Еще немного, и Пушкину раскрыли бы все тайны страхования. Он только спросил адрес исчезнувшего Малецкого и просил передать Кириллу Макаровичу, чтобы тот сразу дал знать в сыск, когда тот появится. Казачков обещал выполнить непременно. И даже проводил до дверей. Ну в точности как управляющий. Быть может, втайне примерял на себя его роль? Кто знает, что скрывает страховая душа…
…Малецкий снимал квартиру неподалеку от службы, в Дурновском переулке. Дворник, которого Пушкин застал за неторопливой чисткой снега, не видел, чтобы жилец со второго этажа выходил сегодня. И гостей у него не было. Поднявшись вместе с дворником, Пушкин постучал, но никто не ответил. Даже после ударов кулаком, от которого и мертвый бы проснулся. Дворнику было приказано бежать за столяром: придется ломать дверь.
• 51 •
Михаил Аркадьевич Эфенбах свято соблюдал традиции. Утром рано явился в сыск в парадном мундире по случаю дня рождения императора и приема, который вечером давал для высших чиновников московский генерал-губернатор великий князь Сергей Александрович. У каждого из своих чиновников он попросил прощения за «прегрешения вольные и невольные», сам простил грешных и троекратно облобызался. После чего Лелюхин, Кирьяков и Актаев были приглашены в кабинет отметить двойной праздник рюмкой коньяка.
– А где Пушкин? – спросил Эфенбах, утирая усы и чувствуя, что для полного счастья чего-то не хватает.
– Занят делом вдовы Ферапонтовой и страхового общества «Стабильность», – сообщил Лелюхин. – С вечера розыском занимается.
– Вот и пусть его туда, не вылазит! – сказал Михаил Аркадьевич, чрезвычайно желая знать, не пропадут ли его деньги. – Как его что, так мне непременно опять…
Что на более привычном русском означало: «Жду его с докладом сразу, как появится». Чиновник понял без перевода.
– Вот что, соколы мои раздражайшие… Сколько ужику ни виться, а щей не миновать… Хватит французу по Москве, нашей матушке белобокой, бродить… Пора и честь познать…
– Прикажете арестовать? – спросил Кирьяков, организм которого, замученный Масленицей, требовал еще рюмку, но спросить было стыдно.
Такому обращению с иностранным подданным Эфенбах выразил глубокое возмущение.
– Да, какой ты прыткий, на заборе повис! Да куда же его в кандалы… Так, по-доброму, по-людски припугнуть, чтобы язык не распускал… Ваня, где супостат предстоит? – спросил он Актаева.
– В «Славянском базаре» назначили встречу, – ответил младший чиновник сыска.
– Вот что, раздражайшие мои… Мне с парадом таким соваться некуда, – Михаил Аркадьевич выразительно повел бровями на золотое шитье штатского мундира Министерства внутренних дел. – Так что пусть Пушкин его там и промурыжит. Но чтобы аккуратно, без дипломатических последствий. Кто его знает, что за ерш с бугра…
Это означало, что мудрый начальник на всякий случай заранее сваливает вину на своих чиновников. Если выйдет скандал, а скандал может выйти, он ни при чем. Ну а если что, все будут довольны. В самом деле, достаточно страховой француз нагулялся.
– С кем, говоришь, Ваня, месье зубы точит?
Актаев еще раз подробно описал молодого человека, с которым было две встречи. Михаил Аркадьевич смекнул, что неплохо было выяснить, кто таков и что за делишки водит с подданным Французской Республики. Так, на всякий случай. Честь задержать неизвестного была предоставлена Кирьякову.
– Тут вот пристав из 1-го Пресненского прислал сообщение для Пушкина, – сказал Василий Яковлевич. – Настоятельно просит его прибыть…
Такая увертка Эфенбаху не понравилась.
– По какому вопросу?
– Не могу знать… Пишет: срочно и важно…
– Это я тут срочно и важно, – заявил Михаил Аркадьевич, который не мог доверить никому, кроме Пушкина, общение с французом. – Пристав не мороженый, не растает.
На этом дискуссия была окончена. Эфенбах поручил передать Пушкину строжайшее наставление: выяснить все о французе от самого француза. Чтобы в этом вопросе была полная незамутненная ясность. После чего отбыл из сыска готовиться к вечернему приему. То есть легко отобедать в хорошем ресторане.
– Вот и выкручивайся теперь как знаешь, – сказал Кирьяков, все еще думая о коньяке, которого так ему не хватало. – У меня дел по горло… Не могу я тратить время на француза… Василий Яковлевич, может, вы с Иваном вдвоем Пушкину поможете?
Лелюхин не возражал. Польза от Кирьякова – чтобы его там не было. Обрадованный чиновник стал собираться, чтобы поскорее утолить жажду.
– А что приставу от нас понадобилось? – надевая пальто, спросил он.
– Не знаю, Ленечка, дело какое-то странное… Пусть Пушкин разбирается…
– В самом деле: пусть хоть немного потрудится! – Кирьяков помахал и исчез на лестнице.
– Ну что, Ванечка, не оплошаем, не подведем Пушкина? – Лелюхин подмигнул.
Старый чиновник был доволен собой: правильно сделал, что не доложил Эфенбаху весь текст сообщения пристава Носкова. Эта информация касалась только Пушкина. И лезть в нее до поры не следовало никому. Особенно Кирьякову…
Актаев насупил брови.
– В лучшем виде сделаем, Василий Яковлевич, – сказал он. – Хотите, я молодого господина задержу на выходе?
– Там видно будет, Ваня…
– Как скажете, – Актаев многозначительно вздохнул. – Нелегко придется Пушкину. Скользкий это француз, как карась на сковородке. Ой скользкий, пострел…
Для юного Актаева долгое общение с Эфенбахом не прошло зря.
• 52 •
И терпенью извозчика бывает предел. После того как пассажирка в третий раз поменяла намерения, он натянул вожжи, лошаденка встала.
– Вы, барышня, уж наметьте, куда ехать… А то кобыла не железная… За рубль такая маета, да и наездили уже сколько…
– Пять рублей, – сказала Агата, одним махом прекратив стенания.
– Воля ваша, как прикажете, – ответил извозчик, довольный таким кушем. – Куда же теперь?
Этого Агата и сама не знала.
Выйдя из дома с четким намерением разгадать вчерашнюю загадку и усевшись в пролетку, она вдруг поняла, что не представляет главного: где искать. Первое, что пришло ей на ум и язык, – в дом Алабьева. Стоило отъехать с Тверского бульвара, как Агата обнаружила ошибку: если Макар Иванович приехал, а вчера вечером ничего не сказал родным, значит, в его планы не входило появиться утром. Наверняка его там нет. А если все наоборот и с Красной площади он отправился прямиком домой, то Агата попадет в глупейшую ситуацию: Лидия Павловна устроит скандал, обнаружив на пороге своего дома баронессу, и про план Валерии можно будет забыть. Взвесив все «за» и «против», Агата нашла, что против – все. И приказала извозчику направляться на Новинский бульвар.
Сердце ее молчало, ничего не подсказывая, что было редкостью. Зато ум работал на полную катушку, за двоих. То есть за себя и сердце. Агата представила, как является в страховое общество, и…