Редкий тип мужчины - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Ромм cтр.№ 50

– Наедине я теперь не Павел Семенович, а Паша, – поправил Евликов. – А верю я потому, что успел к тебе приглядеться. Ты, Леша, человек строгий, но справедливый и не зверь. Тебя не столько бояться, сколько уважать хочется. Такие мужики, как ты, женщин не насилуют, нет. Не твой стиль…

Услышать такое от начальника было очень приятно. «Вот, даже совсем посторонний человек, знающий меня несколько месяцев и только по работе, и то понял, что я не насильник, – подумал Алексей. – Совсем посторонний, а понял! Может, и с Лизой получится объясниться?»

Всезнающий Гугл не только сообщил, что Елизавета Олеговна Косаровицкая (как же больно царапало это «Олеговна», даже пальцы отказывались набирать!) учится в Университете гуманитарных наук на юридическом факультете, но и выдал прочие сведения – курс, группу, расписание занятий. Алексей взял отгул и за час до расчетного времени уже стоял с букетом в левой руке возле бело-зеленого здания на Знаменке. Нетерпение было столь велико, что хотелось явиться сюда прямо с утра. Алексей не знал, какие цветы любит Лиза (в детстве она любила ромашки, но это несерьезно), поэтому остановил свой выбор на белых розах. Семь штук. Говорят, что семь – счастливое число. Цветы выбирал столь придирчиво, что пожилая усатая торговка раскраснелась и начала пыхтеть, совсем как закипающий чайник, но когда Алексей отказался от сдачи в сто пятьдесят рублей (правило было такое: если хочешь, чтобы тебе повезло, сам кого-то обрадуй), мгновенно подобрела и пожелала Алексею здоровья и удачи.

Лизу Алексей узнал сразу. Еще и толком разглядеть не успел, окруженную подругами, а уже узнал. Сдернул с головы шапку, облегчая дочери узнавание, шагнул вперед, встретился с Лизой взглядами и заморгал часто-часто, чтобы слезы не потекли по лицу. Плачущий на людях отец не комильфо после столь долгой разлуки.

Когда отморгался, Лизы уже не было. Обернувшись, Алексей увидел, как она с подругами идет в сторону Боровицкой площади.

– Лиза! – громко позвал Алексей и даже взмахнул букетом.

На крик обернулись только спутницы дочери, сама она ускорила шаг. Каблучки ее били по асфальту резко, зло. Не «цок-цок-цок», а «прочь-прочь-прочь!». Можно было не обольщаться, можно было не успокаивать себя тем, что дочь просто не узнала отца. Не узнала бы, так непременно обернулась посмотреть, кто это ее окликает.

– Вот и встретились, – констатировал вслух Алексей. – Вот и поговорили.

Ему надо было к «Боровицкой», серая ветка, прямо до Бибирева, но он пошел в обратную сторону, к Арбатской площади. Высмотрев среди идущих навстречу улыбчивую девчушку лет пятнадцати, молча, с поклоном (откуда это взялось? Сроду никому не кланялся) вручил ей букет. Девчушка нисколько не удивилась, можно подумать, что ей каждый день незнакомцы дарят цветы, взяла, поблагодарила и пошла дальше. Алексей мысленно пожелал ей прожить без разочарований в тех, кого она любит и кому доверяет. В магазине у дома он купил ноль семь водки и пакетик кураги. Отчего-то вдруг захотелось кураги, вспомнилось, что не ел ее очень давно, еще с той жизни.

