сем воспитаннике, «ибо со дня его рождения был от него безотлучен, под надзором его воспитан в Законе Божием». «Находясь в таком горестном положении, — продолжал отец Герцена, — прибегал я писменно (так!) к предстательству графа Александра Христофоровича (Бенкендорфа. — И. Ж.), прося его повергнуть меня к стопам Государя Императора со всеподданнейшею моею просьбою о возвращении ко мне моего воспитанника, дабы я в последние дни моей жизни еще его увидел и чтобы он продолжал здесь служение под моим надзором. Но, не имея на сие мое прошение никакого отзыва, не знаю, дошло ли оное до его сиятельства».

29

От natale — родная (фр.).

30

Через множество лет и мы, живущие в XXI веке, пережившие наших героев на многие десятилетия, вглядимся в этот второй портрет Герцена, где «все видно на лице — и его душа, и его характер, и его любовь…», и подверстаем к впечатлению наших героев от представленного образа слова Натальи Александровны, воспринимаемые сегодня как своеобразный, к счастью, неоправдавшийся прогноз. «…Глядя на твои письма, на портрет… — писала она Герцену, — мне захотелось перешагнуть лет за сто и посмотреть, какая будет их участь. Вещи, которые были для нас святыней, которые лечили наше тело и душу, с которыми мы беседовали и которые нам заменяли несколько друг друга в разлуке; <…> что будут они после нас? <…> Разбудят ли, согреют ли они чье сердце, расскажут ли нашу повесть, наши страдания, нашу любовь… Как грустно становится, когда воображу, что портрет твой, наконец, будет висеть безвестным в чьем-нибудь кабинете, или, может, какой-нибудь ребенок, играя им, разобьет стекло и сотрет черты». Знакомство с этим портретом, экспонирующимся с 1976 года в стенах Дома-музея Герцена, кажется, отменило некоторые вопросы и неоправданные сожаления Натальи Герцен.

31

«Летом 1836 года» в «Былом и думах» — ошибка памяти.

32

Письмо обращено не к Е. Г. Левашовой, хозяйке московского салона, а к С. Д. Пановой.

33

Герцен, понятно, не знал о реакции Пушкина на «Философическое письмо», теперь хрестоматийной. 19 октября 1836 года, глубоко уважая Чаадаева, зная его причудливую, трудную судьбу, он взялся отвечать ему, но своего послания не отослал. Понимал положение отлученного властью отшельника. Текст пушкинского письма сохранился: «Что же касается нашей исторической ничтожности, то я решительно не могу с вами согласиться… Клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков…»

34

Лотерея.

35

Гравюра художника Гейтмана, растиражированная благодаря первому изданию «Кавказского пленника», в котором она была воспроизведена на фронтисписе.

36

Марата.

37

Дом М. А. Хованской на Поварской не сохранился. Дом Огаревых на Большой Никитской стоит и требует реставрации.

38

Автобиографические опыты Герцена 1830-х годов переплетаются между собой. Отзвук вятской жизни под началом губернатора Тюфяева слышен и в других сочинениях, в том числе в не дошедшей до нас повести «Его превосходительство» (Собрание сочинений. Т. 21. С. 535).

Многое из написанного им пропало или осталось в разрозненных отрывках. Большая часть рукописей при отъезде Герцена за границу погибла в Москве на Сивцевом Вражке, в доме его брата Егора. В 1872 году Т. П. Пассек разыскала здесь разрозненные листы ранних сочинений писателя, уже упомянутую повесть «О себе» и др.

39

Запись о браке сделана в книге Николозлатовратской церкви, Остроумов был протоиереем этого храма. Поручителями были: губернский секретарь М. К. Ломидзе, помощник правителя канцелярии владимирского гражданского губернатора и переводчик правления, губернский секретарь Н. И. Татаринов (со стороны Герцена); советник правления, коллежский асессор П. П. Модзолевский и титулярный советник К. П. Петров (со стороны Натальи Александровны). В «Былом и думах» Герцен рассказывает о двух шаферах на венчании, не называя их имени — офицере Уланского сибирского полка [Богданове] и служащем губернской канцелярии [Модзолевском]. Оба — выпускники Московского университета.

40

Отчаяния (лат.).

41

Слова эти, очевидно, Герцен подберет в мемуарах из позднего своего лексикона, когда будет писать заголовки к статьям в «Колоколе» («Порядок торжествует»).

42

Сдержанность (фр.).

43

По имеющимся источникам, Витберг получил высочайшее разрешение о выезде из Вятки 15 октября 1839 года. Герцен сразу же ждал его во Владимире, радовался возможности скорой встречи (сведений о ней пока нет. Курсив мой. — И. Ж), но переезд художника в Петербург задерживался из-за финансовых трудностей. В марте 1840-го он еще в Вятке и вернулся в столицу, где часто встречался с Герценом, в конце мая — июне 1840 года. Шушке в то время было около года, а на полотне — изображение примерно полугодовалого младенца.

44

С О. А. Жеребцовой Герцен познакомился в первое свое посещение Петербурга, 17 декабря 1839 года, через три дня после приезда в столицу. В «Былом и думах» их первая встреча отнесена к 1840 году, ко второму пребыванию Герцена в городе.

45

Призрак Акакия Акакиевича, лишившегося вожделенной шинели, еще не стал фантастической и литературной принадлежностью Петербурга (повесть вышла в свет только в 1842 году), а Герцен уже фиксировал вполне типичное явление криминальной столицы, когда представители разного рода сословий лишались даже жизни по разбойничьей привычке этих самых блюстителей порядка, призванных спасать и защищать. Перечитав повесть, нетрудно предположить, что и гоголевский герой мог бы пасть жертвой совсем у другого, захолустного Калинкина моста, где кругом «ни души», оказавшись во власти не каких-то неведомых грабителей («с усами»), а самого будочника, весьма подозрительно отнесшегося к происшедшему на его глазах ограблению.

46

Через два месяца, а не после внезапного посещения представителя власти, как сказано в мемуарах.

47

На полученном 10 декабря письме сохранились карандашные пометы: «К докладу», «невозможно», «объявлено словесно».

48

Статья Герцена «Рассказы о временах меровингских» будет опубликована в «Отечественных записках» (1841, № 2). Белинский ее заметит, отзовется, что это «глава из исторического романа Вальтера Скотта!».

49

Псевдонимом Искандер (восточный аналог имени Александр, защитник отечества) Герцен впервые подпишет в 1836 году свое сочинение «Гофман» в журнале «Телескоп».

50

Выскочка (фр.).

51

История швейцарского легендарного героя Вильгельма Телля (сюжет драмы Шиллера), символа патриотизма, мужества и свободолюбия в борьбе швейцарского народа против австрийского владычества, не раз использовалась Герценом. По приказу наместника, тирана Геслера, искусный стрелок В. Телль в качестве наказания за свое непокорство вынужден был прострелить яблоко, положенное на голову его сына.

52

Эпиграмма была напечатана впервые в бесцензурной «Полярной звезде».

53

В «Колоколе» 1859 года Герцен опубликовал мемуары инженерного полковника Н. И. Панаева. Спасая свою жизнь, он обманом возглавил бунт поселян.

54

В доме Гагариной в Малом Власьевском (не сохранился) Герцен останавливался и во время приезда в Москву в 1839 году.

