Литературный мастер-класс - читать онлайн книгу. Автор: Юрген Вольф cтр.№ 33

Одна из главных проблем – это первый абзац. Я много месяцев провожу над ним, и, когда он наконец написан, остальное дается уже очень легко. В первом абзаце вы решаете большинство проблем всей книги: задается тема, стиль, тон. Для меня, по крайней мере, первый абзац – это своего рода пробный экземпляр того, каким будет все остальное.

Кафка начал «Превращение» с самого драматического момента в книге: «Проснувшись однажды утром после беспокойного сна, Грегор Замза обнаружил, что он у себя в постели превратился в страшное насекомое». Так и представляю себе, как на современном семинаре по литературному творчеству его ведущий объясняет Кафке, что эта метаморфоза – разумеется, кульминационный момент рассказа, который должен находиться ближе к финалу.

Писатель должен, перечитав главу, почувствовать вдохновение и желание двигаться вперед. Вы должны посмотреть на нее и понять: а в этом что-то есть. Я не утверждаю, что «первый абзац романа должен приковывать внимание читателей», это ерунда. Я имею в виду, что голос автора в этой главе должен быть сильным и убедительным.

Шерлок Холмс взял с камина пузырек и вынул из аккуратного сафьянового несессера шприц для подкожных инъекций. [Разумеется, нам сразу же становится интересно, зачем ему шприц для подкожных инъекций.] Нервными длинными белыми пальцами он закрепил в шприце иглу и завернул манжет левого рукава. Несколько времени, но недолго, он задумчиво смотрел на свою мускулистую руку, испещренную бесчисленными точками прошлых инъекций. Потом вонзил острие и откинулся на спинку плюшевого кресла, глубоко и удовлетворенно вздохнул. [Вряд ли мы ожидали именно этого, но тем более интригует начало.]

Три раза в день в течение многих месяцев я был свидетелем одной и той же сцены, но не мог к ней привыкнуть. [Теперь нас интересует, кто этот «я» и какое отношение он имеет к Холмсу.] Наоборот, я с каждым днем чувствовал все большее раздражение и мучался, что у меня не хватает смелости протестовать. Снова и снова я давал себе клятву сказать моему другу, что я думаю о его привычке, но его холодная, бесстрастная натура пресекала всякие поползновения наставить его на путь истинный. Зная его выдающийся ум, властный характер и другие исключительные качества, я робел и язык прилипал у меня к гортани. [Мы начинаем подозревать, что конфликт, которого так избегает рассказчик, не за горами, и ожидаем, когда же он вспыхнет.]

Но в тот день, то ли благодаря кларету, выпитому за завтраком, то ли в порыве отчаяния, овладевшего мной при виде неисправимого упрямства Холмса, я не выдержал и взорвался. [Отлично, вот и он!]

– Что сегодня, – спросил я, – морфий или кокаин?

Холмс лениво отвел глаза от старой книги с готическим шрифтом.

– Кокаин, – ответил он. – Семипроцентный. Хотите попробовать?

– Благодарю покорно! – отрезал я. – Мой организм еще не вполне оправился после афганской кампании. И я не хочу подвергать его лишней нагрузке. [Появляются новые любопытные подробности о рассказчике.]

– Мой мозг, – сказал он, опершись локтями о ручки кресла и соединив перед собой кончики растопыренных пальцев, – бунтует против безделья. Дайте мне дело! Дайте мне сложнейшую проблему, неразрешимую задачу, запутаннейший случай – и я забуду про искусственные стимуляторы. Я ненавижу унылое, однообразное течение жизни. Ум мой требует напряженной деятельности. Именно поэтому я и выбрал для себя свою уникальную профессию, точнее, создал ее, потому что второго Шерлока Холмса нет на свете. [Теперь мы понимаем, что имеем дело с уникальным и выдающимся героем.]