Мертвая хватка - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Воронин cтр.№ 6

Докурив, он вернулся в дом, оделся для выхода, взял ружье и, кликнув собаку, отправился обходить сад. В саду у него были расставлены силки – не столько ради пропитания, сколько для защиты от мародерствующих зайцев. Стволы деревьев были надежно укрыты колючим еловым лапником, но проклятым грызунам все было нипочем – они хотели есть, а глодать яблоню или вишню, конечно, вкуснее, чем елку.

Силки почти никогда не пустовали, так что без мяса Макарыч с сыном не сидели. Местный егерь смотрел на макарычево браконьерство сквозь пальцы, поскольку это была чистой воды самозащита. А если бы даже и не так, что ж с того?

У егеря в саду тоже росли макарычевы груши и сливы, и табачок колосился на грядке все того же происхождения, графский.

Обходя сад, Макарыч дошел до питомника, где сидели в ожидании своего часа саженцы – крепкие, ровные, здоровые, один к одному. Были тут и яблоки, и груши, и сливы, и вишни, и даже районированные черешни, плод многолетнего труда и предмет жгучей зависти всех без исключения знакомых садоводов, тоже были здесь – ровным счетом восемь саженцев, уже готовых к переезду на новое место. Скоро, скоро потянется в графскую усадьбу народ, и пойдут макарычевы черешни по Руси – до самой Москвы, а может быть, даже дальше, на север, к Пскову, к Санкт-Петербургу или, чем черт ни шутит, даже к Мурманску. Теперь-то Макарыч был уверен: опыт удался, черешни приживутся даже в более суровом климате, чем здесь. Да, пришла, пришла пора расставаться, настало время им выходить в свет на радость людям…

Бродил он по саду почти до обеда, замерз и проголодался, но зато настроение у него поднялось, как по волшебству, и, вернувшись в сторожку, которую с давних пор привык считать единственным своим домом, на сына глянул ласково, без обычной своей угрюмости, и сказал:

– Давай, Петруха, обед стряпать. Нынче опять зайчатина. Ох, и опостылела же она мне! Ананасы, что ли, в огороде развести, чтобы ее заедать? А? Как думаешь, Петруха? Пойдет нам зайчатина с ананасами или как?

С этими словами он бросил на стол трех крупных зайцев.

Зайцы были мертвые – Макарыч всегда забивал попавшую в силки дичь на месте, чтобы лишний раз не расстраивать сына. Петр подошел к столу и, как обычно, осторожно погладил большой белой ладонью пушистую заячью шерсть с застрявшими в ней крупинками подтаявшего снега. Глаза у него подозрительно заблестели, и Макарыч, отвернувшись в сторону, сокрушенно вздохнул: сын был велик ростом и широк в плечах, как и он сам, но при этом вял, рыхл и слабоват рассудком – ни дать ни взять, большой ребенок с усами и кучерявой русой бородкой.

Свежевать зайцев, как всегда, пришлось Макарычу. Петр тем временем развел огонь в плите, поставил греться воду и, присев на скамеечку, стал чистить картошку. Получалось это у него сноровисто и чисто. Картошки было сколько хочешь, по осени деревенские везли ее в поместье мешками и целыми телегами в обмен на саженцы. И мясо везли, и рыбу, и самогон – словом, Макарыч, как настоящий помещик, жил с крестьянского оброка.

Нагревшаяся сковорода шипела и скворчала, плюясь жиром, и Макарыч из-за этого далеко не сразу различил шум подъехавшего автомобиля, а когда различил, сразу понял, что дождался-таки неприятностей. Звук у машины был какой-то не такой, непривычный был звук. Мотора, считай, не слыхать, зато колеса шуршат так, будто к сторожке грузовик подкатил… В здешних краях таких машин не водилось.

