Не буди лихо (Слепой Циклоп) - читать онлайн книгу. Автор: Александра Стрельникова cтр.№ 63

Чемесов встал, испытывая острую неловкость от своей наготы. Но одежда была далеко — аккуратно развешена на стуле у стены. Он торопливо натянул ее, а потом, помявшись, вытащил из внутреннего кармана бумажник. Эмма, наблюдавшая за ним все с той же чуть печальной улыбкой, покачала головой.

— Я уже много лет не продаю свое тело, Иван Димитриевич. Считайте это просто некоей благотворительностью… Тем более, что за всю ночь вы ни разу не назвали меня моим собственным именем.

— Простите, Эмма. Мне стыдно, но наверно я просто немного перебрал…

Маленькая француженка расхохоталась.

— Девочки вчера нарочно собирали пустые бутылки, которые оставались после вас. Хотите взглянуть на эту батарею?

— Нет, — Иван нервно хмыкнул и передернулся. — Лучше я пойду.

— Только заберите с собой вашего спутника.

— Спутника?

— Иначе мсье Тревю рискует никогда не выбраться от моих девиц.

— О Господи! Я и его сюда затащил?!

— Не думаю, чтобы он сильно сопротивлялся. Более того, мне показалось, что именно он был инициатором вашего появления здесь. Впрочем, вы оба уже были изрядно пьяны… О! Не мучайтесь так! На вас просто больно смотреть. Иногда мужчине нужно расслабиться по-настоящему.

Мадам Латур легко поднялась и, подойдя к Чемесову, ловко поправила узел его галстука.

— А нам, женщинам, подчас совершенно необходимо вспылить, сорвать на ком-нибудь зло, поплакать вволю. И обычно мы выбираем для этого именно тех, кто близок и дорог нам. Не стоит принимать это так близко к сердцу, право.

Затравленно глянув на мадам Латур, Иван выскочил вон. Эмма же вздохнула и вернулась к столику у окна, где в большой вазе стоял роскошный букет темно-красных роз. Она поправила цветы и с улыбкой произнесла:

— Ох уж эти мужчины!

Для начала Иван определил в гостиницу все еще совершенно пьяного француза, пребывавшего в состоянии блаженного восторга и любви ко всему миру, а потом еще заехал домой — после прошедшей ночи он чувствовал себя грязным и испытывал острую потребность в воде и чистой одежде. Когда же ему, наконец, удалось добраться до службы, клерк из приемной сообщил, что господина Чемесова ждет посетитель. В кабинете за своим столом он с удивлением обнаружил Николая Орлова. Глянув на приятеля поверх очков более чем строго, новый граф требовательно спросил:

— Рассказывай, что ты тут вытворяешь, дружище! Приезжаю и нахожу Александру Павловну в истерике, Мишу и собственного двоюродного брата за решеткой!.. Что, черт побери, происходит?

Чемесов устало опустился на стул напротив.

— Она все еще плачет?

— Да уж нянька с ног сбилась. Не знает, как и успокоить бедняжку. И все, я чувствую, из-за тебя!

— Глупости! Все из-за этой скотины, твоего братца!

— Ты имеешь в виду Игоря?

— Я имею в виду Василия! Потому что Игорь Орлов умер больше года назад, а в доме Александры Павловны все это время с удобством проживал человек по имени Григорий Лафар, известный своими брачными аферами.

— Что-о?

— Так-то, дружище. И узнал я это, считай, по чистой случайности. Из-за настырности мальчишки, который только-только и служить-то у нас начал!

— Силы Господни! Послушай, Чемесов, но как это стало возможно?

— О! Говорят, он еще и не на такое способен. Вчера из Франции прибыл человек, который уже несколько лет охотится за ним. Все это время вы ходили по краю пропасти, а Олежка как-то сумел заглянуть туда и сорвался…

— Но Миша! Неужели действительно Василия убил он?

— К сожалению, да. Просчитались мы с тобой в своих умозаключениях. Теперь вся надежда на Зельдина.

— Кстати, о каком дневнике все время говорит Александра Павловна?

Чемесов вздохнул.

— Дневник ее матери. Мне передала его нянька. Только не выдай старушку.

— Ну и в чем там дело?

— Не могу, друг мой. На суде узнаешь. Хорошо, что ты здесь, потому что тебе, так или иначе, пришлось бы приехать — все это напрямую коснется и тебя. Информация, содержащаяся в этой тетрадке, болезненна для всей вашей семьи, но способна помочь Мише. И это будет справедливо. Поэтому я отказался вернуть дневник Александре Павловне, несмотря на ее настоятельное требование. Это было тяжело…

Иван опустил глаза на свои нервно сцепленные руки.

— Пока это все, что я могу тебе сказать.

Повисло молчание.

— Так, значит, Игорь умер… Но почему никто не сообщил об этом нам?

— Это произошло во Франции в тюремной больнице.

— Где?!

— Он чуть не убил человека в пьяной драке. Дурная наследственность, а, Николай? Скажи, тебе никогда не хотелось кого-нибудь зарезать или, к примеру, придушить?

— Да. И очень часто. Вот, например, сейчас.

— Валяй. Я так извелся за это время, что со мной справится и пятилетний ребенок.

— Вид у тебя такой, будто ты всю ночь пил и гулял…

Николай осекся, напоровшись на взгляд Чемесова.

— Что, неужто угадал?

— Господин Орлов, вы заставляете меня впустую терять служебное время!

— О! О! Ладно уж, скажи мне, в какой больнице лежит Олег Иевлев, и я так и быть оставлю великого сыщика наедине с его похмельем и дурным настроением.

* * *

Весна в этом году наступила поздно, но была такой мощной и напористой, что москвичи не успевали за ней. Иван прошел уже половину пути, пока понял, отчего ему так дискомфортно — выскакивая утром из дома, он по инерции надел пальто и теперь чувствовал себя в нем так, словно в бане завернулся в ватное одеяло. Солнышко грело во всю, снег стаял буквально в три дня, и только в укромных, вечно затененных местах лежали почерневшие ноздреватые сугробы. Чемесов снял пальто и понес его, перебросив через руку.

Этот теплый весенний день венчал собой ужасную долгую зиму — сегодня начинался судебный процесс над Григорием Лафаром, а следом за этим судьи собирались заслушать и дело Миши Румянцева. Собственно, сначала их поставили в обратном порядке, так сказать — по хронологии, но Зельдин сумел добиться изменения, справедливо полагая, что после того, как судьи, рассматривая дело Лафара, поймут, через какой ужас пришлось пройти сестре и брату Румянцевым, они с большим пониманием и снисхождением отнесутся и к поступку Миши.

Сегодня должно было произойти и кое-что еще. Сегодня Иван должен был увидеть Александру… Они не встречались с того самого злополучного дня, когда он отказался вернуть ей дневник Ирины Румянцевой, а она в ответ выгнала его. Николай, который по-прежнему гостил, если можно так сказать, потому что дом принадлежал именно ему, у Александры Павловны, несколько раз пытался зазвать Чемесова на обед или ужин, но Иван всякий раз отказывался, не желая навязывать свое общество графине, ведь она явственно дала ему понять, что не желает его больше видеть. По служебным делам им также не было никакой необходимости общаться, и вот теперь процесс, на котором она просто обязана быть. От этой перспективы Иван нервничал гораздо больше, чем от ожидания результатов самого судебного дела.