55

Кстати, в «Былом и думах» (Часть четвертая, глава XXVIII), пытаясь оправдаться перед самим собой, Герцен ставил себе в заслугу столь искреннюю исповедь, которую другой наверняка бы отверг. Откровенность, думал он, смягчит удар. О какой сопернице может идти речь? «Кому она пожертвована? Женщине, вешавшейся каждому на шею…» Он рассказал историю Катерины, но не был до конца справедлив: она не была «легкой женщиной». Обычный случай бесправной крепостной, которой кто-то воспользовался. Он «разглядел причину» ее страхов, слез и стыда еще в Новгороде. Уступил ее мольбам, спас от позора и взял с собой в Москву. Через некоторое время случилось непоправимое, но в искренности своей страсти Герцен не сомневался: «Как хороша природа, когда человек, забываясь, отдается ей — теряется в ней… В эту минуту я любил эту женщину, и будто в этом упоенье было что-нибудь безнравственное… кто-нибудь обижен, оскорблен… и кто же? Ближайшее, самое дорогое мне существо на земле».

56

В доме Гагариной в Малом Власьевском (не сохранился) Герцен останавливался и во время приезда в Москву в 1839 году.

57

Основной тон (нем.).

58

Сын Саша.

59

Все эти оставшиеся в памяти детали помогут при создании в 1976 году в Москве, на Сивцевом Вражке, 27, литературно-мемориальной экспозиции Дома-музея А. И. Герцена.

60

Видеть — это иметь (фр.).

61

В феврале 1844 года в дневнике Герцена появилась запись: «…в Европе всегда уважались лица, у нас именно лицо (как в Азии) и считается за ничтожность.

A propos. Киевский генерал Бибиков донес на Редкина „Юридические записки“, что в них была помещена статья о Литовском статуте, апологическая ему, в то время как он заменяется русским законодательством. <…> Министр, Бенкендорф тотчас начали переписку, запросы, вопросы, и, если б не хотел того Строганов, дело кончилось бы хуже замечания. В то же время и через того же Бибикова Маркевич, сочинитель истории Малороссии, и с ним сорок человек малороссов, подали донос на Сенковского, что он оскорбительно отзывался о Малороссии в „Библиотеке для чтения“, что он называл их беглыми холопами польскими, и для того, чтоб доказать, что они не холопы, а свободные люди, они подают донос баринову управляющему немцу, прося защитить народность. Истинно, через десять лет закроют III отделение собственной канцелярии, потому что оно, а равно и шпионы будут не нужны, донос будет обыкновенное дело, знак преданности отечеству и государю, acte de dévouement» (доказательством преданности — фр.).

62

Крайностей, от extrême (фр.)

63

В массе (фр.).

64

Высший свет (фр.).

65

Я покидаю свет и для этого случая сшил себе подходящий костюм (фр. и лат.).

66

Не путать с современными молодыми узурпаторами термина.

67

История дальнейшего преломления славянофильского учения в новые формы и влияния, оценка их вклада и наследия в историю русской общественной мысли еще, как известно из научной литературы, на долгие десятилетия займут внимание крупнейших историков, философов, ученых, политических деятелей. Бескрайняя литература, естественно, останется за пределами нашего повествования. Не секрет, что каждая новая общественно-политическая эпоха, раздавая свои оценки, создавая свои теории, берет из хранимого ею культурно-исторического наследия идеологически ей подходящее. Приведем, например, слова Н. Бердяева, сыгравшего видную роль в разработке «веховской» концепции славянофильства. Завершая свою монографию «Алексей Степанович Хомяков» (М., 1912), он отметит непреходящее влияние идей одного из вождей славянофильства: «Мы унаследовали от Хомякова религиозно-христианское направление, национальное сознание, постановку проблемы Востока и Запада, свободное и свободолюбивое богословствование, русскую философию, воюющую против небытия… Всюду положил он основание национальной традиции в русской духовной культуре…» Расширяя масштабы наследства славянофилов, Бердяев присоединяет к нему не только «почвенничество» (как, впрочем, делают и другие авторы), но и народничество, правда, считая его «незаконным порождением» славянофильства, ибо оно видело в русской общине «чуть ли не спасение мира, но обосновывавшее свои идеалы не религиозно, а материалистически». «Да, — пишет Бердяев, — устарела славянофильская доктрина, чужд нам их душевный уклад, вырождаются их потомки, но не устарело, навеки осталось то славянофильское сознание, что русский дух религиозен и что мысль русская имеет религиозное призвание». Среди основных проблем и тем, выдвинутых лидерами раннего славянофильства, тему Востока и Запада философ считает наиглавнейшей. И действительно, тема с вариациями (панславизм, евразийство) остается злободневной по сию пору.

В современной науке рубежа двух веков оба течения русской общественной мысли — западники и славянофилы и место в них Герцена, расцениваются по-разному, иногда с прямо противоположным или искаженным толкованием явления либерализма в зависимости от сложившейся конъюнктуры. Быстрее всего на перемены начала 1990-х годов среагировали вузовские учебники по истории. Преодолевая стереотип, относящий либерализм к узкоклассовому буржуазному течению, его стали рассматривать как альтернативу революционному пути разрешения общественных противоречий, принятому в советской историографии (Гоголевский А. В. Очерки истории русского либерализма XIX — начала XX века. СПб.: Изд-во Санкт-Петербургского университета, 1996). Из-за неправомерного нахождения Герцена в лагере революционеров, заключенного туда В. Лениным, Герцена-западника стали переводить в лагерь либералов и демократов.

В учебнике для вузов «Курс отечественной истории IX–XX вв. Основные этапы и особенности российского общества в мировом историческом процессе» (под ред. Л. И. Ольштынского. 2-е изд. М.: ИТРК, 2005) обозначаются три направления общественно-политической мысли в понимании исторического пути России: либеральное (славянофилы и западники), революционное, консервативное. И Герцен с Огаревым и Белинским остаются у авторов в тенетах революционных оков как идеологи революционного течения.

В. А. Федоров (История России XIX — начала XX века: Учебник. 4-е изд. М.: Проспект, 2006) обозначает три течения: охранительное, либеральнооппозиционное и леворадикальное, и помещает западника Герцена в либерально-оппозиционный лагерь. Отделяя от умеренно либеральных друзей Герцена — Анненкова, Корша и Кетчера, Герцен с Белинским и Огаревым причислены автором к представителям с «радикальным образом мыслей».

Л. И. Семенникова (Отечественная история России в сообществе мировых цивилизаций: Учебник для вузов. 9-е изд. М., 2008) также склонна причислить Герцена к либеральному направлению в русской общественной мысли 1830–1840-х годов — западничеству, и тоже к его радикальной струе. Платформа западничества 1830–1840-х годов, — преждевременно заключает автор — правовое государство и гражданские права для всех; конституция, утверждающая разделение властей и контроль общества за властью; форма правления государства — конституционная монархия.

В «Истории России XVII–XIX веков» (под ред. Л. В. Милова. МГУ [учебник для вузов]. М.: ЭКСМО, 2006) автором главы Н. И. Цимбаевым люди 1840-х годов охарактеризованы как поколение либералов-идеалистов. Западничество и славянофильство, будучи разновидностями раннего российского либерализма, отразили попытки создания целостных концепций преобразования страны. Спор противостоящих групп — в выборе пути. И Герцен с Огаревым поддерживали западников в полемике со славянами, но в их отношениях с основными членами кружка западников всегда дремали «зачатки злых споров 1846 года», когда герценовский материализм и атеизм были отвергнуты Грановским. С. С. Секиринский и В. В. Шелохаев в книге «Либерализм в России. Очерки истории (середина XIX — начало XX вв.» (М.: Памятники исторической мысли, 1995) подчеркивают, что Герцен, по свойствам своего тонкого ума, чуждался всякой односторонности и объективно в спорах западников и славянофилов в 1840-е годы был на стороне западников.

Как увидим в дальнейшем, после европейских революций 1848 года Герцен четко определил свою позицию либерала и демократа: эволюционное развитие общества без революций и всяческих насильственных потрясений.

