Барышня и хулиган - читать онлайн книгу. Автор: Елена Колина cтр.№ 3

Маргоша нетерпеливо отмахнулась.

— При чем тут бабушка! Рассказывай про Игорька! — потребовала она тем же капризно-заинтересованным тоном, которым в детстве требовала сказку.

Соня пошла в первый класс в Одессе. Мама давно умерла, отец воевал, и семилетнюю Сонечку отдали тетке, Лидии Моисеевне Машкович. Маму свою она не помнила, и хотя у нее были тетя Лида, тетя Фаина и тетя Фрида, ни для кого из них Сонечка не стала самой лучшей и любимой. Полусиротство наложилось на ее природную застенчивость, и Сонечка росла очень робкой и тихой девочкой. Говорила всегда еле слышно, не поднимая глаз и теребя рукой подол платья.

В школу Сонечка пошла записываться сама.

Дети расселись по партам, и учительница попросила каждого подняться и назвать себя. Соня в ужасе ждала, когда дойдет очередь до нее, когда придется вставать перед всеми детьми и этой чужой тетей. Наконец, страшная тетя обратилась к ней, дрожавшей как противный и склизкий тети.Лидин кисель.

— Как твоя фамилия, девочка? — спросила учительница.

— Гохгелеринт, — прошептала Соня.

— Громче! — велела учительница. — Я не слышу.

— Гохгелеринт… Соня… Гох… геле… ринт… — Сонин голос прервался. — Я Соня…

— Что ты Соня, я уже, слава Богу, поняла, — начала раздражаться учительница. — Фамилия твоя как?!

— Машкович! Машкович моя фамилия, — дрожащим голосом пролепетала несчастная Сонечка, ожидая, что ее немедленно выгонят из класса за вранье.

Учительница удовлетворенно кивнула головой и аккуратно занесла в классный журнал тети Лидину фамилию, не расслышав ее до конца. «Машкова Софья», — записала она.

Присвоить чужую фамилию было, конечно, неописуемым преступлением. «Но если, — думала Сонечка, — я хотя бы была Машкович… все.таки это не так страшно… но быть какой-то никому не ведомой Машковой, вообще не существующей на свете… непростительно!» Долгие три месяца Соня провела в ужасе, что обман раскроется и за жизнь под чужой фамилией ее посадят в тюрьму.

Кошмар закончился, когда тетя Лида пришла в школу узнать, как учится ее племянница. Сони Гохгелеринт в школьном журнале не обнаружилось. Тихая племянница оказалась необычайно злокозненной и врунливой девочкой, которая каждое утро, как Буратино с букварем под мышкой, отправляется в школу и попадает в другое место. Не успев даже удивиться, тетя обнаружила в списке фамилию, схожую со своей, и обо всем догадалась. Под своей родной труднопроизносимой фамилией Соня зажила спокойно, не обижаясь на то, что в классном журнале ее сокращали когда до «Гохгелер.», когда до «Гохг.». Пусть строчка короткая, зато в переводе фамилия значит «высокоученый», очень красиво. А с какого языка это перевод, Соня не знала. Что было лучше для маленькой девочки в военное время — иметь еврейскую или немецкую фамилию? Ясно, что «оба хуже».

Волшебно, фантастически изменилась жизнь! Переехали! Из постылой, облупившейся, как некачественная игрушка, пятиэтажки в центр, в старый дом на углу Невского и Садовой! В огромную квартиру! Называется «обмен с доплатой»!

Квартира находится на последнем этаже бывшего черного хода. Лестницу доходного дома XIX века невозможно сравнить с лестницами современных панельных домов. Четвертый, последний, этаж ее равняется по сложности восхождения двадцатому современному по крайней мере, именно так каждый раз думает Даша, со злобным сопением преодолевая лестничные пролеты, взметнувшиеся почти перпендикулярно полу, как разведенные над Невой мосты.

На лестнице живет крыса по имени Фаина. Имя Фаина заискивающе одомашнивает крысу, делая мысли о ней не такими страшными. Если Фаина мечется под Дашиными ногами, то Даша всегда действует одинаково: непроизвольно встает на цыпочки, вытягивается в столбик и тоненько, на одной ноте выводит: «И-иии-иии…». Фаина то появляется, то пропадает, но мысль о возможной встрече с ней не оставляет Дашу никогда. Если ее кто-нибудь провожает во время особенной Фаининой активности, она всегда просит о дополнительной услуге: войти с ней в подъезд и, постучав ногами, громко и уверенно сказать: «Фаина, уходи!» Только после этого Даша, забыв попрощаться, пулей несется наверх.

Соседствующий с магазином подъезд не только служит Фаининым пристанищем, но и бесхитростно используется как общественный туалет всеми посетителями вино-водочного подвала. Перебраться через лужу на первом этаже и миновать встречи с Фаиной еще не гарантия удачного восхождения по экстремальному маршруту.

Жуткая эта лестница имеет такие крутые повороты, что не видно, есть ли кто-нибудь на площадке в конце пролета. Несколько насильников одновременно могут примоститься в потаенных лестничных закоулках, даже не подозревая о присутствии друг друга. Заранее приготовившись к худшему, Даша поднимается по лестнице, затаив дыхание и озираясь по сторонам. Быстро взбежать по лестнице почему-то кажется неправильным, слишком примитивным и беззаботным, надо именно красться, прислушиваясь и замирая при каждом непривычном звуке.

Итак, попасть домой не так уж сложно: привычно перешагнуть лужу, кликнуть крысу Фаину, попищать, подрожать, и ты уже звонишь в дверь, облегченно вздыхая.

Жить в самом центре, в пяти минутах от Невского, было потрясающе, невероятно и каждодневно празднично. Расставленные в ряд серые панельные пятиэтажки делали своих жителей такими же серыми и простенькими, как они сами, и оскорбляли лично Дашу, заставляя чувствовать себя муравьем среди других муравьев, копошащихся в своих квартирках, похожих на полки в стенном шкафу.

Когда Даша жила в Московском районе, любые посещения театров и музеев были мероприятиями общесемейного значения. Снаряжались в поход, сначала шли пешком до трамвайной остановки, недолго, всего минут пятнадцать, потом ехали шесть остановок до метро, затем полчаса на метро до Невского проспекта.

Утомившись от суетливой вылазки в центр и чувствуя себя собственными провинциальными родственниками в каракулевых шапках-пирожках и ратиновых пальто, совершали этот путь в обратном порядке. На метро, на трамвае, пешком на свою полку в шкафу, и — быстро спать. Даше казалось, что Дворцовая, Зимний, атланты, Летний сад не принадлежат ей, будто родители привели ее в гости и вежливо думают: «Да, красиво тут у вас. А вот в нашем районе есть кинотеатр „Планета“, тоже неплохо».

Переехав в центр, Даша внезапно ощутила себя человеком, по праву владеющим всей ленинградской красотой, ведь утром она теперь прищуривалась на адмиралтейский шпиль, в булочную бегала на Невский, а до любого театра или музея можно было догулять от Садовой за десять минут.

Карабкаясь по страшной черной лестнице домой, она годами заклинала судьбу: «Пожалуйста, пусть со мной ничего не случится…» И, поднося руку к звонку, мысленно благодарила: «Спасибо, спасибо!» Зато теперь она счастливо выплевывалась из двора на Невский и радовалась, что утром первыми перед ее глазами предстают кони на Аничковом мосту, а не грязно-серые кубики хрущевок.