Шакалота. Птичка в клетке - читать онлайн книгу. Автор: Елена Филон cтр.№ 63

— Не ответишь?

— Нет, — слабо качаю головой. У меня нет ответа на этот странный вопрос.

— Ладно, — спустя паузу пожимает плечами и делает большую затяжку, а я как загипнотизированная наблюдаю за огоньком тлеющей сигареты. — Значит, поговорить не получится. Да о чём я вообще… Чёрт!

Откидывается затылком на стенку и смотрит в небо. На лице растёт напряжение, вижу, как медленно сжимаются челюсти, как ноздри всё яростнее раздуваются, будто вот-вот залп раздастся и бык вырвется из загона.

— Я…

— Заткнись! — орёт внезапно, так что у меня все заготовленные слова комом в горле застревают. Отправляет окурок в полёт с балкона, поднимается на ноги и резко приближается ко мне, так что приходится отшатнуться назад и ещё суметь не повалиться с шаткой трёхногой табуретки.

— Я тебе простой вопрос задал, — шипит в лицо. Руки по обе стороны от меня в подоконник упёр и всё ближе придвигается.

— У меня нет для тебя ответа, — растерянно смотрю в эти злющие глаза и всё больше в пружину сжимаюсь.

— Нет, значит? — невесело усмехается, глядит с кровожадным презрением и кричит, так что подпрыгиваю от неожиданности: — Нет ответа, да?!!

— Да что… что… — Не понимаю, что он от меня хочет. Я и так на грани от истерики из-за всего, что происходит! — Да что я тебе сделала? — жалобно, дрожащим от обиды голоском. И звонко, с надрывом: — Да что я всем вам сделала?!!

— Ты же знаешь про Костю, — понижает голос до презрительного шепота. Будто и не замечает моего состояния. Игнорирует слёзы застывшие в глазах, натужное дыхание, дрожащие колени…

— Ты знаешь! — выплёвывает в лицо яростно. — Что он… Чтоб тебя! Костя любил тебя. — Последние три слова произносит так тихо и так болезненно, будто они до крови ему горло царапают. Глаз с меня не сводит и закипает всё больше, вижу, с каким трудом сдерживает себя, вижу, сколько сил прилагает, чтобы заставить себя продолжить этот разговор.

Разговор, в котором не вижу смысла.

— Знаю… — сглатываю горький ком в горле. — И что? Дальше мне что сделать?

Странный смешок полный разочарования вылетает изо рта Яроцкого и он, наконец, отходит в сторону, упирается руками балконное перила, опускает голову, и какое-то время безмолвно смотрит вниз.

— Знает. Она знает… Что я здесь делаю?.. Твою мать…

Смотрю ему в спину и разрываюсь от желания объяснить, что до недавнего времени и понятия о чувствах Кости не имела, как и от желания защитить Пашу от Яроцкого. Или… или наоборот? Паша — боксёр. Кому достанется больше — спорный вопрос.

Поднимаюсь на ноги, нервно кусаю губы, стою с минуту молча, слушая злобное бормотание Макса, и нерешительно отступаю к двери.

Но Яроцкий не собирается мне отпускать. Видимо не весь яд ещё вылил! Круто разворачивается, толкает меня в стену, на ходу отфутболивая с дороги трёхногий табурет, сжимает пальцами мои плечи и смотрит сверху вниз безумным взглядом, от которого вновь хочется в маленький мячик сжаться и прыгнуть вниз, прямо с четвёртого этажа! Лишь бы оказаться подальше от Макса.

* * *

Ну вот. Опять меня из стороны в сторону бросает. Да что со мной происходит?! Секунду назад был готов наорать на неё, встряхнуть, снова наорать, потребовать правду! Я хочу, я должен услышать правду! Потому что не вижу в её лице той дряни, которой считал. Да что б мне сдохнуть, не вижу я всего этого!

— Мой друг… — голос дрожит от ярости и бессилия. — Мой друг был влюблённым в тебя идиотом! Ты знала?

Смотрю, как дрожат её бледные губы, как взгляд по моему лицу бегает, буквально слышу, как скрипят мысли в её голове.

Чего ты думаешь?! Просто скажи правду!

— Говори.

— Я уже сказала, — кажется загнанным в угол зверьком, но смотрит настолько бесстрашно, что невольно восхититься хочется. Эта девчонка… сколько голову не ломаю, никак не могу понять её! Бесит это!

— Так ты знала?

— Да, — под глазами краснеть начинает.

Краснеть начинает!

Усмехаюсь.

Нет — это не из-за слёз. Уже не в первый раз вижу, как у неё скулы «вспыхивают». Обычно у людей румянец к щекам приливает, а у Багряновой это скулы… как и в тот раз.

Чёрт… как и в тот раз!

Тугой узел в груди внезапно ослабевает, стоит это увидеть, и я сам не понимаю своего облегчения. С чего мне вдруг легче стало?

— Костя писал тебе письма, — даже говорить спокойно выходит. Тихо, без агрессии, потому что знаю… знаю уже всё и без её ответов.

Кивает, даже взгляд не отводит. Думает не вижу, думает не знаю её… Да я и сам не понимал, насколько хорошо её уже знаю.

— Знаешь про письма? — невольно улыбаться начинаю. С той болью, которая приносит облегчение. — Костя по тебе с девятого класса сох. Чачу к тебе подослал, чтобы тот тебе по ушам насчёт Костика ездил. Знаешь?

И вдруг замолкает. Больше не кивает. Просто смотрит. С такой жгучей ненавистью, которую не сразу понять удаётся. А потом понимаю — меня ненавидит. Не Костика. Это хорошо. Это я заслужил.

— Скажи правду, Лиза.

Чувствую, как вздрагивает в моих руках, стоило понизить голос до шёпота.

Такая невинная, такая затравленная, и в то же время смелая. Глаза — как два зеркала, почти прозрачные. Эти глаза ты так любил, Костик? От них сложно оторваться… если уже начал смотреть.

— В конце девятого класса Костя писал тебе письма и передавал через Чачу. Ты получила их, Лиза?

Вот это самообладание. И это слабая девочка? Думаю, даже под пытками не расколется! Почему?!

— Почему ты защищаешь его? — качаю головой. Действительно понять пытаюсь. — Чача — лживый кусок дерьма. Почему ты защищаешь его?!

Кусает нижнюю губу, будто заставляя себя молчать, что ещё больше вводит в замешательство. Не понимаю её!

— Скажи правду! — вновь крышу срывает, с трудом сдерживаю себя, чтобы не сдавить пальцами её хрупкие плечи и с силой не встряхнуть. — Не можешь?.. — с горечью усмехаюсь. — Тогда соври.

Глаза расширяются, а губы приоткрываются; смотрю на глубокие следы от зубов. Зачем ты себе больно делала, дурочка?

— Чача отдавал тебе письма?

— Да. Отдавал! — вдруг отвечает решительно. С такой уверенностью, что больше у меня не осталось бы к ней вопросов. Развернулся и ушёл бы. Продолжил презирать, считать дрянью, той самой сукой, которая знала о чувствах Костика, но даже не попыталась объясниться с ним, даже, блин, взгляда его не удостаивала! Да… я бы продолжил и дальше портить жизнь этой девчонке, если бы не…

— Вот здесь, — поднимаю руку и мягко провожу большим пальцем по её скуле, по нежной, горячей коже, и внутри что-то больно сжимается, а по спине дрожь проносится. — Здесь, Лиза, ты краснеешь… когда врёшь.