В наши дни, когда некоторые полагают, что либерализм изжит (ибо часть либералов, «наиболее шустрая», дискредитировала себя), когда рассуждают насчет «пресловутого кризиса либерализма», на сцену должны выйти новые строители гражданского общества, умеющие работать по «самым извечным либеральным лекалам». И тут вечные образцы: уважение прав свободной личности, гуманизм, терпимость, любовь к отечеству без человеконенавистничества, свобода и гласность, завещанные нам выдающимися фигурами нашей истории (Герценом и другими) не должны быть отринуты (Акунин Б. Интервью с М. Ходорковским // Esquire. 2008. № 10).

68

Вид древнерусской верхней одежды.

69

А. П. Елагина, по первому браку Киреевская, мать И. В. и П. В. Киреевских; ее дети от второго брака — Е. А. и А. А. Елагины.

70

В 1848 году в Риме Герцен узнает от знакомого о возмутительных поступках Хомякова: отдает в солдаты своих ямщиков, если у них «падет или испортится лошадь. <…> Вот они, народолюбы, православные славянофилишки!».

71

Сердцем и душой (фр.).

72

Человеконенавистнических (фр.).

73

В «Былом и думах», характеризуя злые нападки Языкова, Герцен ошибочно принимает на свой счет строки «о слуге…». Они обращены к Грановскому, как свидетельствует сам поэт. Тем не менее стихи вызвали бурную реакцию демократического лагеря. Герцен написал статью «Москвитянин и вселенная» (1845).

74

В «Былом и думах», характеризуя злые нападки Языкова, Герцен ошибочно принимает на свой счет строки «о слуге…». Они обращены к Грановскому, как свидетельствует сам поэт. Тем не менее стихи вызвали бурную реакцию демократического лагеря. Герцен написал статью «Москвитянин и вселенная» (1845).

75

Привычки (фр.).

76

В духовном завещании и прибавлениях к нему, тогда же прочитанных Герценом, все недвижимое имение оставлялось Д. П. Голохвастову, все движимое, капитал и дома — Герцену, его матери и брату Егору, «с условием равного раздела». Прибавления были весьма путаны и противоречивы. Но всех добросовестно и усердно служащих дворовых людей с «денежными награждениями по заслугам» предполагалось отпустить на волю, что и было исполнено Герценом, подписавшим вместе с Голохвастовым многочисленные отпускные свидетельства. Справедливости ради, скажем, что, отказываясь от Покровского, Герцен не хотел нарушать условия завещания о родовых имениях, переходящих двоюродному брату.

77

Значительны труды А. И. Володина, посвятившего философским взглядам Герцена немало работ (Герцен. М., 1970; Александр Герцен и его философские искания // А. И. Герцен.: В 2 т. Т. 1. М., 1985 и др.).

78

Редакция эпиграфа в отдельном издании романа 1847 года иная, более точно соответствующая смыслу романа: «А случай сей за неоткрытием виновных предать воле Божией, дело же, почислив решенным, сдать в архив. Протокол».

79

Реальный прототип — гувернер Голохвастовых и учитель Герцена Маршаль.

80

Ничегонеделание (ит.).

81

Даты событий, происходящих в Европе, даются в тексте по новому стилю. Для определенных дат, охватывающих и Россию, в скобках приводятся числа по старому стилю.

82

Только взглянув на сохранившийся в Рукописном отделе Российской государственной библиотеки многостраничный, большого формата паспорт Александра Ивановича Герцена (первая, титульная страница — по-русски, с именем лица; вторая, оборотная — по-немецки), можно предположить, что русский пограничник вложил его в другие три «женских» пасса, повернув лист паспорта Герцена второй страницей, а прусский сержант не удосужился всё внимательно пересмотреть.

83

Полемика вокруг «Выбранных мест…», ведущаяся более полуторасот лет (и действительно вызвавшая, по слову В. Набокова, «оглушительный скандал»), в последнее время более всего неоправданно склонна не только осуждать демократа Белинского за ответ Гоголю, но даже отвергать, принижать роль великого критика, а заодно и современников, разделяющих его взгляд, в частности, на гоголевскую переписку. В защиту сошлемся хотя бы на авторитет Набокова, который, даже при двойственном отношении к людям склада Белинского, не мог не отметить, что у критика, «как у гражданина и мыслителя было поразительное чутье на правду и свободу». В своей блестящей лекции о Гоголе, разбирая основное содержание «Выбранных мест…», он напоминает, что в середине XIX века «общественное мнение в России было в основе своей демократическим», существовало несколько течений общественной мысли, и «несомненно, что в гоголевскую эпоху „западники“ представляли собой культурную силу, далеко превосходящую численно и качественно все то, что могли собрать реакционные староверы. Поэтому, например, не вполне справедливо рассматривать Белинского как всего лишь предшественника (хотя филогенетически он им, конечно, был) тех писателей 1860–1870-х годов, которые яростно утверждали примат общественных ценностей над художественными…». Набоков считал, что «Гоголь явно отстал от века», а «знаменитое письмо Белинского, вскрывающее суть „Выбранных мест“ („эту надутую и неопрятную шумиху слов и фраз“), — благородный документ. В нем есть и горячие нападки на царизм, из-за чего распространение письма скоро стало караться каторжными работами в Сибири» (Набоков В. В. Лекции по русской литературе. М., 1999. С. 116–117).

84

Дом не сохранился. На этом месте — старый сад.

85

Первоначальная редакция, состоящая из трех циклов, включала: «Письма из Avenue Marigny», итальянские «Письма с Via del Corso» и очерк «Опять в Париже», который Герцен называл «историей реакции». Они создавались в течение 1847–1848 годов. Второй и третий циклы, как не приспособленные для цензуры, адресовались друзьям и по частям пересылались в Россию с отъезжающими на родину.

86

В этих обсуждениях и спорах проблема отношения к развитию буржуазии и капитализма в России только еще поднималась, вопросы только намечались, но ответов на них у Герцена не было. Хотя он не был согласен с упрощенческим взглядом Бакунина на проблему и вначале даже признавал, что «Письма из Avenue Marigny» уязвимы «с точки зрения… неопределенности и сбивчивости в слове буржуазии…» (Собрание сочинений. Т. 5. С. 328, 461). Последующий ход событий уяснил ему значение разногласий с «западниками»; уроки революции убедили Герцена в правомерности собственной критической и разоблачительной позиции по отношению к буржуазному господству во всяческих формах. Все это давало основания для его перехода в дальнейшем на другую платформу воззрений славянофильского толка — он становился сторонником, создателем теории крестьянской общины и родоначальником русского крестьянского социализма.

87

Утверждение Е. Н. Дрыжаковой (Герцен на западе. СПб., 1999. С.24), выделившей Белинского в числе западников, которые «резко отрицательно отнеслись к герценовской трактовке буржуазии», не совсем правомерно (Белинский В. Г. Полное собрание сочинений: В 13 т. М.: Изд. АН СССР, 1953–1959. Т. 12. С. 448–449).

88

Возрождение (ит.).

89

История Франции: В 2 т. М., 1973. Т. 2. С. 292. (По другим источникам — погибли 11 и ранен 81 рабочий.)

