Эшафот и деньги, или Ошибка Азефа - читать онлайн книгу. Автор: Валентин Лавров cтр.№ 111

Утром 8 апреля два отчаянных и невыспавшихся боевика вышли на мокрое дело.

План был следующим. Боришанский должен исполнить роль махальщика. Это ответственное задание, поскольку уже были случаи, когда взрывали и убивали совсем случайных людей. Покотилов, увидав знаки, обозначавшие, что Плеве выехал из Департамента полиции, вышел бы на проезжую часть дороги и швырнул в лакированную карету большую бомбу, которая лежала в коробке от шляпы. Остальные бомбы взорвались бы от детонации.

Покотилову не хотелось думать о том, что от него останется после взрывов. Его загодя радовала мысль, что Плеве разлетится на куски.

Итак, друзья-покусители встали на позиции. С бомбой в руках, еще с двумя в оттопыренных карманах, которые могли рвануть от малейшего толчка, Покотилов уже целый час болтался на мосту. При этом приходилось лавировать, избегая неловкого движения среди плотного потока пешеходов, и не спускать глаз с махальщика, стоявшего почти в ста саженях.

Один раз какой-то пьяный мастеровой, едва не упав на тротуар, уцепился за рукав Покотилова. Тот обмер и чудом не выронил бомбу.

Пьяный взглянул в лицо Покотилова и промычал:

— Студент, кто тебя шваркнул по морде? У тебя на лбу кро-ви-щи…

Покотилов знал: от сильного волнения у него моментально краснеет экзема и выступают капельки крови. Так случилось и теперь. Он ничего не ответил и хотел затеряться в толпе. Но пьяный, видно, искал собеседника. Он снова уцепился за рукав Покотилова:

— Ты, студент, чего напугался? Шляпу купил, а помять боишься? А ты ходи в фуражке, как я. — Прищурил подозрительный глаз. — Или это у тебя бонба? В газетах распечатывали, что ноне студенты и жиды бонбы в коробки прячут. Ты, часом, не жид?

Покотилов рассвирепел:

— Отвяжись!..

— Не скажи, это дело разобрать надо!

На них стали оглядываться прохожие. Какая-то старушка цыкнула на пьяного:

— Чего к мальчишке привязался? Сейчас кликну городового!

— Ишь, старая ведьма, какая курьезная… — Пьяный, услыхав про городового, сразу же отошел.

Сердце Покотилова бешено колотилось, в ушах шумело. Он лихорадочно думал: «Только городового мне не хватает!»

…Прошло полтора часа, пунктуальный Плеве на этот раз не выезжал.

Измучившийся и весь взмокший от напряжения, Покотилов поглядел в сторону Боришанского и энергично потер ухо. Этот жест, заимствованный у филеров, означал: «Подойди ко мне!» Когда тот подбежал, Покотилов сказал:

— С меня хватит! Возвращаемся в гостиницу и разрядим «апельсины».

Хождение с большой круглой коробкой мимо портье было уже небезопасным. Теперь все знали, в чем носят бомбы, а портье, как и дворники, в полиции получали деньги.

Два террориста-неудачника решили:

— Выйдем вдвоем в следующий четверг. Уж тогда-то мы министра — в мелкую пыль!

Поужинав в ресторане, выпив на двоих бутылку кагора за семьдесят копеек, они улеглись спать. Но за день столько пришлось пережить, что сон не шел. Они лежали в темноте на стоявших рядом кроватях, вспоминали дом, родных, девушек, которые когда-то были влюблены в них, а теперь повыходили замуж и родили детей. Быстро жизнь побежала!

Помолчали. Вдруг Покотилов сказал:

— Додя, у меня ощущение, что чья-то всемогущая рука не хочет, чтобы мы сделали это. Может, Создатель отвращает нас от убийства? Ведь это такой великий грех — убить человека, даже если он министр. Ах, бросить все и уехать к родителям, начать учиться, влюбиться, посвататься? Скажи, что я прав, и завтра же меня здесь не будет…

Боришанский не отвечал. Он тихо посапывал в своем углу.

Дня через три Боришанский переберется в квартиру своей дальней родственницы, это спасет ему жизнь.

* * *

В ночь на 15 апреля в фешенебельной гостинице «Большая Северная», что на Невском, 55, со страшным звуком рвануло огненное облако. Стекла не только в гостинице, но и в близстоящих домах повылетали.

Через полчаса на место происшествия прибыл начальник Департамента полиции аристократичный Лопухин. Сотрудники при желании могли бы заметить, что их шеф первый раз прикатил на службу не побрившись. Но сейчас сотрудникам было не до таких наблюдений.

Навстречу полицейским вышли портье и хозяин гостиницы, оба бледны как смерть.

Хозяин, из остзейских немцев, с заметным акцентом говорит, и губы его трясутся:

— На третий этаж извольте подняться… Происшествие имеет случаться как по заказ — номер тридцать три! Большой файер…

Действительно, картина кошмарная: все разбито, в коридоре кирпичи и строительные детали, они загораживают проход. Люстра сорвана. Полы в номере, в обеих комнатах усеяны мусором: щепки, осколки посуды, обломки мебели и стен, искореженные металлические кровати, какие-то клочки одежды и человеческого тела. Ни одного целого фрагмента трупа!

Лопухин наклоняется и с ужасом видит небольшую, почти детскую, кисть, в которой все еще зажата какая-то свинцовая деталька от бомбы, — это все, что осталось от Покотилова. Наверное, он неосторожно колпачком задел склянку с кислотой.

Лопухин задумчиво произносит:

— Искал смерти другим, обрел для себя. Надо выяснить, что за тип.

* * *

Последний вопрос был адресован Азефу: «Кто взорвался?» Азеф продолжал вести двустороннюю стратегию и по этой причине назвал Покотилова не сразу, а лишь 11 июня 1904 года.

Взрыв в «Большой Северной» унес не только жизнь несчастного Покотилова, но и уничтожил почти весь запас взрывчатки.

Террористы, одержимые идеей убийства Плеве, вновь начали копить силы.

Сценарий нового покушения разрабатывал талантливый драматург — Азеф. Не мог же он пустить это дело на самотек! Режиссеры — мастера из Департамента полиции. Финальную сцену — арест террористов — было решено разыграть в день покушения на Плеве, но до его совершения, и массовку должны были исполнять, понятно, полицейские.

Эсеры играли главные роли, и тут было немало занятных эпизодов.

Согласно сценарию, убийца уфимского губернатора Богдановича, бывший железнодорожник, нетрезвый Дулебов, на партийные деньги купил пролетку, лошадь, роскошную кожаную упряжь и стал извозчиком. В день с десяток раз он проезжал мимо дома Плеве, подолгу простаивал против ворот Министерства внутренних дел, своим присутствием мозоля глаза охране. Дулебов печатными буквами в блокнотике царапал время и дни всех выездов будущей жертвы. Дулебова — невероятно! — ни разу не задержали.