– Должен сказать, у нас получилась хорошая
компания. – Они катили по парку, и эта мысль снова и снова возвращалась к
ним обоим. – Но ты лучше их всех, детка.
– О, моя любовь. – Фэй поцеловала его и
улыбнулась. – Ты остался таким же сумасшедшим, каким я всегда тебя
считала.
– Конечно, я схожу с ума по тебе. – Вард снова
поцеловал ее, и они еще долго держались за руки; счастье переполняло их. Они
прошли долгий, долгий путь бок о бок.
42
– Хочешь пойти сегодня на ужин, милая?
Энн покачала головой, лежа в постели. Все было хорошо, но ей
лень куда-либо идти. Однако Биллу хотелось повидаться с Гейл, и эта причина
убедила ее. Потом он предложил поехать в Европу, но у Энн не было настроения,
она очень устала. Прошло несколько месяцев после последнего выкидыша. Казалось,
жена никогда уже не станет прежней, и Билл очень беспокоился.
– Почему бы не заказать ужин сюда?
Она знала, что Гейл куда-то пошла с Лайонелом. Ей было
приятно его общество, тем более что у нее было много друзей среди голубых.
Джейсон с Ванессой собирались продолжать праздновать. Вэл проводила вечер со своим
актером. А видеть родителей Энн вовсе не жаждала – раз в день более чем
достаточно. Однако Билл считал, что обидно терять вечер в Нью-Йорке.
– Ты уверена?
– Я правда никуда не хочу.
– Ты себя плохо чувствуешь?
Внезапно он вспомнил, как впервые заболела мать Гейл, и
решил немедленно показать Энн доктору.
Но когда на следующей неделе Стейны вернулись домой, она
заупрямилась.
– Мне не нужны доктора. Я прекрасно себя
чувствую. – Она сурово смотрела на мужа, но он был непоколебим. Для Билла
не было на свете ничего важнее Энн. И он не хотел ее потерять. Никогда.
– Не обманывай меня, ты жутко выглядишь, краше в гроб
кладут. Даже никуда не сходила со мной в Нью-Йорке.
Она мотнула головой и отправилась спать. И так повторялось
каждый вечер. Билл подозревал, что и днем она все время спит.
– Если ты сама не позвонишь доктору, я сделаю это за
тебя, Энн.
В конце концов он так и поступил – договорился о приеме,
пригласил ее на ланч и отвез к врачу на Беверли Хиллз. Энн пришла в ярость и
закричала, что бывало крайне редко:
– Ты обманул меня!
Билл за руку, как маленькую девочку, ввел се в кабинет, а
она покраснела как рак. Но доктор не нашел ничего ужасного. Гланды в порядке,
легкие чистые, кровь в норме, и тогда ему в голову пришла мысль взять на анализ
кровь из вены. Вечером он сообщил Биллу результат, тот онемел: Энн снова
беременна. На этот раз ему это даже не пришло в голову, и он испугался, что
снова случится несчастье.
– Пусть она живет как живет. Ее организм сам знает, что
ему надо. Хочет отдыхать – пусть, хочет есть – пусть, и поменьше стрессов. Как
можно меньше. Ей надо пару месяцев полежать, и все будет прекрасно.
Билл покивал и пошел в другую комнату сообщить жене. Она
смотрела телевизор и размышляла, не позвонить ли Гейл. Он вошел со спокойной
улыбкой и подтвердил:
– Я думаю, милая, позвонить надо.
– Зачем?
– Рассказать новости.
– Какие, – безразлично спросила Энн. Он нагнулся и
крепко поцеловал ее в губы.
– Что ты снова беременна. Ее Глаза расширились.
– Я? Кто тебе сказал?
– Только что звонил доктор. Он не предупредил, для чего
делал анализ крови из вены. Но все подтвердилось.
– Беременна? – Энн недоверчиво смотрела на Билла,
а потом вдруг обвила его шею, и разразилась слезами. – О Билл…
Вот теперь она никому ни слова не скажет. Даже Гейл. Будет
молчать, пока не пройдет трехмесячный срок; на этот раз все должно быть хорошо.
Доктор сказал, что ребенок родится в феврале, возможно, на День святого
Валентина. Ее первому сыну к тому времени будет пять с половиной лет, хотя
никто из них об этом не упоминал. Они говорили только о будущем ребенке. Билл
знал, что это единственная ее мечта, и оберегал жену, будто она была
хрустальным сосудом. Стейны не путешествовали, почти не выходили. Энн постоянно
отдыхала, а Билл баловал ее больше, чем когда-либо раньше.
Несколько раз звонила Фэй, уверяла, что все обойдется, но
голос Энн оставался холодным. Их отношения не изменились. Энн не могла говорить
даже с Лайонелом, потому что он напоминал ей о жизни втроем в ожидании того,
первого ребенка.
Гейл постоянно звонила из Нью-Йорка, спрашивала, какой она
величины. Энн весело восклицала, что стала огромной, как воздушный шар, и Вэл,
однажды увидев ее на Родео Драйв, со смехом согласилась. Стоял ноябрь, и они с
Джорджем месяц назад закончили фильм – трудились днями и ночами, потому что Фэй
хотела завершить работу к Рождественским каникулам. Все лезли из кожи вон,
чтобы подгадать к вручению наград Академии. Энн заметила, что Джордж Уотерстон
припарковал свой «кадиллак» у обочины, поджидая сестру, и засомневалась в том,
что они до сих пор просто друзья, как заявляла Вэл. Несомненно было одно: Вэл
стала еще красивее. Сестра покупала платья у Джиорджио. Энн тоже хотела
подобрать что-нибудь новенькое. Билл предложил ей чуть-чуть отвлечься, да она и
ни во что больше не влезала, даже в платья для беременных.
– Как ты себя чувствуешь? – с искренней заботой
спросила Вэл. Все в семье знали, как много значил для Энн ребенок и почему.
Энн рассмеялась. Она наслаждалась своей беременностью,
несмотря на все неудобства.
– Я чувствую себя толстой.
– Выглядишь ты великолепно.
– Спасибо. Как у тебя дела? – Энн редко
перезванивалась с сестрой, как и с остальными домочадцами. Трудно поверить, что
все они выросли вместе.
– Мне только что предложили новую роль.
– Мама?
Вэл быстро покачала головой. Работа с матерью была
незабываемым опытом, и она всегда будет ей благодарна, но сейчас не хотела
снова сниматься у нее. То же самое говорили почти все актеры, работавшие с Фэй.
Даже Джордж не раз повторял:
– У нее не чаще, чем раз в три года. Только теперь Вэл
поняла, что он не кривил душой.
– Нет, дорогая, не мама. – Она назвала режиссера,
перечислила звезд, и на Энн это произвело впечатление. – Но я еще не
решила. Есть пара других предложений…
После пяти лет съемок ее карьера полностью состоялась. Энн
радовалась за сестру. И вечером сказала Биллу:
– Она собирается стать самой-самой в Голливуде. Как
мама когда-то.
Сейчас в это легко поверить: Вэл талантлива и красива, и от
нее исходил особый аромат успеха.
Надо было видеть, как она выходила из машины! Совсем не так,
как в старые времена – выскакивала в узком коротеньком платье, на высоких
каблуках, и это в десять утра! Нет, теперь она царственно выносила свое
прекрасное тело, и Энн подумала, что это Джордж дал ей счастье, которым
светились ее глаза.