90

Не точны утверждения Е. Н. Дрыжаковой (в упомянутой книге), что все описанное в «летучих» листках «Писем из Франции»: «реформы, баррикады, отречение короля… дается без серьезного анализа, без „раздумий“: идет сопоставление реальных фактов с тем, что было в идеале, в мечтах. Тут же довольно поверхностные фразы сочувствия „бедному героическому народу“ и столь же риторические проклятия „жалкому“, „дрянному“ временному правительству…» (С. 26). Хотя Герцен действительно писал о схваченных «на скорую руку» событиях, но это делалось для того, чтобы ответить больше на упреки друзей, а обширному анализу происходящего незаконченного действия (в котором, как в могучем котле, он варился) еще не наступил свой час. И все же анализ сути «недуга», сделанный в pendant французским событиям, все большее соприкосновение с «живой действительностью», отдаляющей его от романизма, даже в ранних «Письмах…» несомненно прослеживается.

91

23, а не 24 июня, как в «Былом и думах».

92

При подавлении Июньского восстания было убито более 500 повстанцев и не менее 11 тысяч погибло после боев. Арестованных было около 25 тысяч.

93

Из последних работ отметим книгу профессора В. Ф. Антонова (А. И. Герцен. Общественный идеал анархиста. М., 2000). Исследователь особо выделяет из многих работ по означенным темам («русский» социализм, крестьянская община и др.) самого крупного в нашей историографии герценоведа и философа А. И. Володина, его статью «Герцен и Запад. Идейное творчество русского мыслителя и социально-политический опыт Западной Европы» (ЛH. Т. 96. М., 1985. С. 9–44). Здесь развернуты вопросы «русского» социализма Герцена в приложении к отсталой, крестьянской России, приведены обстоятельные высказывания писателя об общине и возможности с опорой на нее миновать фазу капитализма. Сославшись на изученность так называемого «русского» социализма Герцена, Володин, по мнению Антонова, делает справедливый вывод, что «„русский“ социализм Герцена отнюдь не был идеализацией крестьянской общины и вовсе не представлял собою какого-то поворота от западничества к славянофильству или русофильству; он являлся выражением (в тех условиях, разумеется, иллюзорным, утопическим) смелого теоретического поиска — поиска варианта ускоренного движения России к социалистическому переустройству при посредстве духовного опыта стран Западной Европы…» (Там же. С. 33). См. также: Володин А. И., Шахматов Б. М. Утопический социализм в России 1833–1883. М., 1985.

94

Кавеньяк — 1448 тысяч, Ледрю-Роллен — 370 тысяч, Ламартин — 8 тысяч.

95

Цитаты из пятой части «Былого и дум» о семейной драме исправлены по тексту автографа, хранящемуся в Международном институте социальной истории в Амстердаме.

96

Непосредственности (фр.).

97

Издатель сочинений и писем Герцена, ярый его приверженец М. К. Лемке, проводя в печать главку «Кружение сердца» (Собрание сочинений и писем. Т. ХIII. Пг.: Госиздат, 1919), наталкивался на деликатное противодействие герценовских дочерей. Тем не менее согласие обнародовать полностью «Рассказ о семейной драме» было получено. В следующем томе появились и письма Гервега Герцену.

98

Виктора Флёри (Fleury V. Le poète George Herwegh. Paris, 1911), Павла Губера (Губер П. Кружение сердца. Л., 1928) и Э. Карра (Carr Е. Н. The romantic Exiles. London, 1933, 1-е изд.; 1949, 2-е изд.).

99

В советское время Гервег не много печатался, но поднятый на щит революционной поэзии, объявлялся певцом протеста, «мужественным, непокорным характером», «прошедшим суровую жизненную школу» (Гервег Г. Сборник стихотворений / Предисл. Ал. Дейча. М., 1957). Одно из лучших стихотворений поэта «Мое богатство — песнь моя» («Пою охотно в вольном хоре…») напечатано здесь впервые в переводе Б. Пастернака.

100

Почитании (нем.).

101

В работе В. Ф. Антонова (А. И. Герцен. Общественный идеал анархиста. М., 2000. С. 13–37) выделено пять периодов в изучении Герцена и дана краткая характеристика главных представителей — ученых разных течений. Первый период еще свободной историографии следует датировать 1905–1917 годами, когда в России было снято табу с имени «государственного преступника»; второй — с 1917-го до середины 1930-х годов; третий — от середины 1930-х до середины 1950-х годов; четвертый — с середины 1950-х до начала 1990-х годов и пятый — с начала 1990-х годов до наших дней (когда вновь появилась возможность свободы суждений о деятельности и творческом наследии Герцена. Пока, увы, добавим мы, ею не слишком воспользовались новые исследователи).

Из работ авторов «четвертого периода» по означенным темам, помимо указанных трудов А. И. Володина, отметим книги Н. М. Пирумовой (Александр Герцен — революционер, мыслитель, человек. М., 1989; «Русский социализм» Герцена // Революционеры и либералы России. М., 1990).

102

Великий строитель мостов (лат.).

103

Сознание твоей близости (нем.).

104

Смертный приговор Бакунину, находящемуся в австрийской тюрьме после его участия в европейских революциях (в Праге, Дрездене и др.), был подписан саксонским королем, но не был приведен в исполнение. В мае 1851 года австрийское правительство выдало Бакунина царским властям.

105

«Сожгите письма, пока полиция ими не завладела», — писала Натали Гервегу 6 февраля 1850 года, когда реакция в Европе нарастала и оставаться в Швейцарии было небезопасно. Через некоторое время повторила: «Сожги немедля мои письма, прошу тебя». Главное, чтобы они никогда не попали в руки ее семьи. Гервег обещал. Но солгал. Впоследствии она узнала, что письма целы и Гервег не собирался их уничтожать, видя в них неоспоримый компромат, оружие против Герцена, чем он и воспользовался после скандального разрыва бывших друзей (возможно, он расценивал их как доказательство, что инициатива сближения принадлежала не ему). На пороге жизни Натали Гервег действительно воспользовался ее перепиской. Некоторые откровенные выражения были процитированы в письме Герцену. Почти все тайные письма Гервега Натали были, очевидно, уничтожены ею самой. Судить об их содержании можем только по посланиям к Гервегу самой Натали, где отраженным светом, в ее пересказе, а иногда, вопреки реальной действительности и с немалой долей фантазии, угадываются поступки, желания и настроения Гервега.

106

«Dahin! Dahin!» (нем.) — слова из песни Миньоны в романе Гёте «Годы учения Вильгельма Мейстера», не раз цитируемые Герценом.

107

Официальный брак с Огаревым был оформлен только после смерти Марьи Львовны в 1853 году, а через три года супруги приехали в Лондон к Герцену.

108

И. Паперно в книге «Семиотика поведения: Николай Чернышевский — человек эпохи реализма» (М., 1996) рассмотрела семейный опыт Николая Гавриловича и Ольги Сократовны Чернышевских. «Ссылаясь на Жорж Санд, — пишет исследовательница, — Чернышевский полагал, что утверждает принцип „свободы сердца“». Особо отмечался роман «Жак» (1834), который «в глазах „развитых“ русских людей… кодифицировал право жены на супружескую измену (а признание этого права было вопросом чести)». Прелюбодеяние — прерогатива женщин, было своеобразной компенсацией за века угнетения слабого пола. Поведение Ольги Сократовны (открытое: о своей репутации она не заботилась) отличалось от поведения Натальи Александровны (скрытого). В старости жена Чернышевского, не оставившая его даже в годы долгой ссылки (он считал себя счастливым человеком), беззастенчиво вспоминала об альковных романах своей бурной жизни, чему ее муж, увлеченный работой, не мог не быть свидетелем. («Канашечка-то знал: мы с Иваном Федоровичем [Савицкий, польский эмигрант. — И. Ж.] в алькове, а он пишет себе у окна».) И. Паперно справедливо предполагает, что для своего романа «Кто виноват?» Герцен позаимствовал название предисловия к «Жаку» «А qui la faute?», звучащее в переводе так же.

