Рождественская надежда - читать онлайн книгу. Автор: Донна Ванлир cтр.№ 12

Грета и Хэл понимали: хозяин дома, где жила Трейси, постарается как можно быстрее сдать его. Им не хотелось, чтобы в вещах Эмили и ее мамы рылись чужие. Поэтому они поехали туда, загрузив в машину побольше пустых коробок. Хэл вытаскивал продукты из холодильника, а Грета укладывала альбомы с фотографиями, семейные видео, одежду Трейси, которая в будущем могла пригодиться Эмили, малочисленные недорогие украшения и все игрушки. Когда Грета доставала из шкафа простыни и полотенца, на пол вывалилась небольшая коробочка. Открыв ее, Грета обнаружила маленький серебряный крестик с розовыми камушками. На обратной стороне была надпись: «Эмили с любовью от мамы». Внизу выгравировано: «Рождество», и указан год. «Она была хорошей матерью», – прошептала Грета. Убедившись, что все вещи, которые могли когда-нибудь понадобиться Эмили, собраны, супруги подошли к выходу и остановились. Грета окинула взглядом гостиную и кухню, где бывала так часто за последние четыре года, и вытерла слезы. Хэл достал из кармана платок и высморкался. Оба переживали, что ничем больше не могут помочь Эмили, не понимая, что сделали самое главное – подарили тем, кого любят, свое время и заботу.

Десять дней спустя я работала в офисе, когда позвонила Грета. Хозяин дома просил забрать оставшиеся вещи Трейси, чтобы можно было сделать в нем ремонт и снова сдать. Я помнила о своем обещании привезти туда Эмили, чтобы она попрощалась с прошлым, и поехала за девочкой к Делфи.

Когда мы заходили в дом, я взяла Эмили за руку. Стены казались голыми. В кухне и комнатах валялись коробки. Воздух был спертым, пахло моющими средствами.

– Где все вещи? – спросила девочка.

– Грета и Хэл их упаковали. Они собрали для тебя несколько коробок. Оглядись, может, тебе еще что-то понадобится.

Не отпуская моей руки, девочка направилась в свою комнату. Шкаф и комод опустели, на кровати больше не было белья, все игрушки исчезли. Я посмотрела на Эмили, пытаясь понять, что происходит в ее душе.

– Можно мне забрать кроватку?

– Да, – кивнула я. – Попрошу Хэла, чтобы он заехал за ней.

Мы зашли в комнату Трейси. Эмили села на краешек постели. Наморщила лоб, но не заплакала. Наверное, они с мамой частенько уютно устраивались здесь по вечерам, читали или просто над чем-нибудь смеялись. Девочка заглянула под кровать.

– Тут раньше были мои книжки.

– Они у Греты.

Эмили открыла коробку, лежащую рядом с комодом, и начала перебирать одежду Трейси. Почти в самом низу она обнаружила розовый свитер с Микки и Минни Маусами и, сняв куртку, натянула его.

– Можно?

– Конечно. Бери, что хочешь. Это все твое.

Она вытащила толстовку, серую, с потрепанными рукавами, и прижала к себе. Вероятно, Трейси любила ее больше всех. Потом мы нашли коробку с надписью «Рождество». Эмили открыла ее. В ней лежало несколько шариков, гирлянда и фарфоровая рождественская композиция: Иосиф, Мария и младенец. Я наблюдала, как Эмили ходит среди коробок, проводя по ним ладошкой. Мы с девочкой выглядывали из окон, копались в коробках, перебирали вещи. Когда мы закончили, я направилась к выходу и взялась за ручку двери, но Эмили удержала меня, прижавшись к моей ноге: ей не хотелось уходить. Всхлипнув, девочка скользнула на пол, и я поняла: именно в этот момент она осознала, что никогда больше сюда не вернется. Не увидит, как мама в любимой серой толстовке делает макияж в ванной перед зеркалом. Не будет больше смотреть мультики, сидя у нее на коленях, или уютно устраиваться в ее постели с любимой книжкой. Эмили рыдала у меня на руках. Вдвоем мы сидели у порога и смотрели на заваленный коробками дом, о котором у этой малышки останутся лишь воспоминания. Всей душой я желала, чтобы девочка запомнила, как выглядело это место раньше, запомнила его запах, и любовь, которой оно было наполнено. Я молилась, чтобы она никогда не забыла его, ведь здесь Эмили провела первые годы своей жизни. Ничто не может заставить пятилетнего ребенка принять утрату и навеки попрощаться с мамой. Но Эмили справилась. Не знаю, сколько времени мы там пробыли. Неважно. Мы ушли, когда она была готова покинуть дом. Девочка взяла меня за руку и закрыла за собой дверь.