Макарыч отложил нож, которым разделывал зайца, и, вытирая руки цветастой засаленной тряпкой, выглянул в подслеповатое окошко. Так и есть: у ворот стоял огромный серебристый автомобиль на высоких блестящих колесах, весь обтекаемый и сверкающий, несмотря на густо облепившую борта дорожную грязь. Таких Макарыч еще не видел, хотя и понимал, что перед ним джип. Видно, машина была из новых, из последних, и стоила таких денег, что на них можно было скупить все деревни, мимо которых она проехала по дороге из Москвы. А если еще немного накинуть на водку – покупай вместе с жителями, никто даже слова поперек не скажет…

Из машины полезли какие-то люди в кожаных куртках, и Макарыч, кряхтя, пошел встречать гостей. У него еще теплилась надежда, что эти люди просто заблудились, не туда свернули, вот и попали в богом забытый угол… Впрочем, он тут же мысленно оборвал себя: чтобы попасть сюда случайно, нужно было быть пьяным в дрезину и километров двести ехать, не открывая глаз. Разве что они ехали в деревню…

А что им делать в деревне на такой машине и с такими рожами?

Приезжих было четверо. Трое были одеты в кожаные куртки, просторные черные брюки и тупоносые дорогие туфли – словом, в привычную даже глазу деревенского жителя униформу российского «братка». Они были разного роста и телосложения, и волосы у них были разные – вернее, то, что от этих волос осталось после стрижки, – и лица, конечно же, были друг на друга совершенно непохожи, но Макарычу вдруг показалось, что перед ним стоят трое единоутробных близнецов, до того одинаковым было выражение их лиц. Старик Куделин хорошо знал это выражение – слава богу, насмотрелся, когда с отцовской однозарядной берданкой в руках оборонял поместье от новых хозяев. Да и, кроме того, бывали случаи – приезжали братишечки за «эксклюзивом», а один, помнится, и вовсе заявился с деловым предложением: давай-ка, дед, посади у себя марихуанку, конопельку посей, а я у тебя буду урожай на корню скупать. И людям, типа, хорошо, и тебе, старый, лишняя копейка не помешает – в смысле, лишний цент…

Итак, с троими из четверых приехавших на серебристом джипе людей все было ясно. Перед Макарычем, разминая затекшие от долгого сидения в машине ноги, стояли типичные бойцы, охранники – быки, одним словом. Зато четвертый заставил Василия Макаровича озадаченно нахмурить седые кустистые брови. На бандита он не походил, на хозяина – тоже. Щуплый такой парнишечка в матерчатой курточке, в неновых джинсах и потрепанных рыжих сапогах на толстой подошве, на переносице – очки, на лохматой голове – картуз с козырьком, как у дореволюционного приказчика. Вроде парень был как парень, но уж очень он не вписывался в компанию, с которой приехал, да и машина, из которой он выгрузился, была ему как будто не по чину.

Мордовороты в черной коже остались возле машины, закурили и стали с ленивым любопытством озираться по сторонам, будто в музее каком-нибудь или, скажем, в ботаническом саду: и скучно беднягам, и уйти нельзя. Их спутник шагнул вперед, и Макарыч понял, что разговаривать будет именно он.

– Здорово, отец, – развязно поздоровался парень в очках. Получилось это у него как-то ненатурально, видно было, что разговаривать он привык совсем по-другому, но изо всех сил старается не ударить лицом в грязь перед своими товарищами. А может, и не товарищами вовсе, а, наоборот, конвоирами… Кто их теперь разберет?

– Здорово, коли не шутишь, – довольно прохладно ответил Макарыч. – Только не припомню я у себя таких сыновей.

– Ну, с мужиками это бывает, – прежним неестественно развязным тоном сказал приезжий. – Думаешь, ты холостой и бездетный, а на поверку оказывается, что у тебя двадцать пять детишек по всем регионам России.

– Ты, парень, кончай придуриваться, – напрямик резанул Макарыч. – Года мои не те, чтобы зубы с тобой за компанию сушить. Говори, зачем приехал, или проваливай восвояси. Чего вам? Заблудились, что ли?