Башмаки на флагах. Том 1. Бригитт - читать онлайн книгу. Автор: Борис Конофальский cтр.№ 74

Да кого он ещё тут мог искать, ну не своего же ротмистра. Не для того он проскакал столько, чтобы принести весть пустяковую.

«Нет, нет, нет, горцы не могли так скоро собрать следующее войско. Не могли. Хотя… С них станется. Неужели вести из форта, от сержанта Жанзуана?»

Конечно, и быть по-другому не могло. Солдат нашёл кавалера глазами и сразу решительным шагом пошёл, обходя столы, чтобы подойти к кавалеру сзади.

Волков, трезвея с каждым его шагом, ждал, не отводя от солдата глаз. А зале стоял шум. Прислужники главного виночерпия у стены деревянными молотами ломали дно очередной винной бочке. Меж десятков столов поварята носили и носили огромные подносы с великолепными блюдами, от которых ещё шёл пар. Гости были веселы, все болтали и кричал хмельно, дамы раскраснелись от вина и жары, стали снимать шарфы, обнажая прекрасные шеи и плечи, а незамужние так и вовсе волосы стали распускать, и все они смеялись над пьяными, а тут ещё и музыка стала играть. Да, это был отличный пир, вот только рыцарь Божий уже знал, что праздник для него закончен. Хотя и не знал, что его ждёт.

Солдат же подошёл и после короткого поклона стал говорить негромко что-то ему на ухо. А после достал и бумагу, протянул её господину и отошел на шаг от кресла того.

Когда кавалер дочитал бумагу, ни от благодушия, ни от хмеля и следа не осталось на его лице.

Стало оно обычным его лицом, суровым, каменным.

— Ступай к ротмистру Брюнхвальду, — произнёс кавалер, указав на того солдату рукой, — скажи, чтобы собирался.

Солдат кинул и пошёл по залу к ротмистру. Сам же Волков снова поднял кубок и отпил вина.

Когда ротмистр выслушал солдата, он сразу поглядел на кавалера. Взял полотенце, вытер рот и руки и извиняясь и кланяясь соседям, стал вылезать из-за стола.

А солдат уже сообщал что-то ротмистру Рене. Тот тоже перестал есть. Стал озабоченно переговариваться с матерью невесты, вид у которой сразу стали испуганный. А тут ещё и музыка стихла и людской гомон в зале стал затихать, гости смотрели как один за другим поднимаются из-за столов офицеры фон Эшбахта. И уже появились в глазах людей непонимание и удивление. Все стали спрашивать друг у друга, что происходит. Смотрели на центральный стол. А там кавалер, перегнулся через подлокотник кресла и что-то говорил госпоже фон Эшбахт, а та слушала его с лицом белым и перепуганным.

И тут первый раз в зале прозвучало слово «война». И полетело эхом по залу: «Война?» «Война?»

Теперь уже и епископ, и бургомистр выглядывали со своих мест, смотрели на кавалера вопросительно, желая знать, что произошло.

Понимая это, кавалер похлопал по руке свою жену, которая вдруг горько зарыдала, а потом встал и произнес, чтобы все желающие услышать услыхали:

— Господа, граф фон Мален и графиня фон Мален после обеда сегодня занемогли. Графиня плоха, а граф лишился чувств и в себя не приходит. Да смилуется над ними Господь. — Он перекрестился и за ним стали креститься все остальные, кто был в зале, включая слуг. — Посему, я должен откланяться, так как моя сестра любимая и тесть мой больны, вас же я прошу продолжить пир.

Он помог жене встать, тут же вставали и бургомистр, и епископ, и изрядно пьяный Дитмар Кёршнер. Все шли к нему с вопросами и соболезнованиями. Но тут с неожиданной стороны себя проявил епископ: строго говоря со всеми, он отстранил людей от Волкова:

— После, господа, после.

И, оторвав его от жены, пошёл с ним под руку:

— Не делайте глупостей кавалер, не спешите, выясните все обстоятельства и приезжайте ко мне. Мы всё обсудим.

Волков молча кивал.

— Понимаю, как дорога вам графиня, но всё равно — не делайте глупостей.

Волков опять кивал.

Потом святой отец пошёл успокаивать госпожу Эшбахт, а к кавалеру подошёл господин Кёршнер и пьяным тоном говорил:

— Ах, как жаль, дорогой друг, как жаль дорогой родственник, я и позабыл, что графиня — ваша сестра. Очень, очень сожалею, дорогой родственник. Я, дорогой родственник, вот что вам скажу. Если вам вдруг потребуются. Потребуются деньги. Говорите мне по- родственному. Не стесняйтесь.

Кавалер похлопал купца по плечу:

— Спасибо, дорогой родственник, обязательно скажу, если будет нужда.

Но, как он ни любил деньги, сейчас он о них не думал. Сейчас он вообще ни о чем не думал, думал лишь про Брунхильду. Не про беременную жену, что шла за ним, заливаясь слезами, ни про прекрасную Бригитт, которая пыталась протиснуться к нему через многих людей, что были у выхода. Нет, только про распутную и взбалмошную девку, что встретил в поганой харчевне в убогом местечке Рютте. Когда-то Волков думал, что будет она ему большой опорой, когда станет графиней, что и сама станет счастлива. Шутка ли — графиня! Но никак он не мог подумать, что всё может закончиться вот так вот. «Занемогли после обеда». Так было сказано в письме, что писал её паж. Что это значит? Что это такое?

Как это могло быть? «Занемогли после обеда!»

«Ух, змеиное семя Маленов!»

Кулаки у рыцаря сжались, лицо стало страшным. Нет, никогда у него не было к Брунхильде тех чувств, что он испытывал к Бригитт.

Но как это ни странно, взбалмошная и капризная, всё-таки она была для него не чужой. И даже не из-за ребёнка, что носила под сердцем, а просто потому. Просто была близкой ему, родной, и всё. Такой же близкой, к примеру, как сестра Тереза. Возможно, всё от того, что не так уж много было у него близких людей до последнего времени. Раньше у него их совсем не было. Товарищи по разным воинским корпорациям, других людей он, в общем- то, и не знал. Вот Брунхильда и оказалась ему близкой. Настолько близкой, что кое-кому могло и не поздоровиться, случись с нею что-то.

А на улице, на главной площади города праздник, всюду, всюду толпы хмельного народа, ни карет, ни коней не найти. Все встречные его узнают, все его поздравляют. Он отвечает всем через силу, улыбается через нежелание.

Только Богу известно, в каких проулках кареты поставили. А ему очень, очень хотелось быстрее узнать, что там с его Брунхильдой, потому что из письма не ясно, насколько она плоха, насколько занедужила.

В общем нашли и коней и кареты, стали садиться, и несмотря, что уже сумерки, потихоньку собирались, всё таки уезжали.

Отец Теодор, хоть и стар был, без шапки в холод был на улице, нашёл Волкова, когда тот уже был в седле, и крестил его, повторяя:

— Не делайте глупостей, сын мой, не делайте глупостей. Как всё выведаете, так сразу езжайте ко мне.

А Волков всё кивал ему и кивал.

Так и поехали. Сначала поехали в Эшбахт. Карл Брюнхвальд по своему обыкновению советовал, прежде чем ехать в Мелендорф к графу, взять хотя бы сотню солдат.

А Волков давно уже понял, что Карл много в жизни повидал и дурного не посоветует.