109

Переведено по моей просьбе американским праправнуком Герцена, историком и филологом Михаилом (Майклом) Герценом. — Прим. авт.

110

Движемся и пребываем (лат.).

111

Часть пятая, глава IV «Еще год (1851)».

112

Тата Герцен еще в начале XX века приложила усилия, чтобы разыскать акварель. Все тщетно. Узнав об этом, М. К. Рейхель решила найти какой-нибудь способ увидеть картину и снять с нее копию: почему бы ни адресоваться к сыну Гервега? И она совершила невероятное (ведь связи между семьями Герцена и Гервега были обрублены), разыскала адрес младшего из сыновей — Марселя и, прихватив с собой импозантную знакомую даму, предстала перед сыном Гервега. Тотчас, как было названо имя его отца, Рейхель заговорила о нем с восхищением и энтузиазмом. Сообщила, что цель их визита — получить разрешение и сфотографировать акварель. Марсель отозвался, что у него нет этой картины. Рейхель настаивала: акварель хранилась в футляре среди бумаг его матери. «Но теперь ее нет». — «Так где же она?» — допытывалась Рейхель. «У друга». Этим «зашифрованным» другом оказался биограф Гервега, доктор филологии Виктор Флёри, выпустивший в 1911 году книгу о поэте. Он живет в Гренобле, сообщил Гервег, и на просьбу «только взглянуть на картину и сделать маленькую фотографию прямо на месте» ответил согласием. С запиской от Марселя они посетили Флёри, и дело было сделано. Еще в 1919 году акварель находилась в Гренобле, но позже следы ее теряются. В бумагах Г. Гервега, переданных Э. Карром в Британский музей, картина отсутствует. Попытки обнаружить ее у потомков Флёри, предположительно и ныне живущих в Гренобле, ни к чему не привели. Моя недавняя поездка в музей г. Листаля (Швейцария), где Гервегу отведено значительное место в экспозиции и где хранится его архив, тоже не привела ни к чему конкретному. Директор музея г-н Шнайдер сообщил, что часть материалов была продана с молотка сыном Гервега — Марселем (умер в 1930-х годах), когда тот сильно нуждался.

113

Вещи, материальные предметы сыздавна влияли на судьбы людей. К ним относились как к оберегам, талисманам и пр. Они приобретали осязаемую, почти магическую силу, «впитывали» в себя пережитое и увиденное, воспринимались как символ, напоминание или укор. Портреты, картины, реликвии, осененные воспоминанием о былом, особенно почитались и бережно хранились в герценовской семье. Пример тому: почти что религиозное отношение и Натали, и Александра к его портрету работы Витберга, присланному невесте из ссылки.

114

В Летописи (Кн. <2>. С. 11) приведенный текст-комментарий не точен. Там речь идет об утверждении, что столкновения с Герценом следовало избежать даже «ценой жизни Нат. Ал.», в то время как в приведенном оригинале: «даже путем нашей смерти».

115

Смертельные друзья (фр.).

116

Мое первое знакомство с деревенькой Шатель (Бург) во время путешествия по герценовской Швейцарии вместе со старшей четой Герценов — последним правнуком писателя, замечательным Сержем Герценом, и такой же невероятно талантливой его женой Мари (увы, теперь скончавшимися), не оставило ясного чувства. Местечко показалось каким-то пустынным (ни одного встреченного обитателя) и даже каким-то заброшенным. Тогда, в 1993-м, Серж указал мне налом с проржавевшим скрипящим флюгером — школа построена на деньги Герцена. Вообще-то он немало помог своим «односельчанам», что отмечено и в его завещании, подписанном им 1 августа 1852 года, но его крепко забыли в Швейцарии, ни единым знаком, плакеткой или мемориальной доской не отметив ускользающую память. — Прим. авт.

117

Письмо впервые приведено по-русски в Летописи (Кн. <2>. 1851–1858. С. 39).

118

Это замечено в подробной главе о повести «Поврежденный» в упомянутой выше книге Е. Н. Дрыжаковой (С. 39–54). Досконально рассмотрев сюжет, историю создания повести, первоначально названной Герценом «Межуев-fils», по странной аналогии с гоголевским второстепенным персонажем «Мижуевым» (воспринимаемым лишь в «приложении» к Ноздреву), исследовательница предположила, что повесть, «с одной стороны, отражала черты Гервега, а с другой, напоминала утрированный портрет Энгельсона», «странного существа», с которым Герцен жил бок о бок в местечке С.-Элен. Энгельсон немало рассказывал Герцену о себе и, постоянно встречаясь с ним, вел идейные споры, отзвук которых находим в повести.

119

Перчаточка, случайно сохранившаяся в кармане чудом спасшейся Л. Суццер, была передана в Дом-музей А. И. Герцена правнуками писателя Натальей Петровной Герцен и Леонардом Ристом и представлена в экспозиции. Осталась и записка рукой Натали: «Перчаточка, которую снял Коля в последние минуты 1851-го ноября 16 в ночь».

120

Приводим это письмо впервые полностью в русском переводе, сделанном по моей просьбе праправнуком писателя — Михаилом (Майклом) Герценом. — Прим. авт.

121

Времена меняются (лат.).

122

См. также: «Былое и думы» (Собрание сочинений. Т. 10. С. 286–287); «Дневник Герцена», запись от 22 сентября 1843 года (Там же. Т. 2. С. 307); «Несколько замечаний об историческом развитии чести» (Там же. Т. 2. С. 151–176, 307).

123

В оригинале: «Votre caractère — traitre, vil, juif…» Перевод: «Ваш характер — вероломный, низкий, еврейский…»

124

Суд чести (фр.).

125

Возможности собраться с мыслями (фр.).

126

Всегда в движении (лат.).

127

О человеческом типе Энгельсом, о драме человеческого одиночества Герцен написал в главе «Энгельсоны» (в «Отделении втором» части пятой «Былого и дум», озаглавленной «Русские тени»).

128

От frénétique — исступленный, неистовый, необузданный (фр.).

129

«Во всяком случае, непосредственно отталкиваясь от гётевского принципа: основа — истина, форма — вымысел, начинает Герцен работать над собственной биографией», фрагментарно изложенной, начиная с первых попыток в ранних сочинениях. Так, в обширной главе о «Былом и думах» Е. Дрыжакова (в упомянутой книге, с. 84–107), представляя всевозможные сопоставления, высказывая догадки и пр., подробно прослеживает, как гётевский принцип собственного жизнеописания отразился на творчестве Герцена.

130

В 1860 году Герцен приступил к подготовке отдельного издания «Былого и дум». В 1861–1866 годах Герцен выпустил четыре отдельных тома своих мемуаров, отнюдь не повторявших нынешнее построение книги: первые два тома вышли в 1861 году; третий, включивший произведения 1830–1840-х годов, — в 1862 году; четвертый — в 1866 году (на обложке стоит 1867 год). В тридцатитомном собрании сочинений А. И. Герцена издательства Академии наук СССР (1956–1957) мемуары занимают четыре объемных тома с максимально приближенной к замыслу автора композицией. Комментаторы и текстологи «Былого и дум» в этом академическом издании проделали сложнейшую, кропотливейшую работу по восстановлению корпуса мемуаров, их композиции, хронологии частей, текстологии, времени публикаций и др. (т. 8–11).

131

На манер девяносто третьего года (фр.). Речь о Великой французской революции.

