Судья и историк. Размышления на полях процесса Софри | Карло Гинзбург | страница 13 | LoveRead.ec

В тот момент это казалось очевидным, однако если мы вспомним о ночных незапротоколированных разговорах Марино в казармах карабинеров в Амелье и Сарцане, то ясности станет меньше. Та же мысль ретроспективно должна была прийти в голову и председателю Минале, который ближе к окончанию процесса вернулся к упомянутому обмену репликами, вновь прочитав их и прокомментировав в зале суда. Вспомнив о собственном замешательстве от слов Марино («порядок и сроки допросов»), председатель сказал: «Я тогда не знал о сюжете с одним месяцем…» (Dibattim., с. 2174). Мы имеем основание усомниться в этом – по очень простой причине.

Отличные от официальных сведения о хронологии так называемого раскаяния Марино сообщил, возможно сам того не желая, полковник карабинеров Лоренцо Нобили 28 июля 1988 г., во время пресс-конференции, последовавшей непосредственно за арестом (предполагаемых) виновников смерти Калабрези. На ней (как это можно заключить по расшифровке записи, которую председатель Минале огласил в зале суда) Марино оказался описан следующим образом (хотя имя его не называлось):

С 1969 г. он был членом „Лотта континуа“. После долгих лет внутренних терзаний и длительных размышлений он выразил офицерам судебной полиции оперативной группы миланских карабинеров желание освободить свою совесть от груза, который носил на протяжении многих лет.

«Когда это случилось?» – спросил журналист, фамилия которого осталась неизвестной.

«Два месяца назад», – ответил кто-то.

Нобили: «Я не могу вам сказать, поскольку об этом факте знает следственный судья».

«Господин полковник, вы должны это знать: два месяца? месяц?» – настаивает другой журналист.

Нобили: «Да, несколько месяцев назад. Несколько месяцев назад. Несколько месяцев назад (Dibattim., с. 2130).

Эта фраза была произнесена 28 июля. Она подразумевала дату, которая намного предшествовала не только дню, о котором незадолго до этого объявили следователи (19 июля), но и дате, возникшей затем в процессе прений (2 июля). Идет ли речь об ошибке полковника Нобили, поневоле исполнявшего роль человека, которому надлежало подвести итоги следствия, ведшегося другими людьми, – в данном случае судьями Ломбарди и Помаричи? Гипотеза о промахе представляется маловероятной. Послушаем, как иначе Нобили описывал сценарий раскаяния Марино:

Этот парень пережил моменты нравственного изнеможения такого, думаю, рода, что, как мне кажется, он обратился к священнику для исповеди и поэтому <…> он связался с одним из представителей карабинеров, который и начал диалог, очень медленно, очень корректно, очень постепенно… (Dibattim., с. 2133–2134).

«Очень постепенно»: это выражение, конечно же, не может относиться к диалогу, длившемуся один день (версия следователей); возможно, оно мало подходит и для описания разговора, который начался 2 июля и закончился 20-го (версия Росси—Мео—Бонавентуры). Естественно, на словах полковника Нобили мог сказаться пафос победной реляции. И тем не менее – как давно карабинеры занялись Марино?

XII

Этого мы не знаем. Впрочем, нам известно, что на протяжении большей части процесса Марино говорил уйму небылиц о собственном раскаянии. На следствии он рассказал об общении со старшиной карабинеров в Амелье. 12 января адвокат Пекорелла (один из защитников Бомпресси) спросил: «Собственно, знали ли вы прежде старшину из Амельи, о котором говорили? У вас уже возникали возможности вступить с ним в контакт? И если так, то не могли бы вы назвать его имя?»

Председатель: Для него это просто старшина из Амельи.

(Следует иметь в виду, что процесс велся в соответствии со старым кодексом: председатель действует в функции посредника между адвокатами и подсудимыми или между адвокатами и свидетелями. Однако здесь председатель не ограничивается изменением самой формулировки обращенного к Марино вопроса, он говорит от его лица. Следующий далее диалог показывает, что речь не идет о простой невнимательности.)

Адвокат Пекорелла: Да, быть может, он знал его… Амелья – небольшой город, поэтому…

Председатель: Говорите.

Марино: Старшину из Амельи я знал прежде как… Я видел его несколько раз, но… Мои отношения с ним… То есть никаких отношений, собственно, и не было. В том смысле, что единственные отношения были такого рода, что… Если мне надо было заплатить какой-нибудь штраф, то я шел и платил⁴⁰. Однако не…

Адвокат Пекорелла: А его фамилию вы знали?

Марино: Нет. Я познакомился с ним позже… Его зовут Росси.

Адвокат Пекорелла: Как вы думаете… он, случайно, не звонил или не связывался еще как-то… спросили ли мнение карабинеров из Ла Специа о вашей отправке в Милан? Или же вас сразу туда отправили?

Марино: Вы у меня об этом спрашиваете?

Адвокат Пекорелла: Да, если вы об этом знаете. Если вы слышали, как звонили…

Марино: Нет, я не знаю.

Адвокат Пекорелла: Однако об этом вам прекрасно известно. Где вы провели ночь с 20 на 21 июля?

Председатель: Мы вас об этих этапах уже спрашивали. Вы пошли к старшине, и старшина направил вас к капитану из Сарцаны. Вы сказали: «Я хочу говорить», и вас отвезли в Милан.

Марино: Я плохо понимаю вопрос.

Председатель: Когда вы находились в Сарцане и сказали капитану: «Я хочу сообщить об эпизоде, произошедшем в Милане. Я хочу говорить с миланским прокурором», когда это было? После обеда… вечером…

Марино: Был вечер.

Председатель: Так вот, вас сразу отвезли в Милан или вы остались ночевать там, в казармах? Вы вернулись домой?

Марино: Нет, нет. Он отправил меня домой.

Председатель: А что случилось потом?

Марино: Он назначил мне встречу на следующий день. Мне сказали прийти еще раз, и потом меня препроводили в Милан.

Председатель: На следующий день в Сарцане?

Марино: Да.

Адвокат Пекорелла: То есть 20 июля. В этот день они поехали в Милан. А я спросил про ночь с 20-го на 21-е в Милане.

Председатель: 20-го и 21-го. А по приезде в Милан? Вы прибыли в Милан и пошли к миланским карабинерам. Вас заслушали. Потом, после составления протокола, где вы ночевали? Вечером уже в Милане? 17:00… Ночью с 20-го на 21-е, когда карабинеры вас выслушали, прежде чем вы стали говорить с прокурором. Вы ночевали? Где вы остановились? Марино… Мы, конечно, пообщаемся с лицами, составлявшими протокол… Это не проблема.

Марино: Я вернулся… Я вернулся домой… Сейчас я точно не помню.

Председатель: Вы вернулись домой, а что произошло на следующее утро? Вы опять поехали в Милан?

Марино: Когда я… Да, несомненно.

Судья и историк. Размышления на полях процесса Софри - читать онлайн книгу. Автор: Карло Гинзбург cтр.№ 13

Онлайн книга - Судья и историк. Размышления на полях процесса Софри | Автор книги - Карло Гинзбург