Примечания книги: Григорий Распутин - читать онлайн, бесплатно. Автор: Алексей Варламов

1

В отличие от авторского текста в цитатах сохраняется написание титулов и т. д. в том виде, в каком они опубликованы. – Прим. ред.

2

В 2006 году в газете «Русский вестник» была опубликована статья историка С. В. Фомина «Старец Макарий Актайский и Григорий Распутин». Автор приводит немало документов, свидетельствующих о глубоком духовном облике старца Макария и его прозорливости, но ни один из этих источников не указывает на то, что Макарий был духовным наставником Григория, за исключением мемуаров Матрены Распутиной, очевидно, написанных с чужих слов.

3

Иногда встречается написание «Новых», но оно вторично – произведено от «Новый».

4

Что и послужило основанием назвать данную книгу «Григорий Распутин – Новый».

5

«После канонизации Николая II и его семьи вышла в свет книга Э. С. Радзинского "Распутин: Жизнь и смерть", – пишет И. В. Смыслов. – Сразу надо сказать, что хотелось бы нам того или нет, этой работе Э. С. Радзинского, по нашему мнению, на данный момент нет равных не только по объективности, но и по точности исторических оценок, тонкости наблюдений, верности психологических портретов (мы подчеркиваем, что речь идет именно об этой работе, а не о всем творчестве Э. С. Радзинского)… читателю рекомендуем прочесть ее в полном объеме». И еще одно суждение Смыслова: «Не надо идеализировать А. Вырубову. О довольно странных отношениях между нею и Царской Четой мы уже говорили выше. А то, что Вырубова оказалась девственницей, еще не означает, что она была человеком, достойным уважения (простите, но это не свидетельствует даже о том, что она не была, скажем, развратницей)… Э. С. Радзинский здесь совершенно прав» (Смыслов И. В. Знамение погибшего царства. С. 8; 30—31).

6

Последний тому пример книга Ю. Ю. Рассулина «Верная Богу, Царю и Отечеству».

7

Если это правда, то она плохо стыкуется с тем, что именно Столыпин велел начать расследование, а следовательно, сомнения в достоверности «Дневника Распутина» усиливаются.

8

А. А. Папков – религиозный писатель и публицист.

9

Имеется в виду образ Митрия Кудеярова из романа Андрея Белого «Серебряный голубь».

10

А. Э. Фон-Пистолькорс был камер-юнкером, мужем родной сестры А. А. Вырубовой.

11

Барон Константин Константинович Рауш-фон-Траубенберг был скульптором и, по воспоминаниям С. М. Волконского, делал скульптурный портрет Григория Распутина.

12

К этим воспоминаниям можно добавить показания А. В. Герасимова в 1917 году: «Он (Дедюлин. —А. В.) сказал, что у Вырубовой появился мужик, по всей вероятности, переодетый революционер. Так как Государыня часто бывает у Вырубовой и привозит Государя, то я просил обратить внимание на этого мужика. Он оказался Распутиным. Когда я дал телеграмму по местожительству, то дали сведения, что это первостепенный негодяй. Я об этом доложил, кажется, П. А. Столыпину. Он попросил больше об этом никому не докладывать, ни товарищу министра, ни директору. Он сказал: "Я буду говорить с Государем". В конце концов он с Государем говорил. Государь сначала отказывался, а потом сказал, что раз видел Распутина. Государь сознался. Решено было его арестовать. И сказали, что вышлют его в Восточную Сибирь за порочное поведение. Но он, Распутин, заметил наблюдение и бежал, и не являлся» (Падение царского режима. Т. 3. С. 12).

13

Глас народа (лат.).

14

По-видимому, Владимир (Богоявленский), в ту пору митрополит Московский и Коломенский, будущий священномученик.

15

Сервилизм – раболепство, угодливость. – Прим. ред.

16

Хиротония – посвящение лиц духовного звания в духовный сан, в данном случае – епископа. – Прим. ред.

17

Примечательно, что деятельность Л. Тихомирова и М. Новоселова вызывала негативную реакцию у самых разных людей. А. Амальрик называет обоих ренегатами: Тихомиров – правый монархист и бывший народоволец, Новоселов – православный миссионер и бывший толстовец. Очень резкую оценку Тихомирову именно в связи с Распутиным дал С. В. Фомин:

«Одним из приемов дискредитации Царской Семьи была беззастенчивая клевета на Г. Е. Распутина, фактов порочащих которого впоследствии не нашли ни специальная комиссия Временного правительства (следователи А. Ф. Романов и В. М. Руднев), ни исследовавший по поручению Комиссии по канонизации святых при Св. Синоде архивные материалы архимандрит Георгий (Тертышников, 1941—1998), вскоре после своего заключения "неожиданно" скончавшийся. Но, оказывается, автора дневника (Тихомирова. – А. В.) интересовали вовсе не факты.

