Дьявол в мелочах - читать онлайн книгу. Автор: Полина Рей, Тати Блэк cтр.№ 28

Все то время, что мы идем молча до моего дома, пытаюсь представить наши отношения на расстоянии. Он не сказал мне, куда хотел бы уехать, а спрашивать и дальше о будущем у меня не хватило духу. Трусливое отступление, желание закрыть неприятную тему — понимаю, все это не решит проблемы и по окончании школы оба мы окажемся перед выбором.

Мать миллион раз говорила мне о том, как важно получить хорошее образование. По большому счету, это вообще единственная тема, на которую мы с ней говорим. Говорим с завидной регулярностью… Но сейчас, несмотря на все внушения, четко осознаю, что мне все равно, что будет дальше, если Димы не окажется рядом. Понимаю, что хочу быть там, где он — какие бы это ни были город, страна, место. И теперь внутри меня поселяется тревога. Сводящий с ума страх, что я не смогу быть. С ним. Там, где он.

Я не питаю напрасных надежд на то, что мать поддержит меня в желании уехать. Тем более, вместе с парнем. И реакцию отца на подобное представить тоже трудно. А без этого я — все равно что безвольная пленница, потому что, лишенная родительской помощи, для Романова стану всего лишь обузой.

Все эти мысли угнетают, но избавиться от них не получается. Я чувствую себя так, будто кто-то перевернул мою жизнь, как песочные часы, и сейчас каждая минута и секунда неумолимо тают, начав обратный отсчет, за которым, скорее всего, не будет ничего. Только пустота, как в верхнем сосуде тех самых часов, когда отмерянное мне время выйдет.

Но если я думала, что на новости об отъезде Димы этот самый неприятный день в году завершится, то я очень ошибалась. Худшее было еще впереди. Хотя если подумать, случившееся, в общем-то, закономерное завершение незадавшегося праздника.

Я уже давно не воспринимаю свой день рождения как что-то важное. Напротив — мне хочется полностью забыть о нем. Просто чтобы не питать иллюзий. Потому что вопреки всему, так наивно и по-детски каждый год я, стараясь не признаваться в этом самой себе, жду какого-то чуда. Но оно не происходит. Ни одно из тех маленьких, но таких важных для меня чуд, никогда не случаются. И этот раз — не исключение. А ведь я не прошу о многом. Лишь о самых простых вещах, совершенно естественных для многих других людей.

Несколько лет после развода родителей мне хотелось только одного — чтобы мы снова собрались вместе. Хотя бы ради моего дня рождения. Чтобы хоть раз в году чувствовать, что у меня есть настоящая семья, а не только отдельно мама и отдельно папа, которые не желают друг друга видеть. И, конечно, я надеялась, что однажды папа снова вернется домой. Но этого тоже так и не случилось.

И сегодня снова все получается совсем не так. Хотя единственное, что было мне нужно — это спокойный день наедине с Димой. Только я и он. Вместе. Лучший и ничего не стоящий подарок. Но даже такое простое желание сбывается лишь наполовину. Потому что конец этого несчастного дня превращается в настоящий кошмар.

Когда мы с Димой подходим к моему дому, обнаруживается, что мать ждет меня не дома на кухне, как то бывает обычно. Она ждет у подъезда и ее и без того хмурое выражение лица при виде Димы становится злым. По душе у меня ползет холодок как предвестник чего-то страшного. Мне хочется крикнуть Романову "уходи", но я понимаю, что это выглядело бы как минимум странно.

— София, быстро домой, — доносится мне в спину материнский голос, когда я поворачиваюсь к Диме, чтобы наспех попрощаться. Без привычных уже долгих поцелуев и слов, каждое из которых буду лелеять в памяти еще долго. Всего этого сегодня не будет, потому что присутствие матери отравляет все. Мне хочется огрызнуться на ее реплику, высказанную тоном, которым даже собаку к себе не подзывают, но вместо этого я открываю рот, чтобы сказать Романову, что ему лучше сейчас же уйти. Но не успеваю. Мать оказывается рядом и опережает меня.

