Тьма сгущается - читать онлайн книгу. Автор: Гарри Тертлдав cтр.№ 137

К двери он направился с таким видом, будто уходил в это время на работу каждый день последние лет двадцать.

Ванаи помыла тарелки. Работой этой она занималась с тех пор, как сумела удержать тарелку в руках, не уронив: дед ее, великий археолог, к жизни в современном мире приспособлен был скверно. Закончив с мытьем, она вернулась в спаленку и растянулась на кровати, где они спали с Эалстаном.

Глядя на покрытую облупившейся штукатуркой стену в паре локтей от лица, девушка вздохнула. Из всех оставленных в Ойнгестуне вещей больше всего она тосковала по книгам. До встречи с Эалстаном книги были ее единственными друзьями. По ним она скучала больше, чем по Бривибасу. Стыдно ей не было. С тех пор как девушка отдалась альгарвейцу, чтобы избавить деда от принудительных работ, тот обходился с ней попросту мерзко.

А единственной книгой в меблирашке оказался дешевый, скверно напечатанный романчик – верно, предыдущий жилец забыл книгу, когда съезжал. Сейчас книга валялась на тумбочке. Ванаи брезгливо взяла ее в руки, вздохнула снова и покачала головой. То был перевод на фортвежский альгарвейского исторического романа с претенциозным названием «Крушение империи зла».

Но больше читать было нечего. Пришлось читать «Крушение». Роман оказался до нелепого скверным во всех отношениях. Ванаи так и не поняла, игнорировал его автор историю или просто ее не знал. Альгарвейские наемники все как один были мужественными героями. Кауниане-имперцы – трусами и негодяями. А их жены и дочери едва не истекали слюнями, пытаясь выяснить, что такое прячут альгарвейцы под юбками, – и выясняли, неоднократно и в подробностях.

Но Ванаи больше не смеялась, хотя на первых страницах хихикала почти непрерывно. Истинная внучка своего деда-ученого, она смотрела глубже, сквозь пелену вранья. Но что подумает невежественный альгарвеец или фортвежец, прочитав «Крушение империи зла»? Что кауниане трусы и негодяи, вот что, а женщины их – потаскухи. И решит, что кровавая бойня, с любовью описанная автором на последних страницах, была вполне заслужена.

А если так подумает читатель о древних каунианах, какого мнения он будет о современных потомках имперцев? И, начитавшись таких вот писаний, не решит ли, что те заслужили самое суровое обращение?

Ванаи попыталась представить, сколько же экземпляров «Крушения» разошлось по Альгарве, а теперь вот и в Фортвеге. Сколько подобных романчиков выдают на-гора альгарвейские писаки и сколько разошлось каждого из них? И какими еще средствам убеждают рыжики своих единоплеменников и покоренные народы, что кауниане не вполне люди?

Губы ее дрогнули. Многих фортвежцев и убеждать не приходилось. И многих альгарвейцев – тоже. Иначе как могли они загонять кауниан в теплушки, зная, какая страшная участь ожидает их на западе?

Девушка вздрогнула. Не от холода – в квартире при всех ее недостатках было тепло. Но они с дедом едва сами не попали в такую же теплушку. Какой-то альгарвейский жандарм уговорил своего начальника выбрать двоих других кауниан. И они сейчас, без сомнения, мертвы. А Бривибас и Ванаи живы.

– Если это жизнь, – пробормотала она.

Девушка старалась как можно реже покидать квартиру. Если альгарвейцы столкнутся с ней на улице, то могут отправить на запад. Но сидеть дома сложа руки ей уже осточертело. Так чисто в квартире не было, должно быть, со времен постройки дома.

Когда Ванаи открыла ставни и выглянула в окно, стало полегче, но все, что можно было видеть, – это узкий, извилистый переулок и по другую его сторону доходные дома, столь же мрачные и заброшенные, как и тот, где поселились Эалстан с Ванаи.

Прохожие на улице почти сплошь фортвежцы. Ванаи доводилось слышать, что в Эофорвике живет много кауниан, но то ли большинство попрятались по домам, как она сама, то ли уже угнаны на запад. Что хуже – девушка сама не взялась бы сказать. По мостовой вышагивали трое альгарвейцев-патрульных с жезлами в руках. Ванаи отшатнулась от окна. Заранее нельзя было узнать, собирают они кауниан на заклание или нет, но выяснять она не собиралась. Жандармы не сбавили шага. Прохожие поспешно уступали им дорогу. Это, без сомнения, ласкало тщеславие надменных альгарвейцев, но если они и впрямь такие герои, какими хотят казаться, почему всегда ходят по трое?

Тянулось время. Прилетел голубь – примостился на подоконнике, оглядел Ванаи янтарными глазками-бусинами. В голове у нее закружились рецепты из поваренных книг времен империи: вяхирь жареный, вяхирь, томленный в меду, вяхирь тушенный с грибами и фигами… Аппетит разыгрался с такой силой, что Ванаи неосторожно приоткрыла окно. Вспугнутый голубь улетел.

Эалстан вернулся, когда уже стемнело. В руках он сжимал мешок с продуктами на пару дней вперед. Упокойника, в котором можно было хранить еду, не опасаясь, что та испортится, в меблирашке не было, и запасаться впрок не было смысла.

– Неплохую суповую кость я выбрал, – похвастался юноша. – Мяса немало, и костный мозг внутри. И еще кусок окорока – до завтра доживет.

– Я разведу огонь в печи и порежу пока овощей на похлебку, – промолвила Ванаи. – Неплохая кость.

– Погоди! – Эалстан продолжал копаться в брезентовом мешке. – Вот, держи, я тебе принес.

Он протянул ей три книги на фортвежском – одной, заметила Ванаи, оказался классический любовный роман «Песнь глухонемого».

– На твоем языке я ничего для тебя не нашел, – добавил он, будто извиняясь. – Я искал, правда, но рыжики запретили печатать книги на каунианском, а расспрашивать я забоялся.

– Я знаю, что запретили, – ответила Ванаи. – Помню, как злился дед, что ему приходится писать статьи по-фортвежски. Спасибо большое! Я как раз думала сегодня, что надо бы подыскать себе занятие, а ты мне его нашел.

– И я думал то же самое – ну, что тебе скучно, – ответил Эалстан. – Невозможно же все время сидеть в четырех стенах.

Ванаи уставилась на него. К глазам подступили слезы; пришлось отвернуться на миг, чтобы сморгнуть их. Эалстан как мог заботился о ней и старался сделать ее счастливой. Это до сих пор изумляло девушку, непривычную к заботе. Они сбежала из дома отчасти по настоянию Эалстана, но и потому еще, что решила: хуже, чем с дедом, все равно не будет. А еще она чувствовала себя виноватой, потому что из-за нее Эалстан разругался с родными.

Но она вовсе не ожидала, что будет, несмотря ни на что, так счастлива.

– И этот купец неплохо платит, – заметил Эалстан. – Можно будет немало отложить на черный день. Можно было б подумать и о том, чтобы найти квартиру получше, но раз такие дела – думаю, наличные нам пригодятся больше.

Когда Ванаи встретила Эалстана собирающим грибы, она не думала, что у него столько здравого смысла. И когда любилась с ним – тоже не думала, как бы ей ни было ей приятно и как бы ни было удивительно, что после Спинелло она способна получать только удовольствие.

– Страсть проходит, мудрость остается, – вспомнила она старинную каунианскую поговорку.

– Надеюсь, страсть пройдет не так быстро, – ответил Эалстан по-кауниански, медленно и внятно.