Большая игра Слепого - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Воронин cтр.№ 82

– Василий Антонович, – как если бы обращался к глухому, окликнул старика майор Митрохин, – а это правда, что вы работали главным хранителем Смоленского краеведческого музея?

Старик вздрогнул.

– А откуда вы знаете? – вопросом на вопрос ответил он, облизывая тонкие губы, и нервно завертел головой, как будто отмахиваясь от назойливой мухи или комара.

– У меня есть отзывы директора вашего музея.

– А мне плевать на его отзывы, – скривился старик, – и вообще, мне на всех плевать. Меня ничего не интересует, от вас мне абсолютно ничего не надо и, Вообще, оставьте меня в покое, дайте спокойно дожить до положенного срока… Я больной человек! Я – сумасшедший. Загнали, затравили, спасу от вас нет, скрыться от вас негде, даже здесь, в больнице, достали.

– Извините, Василий Антонович, а кто вас достал? – прервал сбивчивый монолог старика Митрохин.

– Все достают: зять, внук, да и дочка тоже, пуще некуда. И милиция, врачи – все так и норовят меня обидеть. И вы туда же – нет бы предложить мне кофе, если хотите поговорить о чем-нибудь важном. А то вот так, ввели в кабинет с решетками на окнах, как на допрос приволокли. Ничего я вам не скажу. Да, работал я хранителем, но ушел, я на пенсии и плевать на вас на всех хотел. Вообще, мне все надоело, я хочу есть, я ухожу, – старик Скуратович вскочил и попытался покинуть кабинет, но это ему не удалось: дверь оказалась заперта. – Выпустите, выпустите меня отсюда! – закричал старик Скуратович.

Ему с первого взгляда не понравился майор Митрохин. Бывает же так: взглянешь на человека, и сразу что-то недоброе чувствуется – от одного его вида становится не по себе. Вот и Василию Антоновичу этот улыбающийся высокий мужчина с короткой стрижкой черных курчавых волос почему-то сразу внушил такую неприязнь, что хоть в петлю лезь. И даже еще ничего не услышав от Митрохина, не перекинувшись с ним и парой фраз, Скуратович настроился крайне агрессивно.

Митрохин выскочил из-за стола:

– Да погодите вы, Василий Антонович! Мне с вами серьезно надо побеседовать, а вы истерику устраиваете.

Старик вдруг обессиленно опустился в кресло, закрыл голову руками и заплакал. Митрохину от всего этого стало не по себе. Он как чувствовал: лучше бы Хохлов сам поехал в психлечебницу и сам прощупывал обезумевшего старикана. Ведь еще вчера по телефону лечащий врач предупредил, что разговаривать со стариком почти бесполезно, и вряд ли он хоть чем-нибудь окажется полезным, но решили: попытка не пытка. Хохлов же с утра отправился по антикварам, и в дурдом пришлось ехать Митрохину. И вот что из этого получилось: информации ни грамма, а старик разнервничался, слезы катятся по щекам, плечи трясутся, пальцы дрожат, того и гляди забьется в припадке…

– Ладно, ладно, Василий Антонович, давайте забудем этот разговор. Если вы не хотите вспоминать, не хотите нам помогать, то и не надо. Тем более, что, скорее всего, вы ничего и не знаете, – майор Митрохин решил пойти другим путем и достать старика провокационными вопросами. – Ведь правда, вам ничего не известно о коллекции барона Отто фон Рунге?

– Ничего не знаю, ничего не знаю, ничего… Еврей, наверное, ваш барон, в Израиль уехал, там и ищите.

– Ну, хватит, хватит, – Митрохин положил руку на плечо старику.

Скуратович дернулся так резко, что чуть не свалился с обтянутого дерматином кресла. Митрохин едва успел его подхватить и не дал упасть. Он сам открыл дверь, выглянул в коридор.

– Где здесь заведующий отделением? – спросил он первого попавшегося в белом халате.

– Сейчас позову, он с больным беседует.

Минуты через две пришел заведующий отделением с дверной ручкой в руке.

– А это что у вас? – спросил майор Митрохин, кивая на дверную ручку.

– Это чтобы они из процедурного кабинета не смогли убежать. Приходится с собой таскать.

– А, понял, понял, – сказал майор Митрохин, – У нас-то другие методы. Ничего не получилось.

– Василий Антонович, ты почему не хочешь с человеком побеседовать? – обратился к старику доктор Притыцкий.

– Никому Ничего не скажу! Оставьте меня в покое, оставьте!

– Все, все, успокоились! Вот тебе таблетка, Василий Антонович, давай, прими.

– Яд! Яд! Отравить меня задумали? Думаете, я ничего не понимаю, думаете, я совсем из ума выжил? , Не нужны мне ваши таблетки, не нужны!

– Ладно, Василий Антонович, не упрямься, а то укол придется делать. Ты мне это брось, артачишься, как ребенок. Давай, пей таблетку, – заведующий отделением налил в пластиковый стакан воды и подал Скуратовичу.

Тот трясущейся рукой взял стакан. Он по опыту знал, что препирательства ни к чему хорошему не приведут: если он откажется принять таблетку, ему вкатят такой укол, что придется полдня пролежать пластом. Что за уколы здесь делают, Скуратовичу было хорошо известно. Но и он был не так прост: вместо того, чтобы глотать таблетку, засунул ее под щеку, набрал в рот воды, побулькал для пущей убедительности и проглотил лишь воду.

– Все, Василий Антонович, идите, а то на процедуры опоздаете, – сказал врач.

– А у меня нет процедур, – пробурчал в ответ Скуратович, затем открыл дверь – слава Богу, на этой двери ручка была – и покинул кабинет заведующего отделением доктора Притыцкого.

А майор Митрохин и врач остались вдвоем.

– Что я вам говорил? – вздохнул Притыцкий и покачал головой. – Видите, с каким материалом нам приходится работать?

– Да, понимаю… А как его можно разговорить?

– Да никак. Я уже двадцать лет в психиатрии работаю, и с подобными случаями не раз сталкивался. Если на него найдет, что ты ему ни делай, хоть каленым железом пытай – ничего не скажет. А иногда с ним вполне сносно удается поговорить, и отвечает толково, и вопросы задает по делу, и вспомнить может все, что угодно. Человек как человек, вполне нормальный. А потом опять провал, затмение, полностью невменяем становится. Ему начинает чудиться, что за ним кто-то гонится, то травят его газом из соседней палаты, то толченого стекла в манку сыплют, в общем, маниакальный бред. День на день не приходится…

Запахи в отделении стояли такие, что Митрохин подумал:

«Да уж, тут и здоровому почудится, что его газом травят».

– Не повезло, – вздохнул майор Митрохин, – хотел у него кое-что узнать, но, видно, не судьба. Вы не будете против, если я приеду и завтра? Вдруг повезет.

– Конечно, пожалуйста! Ведь у вас тоже работа.

– Да уж, и не говорите…

…Старик Скуратович, прижимаясь к стене, шаркающей походкой брел по коридору к своей палате. В серой больничной куртке, в таких же серых штанах он был похож на тень. Вокруг сновали, стояли, переговаривались больные. Видя как старик держится за стену, все уступали ему дорогу, как маленькие машины уступают дорогу большим или как большие грузные автомобили расступаются перед маленькой милицейской машиной с включенной мигалкой.