"Дело не в том, – писал он, – каково влияние Гришки у Государя, – а в том, каким его весь народ считает. Авторитет Царя и Династии подрывается именно этим". Таким образом, для Тихомирова было даже неважно, как обстояли дела на самом деле. Ему важно было, что думает народ. Именно он у него главный идол, выше Бога. Что это именно так, мы убедимся, когда позднее поговорим о "монархизме" автора "Монархической государственности". Пока же вспомним вещие слова святителя Филарета Московского: "Из мысли о народе выработали идол и не хотят понять даже той очевидности, что для столь огромного идола недостанет никаких жертв". Не отрезвило Тихомирова и то, что после убийства Царского Друга по сути своей ничего не изменилось. Даже Божий суды над матерью одного из клеветников М. А. Новоселова не заградили его уст. Подобно ожидовевшим иудеям, чаявшим царя Иудейского, освободителя от "римского ига", и проглядевшим Истинного Царя Иудейского, Мессию, Тихомиров взыскует именно такого сильного вождя со способностями: "Не посылает нам Господь человека спасающего". Да что там "чает", он буквально требует, как капризный ребенок, от …Бога: "…Если Господу Богу угодно, чтобы мы работали, то Он должен нам указать, что и как, и должен послать человека Своего". Как и миллионы его современников, наших дедов и прадедов, Тихомиров проглядел истинного природного Самодержца, Царя Святой Руси. Как и иудеев когда-то, его ввел в заблуждение тихий, смиренный зрак Царя-Мученика» (Фомин С. В. О дневниках Л.А.Тихомирова: 1901, 1905, 1912—1917 гг.). Впрочем, в другой своей статье «Непонятая жертва» С. Фомин относит Тихомирова к «лучшим представителям русской канонической науки и, наконец, просто честным ученым».

18

Ср. также Приложение № 4 к докладу митрополита Крутицкого и Коломенского Ювеналия: «Идеологическая предвзятость и политическая односторонность советской историографии, игнорировавшей тему религиозности Г. Распутина, не позволяли ей создать разностороннюю и объективную картину жизни и личности Г. Распутина и способствовали в 1990-е гг. появлению работ, в которых элементы исторического исследования призваны были обосновать разнообразные, подчас совершенно фантастические версии о Г. Распутине. Одной из таких версий стала содержащаяся в книгах А. Н. Боханова и О. А. Платонова версия о Г. Распутине как религиозном праведнике из народа, оказавшемся жертвой "клеветнического заговора" современников.

Теперь Г. Распутин изображался жертвой клеветнической кампании, организованной масонами с целью "подрыва национальных ценностей страны". Соответственно, все критические отзывы о Г. Распутине приписывались масонам (а поскольку сведения о деятельности русских масонов начала XX в. скупы и часто недостоверны, приписывать им можно все, что угодно) или людям, которые были введены масонами в заблуждение. На основании же "очищенных" таким образом от "масонской клеветы" источников легко создавался светлый образ простого выходца из крестьянской среды, прозорливца и целителя, истинного друга и хранителя царской семьи. Патетическое разоблачение "мифа о Распутине" и связанных с ним стереотипов и легенд прикрывало произвольный подбор материалов и тенденциозную их подачу. По существу же, один миф порождает другой» (доклад митрополита Крутицкого и Коломенского Ювеналия, председателя Синодальной комиссии по канонизации святых).

19

А. Амальрик отмечает еще одну особенность первой антираспутинской волны в печати: «В первой "общественной" атаке на Распутина в 1910 году просвечивает также – не очень явно, но различимо – давний вызов "славянофильской, земской" Москвы "западническому, чиновному" Петербургу. В структуре императорской, "петербургской", власти обнаружилось "больное место" – и Москва поспешила вложить туда свои персты. Кампания была начата москвичами Тихомировым и Новоселовым, подхвачена москвичом Гучковым, москвичкой была Тютчева, а великая княгиня Елизавета Федоровна была центром "московского кружка". К нему принадлежали и будущие враги Распутина – семья московского генерал-губернатора Ф. Ф. Юсупова, московский губернатор, а затем товарищ министра М. Ф. Джунковский, московский предводитель дворянства, а затем обер-прокурор Синода А. Д. Самарин» (Амальрик А. Распутин. С. 120).

20

Не исключено, что Меньшиков имеет в виду падчерицу В. В. Розанова. См. далее об отношениях Розанова и Распутина в примечании на с. 219 этой книги.

21

Софья Дмитриевна Самарина – фрейлина.

22

Монах-расстрига Илиодор пишет в «Святом черте» о том, что разлад наступил еще в марте: «Феофан смотрел прямо на Григория, Григорий – на него, но оба ничего не говорили. Чувствовалась какая-то неловкость, неестественность. Мне казалось, что между ними возникла какая-то неприятность, о которой они друг другу стеснялись говорить…» (Труфанов С. М. Святой черт. С. 303).

23

Приведем лишь те факты биографии Алексия, которые относятся к его служению в Церкви после революции: «В 1927 г. возведен в сан архиепископа. С 1924—1927 гг. арестовывался трижды. С 20 февраля 1931 г. по ноябрь 1931 г., с декабря 1931 г. по февраль 1932 г. временно управляющий Свердловской епархией. 8 февраля 1932 г. арестован. 7 сентября 1932 г. постановлением Коллегии ОГПУ приговорен к трем годам концлагеря. 28 мая 1933 г. амнистирован. С 22 ноября 1933 г. архиепископ Пензенский. С 27 марта 1934 г. архиепископ Тобольский. С 14 мая 1934 г. архиепископ Сарапульский, но в управление не вступил. С 22 октября 1935 г. архиепископ Сарапульский и временно управляющий Свердловской епархией. 17 марта 1936 г. награжден правом ношения креста на клобуке. С декабря 1937 г. епархией не Управлял. 15 ноября 1938 г. постановлением Тройки УНКВД по Удмуртской АССР приговорен к высшей мере. Расстрелян 18 ноября 1938 г. в городе Ижевске. Реабилитирован в 1989 г.» ( http://www.sara pul.ru/articles/alexiy.htm ).

