Редкий тип мужчины - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Ромм cтр.№ 42

Жизнь раскалывается напополам. В той, прошлой жизни, была семья, были родители – мама и папа, добрые, мудрые, взрослые. В той, прошлой жизни, все было правильно, а сейчас все пошло наперекосяк. Человек, которого Елизавета называла отцом, оказался преступником, зверем. Мама из счастливой женщины превратилась в несчастную, почти чужую. Как будто бы в ней огонек задули. Семьи не стало, это раньше была семья, а теперь остались Елизавета с мамой. И Инга. Если бы не Инга, то все было бы гораздо хуже. Инги хватало на все: на то, чтобы спасать бизнес, на то, чтобы успокаивать и поддерживать маму, на то, чтобы объяснить все Елизавете.

– Видишь ли, Лиза, – Инга всегда разговаривала с Елизаветой, как со взрослой, без сюсюканья и этого нелюбимого маминого «подрастешь – и поймешь», – все люди разные. И далеко не все так просты, как кажутся. Иногда в человеке живет зверь. Страшный, злой зверь. Человек пытается спрятать зверя, пытается с ним справиться, но далеко не всем это удается. Зверь чаще всего берет верх. Ты уже прочла «Странную историю доктора Джекила и мистера Хайда»? Ее написал тот самый Стивенсон, автор «Острова сокровищ». Прочти, вещь недлинная, но мощная. Заодно прочти и «Портрет Дориана Грея» Оскара Уайльда. А потом, если захочешь, мы вернемся к этому разговору. Держись, милая! Ты сильная! Ты выдержишь! Я в тебя верю!

К разговору Лиза возвращаться не захотела. Зачем? И так ведь все ясно. Неужели в ней тоже живет зверь? Прислушивалась к себе, как могла, но ничего такого звериного не обнаружила. Жестокость вообще была ей несвойственна. Разбитый нос Леши Крутикова не в счет. За такое положено – заслужил. А так Елизавета больше старалась уступить, чем настоять на своем, не любила конфликтов и тем более драк и прочего насилия. Инга, видимо, что-то заметила (она все замечает и все понимает!), потому что как-то раз посмотрела на племянницу серьезно-серьезно, потом улыбнулась и сказала:

– Лиза, ты – Косаровицкая! Наша кровь! Даже не Косаровицкая, а Воронцова. Если бы ты знала, как ты похожа на нашу маму!

Воронцовой в девичестве была бабушка. Древний русский дворянский род, между прочим. Это вам не кот начхал! Сравнение польстило Елизавете. Бабушка была великой актрисой, это говорили все, кто ее знал, и в первую очередь – Инга. Бабушка могла бы достичь невероятных высот, стать звездой, если бы не ее прямой характер. Подхалимов везде привечают, а тех, кто режет правду-матку в глаза, не любят. Так уж устроен этот мир. Знаменитый режиссер Ахлапков приглашал бабушку пробоваться на главную роль в одной из своих знаменитых картин (у Ахлапкова все картины знаменитые). Увидел, обрадовался, утвердил на главную роль, начал снимать, но на второй день не сошелся во взглядах на трактовку роли и заменил бабушку на другую, более покладистую, актрису. И таких примеров в бабушкиной биографии насчитывалось много. Что поделать – характер такой. Елизавете было очень приятно сознавать, что она похожа на бабушку, такая же одаренная и бескомпромиссная. К чертям компромиссы! Компромисс – это не победа, а поражение. Уступка не может, не имеет права быть победой. Кто уступил – тот проиграл, это Елизавета усвоила твердо.

