Толкование сновидений - читать онлайн книгу. Автор: Зигмунд Фрейд cтр.№ 21

В зародышах и в печальных побуждениях, постоянно возникающих в нашей душе, хотя бы в форме описанных искушений, [20] Гильдебрандт видит источник аморальных сновидений и высказывается за включение их в моральную оценку личности. Это те самые мысли и та же самая оценка, которая, как мы знаем, заставляла благочестивых и святых всех времен жаловаться на то, что они тяжкие грешники. Небезынтересно будет узнать, как относилась к нашей проблеме святая инквизиция. В «Tractatus de Officio sanctissimae In-quisitionis» Thomas'a Carena (Лионское издание, 1659) есть следующее место: «Если кто-нибудь высказывает в сновидении еретические мысли, то это должно послужить для инквизиторов поводом испытать его поведение в жизни, ибо во сне обычно возвращается то, что занимает человека в течение дня» (Dr, Ehniger, S. Urban, Schweiz).

Во всеобщем проявлении этих противоречащих представлений – у большинства людей и даже не только в сфере нравственности – сомневаться нельзя. Обсуждению их не уделялось, однако, должного внимания. У Спитты мы находим следующее, относящееся сюда мнение Целлера (Статья «Irre» во Всеобщей энциклопедии наук Эрша и Грубера) (с. 144): «Редко разум организован настолько удачно, что он постоянно обладает полною силою и что постоянный ясный ход его мыслей не нарушают не только несущественные, но и совершенно абсурдные представления; величайшие мыслители жаловались на этот призрачный, докучливый и неприятный хаос впечатлений, смущавший их глубокое мышление и их священнейшие и серьезнейшие мысли».

Более ярко освещает психологическое положение этих противоречащих мыслей Гильдебрандт, который утверждает, что сновидение дает нам иногда возможность заглянуть в глубины и сокровенные уголки нашего существования, которые в бодрственном состоянии остаются для нас закрытыми (с. 55). То же разумеет и Кант [21] в одном месте своей «Антропологии», когда говорит, что сновидение существует, по всей вероятности, чтобы раскрывать нам скрытые наклонности и показывать нам то, что мы собою представляем, и то, чем мы были бы, если бы получили другое воспитание; Радешток(с. 84) говорит, что сновидение открывает нам только то, в чем мы сами себе не хотели признаться, и что поэтому мы несправедливо называем его обманчивым и лживым. И. Е. Эрдманн говорит: «Сновидение никогда не открывало мне, что мне следует думать о ком-либо; но сновидение неоднократно уже, к моему собственному огромному удивлению, показывало мне, как я отношусь к нему и что я о нем думаю». Такого же мнения придерживается и И. Г. Фихте: «Характер наших сновидений остается гораздо более верным отражением нашего общего настроения, чем мы узнаем об этом путем самонаблюдения в бодрственном состоянии». Мы обращаем внимание на то, что проявление этих побуждений, чуждых нашему нравственному сознанию, лишь аналогично с известным уже нам господством сновидений над другими представлениями, относящимися к бодрственному состоянию или играющими там ничтожную роль; по этому поводу Бенини замечает: «Конечно, наши склонности, которые мы считали подавленными, исчерпанными, воскресают. Старые и погребенные страсти оживают. Люди, о которых мы не думали, появляются в образах сна» (с. 149).

Фолькельт говорит: «Представления, которые прошли почти незаметно в бодрствующее сознание и которые, по всей вероятности, никогда не будут извлечены из забвения, очень часто дают знать о себе в сновидениях» (с. 105). Необходимо, наконец, упомянуть здесь о том. что, по мнению Шлейермахера, уже засыпание сопровождается проявлением нежелательных представлений (образов).

Нежелательными представлениями можно назвать все те представления, появление которых как в аморальных, так и в абсурдных сновидениях возбуждает в нас неприятное чувство. Существенное различие заключается лишь в том, что нежелательные представления в области морали представляют собою противоречие нашим обычным переживаниям, в то время как другие просто-напросто нас удивляют. До сих пор еще никто не пытался более глубоко и подробно обосновать это различие.

Какое же значение имеет проявление нежелательных представлений в сновидении, какой повод относительно психологии бодрствующей и грезящей души можно извлечь из этого ночного проявления противоречащих этических побуждений? Здесь необходимо отметить новое разногласие и новую различную группировку авторов. По мнению Гилъдебрандта и его сторонников, приходится неминуемо признать, что аморальным движениям души и в бодрственном состоянии присуща известная сила, которая не может, однако, проявиться на деле, и что во сне отпадает нечто, что мешало нам до того сознавать наличность этих побуждений. Сновидение выясняет, таким образом, реальную сущность человека, хотя и не вполне исчерпывает ее, и не принадлежит к числу средств, которые облегчают доступ нашего сознания к скрытым тайникам души. Только на основании этого Гильдебрандт может приписывать сновидению роль предостерегателя, который обращает наше внимание на скрытые моральные дефекты нашей души, все равно, как по признанию врачей, оно предупреждает сознание о незаметных до того физических страданиях. Спитта, по всей вероятности, руководился тем же, когда указывал на источники возбуждения, которые играют видную роль в период зрелости и утешают грезящего субъекта тем, что он сделал все, что было в его силах, если вел в бодрственном состоянии строго добродетельный образ жизни и старался всякий раз подавить греховные мысли, не давая им развиться и особенно проявиться на деле. Согласно этому воззрению мы можем назвать «нежелательными» представлениями – представления, «подавляемые» в течение дня, и видеть в их проявлении чисто психический феномен.

По мнению других авторов, мы не имеем права делать подобные заключения. По мнению Иессена, нежелательные представления в сновидениях, а также и в бодрственной жизни и в лихорадочном состоянии носят «характер приостановленной волевой деятельности и до некоторой степени механического воспроизведения образов и представлений путем побуждении» (с. 360). Аморальное сновидение доказывает якобы только то, что грезящий субъект когда-либо, очень может быть и случайно, узнал о данном представлении, которое отнюдь не обязательно должно служить составной частью его психики. Знакомясь с мнением Мори по этому поводу, мы сомневаемся, не приписывает ли он сновидению способность разлагать душевную деятельность на составные части вместо того, чтобы попросту ее разрушать. О сновидениях, в которых человек преступает все границы моральности, он говорит: «Именно наши склонности заставляют нас говорить и действовать, причем наша совесть нас не удерживает, хотя иногда предупреждает. У меня есть недостатки и порочные склонности. В состоянии бодрствования я стараюсь бороться с ними и часто мне удается контролировать их, не поддаваться им. Но в моих снах я всегда им поддаюсь или точнее действую под их импульсом, не испытывая ни страха, ни угрызений совести. Конечно, видения, разворачивающиеся передо мной, составляющие сновидения, подсказываются мне теми побуждениями, которые я чувствую и которые отсутствующая воля даже не пытается подавить» (с. 113).