24

Евгений Павлович Иванов (1879—1942) – литератор, участник Религиозно-философских собраний. Друг А. А. Блока.

25

Здесь: учитель, неформальный толкователь религиозных законов, оракул.

26

Заканчивая этот сюжет, заметим, что очень большую загадку представляют собой личные отношения Розанова и Распутина. Эту тему так же трудно обминуть, как и прокомментировать. Приведем только две цитаты. Первую из вступительной статьи В. Сукача (самого глубокого специалиста по Розанову в наши дни) к книге Розанова «О себе и жизни своей»: «Сам Розанов, несомненно обладал природой "мага". Есть глухие намеки, что Распутин преследовал падчерицу Розанова А. М. Бутягину. Личное знакомство Розанова с Распутиным также мало освещено. Но несколько фраз в письме (6 октября 1918 года) показывают, что Распутин боялся Розанова» (Розанов В. В. О себе и жизни своей. С. 17). Вспомним, что именно об этом шла речь в статье М. Меньшикова «Распутица в церкви». А вот письмо Розанова Голлербаху:

«Кстати, знаете ли Вы таинственное слово, какое мне сказал Григорий Распутин? Но сперва о слове Феофана, "праведного" (действительно праведного) инспектора Духовной Академии в СПб. Сижу я, еще кто-то, писатели, у архимандрита (и цензора "Нов. Пути") Антонина. Входит – Феофан, и 'Д часа повозившись – ушел. Кажется, не он вошел, а "мы вошли". Когда Антонин спросил его: "Отчего Вы ушли скоро", он ответил: "Оттого, что Розанов вошел, а он – Дьявол". Теперь – Распутин: он танцовал, с замужнею, с которою и "жил", и тут же, при ее муже, говорил об этом: "Вот и жена его меня любит, и муж – любит". Я и спрашиваю его: "Отчего вы тогда, Григорий Ефимович, ушли так скоро?" (от отца Ярослава, с женою коего он тоже "жил", и о. Ярослав тоже "одобрял" это. Тут вообще какая-то Райская история, Эдем "общения жен и детей"). Он мне ответил: "Оттого, что я тебя испугался". Честное слово. Я опешил.

Но когда я соображаю, что стал добираться до Египта, где поклонялись быкам-Аписам, и мне самому хочется хотя бы дотронуться до яиц Аписа, не говорю уже поцеловать их, когда я думаю, что ведь и Гришка среди женщин был Священный Апис, был Адонис (ADON'aft, как написано в одном египетском атласе возле колесницы, везущей Скарабея: а "ADON'ай" есть жидовский Бог, он же – Иегова, он же "терновый куст горящий"), Дионис, и что "вообще все это" мне упонятилось и уроднилось: то как "сам Гришка Распутин" вошел в meos circulos (= "мои круги": "Noli tangere meos circulos" ["He трогай мои круги" (лат.)] закричал Архимед римскому воину, вбежавшему по взятии Сиракуз в его комнату = лабораторию = ученый кабинет), то естественно он и смутился как "на старшего себя", но – в той же Распутинско-Аписово-Диониcoвой-ADON'aeeoft теогонии, космогонии. Я помню, он вошел. Я – уже сидел. Ему налили стакан чаю. Он молча его выпил. Положил боком на блюдечко стакан и вышел, ни слова не сказав хозяевам или мне. Но если это – так, если (он) не солгал в танцующей богеме, притом едва ли что знал (наверное – не знал) об Аписах и Древности: то как он мог, впервые в жизни меня увидев и не произнеся со мною даже одного слова, по одному виду, лицу (явно!) определить всего меня в ноуменальной глубине,– в той глубине, в какой и сам я себя не сознавал, особенно – не сознавал еще тогда. Я знал, что реставрирую Египет; все в атласах его (ученые экспедиции) было понятно; я плакал в Публичной Библиотеке, говоря: "да! да! да!" Так бы и я сделал, нарисовал, если бы "пришел на мысль рисунок", но "самого рисунка не было на мысли", не было дерзости в моей мысли, смелости, храбрости выговорить: а чувство было уже… даже и до поцелуя Алисовых яиц. То вот– Гришкин испуг: не есть ли это уже Гришино Чудо. Чудо – ведения, уже – сквозь землю, и скорее – моего будущего, нежели (тогда) моего "теперешнего". Согласитесь сами, что это напоминает или вернее что это "истинствует" "сану Аписа" в его какой-то вечной истине. Т. е. что я + Гришка, Гриша + Апис есть что-то "в самом деле", а не миф» (Письма В. В. Розанова к Э. Ф. Голлербаху // Звезда. 1993. № 8. С. 120).

27

Обозначим кратко вехи биографии С. И. Фуделя. Родился в семье священника Иосифа Фуделя в 1900 году. Находился в общении со святыми старцами Оптиной и Зосимовой пустыней, с отцом Алексеем Мечевым, митрополитом Казанским Кириллом (Смирновым), епископом

28

Ср. у Спиридовича, который, приведя текст этой телеграммы, пишет так: «С вокзала Государь отправился в собор, где был встречен не раз упоминавшимся преосвященным Феофаном, который представил Их Величествам Распутина (долго был его другом, а затем стал заклятым врагом). "Сожалею, что тебе придется увидеть отвратительного Ф.", – телеграфировала в тот день Государю Его супруга. Однако Государь ничем не выказал своего неудовольствия и был милостив с архиепископом, как и со всеми» (Сшридович А. И. Великая война и Февральская революция. Нью-Йорк, 1960. Т. 1. С. 91).