Уступишь, ответишь на письмо, обозначишь желание общаться, развивать отношения – проиграешь. Зверь войдет в твою душу, просочится в нее ласковым медом, одурманит, охмурит, овладеет тобой, и ты станешь принадлежать ему. Станешь такой же, как и он. По праву родства…

Есть один выход, одно спасение. Оборвать все связи, вычеркнуть из памяти всё-всё-всё, что было с ним связано, и, конечно же, не отвечать на письма. Куда бы они ни посылались, кто бы их ни передавал, как бы ни хотелось прочесть, читать их нельзя. Человек один раз выбирает свой путь. Один раз решает, с кем ему по пути. Один раз и на всю жизнь…

Чувства, которые Елизавета испытывала к отцу, представляли собой странную мешанину из былых воспоминаний, былого, давно прошедшего, восхищения, недавнего недоумения, нынешнего отвращения, горького сожаления, отчаянного бессилия (разве я что-то могу изменить?) и сознания того, что где-то там, на небесах или в потустороннем мире, они связаны незримой неразрывной нитью. От этого сознания жизнь становилась горше, хуже, пакостнее. Елизавета предпочла бы не иметь ничего общего с человеком, который когда-то значил в ее жизни так много, а теперь не значил ничего. Дошло до того, что она стала завидовать сиротам. Не каким-то конкретным людям, а абстрактным сиротам. Тем, кто не несет на своих плечах никакого груза, связанного с предыдущими поколениями. Тем, кому не приходится краснеть за грехи отцов и матерей. Тем, кто полностью свободен от прошлого. Тем, кому не приходится оглядываться на стоящие за спиной тени…

– С такой фортуной, как у меня, один раз в тысячу лет рождаются! Четверть века при делах – и первая ходка! Я свой первый лопатник еще при Горбаче сдернул, в перестройку. Все перестраивались, и я перестроился, вместо папашиного кармана стал по чужим шарить. Я щипач со стажем, только пенсия мне не положена. Во как! Три раза заваливался  ^[7], но обошлось. Я – удачливый. У меня потому и погоняло такое – Коля-Фанрута  ^[8]. Это ж надо – с моим авторитетом, да на общий режим угодить! Кому из корешей расскажу, не поверят! Скажут: «Не гони пургу, Коля». А Коля никогда не гонит. Коля дело говорит…

Мятую рожу Алексей узнал сразу. Такого разве забудешь? Исключительной красоты человек. И, как оказалось, страшная гниль. В первую же неделю пребывания в бараке Коля затеял три ссоры, причем выбрал для этого самых тихих и безответных зэков – придурочного Сережу по кличке Карась, отбывавшего срок за кражу ящика водки из поселкового магазина, пожилого зэка Динамыча, сидевшего за пьяную драку с нанесением телесных повреждений средней тяжести, и Вову-Инженера, человека, контуженного болванкой на сталелитейном производстве и попавшего на зону за оскорбление сотрудника милиции при исполнении им своих должностных обязанностей. На суде Вову «замкнуло», он обложил судью семиэтажными матюгами, а оскорбленного сержанта пообещал «перевести в девичье сословие». Судья разозлился и вместо штрафа впаял Вове год лагерей. Срок небольшой, про такой говорят «на одной ноге можно отстоять», но обидный в том смысле, что совсем не по делу. В отряде тихого Вову жалели и старались не задевать. Понимали, что человек болен, а больные, они же непредсказуемы. Один раз промолчит, второй раз промолчит, а на третий раз удивит. В ссоре с Колей, случившейся из-за того, что Вова якобы толкнул Колю (на самом деле едва задел плечом, проходя мимо, а то, может, и совсем не задел), Вова предпочел промолчать. Трижды не встретив отпора, Коля раздухарился и утром, за завтраком наехал на черенка  ^[9] Пашу Гарудина по кличке Бусыга. Погнал не по делу за то, что ему якобы положили в миску меньше шпаклевки  ^[10], чем другим. Бусыга ответил, он был мужик тертый и духовитый, а в черенках зарабатывал себе УДО. Коля, встретив отпор, стушевался и отошел с «недоложенной» шлюмкой  ^[11] в руках. Авторитет оказался подмоченным, и Коле срочно требовалась жертва для того, чтобы реабилитироваться, доказать окружающим свою крутизну.