Рассказы о пилоте Пирксе. Непобедимый - читать онлайн книгу. Автор: Станислав Лем cтр.№ 123

– Простите, – прервал его астрогатор. – Доктор, в данный момент наиболее важна причина гибели этих людей.

– Нет никаких признаков насильственной смерти, по крайней мере на телах, наиболее сохранившихся, – заявил врач; он ни на кого не смотрел и, поднеся руку к глазам, казалось, изучал нечто невидимое. – Картина такова, будто они умерли естественной смертью.

– То есть?

– Без внешних насильственных воздействий. Некоторые длинные кости, найденные отдельно, переломаны, но такие повреждения могли появиться позже. Чтобы уточнить это, нужны длительные исследования. У наиболее сохранившихся трупов не повреждены ни скелеты, ни кожные покровы. Никаких ран, если не считать мелких царапин, которые наверняка не могли быть причиной смерти.

– Так от чего же они погибли?

– Этого я не знаю. Можно подумать, что с голоду или от жажды…

– Запасы воды и продовольствия там не использованы, – с места сказал Гаарб.

– Об этом я знаю.

С минуту все молчали.

– Мумификация представляет собой прежде всего обезвоживание организма, – пояснил Нигрен; он по-прежнему ни на кого не смотрел. – Жировые ткани подвергаются при этом изменениям, но их можно обнаружить. Так вот… у этих людей они практически отсутствовали. Именно как после длительного голодания.

– Но у того, что в гибернаторе, они были, – бросал Роган, стоя за последним рядом кресел.

– Это правильно. Но он, вероятно, умер от замерзания. Очевидно, каким-то образом попал в гибернатор; может быть, заснул, когда температура снижалась.

– Допускаете вы возможность массового отравления? – спросил Горпах.

– Нет.

– Но, доктор… нельзя же так категорически…

– Могу это объяснить, – ответил врач. – Отравление в планетных условиях возможно либо через легкие при вдыхании газов, либо через пищеварительный тракт, либо через кожу. На одном из наиболее сохранившихся трупов был надет кислородный аппарат. В баллоне имелся кислород. Его хватило бы на несколько часов.

«Это правда», – подумал Роган. Он вспомнил этого человека – клочки побуревшей кожи на черепе и скулах, глазницы, из которых сыпался песок.

– Люди не могли съесть ничего ядовитого, потому что тут вообще нет ничего съедобного. То есть на суше. А никакой ловли в океане они не предпринимали. Катастрофа наступила вскоре после посадки. Они успели всего только послать разведку в руины. И это было все. Впрочем, вот и Мак Минн. Коллега, вы уже закончили?

– Да, – с порога ответил биохимик.

Все повернулись к нему. Он прошел между креслами и стал рядом с Нигреном. На нем был длинный лабораторный фартук.

– Вы проделали анализы?

– Да.

– Доктор Мак Минн исследовал тело человека, найденного в гибернаторе, – пояснил Нигрен. – Может, вы сразу скажете, что обнаружили?

– Ничего, – сказал Мак Минн.

Волосы у него были до того светлые, что их можно было принять за седые, и глаза такие же светлые. Крупные веснушки пестрели у него даже на веках. Но сейчас его длинное лошадиное лицо никому не казалось смешным.

– Никаких ядов, органических или неорганических. Все энзимные группы тканей в нормальном состоянии. Кровь в норме. В желудке – остатки переваренных сухарей и концентратов.

– Так как же он погиб? – спросил Горпах; он был по-прежнему спокоен.

– Попросту замерз, – ответил Мак Минн и лишь теперь заметил, что на нем фартук; он расстегнул пряжки и бросил фартук на пустое кресло – скользкая ткань сползла на пол.

– Каково же ваше мнение? – неотступно допытывался астрогатор.

– Нет у меня никакого мнения, – сказал Мак Минн. – Могу только сказать, что эти люди не подверглись отравлению.

– Может, какое-нибудь быстро распадающееся радиоактивное вещество? Или жесткое излучение?

– Жесткое излучение в смертельных дозах оставляет следы: гематомы, петехии, изменения в картине крови. Здесь таких изменений нет. И не существует в природе такого радиоактивного вещества, смертельная доза которого могла бы через восемь лет бесследно исчезнуть из организма. Здешний уровень радиоактивности ниже земного. Эти люди не соприкасались ни с каким видом радиации. За это я могу поручиться.

– Но ведь убило же их что-то! – повысил голос Баллмин.

Мак Минн молчал. Нигрен тихо сказал ему что-то. Биохимик кивнул и вышел, обходя ряды сидящих. Нигрен тоже сошел с возвышения и уселся на прежнее свое место.

– Дела выглядят не блестяще, – сказал астрогатор. – Во всяком случае, от биологов нам помощи ждать нечего. Кто-нибудь хочет высказаться?

– Да.

Встал Сарнер, физик-атомник.

– Объяснение гибели «Кондора» находится в нем самом, – сказал он и посмотрел на всех своими глазами дальнозоркой птицы; при черных волосах глаза у него были светлые, чуть ли не белые. – То есть оно там имеется, но мы пока не можем его заметить и расшифровать. Хаос в помещениях, нетронутые запасы, положение и размещение трупов, повреждения вещей и аппаратуры – все это что-то означает…

– Если вам больше нечего сказать… – неодобрительно бросил Гаарб.

– Терпение. Мы оказались в потемках. Приходится искать какой-то путь. Пока мы знаем очень мало. У меня такое впечатление, что нам просто не хватает мужества припомнить некоторые вещи, замеченные нами на «Кондоре». Поэтому мы так упорно возвращаемся к гипотезе отравления и вызванного им массового помешательства. Однако в своих собственных интересах – и ради тех, на «Кондоре», – мы должны изучить безоговорочно все факты. Прошу, а вернее категорически предлагаю, чтобы каждый из нас рассказал тут же, сейчас, о том, что больше всего потрясло его на «Кондоре». О чем он никому не сказал. О чем подумал, что нужно это забыть.

Сарнер сел. Роган после недолгой внутренней борьбы рассказал о тех кусках мыла, которые заметил в туалете.

Потом встал Гралев: под грудами изодранных карт и книг всюду были засохшие экскременты.

Еще кто-то рассказал о консервной банке с отпечатками зубов – будто пытались разгрызть металл. Гаарба особенно поразили каракули в бортовом журнале и упоминание о «мушках». Он не ограничился этим:

– Допустим, что из этого тектонического разлома в «городе» вырвалась волна ядовитого газа и ветер принес ее к ракете. Если вследствие неосторожности люк остался приоткрытым…

– Приоткрыт был только наружный люк, коллега Гаарб. Об этом говорит песок в барокамере. Внутренний был закрыт.

– Его могли закрыть потом, когда уже начали ощущать отравляющее действие газа…

– Но ведь это невозможно, Гаарб. Внутренний люк не откроется, пока наружный открыт. Они открываются попеременно, это исключает всякую неосторожность или небрежность…

– Но одно не подлежит сомнению – это случилось внезапно. Массовое помешательство… Я уж не говорю о том, что случаи психоза бывают во время полета, в пустоте, а не на планетах, да еще буквально через несколько часов после посадки. А массовое помешательство, охватившее весь экипаж, могло быть только результатом отравления…