Умереть, чтобы воскреснуть - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Воронин cтр.№ 65

— Я уговаривал его отдать заложников без всякого выкупа. Наполовину, кажется, убедил.

— Но теперь, после бегства Мирона, все насмарку.

Глеб не стал спорить.

— Его сейчас активно ищут все, — встав со стула, Звонарев стал мерить палату шагами. — Максим и его братия, там людей хватает. Ищут наши: по приказу тех высоких начальников, что не хотят для себя неприятностей в еще более высоких кабинетах. Я уже фактически побоку, хотя никто меня не отстранял.

— Надо внушить Веденееву, что дело зашло слишком далеко. Удобный момент упущен, сейчас ему ничего не отхватить. Даже если он отпустит заложников, он может считать себя удовлетворенным: нервы мидовцам потрепал по полной программе. Надо сказать ему об этом, остудить. Кроме нас с тобой, некому. У тебя чутье, ты его найдешь.

Вместе подберем нужные слова.

— А потом? Какую вы ему нарисуете перспективу?

— Это отдельный, самый весомый аргумент.

Если он тихо сидит год, наглядно доказывает, что со всеми загибами покончено, его можно будет пристроить под дипломатическую крышу — в посольстве где-нибудь на Кубе или в Северной Корее.

— С трудом верится.

— Я с самого начала вентилировал вопрос с МИДом.

— Это было вначале. А теперь вы сами-то верите?

Может, не слова Звонарева давят, а его навязчивый хруст пальцами и покручивание кольца.

Нервничает подполковник и даже не пытается скрывать.

— Отправить его подальше, к черту на кулички. Для него это будет лучшим выходом. Только надо спешить.

У Слепого не только голова раскалывалась, позвоночник тоже простреливала боль, будто и спинной мозг принимал участие в мучительной попытке осмысления чего-то очень важного, сквозящего между слов.

* * *

Глеб не ошибся: капитан в самом деле обитал на объекте 149А почти два с половиной месяца. Параллельно с выслеживанием «великолепной пятерки» он работал не покладая рук на собственной «базе». Главной его заботой было сооружение лаза для быстрой и незаметной эвакуации. Пробив ломом дыру в боковой стенке одной из вертикальных ракетных шахт, он стал копать горизонтальный ход.

Своды укреплял обломками железобетона, подпертыми снизу чем попало.

Именно по этому лазу он потом вытащил с объекта заложников. Передвигаться можно было только в согнутом виде, упираясь руками и ногами. Сам Веденеев двигался в середине с фонариком, пристегнутым к плечу. Таким образом он контролировал всех: Мирона с Вероникой, ползущих первыми, и Дениса Воротынцева с Машей в арьергарде.

Для пущей надежности уже под землей все были наскоро связаны одной веревкой.

Лаз выходил на поверхность метрах в тридцати от забора, на склонах оврага, густо заросшего зеленью. Понижение рельефа прикрывало выход на поверхность от случайных взглядов со стороны 149А.

Бойцы в камуфляжной форме и бронежилетах не могли его видеть ни с какой точки объекта.

Он допускал, что убежище может быть раскрыто, но не верил, что объект 149А решатся штурмовать при наличии там заложников. Обложить — возможно, но только не штурмовать. Он ведь никому не давал обязательств быть с ними предупредительным и вежливым.

Его враги должны понимать, что он сжег за собой все мосты. Почему бы ему не поставить всех вплотную друг за другом, не направить дуло в грудь первому или в спину последнему. Конечно, он не выстрелит, но достоверно это известно только ему самому.

Почему он не остался? Наверное, потому что осознал: он не сможет угрожать заложникам смертью.

Не сможет нацелить на кого-то заряженный пистолет, чтобы он или она дрожали, мысленно прощаясь с жизнью. При захвате смог, но то были короткие импульсы.

Прожив с заложниками больше недели, он узнал их получше.

Слепой прав, он переоценил свою ненависть.

Она толкала его вперед от самого шоссе через пустыню. Достаточно сильно, чтобы уйти от погони, чтобы пробраться нелегалом на огромный сухогруз под либерийским флагом, готовый отчалить из порта Абу-Даби. Чтобы вернуться без документов обратно в Россию, захватить этих вот отпрысков благородных семейств. Осталось остановить облаву, хладнокровно угрожая им смертью. Если сказал "А", скажи "Б". Нет, не получится…

Испачканные в земле ребята вылезли на поверхность, и капитан показал рукой, куда пробираться дальше под прикрытием зарослей. Он не учел одного: митрохинской натуры игрока. Большинство картежников в тот или иной момент жизни интересуются, хотя бы ненадолго, карточными фокусами. Однажды и Митрохин изучал их по брошюрке в мягком переплете. Там же рассказывалось о морских узлах.

Двигаясь по узкому лазу первым, Мирон не оставлял попыток распутать наспех завязанный узел, К моменту выхода на поверхность он преуспел в этом деле и при первой же возможности отцепился от связки. Рванулся, ломая кусты, в сторону как от Веденеева, так и от бывшего военного объекта, откуда доносилась стрельба.

Капитан вскинул пистолет, но ощутил свою беспомощность. Пугать уже поздно. Стрелять?

Даже предупредительным выстрелом он рисковал выдать местонахождение — свое и заложников.

Догнать? Можно было бы в два счета, но как бросить остальных? До забора всего тридцать метров, успеют добежать обратно.

Подавив в себе ярость, капитан погнал троих оставшихся вперед. Если только этот паскудник сообщит сейчас про своих друзей, он, Веденеев, в самом деле решится на крайнюю меру.

Нет, Мирон не вернется сейчас к объекту из опасения получить пулю. Этому молодняку незнакомы настоящая дружба и взаимовыручка, они каждый за себя, даже если годами тусуются вместе.

Капитан не сомневался, что Митрохин побежит в сторону дороги. Попробует поймать машину или найти тех, кто временно ограничил движение в преддверии возможного бегства «преступника». Только оттуда, с дороги, придет по рации сигнал командиру отряда на объекте…

* * *

Маше и Веронике повезло с обувью. Они не носили летом босоножек на высоких каблуках, считали такую «красоту» убожеством. Только легкая спортивная обувь на шнурках, дорогая и неброская. Именно поэтому они могли позволить себе бежать не разуваясь, в противном случае капитан погнал бы их по лесу босиком.

Бежать в связке было неудобно. Веденеев избавил их от веревки и двигался последним, подгоняя в спину негромкими, но злыми окриками. Для Дениса и его подруг темп был слишком высок — они тяжело дышали и время от времени спотыкались о длинные корни, проступающие из-под земли. Веденеев бежал трусцой, вполсилы, он мог себе позволить периодически оглядываться во все стороны.

Мог ругаться на ходу:

— Хорош гусь, да? Называется друг. Он ведь мог сразу сообщить, где вы, и не пришлось бы вам сейчас волочиться, как загнанным клячам. Нет, ваш Мирон рванул от греха подальше. Лишь бы ненароком не продырявили его шкуру. Все вы такие, наплюете друг на друга ради копеечной выгоды.