Пьянка вышла скорой (пил стаканами, с небольшим перерывом), мрачной (только гаже на душе становилось) и бесполезной. Хмель так и не ударил в голову – будто воду пил. Впрочем, нет – все же ударил, потому что вдруг захотелось срочно написать дочери письмо. Не такое, как раньше, а другое, прочитав которое дочь все поймет. Чем это письмо будет отличаться от предыдущего, отправленного из колонии, Алексей так и не осознал, но энтузиазм, охвативший его, был настолько силен, что он взял бумагу и начал писать. На втором листе заснул прямо за столом. Проснувшись, порвал написанное, не читая, и выбросил в мусорное ведро. Попробовал курагу, которую вчера не удосужился попробовать (не до закуски было), нашел ее невкусной и отправил следом за письмом, с сожалением думая о том, каким неудачным выдался вчерашний день. Ни с дочерью поговорить не удалось, ни напиться толком с горя. Даже курага, такая хорошая на вид, оказалась никудышной на вкус. Так и подмывало списать все на «нехороший» день, но Алексей предпочитал смотреть правде в глаза.

С дочерью пока не получилось наладить отношений. Это факт. Предубеждена ли Лиза против него? Однозначно! Стоит ли предпринять новую попытку? Возможно. Со временем люди меняются, некоторые прозревают. Но следующий раз лучше отложить на будущее. Как-нибудь потом…

Когда сильно подпирало, так, что было совсем невмоготу, Алексей сверялся с расписанием и приезжал на Знаменку. Только теперь стоял на противоположной стороне тротуара, поодаль, шапку надвигал на лоб низко. В теплое время надевал бейсболку и солнцезащитные очки. Завидев Лизу, некоторое время шел за ней по своей стороне, рассматривал украдкой, затем сворачивал на Волхонку. Старался быть как можно незаметнее, но в то же время придумал себе правило: если Лиза вдруг остановится и посмотрит на него, то можно будет подойти.

Лиза ни разу не остановилась. Ни разу не посмотрела на отца. Но, кажется, и не замечала, что он за ней наблюдает, потому что не нервничала, шла спокойно, когда с подругами, когда одна, а когда и с каким-то долговязым лохматым парнем, который все время забегал вперед и махал руками как мельница. Алексею он ужасно не понравился.

Подопрет – сходишь, посмотришь на дочь, и немного отпустит. Хуже всего было летом, во время каникул. Алексей старался не думать о том, что он станет делать, когда Лиза окончит университет. Наблюдать за ней возле дома с риском попасться на глаза Инге пока не хотелось. Рано. Реставрация только началась…

«Реставрацией» Алексей называл то, что с ним происходило. По сути дела, это и была реставрация, предотвращение дальнейших разрушений и тщательное, кропотливое восстановление себя прежнего, своей прежней жизни.

Вехи были намечены такие.

Первое – найти работу и встать на ноги. Можно ставить крестик, потому что вроде как выполнил.

Второе – обзавестись собственным жильем. Съемная квартира – временный вариант. Человеку полагается иметь дом. Свой дом. Кем и зачем полагается, Алексей объяснить бы не смог. Полагается – и точка. Пусть это будет скромная квартирка в спальном районе, а не тот просторный коттедж, что был раньше, но это будет свой собственный угол. Про человека, у которого есть свой угол, нельзя сказать «ни кола ни двора».

Третье – открыть собственное дело. Это уж непременно. Открыть, развить, достичь былого уровня и превзойти его.

И самое главное, то, что важнее всего остального, – наладить отношения с дочерью.

Все, что только можно вернуть, обязательно нужно вернуть. Только тогда он будет иметь право гордиться собой, считать себя победителем. Это будет не столько победа над Ингой (хотя и над ней тоже), сколько над обстоятельствами, над судьбой. Второе почетнее первого. Важнее ведь не Инге что-то доказать, а самому себе. Доказать, что смог, что выстоял, преодолел, что имеешь право называться мужчиной.

Не все приходит сразу, но каждый прожитый день приближал Алексея к его мечте.

Успешно начатая реставрация продолжалась.

Середина жизни – прекрасное время для начинаний. Времени на их претворение в жизнь достаточно, а ошибок, в силу жизненного опыта, совершается меньше. Середина жизни – самое результативное время для начинаний. Середина жизни – замечательное время. Надо только пореже оглядываться назад. На прошлое, в отличие от будущего, повлиять невозможно.