29

Ср. у Смолима: «Его назначение было инициативой тех кругов, которые тяготели к так называемому "старцу" Григорию Распутину-Новых. Уже один этот факт вызывал большое недовольство среди некоторых епископов, либерально настроенной интеллигенции и даже монархистов» (Смолин И. К. История Русской церкви).

Ср. также у митрополита Евлогия: «Обер-прокурор Саблер, напротив, прекрасно зная Церковь, любил ее и много работал для нее; но тут случилась другая беда: его имя в обществе и в Думе связывали с Распутиным» (с. 487).

Ср. также в воспоминаниях С. Ю. Витте:

«Я нахожу это назначение правильным, ибо все те обер-прокуроры, которые были после Победоносцева впредь до Саблера, были, собственно говоря, в церковных делах дилетантами, а поэтому, не водворив новых начал в русской православной церкви, которые были намечены Комитетом министров при рассмотрении указа 12 декабря 1904 г., вместе с тем не могли иметь никакого влияния на текущую жизнь и текущие церковные дела по той простой причине, что они не знали ни лиц, ни дел.

Я находил назначение Саблера правильным, потому что во всяком случае Саблер был товарищем обер-прокурора святейшего синода при Победоносцеве, служил очень долго в святейшем синоде и, несомненно, знает во всех деталях дела всех церковных учреждений. Что касается принципиальных взглядов Саблера, то мне представляется, что он является таким же лицом, каким являются и все другие министры, т. е. такие государственные деятели, которые всегда идут более или менее по ветру.

Может быть, косвенно я несколько повлиял на назначение Саблера, потому что за несколько месяцев до его назначения, месяца за 1,5—2, я говорил о Саблере очень подробно с одним из весьма почтенных иерархов, который ни в какие политические дела, ни в какие политические интриги не вмешивался, который был далек от Иоанна Кронштадтского, Гермогена, Иллиодора, Распутина и проч. Я высказывал ему мое мнение, что, может быть, при настоящем положении вещей всего было бы лучше, если бы обер-прокурором был сделан Саблер, а затем мне сделалось известно, что этот почтенный иерарх проводил эту мысль от себя в Царском Селе» (Гр. С. Ю. Витте. Воспоминания. С. 487—488).

30

Ср. у С. Л. Фирсова:

«Характерный случай – история приятеля "старца" архимандрита Варнавы (Накропина). Этого малообразованного монаха Распутин во что бы то ни стало желал видеть епископом. Члены Святейшего Синода первоначально не имели никакого представления о том, кто стоял за предполагавшейся хиротонией. Архиепископ Антоний (Храповицкий) в конце концов даже упросил обер-прокурора Святейшего Синода В. К. Саблера снять дело Варнавы с повестки дня. Однако вскоре вопрос был поставлен вновь. Архиепископ Антоний, наконец, понял в чем дело и сообщил Киевскому митрополиту Флавиану (Городецкому): В. К. Саблер признался, что таково желание царя. "Преосвященный Димитрий [Абашидзе, епископ Херсонский. – С. Ф.] сказал: 'А потом и Распутина придется хиротонисать?' Я, – сообщал владыка Антоний своему корреспонденту, – начал предлагать разъяснить неудобство сего желания; тогда В[ладимир] К[арлович] вынул из портфеля всеподданнейшее прошение свое об отставке и пояснил, что в отказе Синода он усмотрит свою неспособность быть посредником между государем и Синодом и предоставит это дело другому. Тогда я от лица иерархов сказал: 'Для сохранения Вас на посту, мы и черного борова посвятим в архиереи'"». (Русская Церковь накануне перемен).

31

Ошибка мемуариста, косвенно доказывающая, что текст телеграммы приводится по памяти. На самом деле речь шла о Новосильском монастыре.

32

Ср. в мемуарах митрополита Вениамина (Федченкова): «Был одно время даже слух в Петербурге, будто сам царь Николай, уставший от государственного управления, готов постричься в монахи, разойтись с семьей, передать царство наследнику, а самому стать Патриархом. Откуда шли такие слухи – Бог весть. Теперь о них, вероятно, никто даже и не помнит, кроме автора этих записок. Но у меня остался в памяти один из мотивов такой идеи. Патриарх (Николай) должен не быть конкурентом заместителю царя, а помощником, кроме того, личность царя Николая поднимает значение Патриарха в глазах народа, и его слово будет авторитетным. Одним словом, повторилась бы история с молодым царем Михаилом и его отцом Патриархом Филаретом. А кажется, что еще более важным мотивом у защитников патриаршества было тайное желание привлечь царя такой комбинацией: пусть хоть сам он будет Патриархом, лишь бы согласился на восстановление каноническо-патриаршьего строя. Но потом замолкли и эти легенды» (На рубеже веков. С. 277).

Как видим, не замолкли.

Ср. в интервью иерея Георгия Митрофанова:

«Корр.: Насколько достоверны слухи о том, что Николай II предлагал себя в Патриархи?

