Закон против тебя - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Воронин, Максим Гарин cтр.№ 68

Они выпили водку и съели шашлыки в тягостном молчании.

Все попытки Подберезского завязать разговор заканчивались одинаково: Борис Иванович как-то отстранение слушал его, кивал и однообразно отвечал:

«Зря мы оттуда уехали».

Спать легли под открытым небом и проснулись ни свет ни заря. Умывшись из пластиковой бутылки, они торопливо, кое-как, свалили в багажник свои пожитки и в половине шестого утра выехали в Москву. Комбат гнал машину с бешеной скоростью и выглядел оживленным.

Подберезский косился на него, сдерживая улыбку, но настроение Комбата невольно передалось и ему.

Решение было принято, и, каким бы безумным это решение ни выглядело в глазах обывателя, оно примирило бывшего командира десантно-штурмового батальона майора Рублева с самим собой. Он был человеком действия, и пассивное ожидание претило его натуре.

Теперь, когда период бездействия кончился, он снова был весел и разговорчив, и Подберезский, глядя на него, от души сочувствовал тем, кто попытается встать у Комбата на дороге.

Ехать в банк было еще рано, и Подберезский попросил забросить его домой, чтобы побриться, переодеться и собрать вещи. «Какие еще вещи», – проворчал Борис Иванович, но спорить не стал и повернул к дому Подберезского. Его раздражала необходимость ждать открытия банка, но делать было нечего, и он смирился, перестав без нужды материться в адрес замешкавшихся на светофорах водителей.

Когда они свернули на узкую подъездную дорожку, которая вела во двор дома, где жил Андрей, из-за угла внезапно с диким ревом выскочил огромный «лендровер-дискавери» и, пьяно виляя, устремился им навстречу. Коротко выругавшись, Борис Иванович крутанул руль, но было поздно: хромированная дуга, которой был усилен высоко посаженный бампер «лендровера», с отвратительным хрустом вломилась в радиатор его машины.

Противно заскрежетал сминаемый в гармошку металл, исковерканный капот встал дыбом, закрывая обзор, с жалобным звоном брызнул в разные стороны прозрачный пластик разбитых вдребезги фар, и стало тихо. В этой тишине раздавалось только тиканье остывающего мотора да негромкий плеск вытекающей из смятого в лепешку радиатора охлаждающей жидкости, которая, курясь горячим липким паром, струилась по корявому асфальту, омывая колеса.

После короткой паузы лобовое стекло, решив, вероятно, нанести заключительный штрих, медленно, с достоинством отделилось от деформированной рамы и неторопливо вывалилось наружу.

– Приехали, – проинформировал неизвестно кого Подберезский.

– Убью гада, – пообещал Борис Иванович, толчком распахнул заклинившую дверцу и выбрался из машины, заранее занося над головой кулак.

Навстречу ему из кабины «лендровера» выбралось щуплое и носатое лицо кавказской национальности.

Глаза его смотрели в разные стороны, а перегаром от него разило так, что Подберезский удивился, как этому типу удалось отличить рулевое колесо от запаски.

На заднем сиденье «лендровера» обнаружилась насмерть перепуганная молодая женщина с пятилетним ребенком – вероятнее всего, жена «гада», – и Борис Иванович нехотя опустил кулак.

– Слушай, ара, что я наделал, а? – жалобно спросил у Бориса Ивановича «гад» после того, как, немного сфокусировавшись, осмотрел плоды своих трудов. – Совсем поломал, слушай… Извини, дорогой, я не специально. Веришь?

– Надеюсь, – проворчал Борис Иванович. – Дать бы тебе по шее, да ребенка пугать не хочется.

– Зачем по шее, дорогой? – горячо возразил кавказец. – Так разберемся! У моего шурина своя мастерская. Тут недалеко, совсем рядом. За час отремонтирует и денег не возьмет, клянусь!

Борис Иванович вздохнул. Надежда выехать в Йошкар-Олу до полудня испарилась. Собственно, он не сомневался, что ремонт займет не меньше недели.

Жена кавказца вместе с ребенком отправилась домой на такси, Подберезский, помахав на прощание рукой, пошел к себе, а слегка протрезвевший от пережитого потрясения «гад» на буксире поволок изуродованную машину Бориса Ивановича в мастерскую своего шурина.

Вопреки опасениям Комбата, мастерская оказалась просторной и оборудованной всем необходимым. Шурин «гада», грузный пожилой армянин, вникнув в суть дела, не стал тратить времени на хождение вокруг машины, сопровождаемое охами, ахами и сочувственными комментариями. Вместо этого он и четверо его помощников деловито принялись за работу, действуя с молчаливой сосредоточенностью. «Гад», которого снова заметно развезло, некоторое время путался у всех под ногами, подавая советы и пытаясь помогать.

Он два раза упал в смотровую яму, порвав штаны и извозившись в отработанном масле, опрокинул десятилитровую емкость с тосолом и чуть не выжег себе глаза, пытаясь разобраться в устройстве автогена.

Рассвирепевший шурин отобрал у него автоген и зажигалку, налил полстакана водки и с помощью одного из своих коллег оттащил наповал сраженного этой дозой «гада» к его машине, где тот и заснул, свернувшись калачиком на заднем сиденье.

– Ты не обижайся на Гурама, друг, – сказал хозяин мастерской, кивая небритым подбородком в сторону «лендровера». – Не надо было ему за руль садиться, это точно.

– Надираться с утра не надо было, – проворчал Комбат.

– Это не с утра, – поправил армянин, – это с вечера. У его друга сын родился, понимаешь? Они вместе в Чечне воевали, а теперь вот такая радость. Вот он и перебрал немного… Не сердись, ладно?

Комбат пожал плечами: сердиться не было смысла.

Он подумал, что если теория Подберезского насчет светлых и темных полос верна, то они в данный момент находятся в самом центре широкой темной полосы, и даже не темной, а черной как сажа. События шли своим чередом, как попало и вразброд, и все попытки как-то повлиять на их ход немедленно пресекались новыми неприятностями, такими же нелепыми и непредвиденными, как и предыдущие.

Он проболтался в мастерской около часа, наблюдая за ходом ремонта и испытывая непреодолимое желание закурить, а потом поймал за рукав пробегавшего мимо хозяина мастерской и поинтересовался, как скоро тот может закончить ремонт.

Армянин опустил свою ношу на бетон, придерживая капот за помятый верхний край, и испытующе посмотрел на Бориса Ивановича.

– Сильно торопишься, дорогой?

Вместо ответа Борис Иванович резко провел ребром ладони по горлу. Армянин кивнул и задумался.

– Работы много, – сказал он наконец. – Я сейчас даже не знаю сколько. Надо посмотреть. Ты иди, дорогой, отдыхай. Часов в девять позвони, я тебе скажу, когда подъехать. Если будет нужно, мы с ребятами задержимся. Не волнуйся, сделаем все в лучшем виде.

Вот тебе номер, позвони.

– В девять вечера? – зачем-то переспросил Борис Иванович, хотя и без того было ясно, что о девяти утра речь идти не может: стрелки его часов показывали четверть десятого.