132

В 1919 году М. К. Лемке в томе XIII (Собрание сочинений и писем) удалось напечатать эту часть мемуаров Герцена по неисправленной копии. При подготовке тридцатитомного собрания сочинений публикация осуществлялась по нескольким спискам. Редакционная коллегия академического издания не располагала сведениями ни о нахождении оригинала, ни даже об используемой Лемке копии. Когда в поле зрения ученых оказалась «Амстердамская тетрадь» — основной автографический источник, воссоздающий события последних лет семейной жизни (1847–1852) писателя, то за основу публикации был взят этот выверенный текст. См.: Герцен А. И. Былое и думы. Автограф рассказа о семейной драме («Inside») / Статья, публикация и примеч. И. Г. Птушкиной //ЛН. Т. 99: В 2 кн. Кн. 1. М., 1997. С. 55–148; а также: Герцен А. И. Былое и думы: В 2 т. /Сост., предисл., коммент. И. Г. Птушкиной. М.: Слово, 2001.

133

Красная рубашка (ит.) — одежда итальянских волонтеров, сражавшихся под командованием Гарибальди. «Краснорубашечник» — синоним гарибальдийца.

134

Умелым комментаторам главы VII «Немцы в эмиграции» академического собрания сочинений, по счастью (недосмотру?) не удаленной из большинства изданий «Былого и дум», приходилось объяснять, что только исторические «печальные недоразумения» (повторение мнения Г. Плеханова), недопонимание Герценом исторической обстановки на Западе и великой роли основоположников марксизма не дали им повода для личного знакомства и даже взаимопонимания. Этому также способствовали конфликты и крайне запутанные истории, возникшие вокруг герценовских друзей — К. Фогта и М. Бакунина. Маркс, хорошо знавший Бакунина, неосмотрительно передал в своей «Новой рейнской газете» широко распространившиеся (не без участия русского посольства в Париже) слухи о нем как о русском шпионе. Вскоре ложное известие было опровергнуто и дружба Бакунина с Марксом возобновилась. В письме Огареву от 29 сентября 1869 года Герцен, касаясь враждебных отношений, установившихся между ним и Марксом, писал: «Вся вражда моя с марксидами из-за Бакунина». Хотя глава «Немцы в эмиграции» при жизни автора не была напечатана, а Маркс, проявлявший интерес к творчеству Герцена, учил русский язык по «Былому и думам», вряд ли можно утверждать, что в течение 1860-х годов у Герцена как-то усиливался позитивный интерес к деятельности Маркса или же как-то изменялись их взаимные недоброжелательные оценки (см. главу VII «Немцы в эмиграции». Собрание сочинений. Т. 11. С. 150–177, 678–686. Коммент.). См. также: Смирнова В. А. Некоторые источники информации Герцена о К. Марксе и Ф. Энгельсе (1850–1851) //ЛН. Т. 96. М., 1995. С. 643–662.

В. А. Твардовская и Б. С. Итенберг в главе «Карл Маркс и Александр Герцен: история одной вражды» своей монографии «Русские и Маркс: выбор или судьба?» (М., 1999) дают объективную оценку отношений двух деятелей, проживших долгие годы в лондонской эмиграции и так не вступивших в личный контакт, «испытывая друг к другу устойчивую неприязнь, переходящую порой в открытую вражду». Авторы подробно разбирают и исследуют причины конфликта.

135

Гинзбург Л. Я. Автобиографическое в творчестве Герцена//ЛН. Т. 99. Кн. 1.М., 1997. С. 37.

136

В советское время о «Былом и думах» писали много и подробно. Они перепечатывались многократно. А исследований о них не счесть. Множество ученых и литераторов внесли свой вклад в анализ герценовского труда. Создавались книги, монографии, обширные статьи, где ставились и разбирались, разрабатывались идеологические, историко-философские, филологические, текстологические и многие другие проблемы, — и каждый из авторов, со своей профессиональной точки зрения, углубляя смыслы или улавливая идеологические веяния, вспахивал многослойную почву исповедальной прозы. Достаточно упомянуть лишь некоторые имена — литераторов, историков, филологов, философов: Е. Н. Дрыжакова (Герцен на Западе. СПб., 1999); Л. Я. Гинзбург («Былое и думы» Герцена. Л., 1957; Автобиографическое в творчестве Герцена //ЛН. Т. 99. Кн. 1. М., 1997. С. 7–54); И. Г. Птушкина («Былое и думы». Автограф рассказа о семейной драме («Inside»)//ЛН. Т. 99. Кн. 1. М., 1997. С. 55–148); С. Д. Гурвич-Лищинер (Творчество Герцена в развитии русского реализма середины XIX века. М., 1994); Г. Г. Елизаветина («Былое и думы» А. И. Герцена и русская мемуаристика XIX века. М., 1968);И. Берлин (Александр Герцен и его мемуары / Предисловие к английскому изданию «Былого и дум» 1968 года // Вопросы литературы. 2000. № 2); Л. К. Чуковская («Былое и думы» Герцена. М., 1966). О «Былом и думах» много писали Л. И. Матюшенко, В. А. Туниманов, Н. В. Дулова, Л. Е. Татаринова и др. Из иностранных авторов следует отметить М. Кадо, М. Мерво, В. Звигильского, М. Партридж и др. Прекрасный четырехтомный перевод мемуаров на французский язык сделан Д. Оливье.

137

И. Берлин — см. указанную выше работу.

138

Вильяму Линтону, проявлявшему большой интерес к России, в его журнале «The English Republic» [ «Английская республика»] были обращены письма Искандера «Старый мир и Россия» (1854) о связи судеб Европы с судьбами России. Эта работа завершала цикл статей Герцена первой половины 1850-х годов, призванных знакомить Европу с Русью.

139

Группа по изучению революционной ситуации в России конца 1850-х — начала 1860-х годов Института истории АН СССР под руководством академика М. В. Нечкиной и доктора исторических наук Е. Л. Рудницкой сделала великое дело, воспроизведя факсимильно все издания Вольной русской типографии. В 1966–1968 годах в издательстве «Наука» вышло восемь книг факсимильной «Полярной звезды» вместе с томом девятым, включившим подробнейшие комментарии (роспись опубликованных материалов, библиографические справки, различия первого и второго издания альманаха и др.), составленные Н. Я. Эйдельманом при участии Ю. Н. Емельянова. (См. детальную роспись содержания восьми альманахов — Кн. IX: Приложения. М., 1968. С. 179–192.)

140

В советской историографии (после ленинских установок в статье «Памяти Герцена») лондонского издателя «Полярной звезды» и «Колокола» постоянно укоряли за «слащавые письма» царю, за призывы реформ сверху, за всяческие «либеральные колебания» и очередные иллюзии. Но большие возможности мирных преобразований, заложенные в российской обстановке тех лет, единственно предоставляли возможность подобных перемен сверху, что и подтвердили реформы 1860-х годов, приостановленные только после покушения Каракозова на Александра II в 1866 году. Позиция Герцена в отношении деятельности Александра II не была устойчивой, в «Колоколе» она эволюционировала в зависимости от менявшихся условий российской жизни и политики царя. Частичный пересмотр ленинской концепции впервые отмечен в работах Б. П. Козьмина, оценившего поиски Герценом ненасильственных средств социальных преобразований еще в 1930-е годы не как либеральные колебания. Позже появились статьи А. И. Володина, Л. П. Громовой, Н. М. Пирумовой и других авторов, поддерживающих эту точку зрения.

141

Эти слова важны и как ответ на упреки современников Герцена и представителей последующих поколений: дескать, Герцен и сам душевладелец и пр. Судьба его имения и капиталов матери, на которых был наложен секвестр, известна.

142

Репринтные факсимильные издания редких исторических источников выпущены трудами Группы по изучению революционной ситуации в России Института истории СССР в 1970–1990-х годах.

