Королевство слепых - читать онлайн книгу. Автор: Луиз Пенни cтр.№ 9

– Я собираюсь пригласить премьера, – сказал Габри. – Он мог бы открыть карнавал.

Дюбо каждый год приглашал Жюстена Трюдо. Но ответа ни разу не получил.

– Может, он поучаствует в гонках? – спросила Клара.

Глаза Габри широко распахнулись.

Жюстен Трюдо. Гоняется вокруг деревенской площади. В плавках.

С этого момента разговор пошел вкривь и вкось.

Сердце Мирны в этом не участвовало, как не участвовал и ее разум; хотя на мгновение она и задержалась на образе Трюдо, но мысли тут же вернулись к письму в кармане.

Что случится, если она никуда не поедет?

Солнце окрашивало снег за окном в розовые и голубые тона. До них доносился детский визг, в котором слышалась смесь удовольствия и страха от скоростного спуска на санках с горки.

Картинка казалась такой идиллической.

Но…

Но если по какой-то прихоти судьбы на небо накатывали тучи, когда ты находился вдали от дома, а редкий снежок переходил в круговерть метели, тогда тебе оставалось только надеяться на удачу.

Квебекская зима, такая веселая и спокойная, могла ополчиться на тебя. Могла убить. И делала это каждый год. Осенью мужчины, женщины, дети, живые и здоровые, не замечали надвигающейся метели – и уже больше никогда не встречали весну.

За городом зима была прекрасным, великолепным, блестящим убийцей.

Квебекцы с сединой в волосах и морщинами на лицах дожили до преклонных лет благодаря мудрости, благоразумию и предусмотрительности, которые вовремя приводили их домой. Они наблюдали за метелью, сидя у веселого огонька с чашкой горячего шоколада или бокалом вина и хорошей книгой.

Если для канадцев мало что было страшнее, чем оказаться в метель под открытым небом, то и мало что было приятнее, чем сидеть в тепле у камина, когда за окном бушует непогода.

И жизнь вмещала в себя столько всякого разного, что, как это хорошо знала Мирна, всего один шаг отделял радость от горя.

Пока Габри и Клара обсуждали достоинства «все включено» против других курортов, против круизов, Мирна, поразмышляв о письме, решила предоставить все судьбе.

Если будет снег, она останется дома. Будет ясно – поедет.

И теперь, сидя в несуразной кухне за несуразным столом со странным нотариусом и чудаковатым молодым строителем, Мирна смотрела в окно на усиливающийся снегопад и думала…

Долбаная судьба. Опять обманула.

– Мирна права, – сказал Арман, положив на завещание большую руку. – Мы должны решить, хотим ли мы заниматься этим. – Он посмотрел на собеседников. – Что скажете?

– Мы можем сначала прочесть завещание, а потом решить? – спросил Бенедикт, похлопав по пачке бумаг.

– Нет, – ответил нотариус.

Мирна встала:

– Я думаю, нам следует поговорить. Приватно.

Арман обошел стол, нагнулся к сидевшему там Бенедикту и прошептал:

– Если хотите, можете к нам присоединиться.

– О да, здорово. Хорошая мысль.

Гамаш, выходя из кухни в столовую, остановился у дверного косяка, чтобы рассмотреть отметки.

Наклонившись, он смог разглядеть рядом с линиями процарапанные имена.

Энтони, три года, четыре, пять и так далее до самого косяка.

Кэролайн, три года, четыре, пять…

Потом Гуго. Но здесь линии были плотнее. Словно кольца старого дуба, который не торопится расти. Или уже очень вырос.

Гуго отставал от брата и сестры, когда они были в таком же возрасте. Но неожиданно рядом с его именем у каждой слабой линии был стикер. Лошадка. Собачка. Мишка. И если маленький Гуго не отличался ростом, то вот такое отличие у него все же имелось.

Арман заглянул в кухню, в которой почти ничего не осталось, потом в пустую столовую с обоями в потеках воды.

«Что здесь случилось?» – спрашивал он себя.

Что такого случилось в жизни мадам Баумгартнер? Почему она была вынуждена выбирать незнакомых людей на роль душеприказчиков? Куда делись Энтони, Кэролайн и Гуго?

– Крыша протекает, – сказал Бенедикт, проведя большой рукой по пятну на обоях в столовой. – Влага просачивается по стенам. Все гниет. Жаль. Посмотрите на эти полы.

Они посмотрели. Старая сосна. Покоробленная.

Бенедикт пошел дальше, осматривая комнату, вглядываясь в потолок.

Он расстегнул молнию своей зимней куртки, под которой оказался свитер, отчасти ворсистый, отчасти плотно вязанный, а примерно треть выглядела так, будто ее изготовили из стальной стружки.

Мирна не могла поверить, что человек может чувствовать себя удобно в таком свитере, но было вполне вероятно, что изготовила эту вещь его подружка.

Вероятно, он любит ее. Сильно любит. А она любит его. Все, что она создала, предназначалось ему. То, что ее творения выглядели ужасно, ничуть не умаляло ее заботы. Правда, не исключалось, что она делала их такими специально. Не только для того, чтобы он выглядел идиотом, но и чтобы причинить ему физическую боль: свитер из стальной стружки наверняка царапал и натирал молодую плоть под ним.

Она либо сильно любила Бенедикта, либо презирала его. Сильно.

А он либо не видел этого, либо ему нравилась боль, оскорбления – есть люди, которым приятны такие вещи.

– Ну, так вы хотите быть исполнителем завещания? – спросила Мирна.

– А что я должен буду делать? – спросил Бенедикт. – Что мы все должны будем делать?

– Если завещание простое, то немногое, – сказал Арман. – Смотреть, чтобы платились налоги и оплачивались счета, чтобы завещанное доставалось тому, кто назван в завещании. Потом продажа собственности. С этим помогает нотариус. Душеприказчиками обычно становятся члены семьи и друзья. Люди, которым доверял завещатель.

Трое переглянулись. Никто из них не находился в родстве с Бертой Баумгартнер, никто не был ее другом. И все же они оказались здесь.

Арман осмотрел влажные стены – не осталось ли на них старых фотографий, потом пол – не упали ли они туда. Что-нибудь такое, что сказало бы им, кто такая Берта Баумгартнер. Но он так ничего и не увидел. Только неясные отметки на дверном косяке. И лошадка, собачка, мишка.

– Звучит не так уж страшно, – сказал Бенедикт.

– Это в случае, если завещание простое, – сказал Арман. – Если нет, то на это может уйти много времени. Очень.

– Ну несколько дней, да? – спросил Бенедикт. Не получив ответа, он добавил: – Недели? Месяцы?

– Годы, – сказал Арман. – На исполнение некоторых завещаний уходят годы, в особенности если между наследниками возникают споры.

– А такие споры – дело нередкое, – сказала Мирна. Она развернулась на триста шестьдесят градусов. – Причина тому в жадности. Но похоже, они уже вывезли отсюда все, что можно. И я не могу себе представить, чтобы для дележа осталось что-то ценное.