Петля для губернатора - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Воронин cтр.№ 77

Некоторое время Ирина Бородич молчала.

– А выпить есть? – спросила она вдруг.

– О, черт, – пробормотал Глеб. Он был обескуражен. – Нет, выпить нет.

– Ну и пошел на… – послышалось в ответ.

Глеб покачал головой. Это было настолько похоже на бред, что он усомнился в реальности происходящего. Возможно, все события последних нескольких минут просто привиделись ему за мгновение до смерти. Он поглубже вдохнул безжизненный кондиционированный воздух, и бок немедленно отозвался вспышкой боли. У Сиверова перехватило дыхание, но боль вернула ему ощущение реальности. Выпустив косяк, он доковылял до входной двери и вышел в коридор.

На мгновение у него закружилась голова. Впервые за много дней он был на свободе. Собственно, это была еще далеко не свобода, но звуконепроницаемая дверь палаты уже захлопнулась за ним с негромким маслянистым щелчком.

Посмотрев на нее, Глеб рассмеялся невеселым смехом: в дверь был врезан электронный кодовый замок с бездной возможных комбинаций. Он вовсе не стремился вернуться в палату, но на соседней двери, за которой сидела взаперти женщина, рассчитывавшая на его помощь, стоял точно такой же замок. На подбор комбинации могли уйти часы, и Глеб решил поискать способ попроще. В конце концов, губернаторская дочка могла немного потерпеть.

Сориентировавшись, он двинулся в сторону лестницы, перекосившись на один бок и держась рукой за ребра. Обломанные концы ребер ощутимо шевелились под пальцами. “Разваливаюсь, – подумал Глеб. – Разваливаюсь на куски, как древний автомобиль из какой-нибудь кинокомедии. Было жутко смешно смотреть, как эта штуковина, бренча, катится по дороге, а из нее с грохотом сыплются шестеренки. Смотреть всегда смешно, вот в чем штука. Смотришь и хохочешь.., до тех пор, пока от тебя самого не начнут отваливаться куски”.

На лестнице стало немного легче. Здесь можно было улечься боком на скользкие перила и наполовину сойти, а наполовину съехать до следующей лестничной площадки. Глеб спустился на третий этаж, чувствуя себя Колобком, побывавшим в зубах у лисы, с кряхтением преодолел поворот и прежним манером сполз до второго этажа. Здесь он совершенно случайно посмотрел налево и увидел блеснувший в глубине коридора свет. Свет тут же пропал – видимо, там просто закрыли дверь, – но Глеб был уверен, что ему не почудилось. В здании кто-то был, и этот кто-то мог помочь Глебу открыть дверь палаты, в которой сидела Ирина Бородич.

Он со вздохом сожаления оторвался от перил и двинулся по коридору.

…Свет, замеченный Глебом Сиверовым с лестничной площадки, горел в кабинете доктора Маслова. Сергей Петрович Маслов проснулся в половине пятого утра и с огорчением понял, что заснуть ему более не удастся. В голову сразу же полезли привычные и очень неприятные мысли о Губанове с его женой, о губернаторе, о том, что он напрасно ввязался в это гиблое дело, и в особенности о записке, незаметно подброшенной им в карман губернаторского пальто. Думая об этой записке, Сергей Петрович все более укреплялся в уверенности, что совершил непростительную глупость. Черт с ними, с этими деньгами, но зачем же было так рисковать?! Если губернатор в курсе событий, то эта записка – смертный приговор доктору Маслову. А если он ничего не знает, то может очень даже запросто обратиться за помощью к начальнику своей охраны майору Губанову. Какой бы сволочью ни был друг Алексей, в уме и смекалке ему не откажешь. Он живо сообразит, откуда дует этот ветер, и в два счета примет меры. Крутые меры…

Доктор зажег настольную лампу, оделся, сварил себе кофе и выпил его безо всякого удовольствия, как лекарство. Отставив чашку, он закурил и раскрыл лежавший в изголовье роман в потрепанной бумажной обложке. Выдуманные ужасы в данный момент были предпочтительнее реальной угрозы отправиться на тот свет из-за собственной жадности, и через минуту доктор Маслов с головой погрузился в чтение.

На страницах книги жуткое, капающее слизью чудовище преследовало обезумевших от ужаса людей. Дело происходило в мрачном подземелье, озаряемом неверным светом горящей нефти. Блики оранжевого огня плясали на мокрой бородавчатой шкуре монстра и отражались от острых, как иглы, посаженных в три ряда клыков. Окровавленные жертвы вопили от ужаса, и их крики эхом отдавались под кирпичными сводами…

Доктор Маслов вздрогнул и поднял голову: ему показалось, что он услышал отдаленный вопль, полный ужаса и смертной тоски. Он прислушался, но вокруг было тихо, лишь громко бухало в груди ставшее вдруг очень большим сердце. Оно ощутимо колотилось о ребра, и Сергей Петрович в который уже раз подумал, что, во-первых, слишком много курит и чересчур злоупотребляет кофе, а во-вторых, что это была далеко не самая лучшая идея: поселиться в этом огромном пустом здании.

Он опустил глаза в книгу, но немедленно поднял их снова, потому что ему почудились отголоски истеричных женских воплей. Доктор почувствовал, как зашевелились остатки волос у него на голове, а на лбу выступила испарина. Он вслух обругал себя кретином, бросил книгу на стол, встал с дивана и решительно направился к дверям кабинета. Когда он вышел в коридор, его решительность стремительно пошла на убыль, и в результате доктора хватило только на то, чтобы пару минут постоять на пороге кабинета, вслушиваясь в гулкую тишину пустого здания.

Главный корпус молчал, молчали погруженные во тьму западное и восточное крылья, лишь сухо шуршал, ударяясь об оконные стекла, стремительно летящий над землей снег.

Метель усиливалась, и доктор Маслов подумал, начиная успокаиваться, что на Новый год, скорее всего, будет нормальная новогодняя погода: со снегом, с морозцем, с пушистым инеем и со всем прочим, что полагается для такого торжественного случая.

Окончательно успокоившись и убедившись, что почудившиеся ему вопли были просто следствием его повышенной впечатлительности, Сергей Петрович повернулся спиной к тускло освещенному коридору и закрыл за собой дверь, не заметив, как на лестничной площадке появилась странная скрюченная фигура. Он вернулся к столу, сварил себе еще одну чашечку кофе и только было нацелился употребить ее, как вдруг дверь кабинета у него за спиной без стука распахнулась.

Доктор резко обернулся и обмер: на пороге стоял тот самый “турок”, смерть которого он констатировал почти сутки назад. Сомнений быть не могло: тот же костюм, те же кроссовки, те же несвежие бинты. Сергей Петрович почувствовал, что стремительно теряет рассудок. “Допрыгался, – подумал он. – Вот они, книжечки… Видимо, там, на той стороне, действительно что-то есть, и я со своим глупым пристрастием к страшилкам обратил на себя чье-то внимание ТАМ… Что же делать-то? Перекрестить его, что ли?"

Ощущая сильнейшую неловкость, которую не мог до конца заглушить даже леденящий ужас, Сергей Петрович поднял дрожащую руку и неумело перекрестил стоявшую на пороге страшную скособоченную фигуру. Ожившему мертвецу, похоже, было глубоко плевать на крестное знамение: издав странный хрюкающий звук, который можно было бы счесть смехом, если бы покойники умели смеяться, некротическое явление двинулось прямиком на доктора Маслова. Доктор попятился, уперся задом в край стола и понял, что сию минуту завизжит, как свинья на бойне, а может быть, даже умрет от разрыва сердца.