— Кто это? — спрашивает она требовательно.

Я поворачиваюсь к ней лицом, подспудно желая закрыть собой Диму. Спрятать от чужих глаз. Укрыть от всего дурного, что — мне ли это не знать — может сказать эта женщина.

— Дима. Мой друг, — отвечаю быстро, без лишних подробностей, желая лишь одного — чтобы она ушла. Но мой ответ ее не удовлетворяет. Прищурившись, мать разглядывает Романова и на ее лице проступают признаки узнавания. Я инстинктивно нащупываю руку Димы и сжимаю — то ли прося о поддержке, то ли желая поддержать сама.

— Романов? — спрашивает мать и тон ее не подразумевает ничего хорошего. — Как ты умудрилась связаться с этим человеком?

Этот вопрос и то, что она вкладывает в слова "этот человек" задевают меня даже сильнее, чем все, что она говорила мне раньше. Потому что теперь это касается Димы. И то, что я готова стерпеть в свой адрес, я не могу оставить просто так, когда это касается его.

— А что не так? — цежу я сквозь зубы. — Как ты верно заметила, он тоже человек. Как ты и я.

— Дура. Ты что, хочешь, чтобы и тебя нашли в какой-нибудь канаве, как его мать?

Ее намек — гадкий, мерзкий, грязный, причиняет боль, как от удара в уязвимое место. Какой же недалекой нужно быть, чтобы повторять чужие идиотские сплетни? Меня охватывает такая ярость, что я, кажется, готова сейчас на чудовищные вещи. Вонзаю ногти в ладони, сдерживаясь из последних сил — не ради себя, ради Романова. Чтобы он не стал свидетелем отвратительной сцены. И в тот же миг ощущаю, как его рука выскальзывает из моей. Поворачиваюсь к Диме и то, что вижу на его лице, рождает в душе парализующий страх. Романов сейчас — замкнутый и чужой, такой отстраненный, каким я давно его не видела. И взгляд его — пустой, словно он замкнулся в себе, пугает сильнее, чем все, что способна сделать мне мать.

— Чтобы я тебя больше не видела рядом со своей дочерью, — не унимается она.

Дима отступает на шаг, потом еще на один — поначалу неуверенно, растерянно, словно не понимает, где находится. А потом разворачивается и быстро идет прочь.

— Стой, — я кричу и слышу, насколько панически звучит мой голос. Но Дима не оборачивается. Срываюсь с места, чтобы побежать за ним, но мать вцепляется в меня мертвой хваткой.

— Пусти, — кричу я уже во весь голос и мне плевать на то, что все это могут услышать соседи. — Дима.

Он удаляется все дальше и скрывается из вида. Я рвусь следом, но мать держит мой рукав крепко.

— Домой, — командует она.

— Да пошла ты, — срываюсь я и буквально выплевываю ей в лицо: — Ненавижу тебя. Ненавижу, слышишь? — голос ломается и я неожиданно захлебываюсь рыданием. Плачу отчаянно, понимая, что, может быть, Дима никогда не вернется. Что потеряла его из-за этой женщины, которой плевать на меня и мои чувства.

— Я не твоя собственность, — выкрикиваю отрывисто и снова пытаюсь вырваться. — Ты не имеешь права. Ненавижу, — все вокруг расплывается перед глазами от слез. Понятия не имею, что сейчас написано на лице матери, но ощущаю, как ослабевает ее хватка. Дергаю рукав на себя и, почувствовав свободу, бегу прочь. Она что-то кричит вслед, но мне уже все равно. Все, что мне нужно — найти Диму. Сказать… сама не знаю, что. Но мне необходимо увидеть его. Обнять и не отпускать. Никогда. Стереть поцелуями из его памяти жестокие слова матери. Вернуть того Романова, каким узнала его за прошедшие дни. Я не могу его потерять. Ни сейчас, ни когда бы то ни было. И понимаю отчетливо, что если он уедет — буду способна на любое безумство. Даже на такое, подобного которому не подозревала в себе еще полчаса назад.