Проселочные дороги - читать онлайн книгу. Автор: Иоанна Хмелевская cтр.№ 11

Люцина сразу перестала радоваться.

— Мои очки! — крикнула она. — Это мои очки! Отдай мне их!

— Сейчас не могу! — крикнула я в ответ. — Вот обгоню эти два грузовика и освобожусь от велосипедистов… Надеюсь, футляр прочный.

— Расскажите мне наконец кто-нибудь, что же случилось с этой Ядиной черепахой? — домогалась Тереса, отмахиваясь от Люцины, которая ей что-то кричала об очках. — Ничего с твоими очками не сделается, если выдержали до сих пор! Оставь их в покое!

— Да как же я их оставлю, если перекатываются под ногами и мешают вести машину!

— Черепах вовсе не было в кадрах, тьфу, я хотела сказать, кота не было под ногами, тьфу, я не то хотела сказать, все перепуталось…

— Перестань плеваться, ещё наплюёшь мне в сумку!

Отделавшись наконец от грузовиков и велосипедистов, я смогла достать из-под ног очки Люцины и рассказать о посторонних лицах, интересующихся плёнкой тёти Яди. Все замолчали, подумали и принялись высказывать разные соображения. Соображения в основном касались того, что могло оказаться в кадрах на фотоплёнке. Тётя Ядя клялась всеми святыми, что на первых четырех кадрах фигурирует белый пушистый кот соседей поразительной красоты, на голубом фоне. Она, тётя Ядя, специально подложила под кота свой голубой халат, чтобы добиться нужного цветового эффекта. И она, тётя Ядя, клянётся — ни в коте, ни в халате не было ничего такого, что могло бы заинтересовать посторонних лиц. А на всех остальных кадрах плёнки, как уже известно, сняты мы в разные моменты нашей поездки.

В заключение тётя Ядя призналась, что теперь будет бояться ходить с сумкой, вдруг её кто вырвет вместе с плёнкой.

— Так не носи её в сумке, кто тебе велит?

— А ещё лучше — вообще не ходи с сумкой, тебе же будет спокойнее.

Люцина внесла предложение:

— С плёнкой надо кончать. Или сразу выбросим её за окно, или припрячем как следует.

Разгорелась дискуссия о том, как понимать выражение «как следует». В ходе дискуссии мамуля достала из своей неприкосновенной сумки флакон с таблетками в картонной упаковке, вытащила флакон, а картонку отдала тёте Яде. Та вложила в неё драгоценную фотоплёнку, картонку сунула в конверт, а конверт упрятала в карман на дверце автомашины.

— Тут она будет в безопасности, — заверила я тётю Ядю и, как честный человек, добавила: — Если не случится какого-нибудь исключительного потопа. А если начнётся потоп, придётся её оттуда вынуть, потому как дверца немного протекает. Отдадим плёнку проявить там, где останемся подольше.

Промелькнула мимо надпись: ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В СВЕБОДЗИЦЕ. Перестроившись в правый ряд, я резко сбросила скорость и попросила:

— Пусть кто-нибудь уточнит, на какой улице находится нужная нам фабрика с её проходной, будем расспрашивать прохожих.

Оказалось — от Пыжиц до Свебодзиц триста девятнадцать километров. Мамуле понадобилось для вычисления этого целых два дня. Из-за Зелена Гуры, которая почему-то жутко мешала. Вообще, надо сказать, мамуля очень любила заниматься автомобильной картой и неплохо в ней разбиралась, только вот с арифметическими расчётами дело обстояло плохо. И ещё с определением направления, в котором следовало ехать, как в данном случае, когда по непонятным причинам на пути всякий раз оказывалась Зелена Гура.

Вряд ли можно передать все те муки, которые пришлось мне вынести для того, чтобы за один день отмахать упомянутые триста девятнадцать километров. Дорога проходила по на редкость живописной местности, мимо проносились изумительные уютные городки, густые зеленые леса, роскошные луга с прихотливо извивающимися речками, и мои пассажирки насмерть обиделись на меня за то, что я категорически отказывалась где-либо останавливаться. Не дала я им возможности выйти из машины, размять усталые ноги, вдохнуть бодрящий воздух, насладиться прекрасным видом. А сколько совершенно уникальных объектов для фотографирования навсегда промчалось мимо безутешной тёти Яди! И ни одна из них не в состоянии была понять взаимосвязи времени и пространства. Когда же они в четыре голоса принялись проклинать меня на чем свет стоит, пришлось капитулировать и сделать несколько остановок, в результате чего к Свебодзицам мы подъехали уже в седьмом часу вечера. А тут ещё мамуля принялась жаловаться на печень. Ещё бы не жаловаться, ведь в последний день нашего пребывания у моря она наелась рыбы про запас.

— У тебя была бумажка с записями, — сказала ей Люцина. — Где она?

— Как где? Я отдала её Тересе.

— Мне?! — возмутилась Тереса. — Ничего подобного! У меня она была с самого начала, а потом я её кому-то передала.

— Так где же она может быть?

— Посмотри в бардачке, — попросила я мамулю. Естественно, вырванной из блокнота странички с нужной информацией нигде не оказалось. Пропала, как в воду канула, придётся информацию восстанавливать по памяти. Адрес кондитерской фабрики — пустяк, любой ребёнок нам её покажет, а на фабрике нам скажут, где у них комнаты для приезжих, так что нет проблемы. Проблема была в другом — я не помнила фамилии человека, у которого был оставлен для нас ключ от этой комнаты.

— Ради бога, поднатужьтесь и вспомните, без фамилии я туда не сунусь! — взмолилась я, останавливая машину наконец у проходной кондитерской фабрики на улице Партизан. — Сейчас без десяти семь, нам: велено успеть до девятнадцати, это я запомнила, сторож в проходной сидит, а ещё там должен сидеть и ждать нас человек с ключом. Как его фамилия? Вроде от какого-то насекомого, но вот какого — убейте меня, не помню!

— Какое-то неприятное насекомое, — неуверенно подсказала тётя Ядя, — кусачее какое-то… Может, клоп?

— Или комар? — выдвинула предположение Тереса.

— Что не таракан — это я твёрдо знаю, — уверенно заявила Люцина. — Может, пруссак? Пан Пруссак?

Нет, никакие нервы не выдержат с этой компанией!

— Остановитесь на чем-нибудь одном, — рассердилась я. — Не могу же я перечислять сторожу всю эту гадость! И побыстрее думайте!

Тереса поднапряглась и выдала новое предположение:

— Вроде бы это было как-то ласкательно.

— Вошка? — немедленно откликнулась мамуля.

— Ну, знаете! — возмутилась я. — Если его зовут пан Комарик, а я буду спрашивать о пани Вошке… Лучше мне туда вообще не соваться! Фиг мы тогда ключ получим! Ещё в суд на меня подадут за оскорбление человеческого достоинства.

— А ты постарайся спрашивать без свидетелей, — посоветовала Люцина.

Нет, с ними каши не сваришь! Похоже, остаток дней своих мы проведём на улице Партизан в Свебодзицах у проходной кондитерской фабрики. На моё предложение отправиться кому-нибудь вместо меня ни одна не согласилась. Оно и попятно — кому охота рисковать, пытаясь установить отношения с лицом неопределённого пола и сомнительной насекомой фамилией! Время шло, не принося новых творческих идей. Правда, Люцина настаивала, что насекомое начинается с шипящей буквы, но все дружно отвергли как шмеля, так и жужелицу, главным образом потому, что от них было трудно образовать уменьшительное. Положение становилось угрожающе безвыходным.