Дьявол в мелочах - читать онлайн книгу. Автор: Полина Рей, Тати Блэк cтр.№ 12

Сегодня совершенно не хочется идти домой. Поэтому вместо привычного маршрута я поворачиваю в другую сторону — там, за школой, через дорогу, находится сектор частных домов, где живет мой папа.

Чаще всего, когда я прихожу, дома его не бывает. Но мне нередко нужна лишь простая возможность побыть одной, в доме, где пустота и тишина настолько абсолютны, что становятся заразительны. И мне сейчас очень хочется побыть одной, подальше от людей и искушения в виде компьютера.

Не могу сказать, что папа проявляет ко мне больше участия, чем мать. Но по крайней мере он не говорит мне обидных до слез вещей и изредка старается чем-нибудь порадовать. Конечно, ему, наверное, гораздо проще, чем маме. Я не живу с ним, не мозолю глаза каждый день, ему не приходится кормить меня и одевать. Но все же я благодарна ему порой просто за возможность спокойно помолчать.

По дороге к папиному дому меня нагоняет Рита — первая сплетница нашего класса, которая живет в совершенно противоположной отсюда стороне. И причины того, что она сейчас идет рядом со мной, угадать совсем нетрудно.

— Рита? Ты что здесь делаешь? — Я поднимаю брови, имитируя удивление. Не то чтобы мне действительно интересно знать, что она ответит на мой вопрос, скорее любопытно посмотреть, что Щеголева придумает, чтобы отовраться.

— В магазин иду, — быстро находится она. Даже раньше, чем я успеваю досчитать до пятнадцати. Впечатляющий результат. — У меня карандаши цветные кончились, — добавляет она для пущей убедительности и я молча киваю, делая вид, что поверила. И жду, прекрасно зная, для чего она трется рядом со мной на самом деле.

— Ну, когда свадьба? — не выдерживает Щеголева на счете одиннадцать.

Ее вопрос, хоть и ожидаемый, ставит меня в тупик своим содержанием.

— Какая свадьба? — искренне не понимаю я.

— Ну, говорят, у вас с Романовым все серьезно, — шепчет мне Рита заговорщицким тоном. Можно подумать, что сегодня она уже не обсуждала меня и Диму громко и во всеуслышанье. — Тили-тили-тесто, жених и невеста.

— Господи, Рита, ты как маленькая, ей-Богу, — морщусь я. — Такие присказки хороши лишь для первоклассников.

— Ну да, а у вас-то все по-взрослому, — продолжает она тихо хихикать, и от ее тона, дающего мне понять, что она знает все гораздо лучше меня, я испытываю раздражение.

— Именно, — отвечаю я нарочито спокойно. — И у взрослых людей слово потрахаться вовсе не тождественно слову пожениться. — Окончание фразы звучит с вызовом и я быстро добавляю, прежде, чем отойти от Щеголевой и стремительно зашагать прочь:

— И поменьше вейся рядом с Дергачевой. Говорят, тупость — это заразно.

Одноэтажный дом из белого кирпича был построен еще моим дедушкой. Мне нравилось жить здесь, особенно зимой. Папа всегда строил для меня на месте огорода горку и заливал каток. И продолжал делать это даже сейчас, когда я, казалось бы, уже выросла. Да настолько, что все вокруг думают, что у меня с Романовым весьма тесные отношения. Впрочем, в этом я сама виновата. Никто не тянул меня за язык ни на алгебре, ни на физре, ни в туалете, ни сейчас с Ритой. И я с трудом могла бы объяснить даже себе самой, на кой черт устроила этот показательный бунт. А о его последствиях думать было вообще страшно. Если слухи дойдут до мамы…

Я трясу головой, отгоняя пугающие мысли и поворачиваю ключ в замке. Меня тут же окутывает аппетитный запах, доносящийся с кухни, и желудок предательски урчит, напоминая о пропущенных завтраке и обеде.

— Папа? — радостно зову я. — Ты сегодня дома? Не надеялась увидеть тебя раньше вечера, — говоря все это, я прохожу в кухню и встаю как вкопанная от того, что вижу там.

— Ты, наверное, Соня? — спрашивает меня незнакомая женщина, а я стою перед ней молча, пытаясь переварить присутствие в доме чужого человека.

— А я… — она запинается, видимо, не зная, как представиться. — Я тетя Люда. Подруга… твоего папы.

Подруга, значит. Мне не нужно объяснять, каким образом они "дружат". Игнорируя протянутую ею руку, я молча пячусь и выхожу из дома.

Конечно, я понимаю, что так бывает. Что люди разводятся не без причины и после развода часто заводят новые семьи. Все это так просто и обыденно… если смотреть со стороны. Но почему-то очень трудно принять подобное, когда это касается твоей семьи.

Мои родители развелись еще несколько лет назад. Восемь, если быть точной. За это время я ни разу не видела маму с другим мужчиной, а о других женщинах в жизни папы даже не задумывалась, словно такого просто не могло быть. А теперь вдруг столкнулась с реальностью в виде какой-то тети Люды, хозяйничающей на кухне в доме моего детства.

И как бы я ни говорила себе, что все это нормально и естественно, примириться с этой неизвестно откуда взявшейся женщиной никак не получалось. И забыть о ней — тоже. Она так и стояла перед глазами — в цветастом фартуке, надетом на шикарное платье, с лопаточкой в правой руке, и от этой картины на душе бушевали горечь и злость.

Я вернулась домой около восьми вечера. Из-под кухонной двери струилась полоска света, давая понять, что мама уже дома. Не включая светильник в коридоре и стараясь не шуметь, я попыталась прокрасться в свою комнату, но дверь кухни тут же распахнулась и мама вышла мне навстречу, словно давно ждала, чутко прислушиваясь к любому шороху. Странная бледность ее лица кинулась в глаза, заставив меня впервые с момента ухода из папиного дома задаться вопросом, а знала ли она об этой женщине? И не это ли было причиной ее слез?

— Где ты была? — спросила мама, и я с удивлением поняла, что привычной строгости в ее голосе нет.

— Гуляла, — полуправда-полуложь сорвалась с губ прежде, чем я успела подумать и что-либо решить.

— Почему телефон отключен? — продолжила она допрос и я опустила руку в карман куртки, извлекая оттуда простую кнопочную "Нокию". Мама считала, что мне ни к чему новомодная техника, а телефон создан только для того, чтобы звонить.

— Разрядился, — ответила я, обнаружив на экране значок мигающей батареи.

— Ясно. Есть будешь?

Перед глазами снова возникла та женщина, и я словно наяву ощутила запах того, что она готовила, отчего в горле встала тошнота.

— Нет, — только и смогла я выдавить из себя коротко.

— Ты не заболела? — осведомилась мама, глядя на меня с подозрением.

— Нет, все в порядке, — соврала я снова, но вместо того, чтобы уйти к себе, продолжала стоять на месте. В моей голове возникла нелегкая дилемма: желание рассказать маме об увиденном, чтобы разделить вместе горе, боролось с необходимостью промолчать, чтобы не делать ей больно в том случае, если она ничего не знает.

Не знаю, победила ли во мне смелость принять удар в одиночку или это была трусость перед маминой реакцией, но я промолчала.

— Ну что стоишь? — ворвался в мое сознание мамин голос. — Раздевайся и иди делать уроки. И так уже весь день прогуляла.