Степень риска (сборник) - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Барабаш cтр.№ 6

Блюментрит мог и не знать, что уже в начале войны с Россией, анализируя печальный опыт Наполеона, не только подавляющее большинство военной элиты Третьего рейха испытывало тревогу, если не страх, но и сам Гитлер. В феврале 1945 года он признался партайгеноссе Мартину Борману, что перед вторжением в Советскую Россию «внимательно изучил опыт Наполеона», правда, его настольной книгой стали не мемуары Коленкура, а более серьезный труд генерал-майора Карла Филиппа Готлиба фон Клаузевица «Моя война», где дан анализ кампании 1812 года. Тем не менее, изучая опыт Наполеона и другого знатока «русского вопроса» – «железного канцлера» Отто фон Бисмарка, Гитлер все-таки не был уверен в правильной оценке русского потенциала. Накануне вторжения в Россию в разговоре с имперским министром иностранных дел Иоахимом фон Риббентропом Гитлер обмолвился: «Мы не знаем, какая сила действительно стоит за теми дверями, которые мы собираемся распахнуть на Востоке»…

Почти час Гудериан убеждал командующего 4 й армией в необходимости незамедлительного форсирования Днепра. Фон Клюге, в свою очередь, требовал немедленного прекращения этой операции, пока не подойдет пехота.

– Вы добровольно отказываетесь от победы! – кричал Гудериан, но Умница Ганс [1] , как прозвали фельдмаршала штабисты, был неумолим.

Ближе к полудню Гудериан в отчаянии решился на откровенную ложь и заявил, что приготовления к форсированию Днепра зашли слишком далеко и что ко времени их горячего спора 24 й и 46 й танковые корпуса в основном уже сосредоточены на исходных положениях для наступления. Это решило спор. Клюге внял доводам Гудериана. Остановить танки на берегу Днепра – значит, подвергнуть их риску уничтожения авиацией противника. Как ни призрачна такая возможность, но с ней надо было считаться.

Уже после войны в своих «Воспоминаниях солдата» Гейнц Гудериан не по-солдатски слукавил и осторожно обошел факт прямого обмана своего непосредственного начальника, и только другой участник войны – Пауль Карелл в своей книге «Барбаросса: от Бреста до Москвы» уличит его в этом.

Фельдмаршал весьма неохотно согласился с планом командующего танковой группой и, еще не остыв от разговора на повышенных тонах, заявил: «Ваши операции всегда висят на волоске».

Вместе с тем фон Клюге не имел желания делить с Гудерианом ответственность за возможный неуспех затеянной последним крупномасштабной авантюры. Он приказал сделать копию оперативной карты с приложением необходимых документов по предстоящей операции и приготовить их для отправки в штаб командующего группой армий «Центр» фельдмаршала Федора фон Бока. Раздосадованного этим Гудериана он попросил заняться текущими делами, в частности, выехать на командный пункт генерала Лемельзена, командира 47 го танкового корпуса, для согласования действий в предстоящей операции.

Через полчаса фельдмаршалу накрыли стол прямо в кабинете Гудериана. За обедом, пытаясь отвлечься от тревожных мыслей, он перебирал в памяти подробности посещения его штаба японским послом в Берлине генералом Осимой. Генерал просил показать ему участок Днепра, где остались опоры мостов, построенных французскими саперами армии Наполеона еще зимой 1812 года. Клюге подумал, что в этой связи Осима должен был бы поинтересоваться и остатками двух других мостов на другой российской реке. Когда 25 ноября 1812 года войска русского адмирала Чичагова подогнали изголодавшуюся «великую армию» у деревни Слюдянка к полузамерзшей Березине, французские саперы ценой почти поголовной гибели от холода в ледяной воде навели два 50 метровых моста и дали императору возможность избежать русского плена, переправив его на другой берег. Клюге подумал, что история Европы могла быть совершенно иной, не прояви простые саперы самоубийственной верности своему императору, а Ней и Удино – стойкости, отбиваясь от наседающих русских, пока Наполеон с криком: «Вот что случается, когда совершаешь одну ошибку за другой!» – переправлялся через Березину. Утром 26 ноября мосты, спасшие императора, рухнули под ударами ядер русской артиллерии и под тяжестью многотысячных толп французов, похоронив под обломками не менее 30 000 солдат. Как большинство великих людей, сам император не был так самоотвержен, как его солдаты, и, бросив армию умирать в России, уже 5 декабря появился в Париже…

Под нажимом Берлинского начальства просьбу Осимы полюбоваться остатками французских мостов удовлетворили, что едва не стоило ему жизни: генерал попал под сильный артналет русских и едва унес ноги. Вернувшись, Осима ходил по штабу надутый, как индюк, и демонстрировал всем желающим свою самурайскую саблю.

Пока Клюге обедал, на поляну рядом с замком приземлился вызванный из ставки армий «Центр» самолет связи Физелер Фи-156 «Шторьх».

В прибрежных лесах по берегам Днепра растворились не только мелкие армейские части, но и целые армейские корпуса. Немецкая авиация шныряла над дорогами, пытаясь обнаружить следы войсковых подразделений, однако почти безуспешно. Внизу тщательно соблюдались правила маскировки. Неосторожно снижающиеся немецкие истребители, как ни мала была вероятность быть сбитыми, все-таки не все оставались безнаказанными. Зеленый ковер леса то неожиданно взрывался пулеметным огнем, то жалил одиночными выстрелами как с правого, так и с левого берега Днепра.

Немецкий «Шторьх» шел над лесом, едва не касаясь колесами верхушек деревьев. В своем классе это был один из наиболее удачных самолетов Германии, вполне сравнимый с русскими У-2 или Р-5, однако боевым самолетом этот трехместный моноплан не был, и снижаться над забитым войсками противника лесом хрупкой машине явно не следовало. Летчик «Шторьха» успел заметить, как из глубины лесной проплешины потянулась к самолету светящаяся трасса русского ДП, но это было последнее, что он видел в своей жизни. Всего три пули ручного пулемета нашли цель: одна, дробя кости снизу вверх, насквозь пронзила тело летчика, по пути разорвав сердце, две другие перебили рулевую тягу и заглушили мотор.

«Шторьх» не упал в лес, как это случилось бы с более тяжелым самолетом. Почти без вмешательства оставшегося в живых и даже не раненого второго пилота он удачно спланировал на лесную опушку. Прокатившись метров двадцать по траве так же удачно подвернувшейся поляны, самолет, попав колесом в рытвину, круто развернулся и остановился. Посадка была весьма жесткой.

Обер-лейтенант Эрвин Буш, второй пилот «Шторьха», с трудом выбрался из кабины. Размазывая по разбитому лицу кровь, он освободился от парашюта, достал пистолет и, оглядываясь на двух бегущих к самолету красноармейцев, кинулся в чащу леса.

Согласно инструкции по работе с секретными документами он должен был немедленно уничтожить секретную почту и лишь потом принимать меры к собственному спасению. Но ему явно не хватало времени ни на первое, ни на второе – его догоняли. Не целясь, пытаясь отпугнуть, он дважды выстрелил в сторону преследователей и с удивлением отметил, что один из них упал. Второй в прыжке достал его и выбил из руки вальтер. Захватив сгибом локтя шею немца, он свалил его на землю. Обер-лейтенант, пытаясь ослабить захват, хрипел:

– Их верде мих зо ви зо нихт эргебен! [2] – Кровь заливала ему глаза, но он продолжал сопротивляться. – Шайскерль! Зо айнфах кригст ду мих нихт! [3]