О. Георгий: Мы этот вопрос изучали в Комиссии подробно. Слух этот распространил Нилус со ссылкой на свидетельство какого-то неназванного архиерея. Думаю, что это неправда» (Венец 1000-летнего Царства http://www.vera.mrezha.ru ).

33

О Мите Козельском писал и князь Н. Д. Жевахов (который, как правило, с протопресвитером Шавельским по всем пунктам расходился, но здесь их мемуары сближаются): «Это был совершенно неграмотный крестьянин Калужской губернии и, притом, лишенный дара речи, издававший только нечленораздельные звуки. Тем не менее, народная молва наделила его необычайными свойствами, видела в нем святого, и этого факта было достаточно для того, чтобы пред ним раскрылись двери самых фешенебельных салонов. В тех звуках, какие он издавал, безуспешно стараясь выговорить слово, в мимике, мычании и жестикуляциях окружающие силились угадывать откровение Божие, внимательно всматривались в выражение его лица, следили за его движениями и делали всевозможные выводы. Увлечение высшего общества "Митей" было так велико, что, в порыве религиозного экстаза, одна из воспитанниц Смольного института благородных девиц предложила ему свою руку и сердце, какие "Митя", к ужасу своих почитателей, и принял. Насколько, однако, девица, вышедшая замуж за юродивого, засвидетельствовала свою подлинную религиозность, настолько "Митя", женившись на воспитаннице Смольного института, расписался в обратном и похоронил свою славу. Его признали обманщиком и мистификатором, и он скоро исчез с Петербургского горизонта» (Воспоминания товарища обер-прокурора Св. Синода. С. 194—195).

34

«Во Флорищевой пустыни, основанной в XVII веке во Владимирской губернии святителем Иларионом, митрополитом Суздальским, им было введено следующее правило, разделенное по времени на три части. На повечерии читались каноны Иисусу Сладчайшему, Божией Матери и Ангелу Хранителю и акафист Божией Матери. Через некоторое время братия совершали правило в храме. Кроме семи кратких молитв, читаемых в начале правила по Псалтири, святитель ввел обращения к разным святым и целым ликам святых, а также семь молитв, составленных святыми отцами. Затем совершалось 300 поклонов, 600 Молитв Иисусовых и 100 Богородице (что соответствует правилу в Псалтири) по следующему чину: возглас, обычное начало по "Отче наш", псалом 50-й, Символ веры, 30 земных поклонов с Молитвой Иисусовой (вместе вся братия), после этого стоя, шепотом или умом читали 70 Иисусовых Молитв, "Слава и ныне", Аллилуйя, Аллилуйя, Аллилуйя, "Слава Тебе, Боже" (трижды, с поклонами земными) и вновь полагали 30 земных поклонов и т. д., с чтением "Слава и ныне" после каждой сотни молитв (или сотницы. Сотница —100 умных молитв, совершаемых по четкам). Затем читали Помянник с поклонами по Псалтири, Достойно, Трисвятое, тропари "Помилуй нас, Господи, помилуй нас", "Господи, помилуй" (40 раз), Честнейшую, "Боже, ущедри ны" и молитву преподобного Ефрема Сирина "Господи и Владыко живота моего" с земными поклонами, "Богородице Дево, радуйся" (трижды, с поклонами), Честнейшую и отпуст. Затем – обычное взаимное прощение братии. После того в кельях братия читали Псалтирь. Новоначальные – по 3 кафизмы, средние – по 4 кафизмы, совершенные – по 7 кафизм. Кто не мог это исполнить, те должны были читать в келье "Отче наш" по 30 и 50 раз с поклонами или больше. Кроме того читали с поклонами "Богородице Дево, радуйся" (50 раз новоначальные, 100 раз средние и совершенные 150 и больше)» ( http://prav-molitva.narod.ru/texts/kelein/prflor.htm ).

35

Здесь: «Доколе!»

36

Уступать (англ.).

37

Ср. в показаниях Коковцова следственной комиссии 11 сентября 1917 года: «Это типичный сибирский варнак, который, совершая крестное знамение, может с такой же улыбкой взять и задушить за горло».

38

Ошибка мемуариста. Весной 1912 года Распутин на Гороховой еще не жил.

39

Замечательную характеристику Евлогию дал митрополит Вениамин (Федченков): «Этот архиерей по свойству личного характера всегда отличался способностью к компромиссным мерам, стараясь занимать серединное, "умеренное" положение. Будучи членом Государственной думы, он был правым, но не очень, а где-то между октябристами и националистами. В частных отношениях всегда старался быть любезным, чтобы всем угодить, и т. д. <…> В беседах со мной он не раз повторял любимую им сентенцию из Ветхого Завета, данную ему каким-то старцем: "Не будь вельми правдив", то есть не будь очень прям в действиях своих. И это отвечало его характеру. Но нужно знать, что он отнюдь не был слабым по природе. Наоборот, при случае он мог быть и властным, и настойчивым, и даже мог давить на других, но только скрывал это, когда то казалось ему выгодным и практичным» (На рубеже двух эпох. С. 343-344).

40

Ср. также у И. Л. Солоневича: «Та среда, для которых отечество находилось в вилле Родэ, и которая публично купала в аквариумах голых "французинок" – тоже, подумаешь, Катоны, стражи семейных добродетелей, весталки обоего пола, девственники петербургских кабаков!»

