Принцип крекера - читать онлайн книгу. Автор: Александр Вин cтр.№ 59

Глеб внимательно наклонился. Одинаковые гравировки на потемневших от времени металлических пластинках гласили, что данные пальмы-близнецы были посажены собственноручно леди Блэкберн и сэром К. Блэкберн 21 апреля 1955 года.

— В честь тебя, господин Ульянов, был устроен почти полвека назад на острове Антигуа сей аристократический субботник.

— Ага, а сэровы слесари были с ним тогда очень солидарны! Глянь, как они сэру работенку-то некачественно исполнили…

Действительно, шикарные мемориальные таблички были привернуты к плотным пальмовым стволам элементарными шурупами-саморезами.

И снова они согласились, что панорама бухты значительно изменилась. Опять прибавились новые яхты. Выделялись две роскошные красавицы с кучей всяких круглых антенн наверху и с непроницаемым выражением каплевидных окон салона и кают-компании. Поодаль от них стоял настоящий корабль. Яхта, похожая на китобойца, со вздернутой носовой частью, готовой встречать сильные злые волны, упрямо раскорячилась якорями на прозрачной воде.

— Экспедиционный пароходик-то. Годами может шляться по свету. Я мужиков оттуда знаю. Фанатики своего дела, про океан знают все, а по земле на велосипеде ездить как следует не умеют.

— Твой самолет завтра, в двадцать один сорок… Так? Так. Завтра весь день занимаемся делами, потом провожаемся. И мы с Маруськой, как только здесь шумиха поутихнет, рванем на Барбуду, там песок на пляжах знаешь какой замечательный? Розовый, коралловый! На пять километров в любую сторону ни одной души! Только мы с ней… Потом еще куда-нибудь закатимся, организую ей экскурсию по всем выдающимся ульяновским местам!

— Теперь ее папаша не посмеет обижать знаменитого человека? Так, что ли?

— А то!

То, что с ними происходило всего несколько часов назад, сейчас казалось Глебу нереальным.

«Зенит» тихо шлепал по вершинкам маленьких зеленоватых волн, паруса шуршали, понемногу принимая в себя теплый солнечный ветер, стройные пальмочки на близком изумрудном берегу рассеянно кивали им лохматыми верхушками… А тело вспоминало дикое напряжение вчерашней погони, звучали еще в ушах, как во сне, страстные крики и свист ветра…

Они лениво пили пиво. Капитан Глеб встал за руль, с удовольствием чувствовал дрожь стремительных корпусов, без помощи Валерки сам перекидывал паруса, поворачивал, уваливался, приводился к ветру…

Щурясь, Валерка наблюдал за его возней.

— Скучаешь по морю-то?

— Выйду на пенсию, приеду сюда, к тебе. Накатаемся мы, пожилые и беззубые, под парусом с тобой вволю.

— То-то же… Глеб, а ты так по-прежнему и не матюгаешься? Тогда-то, на «Балтике», помню, ты нас, пацанов, всегда по-книжному воспитывал да и вчера все время вежливо выражался, когда гнались за этими уродами!

— Не люблю. Признак слабости.

— Да брось ты! По-твоему, выходит, что и я слабак, если выражаюсь матерно?!

— Ага. И ты.

— Во, загнул! Это же самый смак, врезать какую фразу классную при случае! Люди такие аргументы сразу понимают, без предисловий. Здесь-то особенно среди иностранцев не разговоришься, не для кого, только для души если… Я всегда, когда домой приезжаю, специально с дедами так беседую! Это же, можно даже сказать, аромат жизни! Ты что, совсем против народных выражений?

— Нагнись, я поворачиваю!

Глеб с удовольствием сделал еще один оверштаг. Полюбовался аккуратным следом, оставленным на воде «Зенитом», правильно выставленными парусами, качнул руль. И продолжил.

— …У всего может быть свой запах. Я предпочитаю вкус и аромат хорошей классической кухни. То есть тех блюд, которые готовили умные, образованные повара, много учившиеся для этого, много знающие, воспитанные, интеллигентные.

Мне незачем возражать, если кому-то нравится запах заднего двора, помойных ведер. Это право того человека, его жизнь. Я только не хочу, чтобы на моей тарелке плескались тюремные сопли и брызги слюны различных невежд.

Мат — это слабость. Почти всегда неосознанное желание усилить свою речь, свои позиции в разговоре, в споре, в драке. Я в этом не нуждаюсь. Обидеть, оскорбить или испугать собеседника я могу и простым литературным словом.

Многие понимают, что использование мата — это еще и обозначение причастности к какой-то определенной группе. К уголовникам, недоучкам, психопатам. К бо-ге-ме, наконец! Арго. Ну, жаргон, чтобы понятней было… Я не хочу «принадлежать» именно к этим группам. У меня гораздо больше желания как-то, чуть-чуть, но постоянно прикасаться, быть немного своим, «с краешку» среди Пушкина, Гоголя, Грина, Твена… Это, по-моему, достойней, чем «бляха муха». И заметь, тебя я не упрекаю. Просто ты долгие годы избегал моего положительного влияния. А то сейчас бы вместе со мной цитировал Вергилия…

Глеб Никитин подмигнул ошеломленному его яркой речью Валерке.

— Круто ты…

Потом они расстелили на палубе карту. Другую, не ту, по которой вчера гнались за неприятелем. На каждый угол поставили по бутылке пива. Валерка ерзал вокруг карты на животе и рассказывал.

— Вот, смотри, это остров Сан-Мартин. Примерно девяносто миль от Антигуа. Развратный островок, хулиганья всякого на нем много, велосипед могут с улицы даже угнать. Здесь, у нас, не так. А вот там и есть основная база перевалки наркотиков.

Прилетают туда парни из Колумбии на небольших легкомоторных самолетиках тихо, над самыми волнами. Практически в одном и том же районе, на банке Саба, сбрасывают в океан водонепроницаемые тюки с кокаином. По сигналу, ну, там, по договоренности какой особой, по радиомаякам к месту сброса подскакивают в темноте классные океанские лодки. Прочные, скоростные, под сотню ходят, на каждой два-три подвесных мотора по двести пятьдесят лошадок! Подбирают груз, временно складируют его на Сан-Мартине, а потом дальше гонят наркоту в Штаты, в Пуэрто-Рико, куда-нибудь еще…

— А если все знают, где сбрасывают наркотики, то почему эту лавочку никто не прикроет?

— Ну-у, Глеб, ты даешь… Во-первых, самолетиков здесь этих тьма тьмущая каждый день пролетает, отследить каждого трудно, а во-вторых, чиновников здесь тоже до черта, и каждый кушать хочет! Глазки от этого у них и закрываются, от голода-то…

— Наш-то аэропланер, наверно, в ту ночь заблудился и не там груз сбросил. Из схемы выбился, вот из-за этого вся каша и заварилась.

Валерка перевернулся на спину. Закрыл глаза от солнца ладонями.

— Катюху жалко. Девка-то была ничего. Москвичка… Я прихватил ее из столицы, когда в прошлый раз из отпуска возвращался. Ничего особенного ей и не обещал, не врал про себя, ты же меня знаешь! Потом только понял, что рассказывал-то ей правду, что живу, мол, на Карибских островах, есть собственная яхта, пятое-десятое, а она уж размечталась, что встретился ей олигарх какой-то очаровательный! Типа мечта всей ее жизни… Приехали, а мне же здесь работать надо, деньги зарабатывать, яхта тоже не ахти, не такая, как у этих толстопузых, попроще… Вот она и начала кочевряжиться, искать варианты.