Миллион в лохмотьях - читать онлайн книгу. Автор: Николай Леонов, Алексей Макеев cтр.№ 85

– Интересно, какой ты ответ увидел в ее жизни? – с интересом спросил Гуров.

– Очевидно же, Лев Иванович! – убежденно заявил Попков. – После ухода мужа Зинаида Коновалова стала пить, ее то с одной работы увольняли, то с другой. В результате она совсем перестала работать постоянно и перебивалась какими-то случайными «левыми» заработками. Сошлась с бомжами, пила с ними. Потом этот уголовник Уха появился. Так и спилась совсем, умерла.

– Знаешь, Вадим, с такими скоропалительными выводами можно очень легко перепутать причину и следствие. Ты говоришь, что от нее муж ушел потому, что она такая-сякая. А если она именно из-за его ухода такой стала? Если у нее интерес к жизни пропал после такого предательства, после такого удара? Может, она из-за него сорвалась и все у нее пошло под уклон?

– Да, конечно, – согласился оперативник. – Но только вы сами всегда говорили, Лев Иванович, что причина никогда не бывает одна. Значит, были у нее наклонности, из-за которых муж…

– Это твои гипотезы, Вадим. Пока только гипотезы. Да, ты правильно усвоил, причина никогда не бывает только одна. Возможно, что Коновалова не была самой лучшей женой, возможно, что их любовь иссякла. Но ведь причина может быть и в том, что как раз Возницин оказался бабником, который таскался за каждой юбкой. Марченко просто поманила его пальцем, и он побежал к ней на задних лапках, как собачка. Может, и были наклонности такого рода у Коноваловой. Но они могли ведь никогда и не проявиться, если бы не предательство мужа.

– Да, вы правы, – вздохнул Попков.

– Но и ты вполне можешь быть правым, Вадим, – похлопал молодого оперативника по плечу Гуров. – Может быть, Возницин долго терпел, пока наконец не встретил настоящую большую любовь. И тогда он решился уйти. А до этого не мог этого сделать, сердце не отпускало. Ты не расстраивайся, что я тебя так легко умудряюсь переубеждать и находить контрдоводы. Я просто старше и больше повидал судеб и людей. А если уж совсем откровенно, то психологи и другие специалисты, близкие к проблемам семейного счастья, веками бились, бьются, и еще будут биться над этой проблемой. Почему распадаются семьи? А кто же их знает, почему они распадаются. Так-то, Вадик!

Ольга Ивановна классным руководителем в классе, в котором учились Марченко и Коновалова, была только до 10-го класса. Потом ребята взрослели уже без нее, но она всегда смотрела на них, как на свой любимый класс. Ну, так получилось, возникла такая необходимость отдать свой класс другому учителю. И Ольга Ивановна смирилась. Она вообще была человеком не конфликтным, но при этом как-то умудрялась быть требовательным и строгим учителем русского языка и литературы. И фамилия ей очень подходила – Ромашкина. Невысокая, с пышными седыми волосами, которые окутывали ее голову, как одуванчик. И улыбка у пожилой, но все еще очень милой женщины напоминала цветок. Гуров поймал себя на том, что не может удержаться и улыбается женщине в ответ на ее улыбку.

Когда он ей позвонил, учительница сразу поверила мужскому голосу и охотно пригласила Гурова к себе домой на чашку чаю. Потому что, по ее глубокому убеждению, все настоящие и самые правильные разговоры ведутся именно за чаем. Только чай невозможно пить торопливо, и так же торопливо вести беседу.

Скрывая хромоту и стараясь не морщиться, Гуров раскланялся в дверях и протянул хозяйке коробку конфет. Самый невинный и ни к чему не обязывающий подарок, который только можно придумать. Он вошел в квартиру, удивляясь, как можно в обычной «сталинке» создать такую воздушную атмосферу. Тут было все: и трогательные салфеточки, и фотографии любимых классов в рамках на стене, и большой стеклянный шкаф, забитый самыми разнообразными поделками – подарками учеников.