41

Обыкновенно женатым клирикам это не дозволялось.

42

Ср. с воспоминаниями Вырубовой: «…вошли Их Величества в полном отчаянии. Государыня повторяла, что ей не верится, чтобы Господь их оставил. Они приказали мне послать телеграмму Распутину. Он ответил: "Болезнь не опасна, как это кажется. Пусть доктора его не мучают"» (Рассулин Ю. Ю. Верная Богу, Царю и Отечеству. С. 67).

43

Полное название статьи С. Н. Булгакова – «На пиру Богов. Pro и contra. Современные диалоги». Предваряет статью список участвующих: «Общественный деятель. Известный писатель. Боевой генерал. Светский богослов. Дипломат. Беженец». Приведенное здесь суждение произносит Беженец. – Прим. ред.

44

Хорошая мина при плохой игре (фр.).

45

Ср. у А. С. Пругавина: «В корявых пальцах неловко торчало перо. Старательно выводя какие-то каракули, "старец" все время сопел». Одну просьбу, от железнодорожника, Распутин разорвал, сказав про министра путей сообщения С. В. Рухлова: «Сначала он все исполнял как следует быть, с охотой, ну а теперь – не то… Недавно я ему одиннадцать прошениев послал, а он из них всего только шесть исполнил… Нет, не буду я посылать ему…» (цит. по: Амальрик А. Распутин. С. 194).

46

Спиридович был причастен к охране Столыпина в Киеве в сентябре 1911 года и, по мнению Гучкова, эту работу провалил.

47

С. Л. Фирсов приводит в своей книге «Русская Церковь накануне перемен» такие цифры: «В течение войны 1914—17 гг. императрица в своих письмах мужу 228 раз упомянула имя Распутина, он – только во семь. Цифры эти достаточно красноречивы и свидетельствуют, что ее ли для Александры Федоровны "Он" был необходим, то для государя – только не был лишним» (с. 475).

48

С. В. Фомин в книге «Последний Царский Святой» следующим образом прокомментировал этот фрагмент воспоминаний: «Распутин, как Известно, в это время оставался в Покровском. Весь следующий эпизод Поэтому следует признать выдумкой "кристально честных" людей» (с. 204). В ответ на это возразим, что Распутин находился в Петрограде с 31 июля по 4 августа 1915 года и описываемая встреча могла произойти тогда.

49

Такие планы были вполне возможны. В 1915 году в связи с тем, что Жировецкий монастырь был занят немцами, Гермоген с разрешения Самарина приехал в Москву. «Он (Самарин. – А. В.), вероятно, видался с Гермогеном в Москве, – во всяком случае, он посылал за Варнавой, оскорблял и бранил при нем нашего Друга, – сказал, что Гермоген был единственный честный человек, потому что не боялся говорить правду про Григория, и за это был заключен, и что он, Самарин, желает, чтобы В. пошел к тебе и сказал бы тебе всю правду о Григ., но Варнава отвечал, что не может этого сделать, только если тот ему сам скажет и пошлет от себя» (Письмо А. Ф. Романовой от 7 сентября 1915 года. – См. в кн.: Николай в секретной переписке. С. 215).

50

Нарочитое нежелание Горемыкина обсуждать распутинский вопрос могло объясняться и тем, что тогдашний русский премьер имел с Распутиным свои контакты. Во всяком случае именно так показывал на следствии князь Андроников:

«Это, кажется, было желание сверху, чтобы он побывал у Горемыкина, желание бывшей императрицы. Ему посоветовали… По крайней мере, Распутин мне заявил: "Как же мне сделать? Я желаю видеть Горемыкина… Мне посоветовали со старче Божиим поговорить". Горемыкин тогда заявил: "Пусть обратится к секретарю". Тогда я вызвался: "Разрешите мне на этом знаменательном разговоре присутствовать". Горемыкин улыбнулся и сказал: "Хорошо". Вот тут я и приехал к нему вместе с Распутиным. Встретил нас тогда секретарь Юрьев и состоящий при нем жандармский полковник. Мы вошли вдвоем с Распутиным, Горемыкин попросил его сесть: "Ну, что скажете, Григорий Ефимович?" Распутин посмотрел на него долгим взглядом. Горемыкин ему отвечает: "Я вашего взора не боюсь! Говорите, в чем дело?" Тогда он его – хлоп-с по ноге! – и говорит: "Старче Божий, скажи мне: скажи мне, говоришь ли ты всю правду Царю?" Тот опешил, посмотрел на него вопросительным взглядом и говорит: "Да, обо всем, о чем меня спрашивают, об этом я говорю". Затем Распутин говорил ему относительно подвоза хлеба из Сибири… <…> Горемыкин отнесся чрезвычайно скептически: удивлялся, смотрел на Распутина. Они смотрели друг другу в глаза. Горемыкин молчал. Наконец Распутин сказал: "Ну, старче Божий, на сегодня довольно!" Тем и кончилось» (Падение царского режима. Т. 2. С. 17).

Существует также любопытное воспоминание министра торговли и промышленности князя В. Н. Шаховского, который пишет о том, как ему была передана через того же князя Андроникова просьба принять Распутина. Шаховской решил посоветоваться с Горемыкиным, и премьер-министр сказал буквально следующее: «"А скажите мне, князь, мало вы прохвостов принимаете в своем кабинете?" Не дождавшись от меня ответа, он продолжал: "А скажите мне, что от вас убудет, если вы примете одним прохвостом больше?"» (цит. по: Кобылий В. Анатомия измены. С. 150).

