Главная тайна фюрера - читать онлайн книгу. Автор: Леонид Млечин cтр.№ 22

Очень скоро фюрер устроит в Германии куда худший режим и убьет многие миллионы людей.

Веймарской послевоенная Германия называется потому, что 31 июля 1919 года в городе Веймаре, где когда-то творили Гете и Шиллер, Национальное собрание приняло новую конституцию, вполне демократическую и либеральную. Такой конституции у Германии еще не было.

Веймарская республика сохранила федеральную структуру бисмарковского рейха. Она состояла из союзных государств, земель и вольных городов. Центральное правительство занималось внешней политикой, военными делами, таможенным и налоговым законодательством. Семнадцать земельных правительств ведали юстицией, правоохранительными органами, образованием, здравоохранением и вообще повседневной жизнью граждан. Самой крупной была Пруссия с населением тридцать восемь миллионов человек — две трети населения всей Германии.

В 1922 году социал-демократическое правительство утвердило государственным гимном песню «Германия, Германия превыше всего на свете…». Слова написал поэт Гоффман фон Фаллерслебен (1789–1874). Президент страны Фридрих Эберт высокопарно сказал:

— Этот гимн будет сопровождать нас на трудной дороге к лучшему будущему.

После 1933 года нацисты запретили третий куплет гимна, где речь шла о единстве, справедливости и свободе. В 1951 году третий куплет вернули, запретили, напротив, первый и второй со словами «Германия превыше всего»…

Четырнадцать лет Веймарской республики не похожи ни на какую другую эпоху в истории немцев. В сфере культуры это было временем фантастического подъема. Но в тот момент немцы не могли этого оценить. Культурная и научная жизнь Германии между двумя войнами была блистательным успехом. Это эпоха экспрессионизма и экзистенциализма, время Альберта Эйнштейна, Томаса Манна и Бертольта Брехта, додекафонической музыки, дирижерского искусства Отто Клемперера и театрального — Макса Райнхарда.

Это было время авангарда, который протестовал против существующего порядка, против авторитетов, буржуазной морали и традиций. Авангард свободно экспериментировал, не обращая внимания на то, что до тех пор в искусстве и литературе считалось обязательным с точки зрения формы и содержания. Когда художника Пабло Пикассо спросили: «Что есть искусство?» — он ответил: «А что не есть искусство?»

В Берлине возникла критическая масса таланта, необычная концентрация одаренных индивидуальностей, создававшая редкостную творческую атмосферу. Художники побуждали друг друга к работе, соревновались между собой и влияли один на другого. С высоты прошедших лет модернизм видится одним из самых творческих периодов европейской истории. Мастера модернизма стали классиками, вошли в европейскую традицию, против которой при жизни восставали.

Двадцатые годы — это кинематограф, варьете, автомобильные гонки, джаз и танцевальная лихорадка. Началось повальное увлечение новыми танцами — чарльстон, джимми, фокстрот. В моде спорт, туризм, диета и забота о фигуре. Идеал красоты — спортивные фигуры и холодные глаза.

Темп новой жизни завораживал. Переменился весь духовный и общественный климат. Это была беспокойная, взвихренная, вибрирующая, необузданная и полная жизни эпоха. Рухнули прежние ценности и возникли новые. Молодежь с восторгом осваивала бесконечные возможности ХХ века. Прощай, все старое! Берлин становится одной из культурных столиц мира, на равных соревнуясь с Парижем. Веймарская республика с симпатией относилась ко всему новому в искусстве и жизни.

Но даже самые талантливые берлинцы не понимали, в какое плодотворное время они живут, не ценили республику. Общество раскололось. Одни питали надежды на радикальное переустройство жизни. Другие мрачно за ними наблюдали. Охваченная стремительным ритмом городской жизни интеллигенция не замечала другую сторону реальности — безработицу, инфляцию, нищету. «Время мчится на автомобиле, но ни один человек не в состоянии им управлять», — пророчески замечал писатель Эрих Кёстнер.

Особенно безумным казалось повальное увлечение танцами. Клаус Манн описывал это так:

«Миллионы бешено жаждущих наслаждений мужчин и женщин толкутся в джазовом забытье. Танец становится манией, навязчивой идеей, культом. Биржа скачет, министры спотыкаются. Инвалиды войны и разбогатевшие на ней спекулянты, кинозвезды и проститутки — все вывертывают руки в чудовищной эйфории. Танцуют голод и истерию, страх и жадность, панику и ужас…»

Инфляция за одну ночь делала богачами ловких спекулянтов, но на одного разбогатевшего приходились сотни и тысячи разоренных. Рядом с веселящейся молодежью — разочарованное и выброшенное на обочину старшее поколение, раненные и искалеченные в Первой мировой, нищие и озлобленные люди, которые не понимают, почему они проиграли войну. Они побеждали в одной битве за другой, а потом внезапно все рухнуло. Их просто предали, решают они. Германию победил внутренний враг, объединившийся с врагом внешним. Они подозрительно наблюдают за всем происходящим.

Демократическая республика, конституция — все это кажется чужим и чуждым, привезенным из-за границы, навязанным немецкому народу. Чем дальше, тем больше прежняя, утерянная жизнь казалась прекрасной и заманчивой, всего было вдоволь, цены были низкими, и был порядок, столько не воровали!

В этой атмосфере правые националисты развязали в стране настоящий террор. Целью номер один стал министр финансов Матиас Эрцбергер, бывший журналист и лидер партии Центра, который 11 ноября 1918 года от имени немецкой делегации подписал в Компьене перемирие с Антантой. Он был искренним сторонником международного сотрудничества и Лиги Наций и самым ненавидимым человеком для ультранационалистов. Матиаса Эрцбергера травили как предателя и 26 августа 1921 года убили.

Через год, 4 июня 1922 года, пытались убить президента страны Филиппа Шейдемана за то, что 9 ноября 1918 года он провозгласил республику. Но покушение на президента не удалось. Тогда застрелили министра иностранных дел Вальтера Ратенау. В нашей стране он известен тем, что заключил 16 апреля 1922 года Рапалльский договор с Россией.

Германия стала первой западной страной, признавшей Советскую Россию. Договор с Советским Союзом восстанавливал дипломатические отношения в полном объеме. Обе страны отказались от военных и довоенных претензий. Договор устанавливал принцип наибольшего благоприятствования в экономических отношениях. Националисты из праворадикальной организации «Консул» отправили тогда в Геную, где шла международная дипломатическая конференция, боевиков, чтобы убить советских представителей во главе с наркомом по иностранным делам Георгием Васильевичем Чичериным, но и это у них не получилось.

Вальтер Ратенау, не заботившийся о собственной безопасности, оказался легкой мишенью. Его отец Эмиль Ратенау основал Всеобщую электрическую компанию, АЭГ. Он был доверенным советником кайзера. К его советам кайзер прислушивался. Вильгельм II даже бывал у Ратенау дома. У сына было не меньше заслуг перед Германией. В начале Первой мировой войны он понял, что ее исход во многом зависит от налаженного снабжения и бесперебойных поставок сырья. В 1914 году он возглавил управление снабжения и создал систему, которая позволяла воюющей Германии обеспечивать себя стратегическим сырьем, несмотря на британскую блокаду.