Бедные богатые девочки, или Барышня и хулиган - читать онлайн книгу. Автор: Елена Колина cтр.№ 36

– Завтра мы пойдем к Юле, – твердо сказала Даша. – По-моему, аборт можно сделать до определенного срока, тебе, наверное, уже срочно надо делать.

– Давай только не завтра, – попросила Алка.

Назавтра девочки сидели в покрашенном отвратительной зеленой краской коридоре и рассматривали картинки на стенах, изображающие вперемешку толстых младенцев у материнской груди, бледные спирохеты и веселые гонококки. Обе дрожали так, что, когда Юля, высунувшись из кабинета, махнула им рукой, не сразу смогли подняться со своих мест и вползли в кабинет, подволакивая за собой негнущиеся ноги.

– Даша, садись к столу, Алла – быстро на кресло! – скомандовала Юля, не поднимая головы от чьей-то карточки. Она и у себя дома отличалась деловитостью и командным голосом, а уж при виде этой чужой властной Юли в белом халате девочки оробели окончательно.

Алка на кресле и Даша у стола с карточками одновременно сжались и закрыли глаза, как будто Юля осматривала обеих.

– Ну что, Алла, сдавай анализы, – мгновенно осмотрев Алку, деловито сказала та и протянула ей целую кипу направлений. – И не затягивай, у тебя одиннадцать недель. Ты должна успеть до праздников, иначе ни один врач не возьмется тебя абортировать. Будешь рожать!

Полностью распавшаяся на части Алка смогла задать только один вопрос:

– Юлия… – Она запнулась, пытаясь вспомнить Юлино отчество. – Юлия Владимировна, а у меня на майские праздники родители приезжают, меня выпишут до Первого мая?

Юля, не затрудняясь ответом, брезгливо взглянула на Алку, видимо, сомневаясь, стоило ли связываться с умственно отсталыми Мариниными подругами. Ухватившись друг за друга и повторяя «спасибо, большое спасибо», девочки задом выползли из кабинета, уронив на пол коробку конфет для Юли.

В больнице Алку обманули – обещали по знакомству выпустить в день аборта и забыли. Родители были дома, а лимит вранья по поводу ее отсутствия уже исчерпан.

Когда Алка попадала в экстремальную ситуацию, в ней, всегда такой флегматичной, просыпалась необычайная решимость. Поскольку все, что возможно, было соврано, она просто сбежала из отделения – сунула нянечке пятерку и попросила выпустить ее через черный ход.

Первого мая, в день международной солидарности трудящихся, Алка вывалилась из черного хода больницы в сером больничном халате, без трусов, в огромных разношенных тапках и попала прямо в толпу демонстрантов с красными флагами и портретами вождей. Она шла вместе с кричащей «ура» демонстрацией и придерживала руками тряпку между ногами, выданную в больнице вместо трусов. Толпа донесла ее до Садовой, где, чуть не потеряв тапок, она и нырнула в Дашин двор, серой мышью прошмыгнув мимо милиционера.

Как шпион, Алка вошла во двор в одном обличье и через десять минут вышла в другом. Переодетая в Дашины джинсы и любимый полосатый свитер, она выскользнула из двора, ничем не напоминая странное существо в застиранном байковом халате, только что по стеночке пробиравшееся в дом. Дашина обувь не годилась Алке, и туфли пришлось одолжить у Сони. В Дашиной одежде и Сониных туфлях Алка отправилась домой к родителям, счастливая, что все плохое позади. Игорьку больше не за что ее бить, и впереди ждет мир, дружба, солидарность с трудящимися всех стран и большое Алкино женское счастье.

Вечером Марина и Даша пришли навестить Алку, а оказывается, надо было навещать ее боксера Лео. Алка подошла к своему дому, подпрыгивая от восторга, что все так ловко получилось, и, подняв голову, увидела на своем балконе скачущего Лео. Она радостно крикнула «Лео!», и сумасшедший пес прыгнул к ней на тротуар со второго этажа. Удивительным образом придурок ничего не сломал, только подвернул лапу. Марина с Дашей хотели Алку после аборта утешать, но ей, похоже, это не требовалось. Она лежала с Лео на кровати, примостив на животе тарелку с нарезанными кусочками сыра и ветчины, и массировала ему ушибленную лапу, засовывая в пасть кусочки еды.

– Как ты себя чувствуешь? – все-таки спросила Маринка.

– Слава Богу, что у Лео нет переломов, я бы тогда себя просто убила! – ответила ей Алка.

* * *

Марина с Женькой вьют гнездо. Среди всех друзей только они живут отдельно от родителей: однокомнатную квартиру на Гражданке Владислав Сергеевич подарил сыну к свадьбе.

– Девочки, вы не представляете, как замечательно быть невесткой папаши-начальника! – Маринка загибает пальцы: – Во-первых, они взяли меня с собой на базу и купили мне дубленку, югославскую, с капюшоном! Во-вторых, они покупают нам машину! «Шестерку»! Я хочу синюю! В-третьих, Владислав Сергеевич устроил Юлю на очень хорошее место, теперь она работает в горздраве!

– А как тебе семейная жизнь?

– Замечательно! Мы все время смеемся! Женька такой остроумный! Принес откуда-то карнавальные костюмы, и мы с ним дома танцуем в заячьих ушах! Дашка, поехали с нами в Таллин, папаша устраивает «Виру»!

Все прогуливали, получали двойки и досдавали зимнюю сессию летом, а летнюю поближе к зимней, но только Игорек вылетел с третьего курса университета и отправился служить куда-то под Ленинград.

«Он там умрет!» – рыдала Алка и была не так уж не права. Главной чертой Игорька, во всяком случае той, что он показывал людям, была совершенно истерическая независимость от жизненных обстоятельств и тем более от людей. Легко можно было представить, что под началом какого-нибудь сержанта Игорек мог и умереть…

А через месяц Алка пригласила Маринку и Дашу на свадьбу. Странная это была свадьба. Алкины родители приехать не успели, отец Игорька проживал с другой женщиной и не был приглашен, так что из всего комплекта родителей присутствовала одна Ляля.

Бритый жених, отпущенный с места службы на три дня, и невеста в фате с цветочками были на этом празднике второстепенными персонажами, зато очень веселилась Ляля. Она танцевала, высоко задирая юбку, и громко предлагала находившемуся при ней молодому человеку полюбоваться ее ногами. Усевшись за стол, она наконец вспомнила, что присутствует на свадьбе сына.

– Ну-ка, Алла, покажи, где ты сегодня будешь спать с моим сыном! – на весь стол закричала она.

Растерянная Алка, глупо улыбаясь, полезла из-за стола и повела свекровь к себе в комнату показывать свою школьную кровать.

Вернувшись к гостям, Ляля, посмотрев долгим взглядом на Дашу, томно спросила, кокетничая акцентом:

– Даша, а какой вы национальности?

– Я еврейка, Полина Михайловна, – спокойно ответила Даша, поймав извиняющийся взгляд Игорька. «Понятно теперь, откуда у Игорька в детстве взялась „жидовка“! Из дома принес! У него там русские и поляки, но все антисемиты!» Ей было весело и совсем не обидно.

– Я не понимаю, – прошептала Марина Даше. – Зачем надо было заставлять Алку делать аборт и так ее изводить… Значит, он ее любит, раз женился на ней, тем более в армии…

Сложность идеи, рожденной Игорьком с целью спасения из армии, и виртуозность ее исполнения была далеко не юношеской. Вся история говорила о его неординарной способности к построению сложных многоходовых комбинаций, дерзкой смелости и умению пожертвовать второстепенным ради главного.