Частичка тебя. На память - читать онлайн книгу. Автор: Джина Шэй cтр.№ 34

И говорить с ним не хочется, совершенно, после всего, что он мне сегодня устроил, после пропажи снимка УЗИ, после этой кровопускательной поездки, но… Раз уж подошла — трубку надо взять.

Итак, вдох-выдох, и шаг вперед, туда, в ледяную воду…

— Николай Андреевич?.. — вопросительно и официально приветствую я, позволяя к субординационному тону примешаться и недоумению. В конце концов, рабочее время у меня закончилось, какие еще могут быть звонки.

— Добрый вечер, Эндж, не помешал?

Я привычно отмечаю, что голос у него усталый. А потом отвешиваю себе мысленный подзатыльник, потому что почти задала вопрос, сложный ли был у него день.

Эх. Сложно пока дается выкорчевывание этого дерева из моей души. Слишком глубоко он пустил в меня корни.

— Найду для вас пять минут, — отвечаю формально, глядя на завиток лозы на обоях.

— Ты быстро уехала сегодня, Энджи — Ольшанский звучит как-то задумчиво, — Юля сегодня уехала из клуба раньше, я хотел подбросить тебя, раз так вышло, но когда пришел — кабинет уже был заперт.

— Меня довез Артем Валерьевич, — твердо и даже слегка категорично сообщаю я. Уже представляю, что это Николай Андреевич не оценит.

Почему-то я и «шуры-муры» не сочетались в его голове в удобоваримое сочетание. Он был уверен, что Тимирязев мешает мне работать.

Хотя, скажем честно, он был более чем тих. Цветы и стейки громкими ухаживаниями не назовешь.

У меня и этого-то в жизни очень давно не было. Мне все это было ужасно странно. Ну, Артем же не всерьез, да?

Ну, я-то себя знаю. Мне просто нечем соблазнять обаятельного и состоятельного мужчину.

Я слышу глубокий вздох Ника с той стороны трубки, и понимаю, что была права — ему это по-прежнему не нравится.

— Он не слишком тебя утомил, Энджи? — я слышу в голосе своего собеседника искреннее беспокойство. — Может быть, мне стоит еще раз с ним поговорить? Тебе сейчас не нужны стрессы.

— Нет, все было вполне мило, — я почти не вру. Увы мне, Тимирязев очень рассчитывал на вложения от Вяземского и именно об это проговорил большую часть поездки. Но все-таки, говорить тут было не о чем. Между прочим, за офигенное достижение можно считать уже то, что у меня хотя бы не было ощущения, что меня расчленяют на части излишними откровениями. Тему Вяземского я пережила. А когда Артем съехал с рабочих тем на темы конные — стало даже интересно. На эти темы я и сама поболтать очень любила.

— Так что вы хотели, Николай Андреевич? — напоминаю я, ощущая какую-то странную паузу в нашем разговоре. — Что-то важное?

— Да, — Ник рвано вздыхает, словно сам себя не одобряет, — только моя просьба может показаться тебе некорректной, Энджи.

Нужно запретить ему называть меня этим уменьшительно-ласкательным. Это слишком больно, слышать его из раза в раз. При том, что мы уже давно не проводим время вместе — то, что он по-прежнему пользуется этим сокращением моего имени, ужасно странно. И бередит мне раны, которые и так едва успевают зарастать.

— Давай уже, — нехорошее предчувствие начинает посасывать у меня под ложечкой. И оно меня не обманывает, на самом деле.

— Я хочу увидеть твои документы из клиники, — твердо и категорично произносит Ник, — контракт, заключение о беременности, все что у тебя есть.

Да твою ж мать!

Я не тороплю, потому что во многом — догадываюсь, что именно я услышу. И…

— А с какого это, собственно говоря, лешего? — звучит резкий и вполне ожидаемый ответ.

— Энджи…

— Вы мне кто, Николай Андреевич? — она перебивает меня, позволяя себе откровенное раздражение в голосе. — Может быть, вы мне муж? Жених? Любовник? Нет. Вы — мой начальник. Отношения у нас сугубо деловые. С чего бы это мне настолько пускать вас в свою личную жизнь?

Строго говоря — она права. Оговоренные условия нашей совместной работы не предполагают подобного сближения.

Господи, как же бесит этот разговор. Бесит требуемой для него прямотой, которую просто невозможно ничем смягчить. Вот только если я хочу получить свои ответы — нужно стоять на своем до конца.

— У меня есть некие сомнения, Энджи, — медленно проговариваю, — я хочу разрешить их максимально быстрым и доступным методом.

— В чем у вас вдруг возникли сомнения? — кислотный тон Эндж может растворять серебряные ложки, — и на каком, собственно, основании?

На основании моего воспаленного идиотизма.

— Ты можешь просто показать мне документы, без объяснений. Я думаю, в противном случае, этот разговор примет неприятный оборот, а допускать его мне бы не хотелось.

В первую очередь и потому, что настроение Анжелы сейчас меня очень заботит. А я и так его сегодня подпортил. Потом еще и её потеря…

Откровенность сейчас все точно испортит, хотя казалось бы, куда уж хуже.

Снова молчаливая пауза. Ох, какие длинные посылы Эндж сейчас заворачивает мысленно…

— Иными словами, вы сомневаетесь во мне, Николай Андреевич, — тон моей собеседницы становится холоднее, — уточните же, в чем именно, а то я что-то не догоняю!

Интересно, она и вправду не понимает? Или так убедительно прикидывается?

Моя паранойя нашептывает мне, что куда вероятнее второй вариант, что-то ей подозрительно, но… На то она и паранойя, чтобы подозревать все и вся.

Что ж, ладно. Хуже уже не будет.

— Меня просто тревожит один вопрос, Энджи, — я проговариваю медленно, тщательно подбирая каждое слово для этого предложения, — если бы твой ребенок был… Нашим с тобой. Сказала бы ты об этом мне? После всего произошедшего за эти недели?

Я слышу глубокий выдох с той стороны трубки. Либо я довел Энджи до бешенства, либо… Либо кто-то пытается собраться с мыслями и пытается задурить мне голову…

— Давайте я опять перефразирую, Николай Андреевич, — сладко и зло тянет Анжела, понижая тон, — если бы вдруг нечаянно обнаружилось, что у нашей с вами ночи, которую вы лично назвали ошибкой и попросили вообще никому о ней не распространяться, вдруг обнаружились последствия, сказала бы я о них вам, после вашей убедительной просьбы не нарушать границ вашей личной жизни и никакими средствами не мешать развитию отношений с вашей девушкой, пригрозив мне в ответ проблемами на рабочем месте, куда я только-только устроилась из-за моих, известных вам, проблем? Так?

Ты могла просто садануть мне по затылку бейсбольной битой. Эффект был бы даже менее щадящим.

Столько ошибок — и с ней одной. Будто бы с любым человеком в мире я могу вести себя корректно и правильно, а Энджи огребает за них за всех.

— То есть ты не сказала? — произношу, пытаясь выровнять дыхание. — Итвой ребенок…