Редкий тип мужчины - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Ромм cтр.№ 45

В соответствии с изложенным и на основании… прошу признать отсутствие необходимости для моего исправления дальнейшего отбывания наказания по приговору и применить ко мне условно-досрочное освобождение от наказания…»

– Прошу суд обеспечить мое участие в судебном заседании при рассмотрении настоящего ходатайства об УДО, – капитан поднял вверх указательный палец, давая понять, что сейчас скажет нечто не для записи. – Это называется: «Не откинусь, так хоть прокачусь». Дальше дату и подпись. В руки мне давать не надо, плохая примета. Клади на стол, вот так. И с этого дня переставай считать, сколько тебе до конца срока осталось, тоже плохая примета. Загад не бывает богат, так люди говорят.

Суеверий на зоне было огромное количество. Да еще вдобавок к общим у каждого имелись свои. Кому-то непременно надо было вставать с правой ноги, кто-то не мог выйти из барака последним или, к примеру, последним войти в столовую. Очень многие смахивали крошки со стола не голой ладонью, а только рукавом или какой-нибудь чистой тряпочкой. Короче говоря, каждый сходил с ума по-своему. Алексею эта любовь к суевериям казалась странной. Мало людям неволи, так они еще какие-то дополнительные ограничения для себя выдумывают. Дни до конца он высчитывать не перестал, да и, наверное, не мог перестать, потому что они считались помимо его воли. Каждое утро, стоило только открыть глаза, щелкал в голове счетчик и выдавал новую цифру, на единицу меньше предыдущей. Сам по себе, думай не думай, вспоминай не вспоминай.

Коля начал с шуточек. Шуточки у него были гаденькие. Все они касались статьи, по которой отбывал наказание Алексей, и балансировали на грани оскорбления. Но в то же время придраться вроде бы было не к чему. Необоснованную придирку можно представить как крупный косяк. И заодно протянуть ниточку к старому спору. Смотри, мол, братва, неспроста Монах на меня, честного вора, наезжает. Забыть не может, как я его на чистую воду вывести хотел! Мутный он тип, этот Монах, непонятно с ним… Ну и так далее.

Алексей отшучивался, причем так, чтобы и уязвить Колю, выставив его на посмешище, и в то же время не дать ему повода для наезда. Тонкая тюремно-лагерная дипломатия – это вам не хухры-мухры, это серьезная наука. Очень скоро Коля осознал, что выиграть в словесной баталии у него не получится так же, как и не получится спровоцировать Алексея на лишнее высказывание, и сменил тактику.

Теперь Коля «выступал» так, чтобы его слова не были бы слышны никому, кроме Алексея, но выбирал такой момент, когда где-то в обозримом отдалении находился кто-то из сотрудников колонии. Рассчитывал на то, что Алексей набросится на него с кулаками. С учетом строгого предупреждения начальника колонии, зачинщику драки светило показательное наказание. Одним помещением в штрафной изолятор дело бы не закончилось, довели бы до суда и «добавки» к сроку. Да и Коля мог постараться: упасть так, чтобы что-нибудь разбить или повредить, то есть обеспечить состояние, которое закон называет «вред здоровью средней тяжести». За умышленное причинение такого вреда из хулиганских побуждений есть риск огрести дополнительный пятерик. И можно было бы не сомневаться, что начальник колонии приложит все усилия для того, чтобы драчун получил «по верхней планке».

Алексей в драку не лез, не такой он был дурак. Отвечал так же тихо: «Сгинь, гнида!» – или еще что-нибудь обидное. Однажды попытался поговорить с Колей по-хорошему. Ну, случилось так, что зацепились мы бортами, чего в жизни не бывает, так давай тихо-мирно разойдемся в разные стороны. Коля на это ответил, что разойтись-то они разойдутся, но так, как угодно ему, а не Алексею, и вызывающе плюнул Алексею под ноги. Коля знал, где плевать. Разговор шел на улице, на улице можно, а вот плевок в бараке по лагерным законам считается оскорблением всем живущим в нем зэкам. В лучшем случае заставят вытереть руками, о худшем лучше не упоминать. Опасность Коли заключалась не только в неистребимом желании отомстить Алексею, но и в хорошем знании лагерных правил и умении извлекать пользу из этого знания.