51

Далее в дневнике переписана статья из газеты «Вечернее время» от 17 августа 1915 года «Опять Распутин». В ней говорится о том, что Распутин ведет пропаганду в пользу заключения мира с немцами. Автор статьи напоминает о ряде судебных дел, числящихся за Распутиным, часть которых заглохла под влиянием министра юстиции И. Г. Щегловитова. Андрей Владимирович подчеркнул в статье слова: «Распутин пользовавшийся всегда покровительством немецкой партии» (см.: Военный дневник великого князя Андрея Владимировича Романова // Октябрь. 1998. № 5).

52

Генерал Д. Н. Дубенский был историографом Ставки; он оставил свое свидетельство о Распутине, где ничего не говорит о заговоре, но пишет о всеобщей ненависти к Распутину: «Те лица, которых я знал, были полными противниками Распутина, он пользовался среди них полным презрением, ненавистью. Я сам находил, что это погибель для России; нравственный гнет мы все испытывали, и я много раз говорил с Орловым, что нельзя допускать, чтобы такой человек имел влияние. Вероятно, вам известно, что Орлов очень сильно на это реагировал. Так же реагировал и Дрентельн, но каждый по-своему: Орлов был более экспансивен, Дрентельн сдержаннее, он иногда промолчит, но так, что уж лучше бы говорил» (Падение царского режима. Т. 6. С. 379).

53

Начальник Петроградского дворцового управления.

54

Месячные.

55

Старец Зосимовой пустыни Алексий (Соловьев) был тем человеком, кто впоследствии на Поместном соборе вынимал жребий будущего Патриарха.

56

Ошибалась и Императрица. 3 сентября 1915 года она писала мужу: «Тебе или Фредериксу следовало бы протелеграфировать Самарину, что ты желаешь, чтоб его отправили прямо в Николо-Угрешск, так как если он останется в обществе Восторгова, то они снова заварят кашу против нашего Друга и меня» (Николай в секретной переписке. С. 205). Очевидно, что речь здесь идет об отце Владимире Востокове.

57

Ср. также в дневнике Палеолога: «Мануйлов – субъект интересный, ум у него быстрый и изворотливый; он любитель широко пожить, жуир и ценитель предметов искусства; совести у него нет и следа. Он в одно и то же время и шпион, и шулер, и подделыватель, и развратник – странная смесь Панурга, Жиль Блаза, Казановы, Роберта Макэра и Видока. А в общем – милейший человек» [Палеолог М. Дневник посла. С. 439).

58

Хотя, как следует из письма Императрицы от 17 декабря 1916 года, своих намерений Батюшин не оставил. См. с. 684 настоящей книги.

59

Уже находясь в Екатеринбурге, Александра Федоровна записала в дневнике: «Получила кофе и шоколад от Элы. Она выслана из Москвы и находится в Перми (мы прочли в газетах)» (цит. по: Мейлунас А., Мироненко С. Николай и Александра. С. 609). Сестрам оставалось жить ровно два месяца.

60

Сын священника Литовской епархии, служившего в 1916 году в одном из запасных батальонов в Финляндии и весьма плохо заявившего себя. – Прим. протопресвитера Шавельского.

61

Епископы и митрополиты при приветствиях обменивались с царем, царицей и прочими высочайшими особами взаимным целованием рук, а Распутин подставлял только свою руку. Несоблюдение каким-либо митрополитом этой церемонии никогда не простилось бы, а Распутину это сходило, как должное. Что же такое после этого представлял Распутин в глазах царской семьи? – Прим. протопресвитера Шавельского.

62

Закладка происходила 5 ноября 1916 года. В этот день царица писала Государю: «Закладка церкви Ани прошла хорошо, наш Друг был там и милый епископ Исидор, епископ Мелхиседек и наш батюшка и т. д. были там… Только что видела нашего Друга – скажи ему по-хорошему привет. Он был очень весел после обеда в Трапезе, – но не пьян» (Письма. Т. II. С. 229—230). – Прим. протопресвитера Шавельского.

63

Книга вышла в 1921 году под названием «Последние дни императорской власти. По неизданным документам составил Александр Блок». Возникла в процессе работы поэта (с мая 1917 года) в качестве одного из литературных редакторов стенографического отчета Чрезвычайной следственной комиссии, созданной Временным правительством. Названный здесь документ Блок поместил в «Приложении». – Прим. ред.

64

То есть от самого Ф. Юсупова.

65

Имеется в виду Лжедмитрий I (ок. 1580—1606): настоящее имя Юрий Отрепьев; в 1600-м принял постриг под именем Григория. – Прим. ред.

66

Такое определение, на наш взгляд, митрополит Вениамин скорее всего был готов дать митрополиту Антонию (Храповицкому).

67

Матрене Распутиной, А. А. Пистолькорс, Ольге Лохтиной.

68

«Мой лунный друг» (1923) – так назвала 3. Н. Гиппиус свое эссе-воспоминание о Блоке («Наши отношения можно бы назвать дружбой… лунной дружбой. Кто-то сказал, впрочем <…>, что дружба – всегда лунная, и только любовь солнечная»). – Прим. ред.

