Чарлстон - читать онлайн книгу. Автор: Александра Риплей cтр.№ 161

Джо и Виктория вернулись домой в последних числах сентября. Джо сейчас же взялся за проверку банковских дел. Эндрю творил чудеса. Постройка была закончена на три недели раньше намеченного срока. Джо сразу же вручил ему премию. Эндрю был очень доволен. Его свадьба была намечена на январь, а цены на жилье оказались слишком высоки.

Джо смеялся.

– Ты знаешь, как заставить людей работать, – сказал он, – но тебе надо научиться тому, как заставить работать деньги. Завтра вечером я хочу пригласить к ужину твою славную маму. Если хочешь, приведи и невесту. Дамы побеседуют с Викторией, а я тем временем научу тебя делать вклады. Умный человек никогда не тратит свои деньги. Надеюсь, ты сообщишь это своим друзьям. Тебе надо обеспечить хорошие займы и вклады, когда наш банк откроется.

Джо отправился на Митинг-стрит пригласить также Элизабет и Трэдда. Виктория будет рада компании ровесника, и сам Джо очень соскучился по Элизабет. Ему хотелось ее видеть, даже если для этого придется пригласить Фицпатрика.

– …Гарри уехал на Кубу, Джо, а Трэдд все еще на острове. Но я приду с удовольствием, если ты пришлешь за мной своего возницу.

– Я приеду за тобой сам. – Джо недоумевал: все солдаты вернулись с Кубы сразу после прекращения военных действий.

Элизабет улыбнулась:

– Милый Джо! Такой добрый, ни о чем не спрашивает. Посиди, я пока приготовлю чай. Ты еще успеешь сказать: «Я тебя предупреждал». Он не вернется. Он устал от Чарлстона.

– Мне не нужно чаю. Посиди со мной. – Джо подвинулся, освобождая место на диване. Они сидели рядом, рука Джо лежала на спинке дивана. Элизабет не видела, как он сжимает кулак, мысленно стискивая горло Гарри Фицпатрику.

– Как ты поживаешь, Лиззи?

– Прекрасно, Джо. Поверь мне.

Это в самом деле было так. Но его слишком очевидное понимание заставило ее насторожиться.

– Тебе не следует слишком беспокоиться обо мне. И я хочу чаю, даже если ты от него отказываешься. Я мигом.

Джо, дожидаясь Элизабет, расхаживал по гостиной. Его сжатые губы побелели. Он готов был убить Гарри за то, что он причинил боль Элизабет. Ей было больно, что бы она ни говорила. Но с другой стороны, он был благодарен Фицпатрику. Теперь, возможно, Элизабет позволит заботиться о себе. Джо только об этом и мечтал.

Однако подступиться к ее разбитому сердечку было задачей не из легких. Возможно, потом Лиззи сама пожалеет, но она не из тех, кто переигрывает заново.

Джо остановился у большого зеркала и взглянул на себя. «Ты уверен, что нужен ей? – спросил он себя и ответил: – Да. Ты уверен, что можешь сделать ее счастливой? – Он снова ответил утвердительно. – Любишь ли ты ее так, как только мужчина может любить женщину? Желаешь ли ты ее так, что даже не будешь спрашивать, любит ли она тебя? – Да, да». Джо был на все согласен ради нее.

«Так поговори же с ней, трус. Не будет времени, когда ты без страха заговоришь с ней об этом. Решись на это сейчас. Худшее, что случится, она ответит „нет". Но, по крайней мере, она будет знать, что кто-то любит ее. Она имеет право это узнать. А может, ей это необходимо».

Элизабет вошла, неся на подносе чай. Джо поторопился взять поднос у нее из рук и поставить на стол возле дивана. Она принесла две чашки. Джо улыбнулся. «Сделай это непринужденно, – подумал он. – Не взваливай на нее новые тяготы». Они сели рядом, и она принялась разливать чай. Джо откашлялся.