143

Н. Я. Эйдельманом проведено уникальное исследование, выявившее имена корреспондентов «Полярной звезды». В его книге «Тайные корреспонденты „Полярной звезды“» (М., 1966) названы имена бескорыстных помощников издателя — Е. И. Якушкина, сына декабриста И. Д. Якушкина, сказочника А. Н. Афанасьева, издателя М. И. Семевского и многих других, часто с риском для жизни доставлявших запретные материалы Герцену. Среди исследователей, обращавшихся к теме, следует назвать имена М. М. Клевенского (Герцен-издатель и его сотрудники // ЛН. Т. 41–42. М., 1941. С. 572–620), Б. Ф. Егорова и др.

144

Факсимильное издание «Голосов из России», малодоступного источника русской общественной мысли, заполнило лакуну в исследовательской литературе. Свою издательскую деятельность Группа по изучению революционной ситуации в России конца 1850-го — начала 1860-х годов Института истории АН СССР пополнила выпуском девяти книжек сборника Герцена и Огарева «Голоса из России» (1856–1860) в трех выпусках (М., 1974, 1976). Книжка десятая, выпуск четвертый (М., 1975) под редакцией академика М. В. Нечкиной и доктора исторических наук Е. Л. Рудницкой включила обширные комментарии и указатели коллектива авторов.

145

См. также: Желвакова И. А. От Девичьего поля до Елисейских полей. Поиски и находки. Встречи и впечатления. М., 2005.

146

«Колокол» вызвал бескрайний поток научной литературы, во многом, в советские времена, не обходившийся без ленинских установок в статье «Памяти Герцена». Историографию темы можно проследить со времени работы самих издателей. В 1960–1962 годах Группой по изучению революционной ситуации в России конца 1850-х — начала 1860-х годов Института истории АН СССР под руководством академика М. В. Нечкиной и доктора исторических наук Е. Л. Рудницкой было издано десять выпусков «Колокола» с двумя вступительными статьями этих ученых и множеством распространенных указателей (вып. XI, XII). После факсимильного воспроизведения газеты началась работа по ее постраничному комментированию, доведенная Н. Я. Эйдельманом до № 26 (1857–1859 годы). См. также: Эйдельман Н. Я. Начало издания «Колокола» и его корреспонденты // Эйдельман Н. Свободное слово Герцена. М., 1999. С. 195–289.

147

Библейский образ: якобы с такими словами, признав свое поражение, умер римский император Юлиан Отступник, боровшийся против христианства.

148

На помощь блестящему писателю, сатирику, стилисту постоянно приходили бессмертные образы русской и западной литературы (взятые из сочинений Гоголя, Шекспира и других авторов). Специально составленный указатель к факсимильному «Колоколу» (№ 11) насчитывает более трехсот имен литературных персонажей, упомянутых в газете.

149

В упомянутой книге Е. Н. Дрыжаковой.

150

Я. Черняк (Спор об огаревских деньгах (Дело Огарева — Панаевой). М., 2004) и его оппонент А. Г. Дементьев (Огаревское дело // Русская литература. 1974. № 4. С. 127–143) высказали в научной литературе противоречивые оценки спорного, крайне запутанного дела, поссорившего Герцена с Некрасовым. Речь шла об А. Я. Панаевой и ее дальнем родственнике Шаншиеве, которые как доверенные лица М. Л. Рославлевой, первой жены Огарева, взыскали для нее с Огарева в 1851 году огромную сумму, которая не была ей передана. Это выяснилось после смерти Марьи Львовны. Тень легла и на Некрасова.

151

Концепции М. В. Нечкиной о двух революционных центрах — вокруг «Колокола» и «Современника», об их взаимоотношениях в период первой революционной ситуации 1859–1861 годов, противопоставлено убедительное мнение Б. П. Козьмина. Для советского герценоведения 1940–1950-х годов характерно «подтягивание» Герцена в стан революционных демократов. Нечкина в работе «Встреча двух поколений» (М., 1980) и других трудах объединяет Герцена и Чернышевского не только на одной баррикаде, но и в одной революционной организации. В противопоставлении концепций Нечкиной и Козьмина подведен некий убедительный итог в работе В. А. Твардовской «Б. П. Козьмин. Историк и современность» (М., 2003). Суть полемики в начавшейся в 1950-х годах дискуссии состоит в следующем. Для Козьмина Герцен и Чернышевский — приверженцы одного антисамодержавного лагеря. Однако речи нет и о практической их договоренности, и о единстве действий, и совпадении взглядов. Козьмин отрицал: общий, якобы выработанный совместно прокламационный план; вхождение Герцена и Огарева в центр революционной организации «Земля и воля» для руководства общероссийским крестьянским восстанием; соотношение роли и места двух деятелей в русской общественной жизни, где Герцену отводилась роль персонажа, ведомого Чернышевским, им «воспитуемого». Для Козьмина Герцен — самобытная масштабная личность, которая не могла быть объектом чьего-либо влияния. Герцен и Чернышевский — фигуры равновеликие, самобытные. В итоге дискуссия была свернута, но концепция просуществовала весь советский период развития историографии, будучи признанной официально правильной. Так сложилось долгое существование двух концепций — романтической и реалистической. В пользу последней, при дифференцированном подходе к изучению демократического движения, высказались Э. С. Виленская, И. К. Пантин, А. И. Володин, Е. Г. Плимак, В. Ф. Антонов, Ю. Н. Коротков, Н. М. Пирумова и др. Значительный вклад в решение проблемы внесли и западные историки — М. Малия, С. Доусон, Ф. Рэнделл. Ф. Вентури, Г. Блюм и др.

152

Эйдельман Н. Я. К истории лондонской встречи Чернышевского с Герценом / Эйдельман Н. Свободное слово Герцена. М., 1999. С. 307–316.

Помимо мнения Н. Я. Эйдельмана, М. В. Нечкиной и И. Е. Баренбаума, существуют и другие точки зрения: книга могла быть передана Герцену раньше — с историком литературы, двоюродным братом Чернышевского, А. Н. Пыпиным, находившимся в мае 1858 года в Лондоне, или с кем-то из общих знакомых.

153

Граф Орлов был в должности шефа жандармов и начальника Третьего отделения в 1844–1856 годах.

154

Насыщения, от saturation (лат.).

155

Известно, что после возвращения декабристов из ссылки Ростовцев пытался примириться и объясниться с некоторыми из них. Но успеха не достиг. Примирительное отношение к предателю резко осуждалось большинством декабристов. Любопытен рассказ в «Воспоминаниях» Тучковой о появлении в их доме сыновей Я. И. Ростовцева. Первым приехал к Герцену старший — Михаил. Он сказал, что его отец, умирая, завещал «съездить в Лондон и сказать Герцену, что он сознает себя виновным в прошлом и, желая смыть это пятно, трудился день и ночь над проектом освобождения крестьян и надеется, что Герцен тоже отпустит этот грех молодости ввиду его сердечного раскаяния». Герцен был тронут. И простил. Сыновья Ростовцева, М. Я. Ростовцев, флигель адъютант и его брат, высочайшим приказом от 5 июня 1862 года были уволены от службы за сношения с Герценом. Фрагмент рассказа об их посещении по требованию цензуры был извлечен из публикации «Воспоминаний» Тучковой в «Русской старине» (книга 11, 1894) и заменен новым сюжетом.

156

Среди авторов «Письма к редактору» исследователями назывались имена Чернышевского, Добролюбова, самого Н. Серно-Соловьевича. Вопрос еще требует дальнейшей разработки. Версия об авторстве Н. Серно-Соловьевича представляется сомнительной.

157

Заметим, что слово «энергия», своеобразный символ молодого, полного надежд предреформенного времени, постоянно присутствует и в цитированных выше письмах Герцена, и в письме Серно-Соловьевича.

