Эшафот и деньги, или Ошибка Азефа - читать онлайн книгу. Автор: Валентин Лавров cтр.№ 7

И тут в математическую голову пришла замечательная мысль: торговать теми, кто вовлек его в нынешнюю собачью жизнь и кто издевается над его рваными носками и стоптанными башмаками!

Азеф взял лист бумаги и прочертил вертикальную линию. Слева он вносил все то хорошее, что принесет ему задуманное предприятие; справа — то, что может стать плохим. Выходило, что выгода была очевидной. Многократно взвесив то и другое, решил: если торговать, то это не только прибыльно, но и очень увлекательно, поскольку напоминает игру в рулетку: есть риск потерять все, вплоть до собственной головы, но если этой головой хорошо думать, так можно остаться при хорошем гешефте. И он сказал себе: «Евно, в своем деле ты должен стать Наполеоном, но без Ватерлоо! Тебе ненавистны идеи революции? Так надо бороться с теми, кто жаждет кровопролития и беспорядков, — дело заманчивое! А теперь что? Даже нельзя в Россию нос сунуть и съездить к родителям, потому что уже на границе схватят».

Он тщательно разорвал листок, на котором определил свою судьбу, пошел в соседнее помещение и спустил его в унитаз.

…Ночью он спал тревожно, ибо в голову лезли разные мысли. На другой день Азеф ходил как в лихорадке, на вопросы приятелей отвечал невпопад, со всех сторон обдумывая стратегические маневры. Вечером, закрывшись на ключ в номере, приступил к исполнению гениальной задумки.

Историческая дата: 6 апреля 1893 года. В этот день состоялся дебют Азефа.

Вставив в ручку новое перо, после пяти или шести черновиков он со всей старательностью заскрипел по бумаге (соблюдаем все особенности оригинала):

«В жандармское управление г. Ростова н/Д

Заявление

Сим имею честь довести до сведения Жандармского управления, что в Ростове-на-Дону имеется кружок рабочих-социалистов, предводительствуемый некоторыми интеллигентными лицами, из которых гг. Фишман Дмитрий, Алабышев Василий состоят в переписке с здешним карлсруйским кружком революционеров, задающихся целью соорганизовать революционные силы как за границей, так и в России, для таковой цели отсюда посылается в Ростов-на-Дону перевод сочинения Каутского „Программа социал-демократической партии“. Переписка ведется непосредственно с лицами Мееровичем, Самойловичем и Козиным. Если мои сведения окажутся Вам необходимыми в дальнейшем, то я не откажусь их сообщать.

Готовый к услугам покорный слуга W. Sch. (poste restante)».

Четыре следующих дня Азеф пребывал в нетерпении, весь раздираемый мучительными сомнениями. Внешне он оставался самим собою: слушал в политехе лекции, гулял по Шлоссплацу перед ратушей, любуясь бездонным и по-весеннему чистым небом, сходил вместе с Самойловичем в театр, где смотрел пьеску «Шалости Казановы», шутил с товарищами, пил вечером красное вино, обсуждал программу революционных действий, в общем хоре пел «Письмо раввину Шнеерзону». Но в голове тревожным набатом билась мысль: «Придет ли ответ? А если и придет, будет ли он благоприятным? А что, если вдруг узнают мои заклятые приятели — просто побьют или сразу зарежут?»

Занял у Мееровича десять марок и целую ночь провел в доме под красным фонарем в объятиях лукавой прелестницы Анхен.

Но продажные ласки теперь мало приносили радости. Внутри Азефа все клокотало. То ему казалось, что его послание перехватят на почте и отдадут его же товарищам, то был уверен, что письмо ростовские жандармы выбросят за ненадобностью. «Во всяком случае, — успокаивал себя Азеф, — если я когда-либо окажусь в руках полиции, то заявлю, что был заодно с революционерами с единственной целью: быть полезным властям. И они будут обязаны отнестись ко мне со снисхождением». Тоскливо вздыхал: «Но хуже будет, если письмо каким-либо образом попадет к товарищам! Впрочем, это весьма вряд ли, а что точно, так это то, что мне до зарезу деньги нужны! И вообще, зачем меня черт дернул писать в Ростов-на-Дону? Что за город? Провинциальная дыра. Пожалуй, теперь же, незамедлительно следует направить еще одно письмо, прямо в Петербург. Дело будет верней!»

10 апреля начинающий борец с революцией вновь старательно скрипел пером. Теперь рапорт, повторяющий содержание предыдущего, был адресован самому «господину директору департамента». Фамилии его Азеф не знал. Сочинитель слезно повторил просьбу: коли сведения окажутся полезными, то уведомить заказным письмом до востребования. Но о главном — о деньгах — ни-ни, хотя именно в деньгах была вся суть.

И вот радость! 25 мая из столицы пришел ответ, датированный третьим числом. Мелкий чиновник Департамента полиции по фамилии Семякин словно окатил разгоряченного доносчика ушатом ледяной воды. Он равнодушным, сухим тоном извещал: департаменту все известно о существовании революционного кружка в Карлсруэ. И если что-то в какой-то степени и может быть любопытно, то это сообщения о переправке в Россию транспортов революционной литературы.

Азеф сразу же перехватил инициативу и сумел поставить на место скудоумного чиновника:

«Милостивый государь! В ответ на Ваше письмо от 3 мая имею честь сообщить, что я со временем сумею доставлять Вам достоверные сведения о транспорте в Россию изданий нелегальных, так как кружок здешний задается целями завязать сношения с революционерами в России, для чего необходимо: объединить всех живущих по различным городам за границей русских, создать новую серию изданий рабочей литературы (первый выпуск выйдет в непродолжительном времени), препровождать эти издания в те места России, где имеются рабочие революционные кружки, и получать для всей этой деятельности материальные средства из России. Об этих целях кружка я сообщаю Вам потому, что, я полагаю, вряд ли Вам знакомы именно эти цели, несмотря на то, что Вам знакома деятельность кружка. Эту задачу поставил себе кружок сравнительно недавно. По моему мнению, сведения о том, как завязываются кружком сношения, с кем, посредством кого, в каких местах, кто из России сюда приезжает, кто отсюда едет в Россию для завязывания сношений и добываний средств, как эти средства доставляются, какая литература печатается, кто занимается этим делом и где в России есть революционные кружки, — все эти сведения, по-моему, гораздо важнее, чем достоверные и точные сведения о транспортах, которые бывают очень редки; обнаруживание одного транспорта прекращает на долгое время транспортирование, а печатный материал отдельными экземплярами перевозится единичными лицами. Все перечисленные сведения, весьма точные, не исключая и транспорта литературы (которого еще из Карлсруэ, по крайней мере за мое пребывание, не было, но в котором карлсруйцы будут участвовать, так как это главным образом и ставится целью деятельности кружка), я могу и желаю Вам сообщать под следующими условиями. 1) Чтобы мое имя было только известно лицу, ведущему со мной переписку. В противном случае может стать известным и здесь, а это помешает делу… и 2) Чтобы я получал ежемесячное вознаграждение в размере не меньше 50 рублей».

Вот тут-то дебютант допустил оплошку! Подобные услуги оплачивались гораздо дороже, но полсотни рублей для нищего студента деньги громадные, а осторожность — признак мудрости.