– Ты помнишь медвежонка? – спросил он. Элизабет улыбнулась:

– Конечно. Он еще хранится у меня. Я разбирала старые игрушки, чтобы найти что-нибудь для Мэна, и наткнулась на мишку. Мех поистерся, но набивка сохранилась. Я ни за что с ним не расстанусь, даже внуку не отдам. Забавно, что ты еще помнишь, Джо. Это было так давно.

Джо кивнул:

– Да, давно. Ты была тогда совсем крошка. У тебя были молочные зубы, и тебя очень позабавило, когда один из них выпал. – Он набрал побольше воздуха. – Много с тех пор воды утекло, но те времена я вспоминаю как лучшие в своей жизни. Наверное, в набивке этого медвежонка осталось мое сердце. И я никогда не получу его обратно.

Вокруг глаз Джо собрались морщинки, однако беззащитно открытые ладони и чуть ссутуленные плечи свидетельствовали о том, что смех притворен.

Элизабет удивилась:

– Я никогда не знала… Не знаю, что и ответить. Джо нетерпеливо тряхнул головой:

– Не надо ничего говорить. Сначала послушай. Я хотел на тебе жениться, когда ты станешь достаточно взрослой. Вот почему мы с Пинкни рассорились. Он сказал мне, что я тебе не пара. И я поверил в это. Но Пинкни был не прав. Когда я увидел тебя опять и понял, до чего тебя довел этот хорек Лукас, мне захотелось убить его. Но твой муж был уже мертв. Я всегда заботился о тебе, Лиззи. И ты меня любила. Возможно, как брата, но для начала этого достаточно. Мне от тебя ничего не надо взамен.

Элизабет почувствовала ком в горле, слезы защипали ей глаза. Она положила ладонь на руку Джо. Он говорил все это, глядя на свои колени. Это было не гладкое, изысканное признание в любви, но раскрытие души. Ощутив прикосновение ее руки, Джо поднял глаза. В глазах его была боль.

– Ты так настрадалась за свою жизнь, малышка. Давно забытое ласкательное имя вызвало в памяти Элизабет калейдоскоп воспоминаний. Сила Джо, его мягкость, его интуитивное понимание. Да, она любила его, и она все еще любит его. Она взглянула на округлое брюшко, которое натягивало пуговицы его жилета, и на лысину под тщательно зачесанными волосами, и сердце ее наполнилось теплом.

Что она может ответить, чтобы не причинить ему боль? Как объяснить, что любовь, которую она к нему испытывает, – это не любовь женщины к мужчине, но годами питаемая благодарность за его ласку. Элизабет с трудом подбирала слова.

– Не говори мне сейчас ничего, – сказал Джо, – я не хочу ничем тебя обременять. Ясно, что я не подарок. Я толстый, старый и так и остался белым отребьем, несмотря на дорогой костюм и маникюр. Все это так, малышка. Я понимаю. Я должен признать, что все это так. Я сознавал это все двадцать лет. Но я хочу, чтобы ты была счастлива, детка. Не грусти из-за меня.

Но Элизабет не было грустно. Напротив, она была сердита. Сердита на себя за то, что ничего не может ему дать, на весь мир за то, что в нем существует любовь без взаимности, и даже на Джо – за то, что он столь невысокого мнения о себе.

– Послушайте меня, Джо Симмонс. Вы не имеете никакого права говорить так о себе. Ни передо мной, ни перед кем другим. Если кто-либо так отзовется о тебе, я выцарапаю ему глаза. Я не желаю слышать подобных глупостей, понятно? Ты лучший из всех, кого создал Бог, самый добрый, самый незлопамятный, самый умный…

И вдруг ей сделалось грустно. Почти без причины она вдруг почувствовала себя слабой, она почувствовала потребность в чем-то незнакомом, не поддающемся определению и навсегда утраченном для нее. Губы ее шевельнулись, но она не могла говорить. Желание заплакать оказалось непреодолимым, и она со слезами бросилась на грудь Джо – выплакать все, что пережила. Он обнял ее, покачивая, как ребенка.