69

Если все, что написано в этом документе, правда, то впечатление он производит устрашающее. Варнава не только говорил о том, что «хочет работать с большевиками» и что он «разошелся со своими, которые всегда были против меня, потому что я из простого народа пришел в архиереи», не только утверждал, что, «если собор или патриарх задумают отлучить меня от Церкви, я не буду обращать на это внимания», но и доносил на митрополита Агафангела, митрополита Кирилла, архиепископа Евлогия, протоиерея Иоанна Восторгова, обер-прокурора А. Д. Самарина, а также обещал работать осведомителем в ВЧК («я берусь узнать, если мне дадут возможность вести деятельность на свободе, и все, что узнаю, сообщу Чрезвычайной Комиссии» (цит. по: Религия и Церковь в Сибири. Вып. 2. С. 84—88). «О том, что это была самая беззастенчивая ложь, свидетельствует все последующее служение архиепископа Варнавы, – пишет С. В. Фомин. – Нам неизвестны никакие его особые заявления или обращения, высказанные им на свободе, в духе этих явно сфальсифицированных чекистами "пыточных записей". Неведомы нам также какие-либо его действия или даже просто высказывания в пользу живоцерковников или обновленцев. Тем не менее сначала большевицкой дезинформации поверили. Патриарх Тихон писал, например, по этому поводу митрополиту Антонию (Храповицкому) 24 сентября 1918 года: "А Варнава-то отличился"» (Фомин С. В. Последний Царский Святой. С. 508). А далее Фомин приводит два документа, из которых следует, что патриарх Тихон сначала запретил Варнаву в служении, но тот уклонился от получения этого приказа и, испросив прощения, сказал, что «пойдет именем Господним "странником"», однако в дальнейшем Варнава к Тихону явился, сказал, что «1) никаких намерений создавать какую-то Советскую Православную Церковь не имел и не имеет, и своих услуг в этом деле не предлагал, 2) приписываемых ему слов и отзывов о церковных деятелях решительно не помнит, чтобы произносил их» (там же. С. 510—511). После Тихон благословил Варнаву на совершение богослужений.

70

Речь идет о епископе Тобольском Гермогене, приезжавшем в Москву в декабре 1917 года.

71

Ср.: «Несколько больше сведений (и причем более достоверных) удалось найти о дальнейшей жизни А. Симановича. С конца 1930-х годов он находился в местах заключения. Сидел в лагере для лиц без гражданства во Франции, потом в немецком концентрационном лагере, а после войны – в лагере для перемещенных лиц. Вероятно, после смерти первой жены Симанович женился вторично на уроженке Австрии. По приглашению брата (скорее всего, речь идет о Хаиме-Неселе Симановиче (1868—?), в 1916 г. мещанине местечка Калинковичи Речицкого уезда Минской губернии, беженце), обосновавшегося в Сьерра-Леоне в Африке, А. Симанович перебрался в Либерию. В столице этой страны Монровии он владел средней руки рестораном "Атлантик чез Распутин" на Бенсон-стрит. Вскоре он получил широкую известность в политических и деловых кругах Либерии. Он был личным другом президента страны У. Табмена (1944—1971), был хорошо знаком с его преемником У. Толбертом (1971—1980) (следует подчеркнуть, что Либерия была третьей страной мира, признавшей в 1948 г. создание т. н. "государства Израиль". Хорошо известно о значительных политических и экономических интересах евреев в этой западноафриканской стране). В числе др. либерийских бизнесменов его часто приглашали на приемы и в советское посольство. По свидетельству одного из ответственных сотрудников Министерства иностранных дел СССР, А. Симанович "держался непринужденно, отличался общительностью, хорошей памятью, прекрасно говорил по-русски, лишь иногда тщательно подбирая слова. Несмотря на возраст и обычную для Либерии жару, не отказывал себе в рюмке крепкого. Всегда благожелательно отзывался о Советском Союзе…" Скончался он в Монровии (Либерия)» (Фомин С. В. Убийство Распутина: создание мифа-2 // Русский вестник. 2007. 3 января).

72

По другим данным, в 1947 году в лагере для перемещенных лиц под Веной.

73

Дело, начатое по инициативе украинских органов госбезопасности при активной поддержке зампреда ОГПУ Г. Г. Ягоды, когда бывших царских офицеров, перешедших на сторону Советов еще в годы Гражданской войны и служивших в Красной армии, обвинили (по сегодняшней оценке – ложно) в шпионаже и вредительстве. Среди арестованных оказались генералы А. А. Свечин, А Е. Снесарев, Н. Е. Какурин и другие – всего до 500 человек только на Украине. Многие были расстреляны. – Прим. ред.

74

Катакомбная церковь начала формироваться в 1920-х годах из православного духовенства и мирян, которые не смирились с советской властью и переходили на нелегальное положение (в «катакомбы»). Полное отмежевание от Русской православной церкви и образование ИПЦ (Истинно православная церковь) произошли в 1927 году, когда митрополит Сергий (Страгородский) опубликовал «Послание пастырям и пастве» (известное как Декларация митрополита Сергия), призывая верующих к лояльности по отношению к советской власти. Приверженцы ИПЦ подвергались преследованию со стороны официальных властей. – Прим. ред.

75

Датировка предположительная. Поездка Вырубовой могла состояться также в 1909-м либо в 1910 году.

Вернуться к просмотру книги