Я надела перчатки, села в машину и включила обогрев. Такого холода в декабре не случалось по меньшей мере несколько лет. По дороге к Делфи я успела позвонить двум другим приемным семьям, но одна из них уехала из штата на праздники, а во второй никто не взял трубку. Я подъехала к дому. Карен встречала меня у порога.

– Карен, мне так жаль, – проговорила я, закрывая за собой дверь. – Как Эрик?

– Наверху, разговаривает с мамой по телефону. Это не было неожиданностью, они пытались подготовиться, но…

– К такому подготовиться невозможно, – кивнула я.

– Невозможно. – Карен переминалась с ноги на ногу, и я поняла: она что-то недоговаривает.

– В чем дело, Карен?

– Мы с мужем собираемся какое-то время пожить у его мамы, чтобы уладить все дела. Эрик – не старший сын, но сейчас только он может о ней позаботиться. Мы должны помочь ей перебраться в пансионат для пожилых людей, и не знаем, сколько времени займет переезд. Может понадобиться несколько недель.

Я поняла: им сейчас не до Эмили.

– Я просто не знаю, можно ли…

– Все в порядке. Не волнуйтесь за нее.

– Она чудесная девочка, – вздохнула Карен. – Но похороны и все прочее могут плохо сказаться на ребенке. Патриция, мне крайне неловко. Мы обязательно снова заберем ее, как только вернемся домой.

– Спасибо, Карен. Я устрою Эмили туда, где за ней присмотрят, пока вы в отъезде.

Эмили вышла в коридор с чемоданом в руках. Присев на корточки, Карен застегнула ей куртку. Девочка смотрела в пол. Карен поцеловала ее в лоб и открыла дверь.

– Передайте мистеру Эрику, мне очень жаль, что ему так грустно, – попросила Эмили.

Карен улыбнулась и поцеловала ее еще раз.

Я помогла девочке устроиться на заднем сиденье, потом села за руль. Нужно найти для нее другую приемную семью как можно скорее. Я решила отвезти Эмили в Дом Уэсли – его построили члены методистской церкви во время Гражданской войны для оказания помощи вдовам и сиротам. В последние годы там жили дети старше шести лет, которых не успели поместить в семью. Эмили могла бы провести в Доме Уэсли несколько дней, пока я не найду ей других приемных родителей. Я взглянула на девочку в зеркало заднего вида. Эмили отвернулась к окну, прижимая к себе игрушечного мишку. Она почти не изменилась за те пять месяцев, что мы не виделись. Все такая же тихая. В глазах – растерянность, которую я заметила еще в июле. Я свернула на дорогу, ведущую к Дому Уэсли. Ехала очень медленно и вскоре поняла, что совсем не жму на газ: машина продолжала двигаться по инерции. Эмили отрешенно смотрела в окно. Я остановилась перед знаком «уступи дорогу» у въезда на территорию Дома Уэсли и долго не трогалась с места, наблюдая за девочкой в зеркало. Она почувствовала, что машина остановилась, и перевела взгляд на меня. Я повернулась к ней и попыталась улыбнуться, но не смогла. Я видела, что ей страшно. Эмили продолжала смотреть мне в глаза, и у меня защемило сердце. На свете слишком много горя. Пятилетние малышки, потерявшие матерей, не должны в одиночку преодолевать тяготы жизни, особенно накануне Рождества. Мама всегда говорила мне, что нам приходится постоянно делать выбор. «Иногда какое-то решение может повлечь за собой трудности, с которыми тебе придется справляться, – не уставала повторять она. – А иногда может перевернуть всю твою жизнь, и с этим тебе тоже не раз придется столкнуться». То, что я задумала, нарушало правила поведения социальных работников. Возможно, мне сделают выговор или даже уволят, но меня это не беспокоило. Я развернулась и поехала прочь от Дома Уэсли, совершенно не представляя, чем принятое решение для меня обернется в дальнейшем.