На кухне Ольга Ивановна погрустнела и даже смахнула уголком платка слезинку, но быстро справилась с этой слабостью и заговорила:

– Девочки, они все такие разные, даже в этом возрасте. А вот мальчики ведут себя очень похоже. И знаете почему, Лев Иванович? У них в таком в подростковом возрасте еще слишком узкий спектр подражания, авторитета. Не секрет, что даже у тех, у кого есть отцы, те очень часто не принимают участия в воспитании сыновей. Позже, намного позже мальчики начнут впитывать отцовское, а в 7, 8, 9-м классах они стараются копировать кого-то из сверстников или старшеклассников, часто книжных киногероев, но все это узко и шаблонно. А девочки-подростки – уже индивидуальность, в них это заложено природой с ранней юности.

Учительница поднялась, снова налила в чашки чай и остановилась, глядя в окно, но Гуров подозревал, что она видит сейчас не городские крыши и проспект за окном, а своих воспитанников.

– Помню я и Оленьку Марченко, и Алисочку Коновалову, – подтвердила его подозрения Ольга Ивановна. – Меня расспрашивал об их классе ваш молодой симпатичный коллега. Вадим его зовут. И Олега Большакова я помню. Замечательный мальчишка. А как он был влюблен в Алису. Ее понять было очень сложно, но он как-то понимал. Если бы они сохранили свои отношения до более взрослого времени, если бы Алиса была жива и рассмотрела бы Олега поглубже, это была бы удивительная и трогательная пара. Но, увы. Не дано.

– Я хотел вас расспросить о семье Алисы и Ольги. Вы что-то знали об их семьях?

– Конечно, я же была классным руководителем и обязана была знать все о родителях своих учеников, чем дышат, а не просто кем они работают. Часто мне приходилось беседовать с ними не только о поведении их детей в школе или о том, как они учатся, но и о семье, о семейных ценностях, о взаимоотношениях в семье. Были проблемы и у Марченко, и у Коноваловой. Ведь проблемы в таком возрасте почти у всех, Лев Иванович. Иногда, если вы меня поймете, отсутствие проблем – тоже большая проблема.

– Наверное, я вас понимаю, – кивнул Гуров.

– Мне немного неловко, – призналась Ольга Ивановна. – Я ведь за столько лет работы с детьми почти не общалась с полицией на тему их поведения и воспитания. Конечно, к нам в школу часто приходят из соответствующих подразделений полиции, из надзорных органов с лекциями, выступлениями, встречами. Но вот чтобы кто-то из моего класса попадал в поле зрения полиции, да еще в связи с преступлением, настоящим преступлением, такого никогда не было. Не скажу, что в этом моя заслуга. Может, Бог миловал.

– Наверное, ваша заслуга в этом тоже есть, – возразил Гуров. – Иногда человек ведь воспитывает не только словами, но и своим поведением. Даже не так, своим присутствием, своим существованием. Вот просто есть он рядом, и сразу хочется быть таким, быть похожим, соответствовать, не разрушать позитивной связи, впитывать и понимать так, как это понимает и отдает человек, который для вас большой авторитет.

– Интересно как вы говорите. – Учительница покрутила в руках красивую чашку, разглядывая ее, как будто видела впервые. – Я всегда считала сотрудников полиции, уголовного розыска людьми, простите, черствыми, не способными к тонкой материи. Вы ведь постоянно общаетесь с далеко не лучшими представителями рода человеческого. А вы вот говорите как художник.

– Каждый на своем рабочем месте может быть художником, – улыбнулся Лев. – Согласитесь, это слово стало употребляться и как нарицательное. А натура человеческая, она ведь впитывает, и хорошо, что она способна впитывать. Вы удивитесь, но моя жена – театральная актриса. Не скажу, что я стал бы другим, не будучи женатым или женившись на другой женщине, но мне с моей женой комфортнее, нравится эта аура, мне нравится незримое влияние друг на друга. И вот вы мне скажите как школьный учитель с большим стажем и талантом педагога: возможно ли, что влияние сверстника будет определяющим в парне или девушке школьного возраста?