Питер Джексон и создание Средиземья. Все, что вы можете себе представить - читать онлайн книгу. Автор: Иэн Нейтан cтр.№ 106

«Ему понравился грандиозный размах битвы, а также возможность разглядеть четко очерченные отряды кавалерии. Он хотел, чтобы битвы не превращались в непонятное месиво. Мы должны были понимать, что именно происходит в каждый конкретный момент».

Если присмотреться к армии урук-хайев, надвигающихся на Хельмову Падь, остановив фильм на нужном моменте, можно увидеть пять дивизий: мечников, копейщиков, арбалетчиков, саперов (которые пробивают дыру в стене, взрывая огромную бомбу) и берсеркеров.

Джексон с монтажером Майклом Хортоном искусно выстроили этот сумбурный фрагмент, придав ему четкий ритм, а также добавив личные истории героев. Можно сказать, что одна из главных мыслей книги в том, что больше не значит лучше (чего никак не поймет современный Голливуд). Визуальный шторм необходимо было разбавить вкраплениями сцен со знакомыми героями и вплести в общую канву повествования. В ходе битвы мы следим за командующим войсками людей и эльфов Арагорном и наблюдаем за его героизмом, периодически узнаем, как дела у Гимли и Леголаса, которые заняты подсчетом своих жертв (юмор висельника им в уста вложил сам Толкин, но Джексон раздул его до шутки о количестве убитых в целом фильме), видим несколько пессимистически настроенного Теодена, обосновавшегося в Хорнбурге, и смотрим на полчища урук-хайев, которые забрасывают на стены крепости гигантские крюки и поднимают штурмовые лестницы. При этом периодически нам показывают разрушение Изенгарда энтами и Фродо, Сэма и Голлума в плену у Фарамира. По заключительной трети «Двух крепостей» можно учиться нагнетать напряжение на всех фронтах.

Картина Альтдорфера также знаменита висящей среди грозовых туч каменной табличкой, на которой художник на латыни описывает исторический контекст сражения (фактически это ренессансный вариант комментариев режиссера). Когда была окончена работа над «Братством Кольца», Алан Ли вручил Джексону свой вариант картины Альтдорфера – кадр из пролога, на котором Саурона сражает ударной волной света, – добавив также табличку, где написал не на латыни, а на эльфийском: «И во мраке воссиял ослепительный свет, и увидевшие его попадали наземь».

* * *

Хельмова Падь с точки зрения героя. Над своим зеркалом Мортенсен повесил записку: «Привыкай или преодолевай». Он руководствовался этим советом каждый день – и особенно тогда, когда шел по парковке к карьеру Драй-Крик, чтобы всю ночь под дождем биться с каскадерами, одетыми в грубую кожу и ржавые доспехи.

«Я услышал эти слова от одного из ребят, которые поначалу учили меня обращаться с оружием, и они показались мне очень подходящими».

Он поясняет, что на съемках приходится привыкать к погоде, площадкам, техническим хитростям спецэффектов и постоянным переделкам сценария. Преодолевать приходится усталость, которая кажется болезнью. «Все как в видеоигре: становится сложнее с каждым уровнем».

При съемках Хельмовой Пади он словно застрял на одном уровне.

И снова сама история и ее создание на экране словно копировали друг друга. Во многих отношениях съемки обернулись настоящей битвой, только без кровопролития. Даже на экране кровь орков специально была показана черной, чтобы обойти рейтинговые ограничения.

«Стараешься показать как можно больше, – сказал мне Джексон в Каннах, – но нужен рейтинг «PG13», потому что дети должны увидеть фильмы».

Хельмова Падь стала истинной проверкой характера Мортенсена и других актеров, которых сюжетные перипетии трилогии привели в этот пыльный карьер, где им пришлось изрядно попотеть: там были Блум в роли Леголаса, Джон Рис-Дэвис (и даже чаще его дублер Бретт Битти) в роли Гимли, Бернард Хилл в роли Теодена, Крэйг Паркер в роли Халдира, а также множество каскадеров и неутомимая съемочная группа.

Не стоит забывать и о Лив Тайлер, которая провела немало часов на поле боя, только чтобы затем сцены с ней искусно вырезали, а ее саму цифровым образом удалили с некоторых кадров, когда ее история изменилась. Тяжелее всего актрисе давались сцены на лошади, но она не стала жаловаться, когда отснятый материал решили не использовать в картине, и согласилась, что это к лучшему.

«Рабочий день» начинался в пять часов вечера. Битва шла до рассвета. Карьер Драй-Крик стал миром постоянного полуночного мрака. Окутанные туманом, промокшие под холодным веллингтонским дождем (как-никак была осень) и потоками искусственного ливня, струящимися из подвешенных на кранах гигантских дождевых балок, вода в которые подавалась из автоцистерн на 40 000 литров, звезды и думать забыли о комфорте. В Хельмовой Пади все были равны. «Мы все были в одной лодке», – говорит Мортенсен.

В последние недели съемок изголодавшаяся по солнцу съемочная группа получила футболки с надписью «Я выжил в Хельмовой Пади». Съемки этой битвы стали обрядом посвящения в клуб, куда попали многие, но далеко не все.

Пощады не было никому. Сотрудники «Weta Workshop» каждый день привозили на площадку грузовики оружия и доспехов, прошедших тщательную проверку у главного специалиста по средневековью – Джона Хоува. У стрел было пять вариантов оперения, причем у Ричарда Тейлора имелось обоснование для каждого из них. Стрелы с резиновыми наконечниками залпами вылетали из пневматических установок и попадали в облаченных в доспехи каскадеров, не причиняя им вреда. Мортенсен не переставал восхищаться выносливостью этих отважных людей.

«Они не халтурили даже на заднем плане. Бывало, люди изображали, что их убивают, в пятидесяти и даже в ста метрах от камер. Если кто-то позволял себе расслабиться, коллеги тотчас напоминали, что стоит сосредоточиться».

Мортенсен набирал в грудь побольше воздуха, входил в образ, готовый вступить в схватку, и находил каскадера, который ожесточенно спорил с дизайнером «Weta» о форме наверший тринадцатого века: «Скажи, когда будешь готов».

Неустрашимый датчанин вышел из самолета, почти став Арагорном. Наверное, кровь викингов позволила ему без труда освоить технику боя, в то время как его коллегам пришлось немало потрудиться на тренировках с Бобом Андерсоном. Постановщики трюков в один голос заявляли, что Вигго – прирожденный мечник.

И все же даже Мортенсену было тяжело запомнить хореографию битвы и выучить бесконечное количество движений рукопашного боя, выполнять которые следовало так, словно это получалось само собой. Отдельные трюки, в которых участвовало до шестидесяти каскадеров, тщательно выстраивались и синхронизировались, но на экране они все равно кажутся суматошными и беспорядочными. Мортенсен рассказывает, что он усердно отрабатывал все движения в спортивном зале, чтобы подогнать их под «ракурсы и нужды сцен», но на площадке ему все равно приходилось подстраиваться под ландшафт, пугливых лошадей (пугаются даже хорошо объезженные лошади, и Махаффи отмечает, что они оставались самым непредсказуемым элементом всех сцен) или блестящую импровизацию, которая поворачивала сцену в другом направлении.

«Нам нужно было друг другу доверять», – говорит он. Привыкай или преодолевай.

«Со стороны все кажется сумбурным, – признает Шон Бин, вспоминая многочисленные битвы своей карьеры и немного досадуя, что ему не довелось оборонять Хельмову Падь. – Все было прекрасно организовано, но случалось немало неожиданностей. Порой казалось, что ты и правда сражаешься не на жизнь, а на смерть».