158

Последнему, решительному доводу (лат.).

159

Тайных судилищ (нем.).

160

Благодаря дарам потомков Герцена — Натальи Петровны Герцен, Леонарда Риста, семьям Сержа и Мари, Михаила и Маргариты Герцен, Кристиана Амфу, Жана Пьера, Марселя, Симоны, Франклена, Элеоноры Рист Дом-музей А. И. Герцена за 35 лет пополнился сотнями уникальных экспонатов.

161

Крестьянское движение. 1827–1869: В 2 вып./Подг. к печати Е. А. Мороховец. М.; Л., 1931. Вып. 2. С. 17, 20.

162

Состав комитета до сих пор точно не установлен, хотя исследований проведено множество и вероятные его участники названы: братья Серно-Соловьевичи, Н. Н. и В. А. Обручевы, А. А. Слепцов и др. Сочувствующими и осведомленными, возможно, были Добролюбов и Чернышевский.

163

Ученые, специалисты темы, сразившиеся в полемике, свидетельствуют, что замыслы тайного общества в начале 1860-х годов возникали у многих лиц и только некоторые привели к созданию «Земли и воли». Слепцову удалось к середине 1862 года сплотить тайные кружки в провинции и провести переговоры с комитетами революционных организаций в Польше. 1 марта 1863 года в «Колоколе» в специально выделенной редакционной заметке сообщалось: «Мы достоверно знаем, что столичные и областные круги соединились между собой и с офицерскими комитетами — сомкнулись в одно общество. Общество это приняло название „ЗЕМЛЯ И ВОЛЯ“».

164

Этому редкому человеческому типу, этому непременному участнику пропагандистской деятельности среди раскольников, публикатору документов церковного раскола и острому наблюдателю жизни вокруг Герцена, а в дальнейшем ренегату, сдавшемуся русским властям, мемуарист посвятил целую главу в «Былом и думах». Он сделал, как всегда, тончайший анализ, я бы сказала, ювелирное вскрытие своего противоречивого героя, которого назвал «нигилистом с религиозными приемами». Представил его жизнь как историю одного из ярких осколков ушедшего поколения, обозначил его дорогу неутомимой, разбросанной деятельности и путь к предательству, раскаянию и покаянию. К Кельсиеву Герцен до крайности терпим, потому что конкретно он никого не выдал. В «Былом и думах» даже заключал, что «бросать в Кельсиева камнем — лишнее: в него и так брошена целая мостовая».

165

О своих впечатлениях от встречи, произведшей на него прекрасное впечатление, Достоевский напишет в «Дневнике писателя»: «Я редко встречал более мягкого и радушного человека».

166

Работа в Доме-музее и собирательство за рубежом дали автору возможность узнать о третьей встрече, о которой прежде не было известно. Через 125 лет фотография обнаружилась в калифорнийском городе Окленде, у праправнучки Герцена — Антуанетты Рист-Констабль. Об истории находки см.: Желвакова И. А. Тогда… в Сивцевом. 4-е изд. М., 2009.

167

Образ героя Сервантеса, эволюционировавший в публицистике Герцена и созданный в противовес Тургеневу (выступившему в 1860 году с речью «Гамлет и Дон-Кихот»), носит во многом полемический характер. В 1856 году после знакомства с работой «С того берега», где образ Дон Кихота был значительно снижен и использован в целях показа благородных, но беспочвенных и поэтому побиваемых самой жизнью «рыцарей» революции 1848 года, Тургенев ответил Герцену. Для Тургенева Дон Кихот выражает «веру прежде всего, веру в нечто вечное, незыблемое, в истину»: «Он знает, в чем его дело, зачем он живет на земле, а это — главное знание». «Жить для себя он счел бы постыдным». В дальнейших своих статьях, и главное в «Концах и началах», Герцен продолжает усиливать черты, вызвавшие отповедь Тургенева. «Тип Дон-Кихота выветривается на наших глазах, становится реже и реже, никто не думает о том, чтоб, по крайней мере, снять фотографию», — пишет Герцен. Образ героя Сервантеса многогранен, и Герцен пользуется им для характеристики деятелей разных эпох. Конечно, особое место — у Маццини и Гарибальди, «у двух величавых теней высшей вершины революционного хребта». (Они верили и боролись, верили даже тогда, «когда уходили из жизни, иногда вопреки уму».)

168

Европейской породе (лат.).

169

Воскрес! (лат.).

170

Этот дом — в центре Женевы, на той же «Дубовой дороге» (Route de Chéne). Только обширного сада больше нет, и здание предназначено для всякого рода общественных организаций.

171

«Страшное самоубийство» Серно-Соловьевича в августе 1869 года.

172

Новая семейная история доставит всем немало терзаний: Ш. Гётсон через три года после внезапного исчезновения будет найдена в Роне.

173

Профильный портрет Герцена на темном «рембрандтовском» фоне неоднократно копировался Татой по просьбе семьи и сохранился в известных нам оригинале и авторских повторениях — в Доме-музее А. И. Герцена, в Музее И. С. Тургенева (Буживаль, Франция, из семьи Л. Риста) и в семье Сержа Герцена, у его сына Мишеля. Подлинник Н. Н. Ге был куплен П. М. Третьяковым и выставлен в Третьяковской галерее.

174

Кельсиев В. И. Исповедь//ЛН. Т. 41–42. М., 1941. С. 253–470.

175

Кельсиев В. И. Пережитое и передуманное. СПб., 1868.

176

Нижний этаж (фр.).

177

При любезном содействии правнука Герцена Сержа Герцена и его жены Мари, глубоко посвященных в жизнь своего предка, я оказываюсь в том самом месте на берегу Леманского озера, в том самом замке Пранжен — бывшей резиденции принца Жозефа Бонапарта, где прежде, года полтора провел Вольтер, о чем Герцен даже не подозревал. (Символическое совпадение: писателя воспримут посмертно как «Вольтера XIX столетия».) Старый дом помнит многих своих сиятельных постояльцев, теперь увековеченных в Музее истории Швейцарии. Только вот в экспозиции, не так давно открывшейся, слова нет о нашем соотечественнике, кстати, швейцарском гражданине.

Несправедливости его посмертной судьбы на чужбине остро чувствуются и в холодном модерне свежевыкрашенных залов, и в разномастной череде музейных экспонатов, где случайно задержалась обычная «вещь века», — бог весть кому принадлежавшее инвалидное кресло на колесиках — то ли как знак той далекой драмы, то ли просто бесполезный реквизит из давно истлевшей декорации… Директор и хранительница музея Шанталь де Шулепникофф (с русскими корнями), кажется, ничего не знает о знаменитом русском «квартиросъемщике», но с большим желанием соглашается на предложение прислать материалы о Герцене.

178

С женой и будущим ребенком (нем.).

179

Всеобщий (лат.).

180

Подробнее см.: Эйдельман Н. Долгоруковские бумаги // Свободное слово Герцена: Сборник. М., 1999. С. 375–407.

181

Либеральная историография дореволюционного времени рассматривала «Письма…» как еще одно подчеркнутое свидетельство отказа Герцена от революционных методов борьбы. Ленин, как известно, перевернул проблему с ног на голову, продвинув Герцена к революционной черте («…развернул знамя революции» и пр.).

182

Многие автографы Герцена, в том числе и это листок, редчайший из редких, были подарены в Швейцарии для Дома-музея Герцена (среди других раритетов семьи) последним правнуком писателя — Сержем Герценом.

183

Даты жизни А. И. Герцена в России приведены по старому стилю.

184

Даты заграничного периода жизни А. И. Герцена приведены по новому стилю.

Вернуться к просмотру книги