Да, Босс! - читать онлайн книгу. Автор: Тати Блэк, Полина Рей cтр.№ 52

— Ну, тогда говори, — мягко улыбнулась я ей, стараясь внешне не показать, насколько мне сейчас не всё равно.

— Я тебе кое-что привезла, — сделав глубокий вдох, будто он нужен был ей для того, чтобы решиться на что-то важное, наконец проговорила Галка.

Она вытащила из сумки какую-то папку и передала её мне. И я поняла, что совсем не желаю видеть того, что в ней содержится. Не желаю, но прекрасно знаю всё наперёд.

— Это документы о разводе? — всё же уточнила я, откладывая папку в сторону и так и не заглянув в неё.

— Да. Юра попросил тебе передать. Я не хотела сначала, сказала, чтобы он сам… Но потом решила — уж лучше я.

— И правильно решила. Спасибо, — снова улыбнулась я подруге, внутренне предпринимая бесплодные попытки совладать с мыслями о том, что теперь Адам мне не только бывший босс, но ещё и бывший муж.

— У тебя всё нормально? — настороженно спросила Галя.

— Абсолютно, — соврала я, кивая.

Я обещала себе больше не плакать. И сдержала обещание. Только не знала до этих пор, что спрятанные слёзы будут выворачивать меня наизнанку изнутри. И с этим я уже ничего не могла поделать.

Без тебя не то чтобы никак, без тебя — незачем.

Эльчин Сафарли

Два месяца спустя

Пролетавшие мимо дни смешались в сплошную серую массу, где Адам что-то делал, куда-то шел, и, как ни казалось это странным ему самому — продолжал дышать, говорить и улыбаться.

Решение относительно презентации духов «Lewandowski Grey Mouse» было принято им в тот день, когда из пиар отдела прислали рекламный плакат, с которого две ипостаси Евы смотрели на него, бередя душу, а он только теперь понимал, что настоящей из них двоих была вовсе не та, что притворялась серой мышью.

И когда он рвал несчастный плакат на мелкие клочья, понимал с полной ясностью, что без Евы новому аромату не быть. Потому что весь он был пропитан ею — от концепции до рекламных снимков, а Левандовский не хотел никаких напоминаний о ней и о том, что их когда-то связывало. Ни малейших.

Пусть Фогель забирает аромат, пусть подавится им. Пусть празднует свой редкий триумф над Адамом Левандовским. Это воровство было лишь верхушкой айсберга, с которым он столкнулся. Гораздо труднее было смириться с тем, что разбилось об лёд то, во что он так глупо и в одночасье поверил.

Адам знал, что его лаборатория сможет создать ещё миллион ароматов, а пиар-отдел — преподнести их так, что они если и не взорвут рынок — то заставят о себе говорить. И знал также, что Ева была первой и последней женщиной, которую он позволил себе полюбить. Просто потому, что больше ни за что не станет ввязываться в то, что называлось любовью. Больше не станет верить никому и ничему, как не верил до Евы. И жил при этом вполне счастливо. Но теперь почему-то оказалось очень трудно вернуться к той, прежней жизни, где не было Евы и не было проблем серьезнее, чем выбить очередной выгодный для себя контракт.

Боль, первые дни старательно заглушаемая им с помощью алкоголя, теперь угнездилась где-то в самой глубине сердца тупым осколком, напоминавшем о своем существовании лишь изредка, в самые тяжёлые моменты, когда врать себе, что жизнь продолжается, получалось плохо. Развод, прошедший быстро и беспрепятственно, и, что самое странное — с сохранением миллиона у Адама — избавил его от статуса женатого человека, но не мог избавить от воспоминаний о том, что принес ему этот брак. Но с воспоминаниями Адам по большей части научился справляться сам. А об отказе Евы от денег предпочитал не думать, чтобы не ворошить заново то, с чем уже почти привык сосуществовать.

Презентация флагманского аромата «Левандовски», отмененная Адамом, была изначально назначена в России на восьмое марта, как подарок женщинам в их праздник. Подарок, который сможет перевернуть сознание тех, кто был не уверен в себе. Презентация же Фогеля была назначена на конец февраля — видимо, он страховался на случай, если Адам всё-таки решит представить парфюм публике и стремился любой ценой его опередить, выдав разработку лаборатории «Левандовски» за свою.

Адам совершенно не следил за дальнейшими событиями в стане конкурентов, оградив себя от всего, что было связано с тем, что причинило ему столько боли. Он мотался по делам, вел переговоры, подписывал какие-то контракты… и нанял новую секретаршу. На этот раз перепоручив это отделу кадров и задав весьма конкретные и строгие критерии.

Конечно, у Марьи Васильевны было немало недостатков — печатать она умела только со скоростью черепахи и передвигалась примерно с тем же успехом. Кофе периодически путала с чаем, а если особенно не везло — то и с перцем. Половину рабочего дня она дремала, засыпая прямо в кресле, и сон этот не способна была прервать даже пожарная тревога. Зато ей было уже семьдесят четыре, и она ещё была в состоянии носить Адаму документы, хоть и путая при этом половину из них со страницами «Веселого урожая».

Но Адам терпел, довольствуясь тем, что теперь уж точно получил секретаршу, которую ни при каких обстоятельствах не захочется трахнуть.

Панов застал его лениво листающим каталог сайта, когда зашёл к Адаму в один из дней в конце февраля. В последнее время Юра был в кабинете у Левандовского частым гостем, потому что самые важные бумаги предпочитал приносить ему на подпись сам, не особо надеясь на то, что при рандомном разборе их Марьей Васильевной конфиденциальные документы не отправятся в мусорку, предварительно использованные как подложка для сушки семян или чего-нибудь ещё, чем развлекалась новая секретарша Адама в то время, когда не спала.

Панов беспрепятственно ворвался в кабинет, и, захлопнув за собой дверь, подлетел к столу Левандовского.

— Адам!

Тот посмотрел на него скучающим взглядом и молча приподнял брови.

— Ты смотрел последние новости?

Левандовский оттолкнул от себя компьютерную мышь и неохотно выпрямился в кресле.

— А что, похоже, что я тут смотрю новости? — саркастически поинтересовался он.

— Нет. Но неважно. Скажи, чем должны были пахнуть «Грей Маус»?

Взгляд Адама тут же потерял своё безжизненное выражение, став острым и колким:

— Почему ты спрашиваешь?

— Потому что это важно. Ответь же ты мне!

Левандовский пожал плечами:

— Это был сладкий, дурманящий запах. Ежевика, пачули…

— Приятный?

Адам посмотрел на своего юриста так, словно у того вырос третий глаз. Или нос, размером как у Буратино.

— Ну а ты как считаешь? Разумеется.

— Адам, презентация Фогеля провалилась. Критики, журналисты и все, кто присутствовал там, говорят, что духи пахнут… как бы это сказать… кошачьими отходами.

— Мочой? — уточнил Левадовский, мгновенно вскакивая на ноги и пытаясь уложить в голове, что означал для него этот факт.