– Зачем? – заволновался леший.
– Буду из тебя делать домовину. А из того, что останется, деревянного человечка. В гробик уложим, крышечку гвоздями забьем…
– За что!!?
– За вранье. На шута гномам на нас войной идти? Они в горах живут. Люди на их владения не претендуют.
– Люди да, а эльфы? – От обиды, что ему не поверили, лесовик даже трястись от страха перестал. – Вы ж их владения так урезали, что им, бедным, уже и жить негде. Все леса повырубили. Вот они и разобиделись. А гномы их в таких делах всегда поддержат. Они хоть раньше, до прихода людей, и воевали друг с другом, но теперь вполне объединиться готовы. Ваша раса всех достала. Вконец людишки оборзели!
– Что? – возмутился Вит. – А ты видал, какие цены гномы и эльфы в своих лавках ломят? Это еще вопрос, кто кого достал! Давай о деле. Что с них покойный граф за это имел?
– В архивах своих они ему за это копаться разрешали. Он все в свой блокнотик записывал. И деньги на подкуп магистрата давали, чтоб в курсе всех событий быть.
– Немало у него, видать, к рукам прилипло, – пробормотал Вит. – И что за информацию он у них искал?
– Про войну Расцвета.
– Какого рассвета? – не понял глава сыскного агентства.
– Не рассвета, а Расцвета, – поправил его леший.
– Война такая была в древности, – повернулась к Виту Ксанка, – Гномы и эльфы против Проклятых бились. После победы и начался настоящий расцвет всех рас.
– Пока люди не появились, – еле слышно пробормотал леший.
Ксанка с Олетом переглянулись.
– И куда он все эти записи девал? – гнул свою линию Вит.
– В кабинете своем запирал. И магичил чего-то.
– Как магичил? Он что, был маг?
– А то! Мне птички-невелички, которых я на разведку посылал, все докладывали. Эх, не все назад возвратились. Он как заклинание прочтет – бах, и нету птичек. Штук двадцать потерял. Вредное у него производство. Вредное для нашей лесной живности!
– Ладно, – Виту надоело ломать комедию. – В связи с чистосердечным признанием, объявляю амни…
– Стоп! – потребовала Ксанка. – Шеф у нас, конечно, добрый, но я хотела бы знать, за каким чертом ты приперся в мою спальню под его личиной.
– За посохом, – сердито буркнул лесовик и посмотрел на узловатую палку, торчащую между дверными ручками.
– Ксанка, а ты где его вчера нашла? – странно подрагивающим голосом спросил Олет.
– В кустах. Около разбитого штофа.
– Так это ты вчера в лесу выл? – дошло до Вита.
– Тебе б так бутылкой по голове заехали, ты бы и не так взвыл, – обиженно проскрипел леший.
И тут инквизиторы грохнули. Они смеялись от души, буквально до слез.
– Надо вернуть, – отсмеявшись, сказала Ксанка. – Как ему без магического посоха со своими зверушками да растениями управляться?
– Но не даром, – рачительный Олет, как всегда, был верен себе. – Если поклянешься, что будешь нам помогать, – повернулся он к лешему, – вернем.
– Мамой клянусь! – Глазки-бусинки были такими честными, что Ксанка сразу внесла коррективы.
– Мамой не надо. Поклянись вечнозеленой травой, родниковой водой, чистым небом и верноподданными: лесными птичками и зверушками своими.
– Откуда ты знаешь наши клятвы? – сразу загрустил лесовик.
– На первом курсе проходили. Краткий курс общения с лесной нечистью, – ответил за нее Олет. – Так клянешься?
– Клянусь, – окончательно сник лешак.
Его распеленали и торжественно вручили в ручки-ветки магический посох.
– Теперь ты наш телом и душой, – обрадовал бедолагу Вит. – И вот тебе первое задание. Найди тех гадов, что в лесу сугробы оставляют.
– Только не это, – взмолился леший. – Я же враз в землю вмерзну. Какой от меня тогда толк будет? Я, как их увижу, сразу деру даю.
– Ладно, – покладисто согласился глава магического агентства, – тогда задание попроще. Ежели что полезное относительно этого странного убийства узнаешь, стучи немедленно.
– Как дятел! – поднял Олет палец вверх.
Леший неуклюже поклонился и заковылял на выход. Вит услужливо распахнул ему дверь. Удаляющийся стук каблучков заставил его насторожиться. Он стремительно выскочил в коридор. Поздно. Еле слышно прикрылась дверь чьей-то спальни, но чьей именно определить было теперь невозможно.
– Поздравляю, дамы и господа. Нас подслушивали.
Леший принял вид Ксанки в ночном пеньюаре, скользнул мимо юноши в коридор, случайно задев его бедром, поднял посох над головой, и с угрожающими воплями понесся к лестнице, ведущей к выходу из замка.
– Это он чего? – удивилась Ксанка.
– Мимикрия, – пояснил Олет. – Помнишь, мы на третьем курсе биологию проходили? Есть такие безобидные существа, которые в случае опасности принимают вид самых страшных тварей, чтоб отпугнуть хищников помельче… Э! Я-то тут причем? Вит, держи ее!!!
30
Своего пакостника брата Ксанка так и не догнала, попав в могучие объятья ученика. Немножко потрепыхавшись, она подозрительно быстро сдалась, позволила довести себя до спальни и, как показалось юноше, не совсем охотно оторвалась от него.
– И что дальше? – задержалась она в дверях.
– Дела закручиваются серьезные, – напустил на себя строгость Вит, стараясь не смотреть на плавные изгибы тела, угадывающиеся под пеньюаром, – так что одеться по всей форме. Через полчаса жду в обеденном зале.
Этот приказ он повторил под дверями всех спален и пошел на кухню. В голове его зрел план. Кажется, что-то начинает проясняться. И если догадки его оправдаются, то…
Догадки подтвердились. Через десять минут босоногие Олет и Ксанка ворвались в обеденный зал. У каждого из них в руках было по туфле, а выражение лиц такое доброе, что слегка помятый после вчерашних возлияний Пургон перекрестился, и начал осторожно отступать за кресло графа, который удивленно смотрел на своих гостей.
– Вас это удивило, Билли? – невозмутимо спросил Вит.
Он встал из-за стола, чтобы продемонстрировать графу свои ноги. Они тоже были босые. Вит поднял с пола заранее заготовленную корзинку, стоявшую рядом с его креслом, и извлек из нее свой башмак. Один. Пары к нему не было.
– А вы знаете, что подозрительно, господа? – внезапно выдала Ксанка. – Граф-то наш, в обеих туфлях сидит. Мне отсюда видно.
– Что? – выпучил глаза Амстервиль. – Вы думаете, я способен опуститься до такой низости, как воровство? Это я, который нанял вас за такие сумасшедшие деньги?!!
– Вообще-то мне приходилось слышать про людей, которые ворочают миллионами, но экономят при этом на носках. – Олет задумчиво почесал туфлей подбородок.