А,Б,В,Г,Д… И другие - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Томин cтр.№ 50

— Елена Дмитриевна! — сказал ассистент с непонятным воодушевлением.

Тракторист внезапно посуровел. Все признаки расположения к приезжим исчезли с его лица.

— Извините, — сказал он и, упрямо наклонив голову, быстро двинулся прочь.

— Вы не могли бы задать ему вопроса полегче? — спросил Алексей Палыч. — Парень вас выручил… На танцы можно не ходить, но… Или вы продолжаете какие-то незапланированные эксперименты?

— Нет, — сказала Лжедмитриевна. — Мне было самой интересно. Вот эти самые танцы… они не имеют логической основы… У нас их не могут понять. Но я спрашивала не для нас, а для себя лично. Вы знаете, Алексей Палыч, мне хотелось пойти на танцы. Просто иначе спрашивать я не умею. Но мне кажется, что я «заразилась».

— Вы плохо себя чувствуете?

— Чувствую я себя как раз хорошо.

— Чем же вы заболели?

— Я не заболела. Помните, я вам говорила, что некоторые наши исследователи, пожив у вас… как бы вам сказать… становятся похожими на ваших людей. Начинают думать самостоятельно, приобретают эмоции — заражаются. Как исследователи они сразу теряют ценность. Вот и я — тоже…

— Когда вы это почувствовали?

— Примерно тогда, когда утопила рюкзак.

— Прекрасно, — сказал Алексей Палыч. — Значит, теперь мы думаем одинаково. Поход прекращается окончательно и бесповоротно. Так?

— Да, — согласилась Лжедмитриевна, — но я пока не знаю как…

— А я знаю, — сказал Алексей Палыч.

Алексей Палыч проснулся часов в восемь. Ребята еще спали. Наверное, и во сне они все еще продолжали идти: кое-кто за ночь успел развернуться на сто восемьдесят. Лжедмитриевна спала на боку, положив локоть под голову. Алексею Палычу показалось, что сегодня она выглядит совсем по-земному. Возможно, так виделось ему из-за вчерашнего разговора, но с этого момента имя «Лжедмитриевна» заменилось в его мыслях именем «Лена».

Алексей Палыч подошел к ней и потрогал за плечо.

— Будите ребят.

Лена поднялась, протерла глаза, скомандовала подъем и приказала идти умываться. Ребята, отдохнувшие и повеселевшие, побежали к колодцу. Алексей Палыч вздохнул. Взгляд его отыскал в углу ведро, накрытое марлей. На столе в большой чашке высилась куча вареной картошки и стояла солонка. Минут десять — пятнадцать можно было еще потянуть, чтобы не портить ребятам завтрак.

Весело переговариваясь, ребята чистили сваренную в мундирах картошку, запивали ее молоком и обсуждали, чего и сколько нужно купить в магазине. Алексей Палыч завтракать не стал. Ему казалось, что сидеть вместе со всеми и притворяться «своим» было бы пределом свинства.

Когда же все поели и Валентина вынесла несколько картошин и мисочку молока Венику, охранявшему их ночью, Алексей Палыч понял, что тянуть дальше нельзя. Он не знал, как начать разговор, но ему помогла Валентина. Она спросила:

— Алексей Палыч, когда открывается магазин?

— Магазин открывается в десять, — Алексей Палыч откашлялся. — Но купить мы ничего не сможем: я потерял деньги.

В наступившей тишине стало слышно, как поет заблудившийся в бараке комар. Алексей Палыч почувствовал, что краснеет, — ему было от чего краснеть. Борис мельком глянул на Алексея Палыча и отвернулся: он знал, что его учитель человек аккуратный. Но также он знал, что учитель его человек честный.

Молчание становилось невыносимым. Алексей Палыч легче перенес бы взрыв возмущения. Но все молчали. Только Шурик икнул — не то удивленно, не то сочувственно.

— Но вы платили вчера в столовой… — произнес наконец Гена.

— У меня были свои. Лучше бы я их потерял.

— Конечно лучше, — сказал Шурик, который прекрасно помнил слова Алексея Палыча о «недостойном поведении».

— Заткнись! — заорал Стасик.

И Алексей Палыч понял, что кричат в данном случае не на Шурика.

— Я, конечно, все возвращу… — холодея от собственного нахальства, сказал Алексей Палыч. — Но сейчас у меня просто нет. Вот…

Алексей Палыч вынул из правого внутреннего кармана бумажник, выложил на стол паспорт, фотографию внука, рецепт на лекарство для жены и несколько бумажных купюр. В то же время левая часть его груди явственно ощущала давление левого кармана, где лежал плотный конверт с общественными деньгами. В том, что обыскивать его не будут, Алексей Палыч был абсолютно уверен.

— Вы нигде их не доставали?

— Нет, — охотно ответил Алексей Палыч, ибо сейчас он говорил чистейшую правду.

— Может, выронили, когда на тракторе ездили?

— Вчера вечером к нам заходил тракторист. Я у него спрашивал, — солгал Алексей Палыч: он не хотел, чтобы к парню прилипла даже крупица подозрения.

— У кого есть какие деньги? — спросил Стасик.

Ребята зашарили по карманам, начали выкладывать всякую мелочь. Шурик выложил целых три рубля. Стасик молча отодвинул их в сторону и пересчитал остальные. Даже с деньгами Алексея Палыча выходила весьма смехотворная сумма.

Именно в этот момент Алексей Палыч с трудом преодолел пик искушения: ему захотелось сунуть руку в карман, выложить деньги и сказать, что он пошутил; сдержался он с большим трудом. В мимолетном взгляде Бориса ему снова почудился какой-то укор. Но уж Борис-то должен был понимать…

— Значит, все, — сказал Стасик.

И ни слова упрека…

— Я пойду, попробую поискать… — пробормотал Алексей Палыч и поспешно вышел наружу. Он больше уже не в силах был смотреть ребятам в глаза. И если настоящему вору краденое карман не жжет, то Алексей Палыч явственно ощущал, что левый его карман наполнен чем-то очень горячим.

Борис выскочил вслед за ним.

Алексей Палыч бесцельно бродил по двору, даже не пытаясь делать вид, будто что-то ищет. За ним по пятам следовал соскучившийся за ночь Веник. Он забежал вперед, полаял на Алексея Палыча, приглашая его поиграть, но этот хозяин почему-то не хотел ни бегать, ни бросать веточки, ни разговаривать.

— Деньги у вас? — спросил Борис.

— Ну конечно. Просто мне жалко было вчера тебя будить. А как ты догадался?

— Тут и догадываться не надо. Пиджак-то у вас был мокрый вчера… Карман обтянуло прямоугольничком, так этот прямоугольничек и сейчас остался.

— Ты меня осуждаешь?

— Не в этом дело, — сказал Борис. — Я просто подумал: а может, пускай они идут дальше? Зачем мы им будем поход портить? Вроде у них все нормально. А мы вернемся.

— Зачем тогда мы с ними пошли?

— Что пошли — правильно. Вернемся — тоже правильно.

— Ты знаешь, Боря, еще пять минут назад я мог сказать, что пошутил. Сейчас это невозможно. Мое самолюбие в расчет можно не принимать. Но сама Лена хочет во что бы то ни стало вернуться. Я пока не понимаю, почему… но… ее-то слово — закон.