Когда Коля перестал провоцировать оскорблениями, Алексей не стал обольщаться надеждой, что Коля образумился. Он знал, что враг готовит ему новую пакость, и был настороже. Не знал, что это будет за пакость, но понимал, что на этот раз удар будет посерьезнее. Бабай, с которым Алексей поделился своими опасениями по поводу Коли, воспринимал происходящее настолько серьезно, что советовал Алексею спать ночью с опаской.

– Такой гад, как Фанрута, может и заточку спящему под ребро воткнуть, с него станется. А утром будет делать вид, что он тут ни при чем.

Алексей согласился с Бабаем: да, от Коли всего можно ожидать. И без того чутко спавший, он начал просыпаться буквально от каждого шороха. Не высыпался совершенно, осунулся еще больше, изнервничался. Общаться с Колей больше не приходилось, тот проходил мимо Алексея молча, демонстративно (мол, глаза бы мои на тебя не смотрели) отворачиваясь.

Однажды вечером, открыв свою тумбочку, Алексей увидел в ней неожиданное пополнение – полиэтиленовый пакет с чаем и пять пачек сигарет. Нетрудно было догадаться, кто решил «облагодетельствовать» его таким образом. До Нового года было еще далеко, да и Дед Мороз по зонам не ездит, предпочитая появляться в более уютных местах. Правильное решение пришло мгновенно.

– Люди! – громко, на весь барак, позвал Алексей. – Скажите, чье добро у меня в тумбочке?!

«Добро» оказалось лаврентьевским. Коля не мелочился. К Алексею вопросов не возникло. Во-первых, он сам привлек внимание к содержимому своей тумбочки, а во‐вторых, надо быть полным идиотом, чтобы прятать украденное у своего брата зэка в своей тумбочке. Известно же, что стоит только кому-то крикнуть: «Братва, в бараке крыса!» – и заявить пропажу, как выход будет тотчас же перекрыт и весь барак, до уголка, до досочки, будет обыскан самым тщательным образом. Иначе и быть не может. Крысы всегда прячут краденое в «нейтральных» местах – в туалете, где-нибудь в коридорах, на промке, но ни в коем случае не у себя в тумбочке.

– На кого думаешь, Монах? – поинтересовался Лаврентий.

– Без доказательств думать не привык, – ответил Алексей. – Я, в отличие от некоторых, порожняк гнать не люблю.

Хорошая вышла фраза, правильная. Любой дипломат позавидовал бы. Лаврентий понял намек, недобро зыркнул в ту сторону, где стоял Коля, и сказал громко, чтобы слышали все:

– Если кто меня за дурака считает, то ошибается.

– Ты что, Лаврентий! – крикнули одновременно несколько человек. – Кто посмеет!

Алексей увидел, что Коля тоже кричал. Известное дело, кто громче всех кричит «держи вора» – сам вор.

– Дурак, он во всем всегда дурак, – сказал Алексею Бабай. – Умный бы пересыпал чай в твой пакет да просыпал бы немного возле тумбочки, как бы невзначай, а сигареты сховал бы на промке, недалеко от твоей «берлоги».

– Умный бы вообще не стал у Лаврентия красть, украл бы у кого-нибудь из мужиков, – ответил Алексей. – Прибыль та же, а страху гораздо меньше. Он бы еще у начальника отряда часы украл и мне подложил. Дятел!

– Дятел – птица тупая, но опасная своей настойчивостью, – нахмурился Бабай. – Гляди в оба, Монах, а зри в три…